Ткань пространства истончалась, сами линии силы начинали расползаться.
Руул выбрал тонкую линию, описывающую тупиковую вероятность, прошел по ней до конца, опустился на четвертый уровень и вернулся обратно прямо сквозь излохмаченные края Тени.
Это был смелый шаг – чуть ли не чересчур смелый. Холод прикоснулся к нему, обжигая его суть, подобно тому как поцелуй заморозка заставляет почернеть цветок. В самом ядре своего существа он услышал ее отчаянный крик.
Он вслепую выбрал одну из линий, еще одну, третью, переместился – и упал на колени на шелковистый ил. Ее хрупкое тело легло ему на руки.
– Любимая?
Ее веки затрепетали, ошеломленные янтарные глаза открылись.
– Ты не должен рисковать собой! – выдохнула она. Он засмеялся – коротко и горько – и опустил ее на мягкий ил.
– Я рискую собой и раню свое сердце, – сказал он. – Быстро сделай необходимое, чтобы восстановить свою сущность. Мы не смеем…
Она подняла худую руку и прижала прохладные пальцы к его губам.
– Тише. Что это за место?
Он поднял голову, моргая на ослепительную местную звезду, – и заморгал сильнее, когда ветер бросил пыль ему в лицо. Повсюду вокруг них царило запустение: скалы, ветер, песок. В трех шагах справа от места их отдыха лежал огромный побелевший ствол. Культи, оставшиеся от когда-то мощных ветвей, наполовину ушли в ил.
– Родной мир шшушщдриады, чтоб мне стать простым человеком! – проговорил он и заглянул в ее милые глаза. – Плетение готово, любовь моя? Айлохин скоро явится следом за нами.
– Я готова, да, – тихо ответила она и взяла его руку, так что их пальцы переплелись.
Он склонил голову и поцеловал изящную ручку.
– Тогда мы переходим, – сказал он и приготовился, отметив, что поцелуй Тени нанес ей больший ущерб, чем ему…
– Нет! – Ее воля гулко отдалась в нем, закрепив на физическом уровне. – Здесь. В этом месте. В это время. На этом уровне.
Он посмотрел на нее с растущим ужасом, поднял голову и еще раз посмотрел на простирающуюся вокруг пустыню. Безжизненная, покрытая пылью, лишенная самомалейшей искорки жизни.
– Я не смогу одержать победу здесь, – прошептал он. Она рассмеялась: звонко, весело и ласково.
– Конечно, не можешь! – сказала она. – И я тоже не могу.
– Любимая…
Он протянул к ней руки, одновременно расширяя свое сознание, пытаясь найти подходящую линию…
Его чувства наполнил пустой шум. Он целиком вернулся в мертвый мир, к умирающему солнцу и пыльному ветру.
– Нас нашли, – сообщил он, и его дама улыбнулась.
– Великий айлохин приходит к нам, – пробормотала она. – Помоги мне встать.
Он поднял ее на ноги и поддерживал, пока она восстанавливала равновесие.
– Встань позади меня, – сказала она, – и передай себя мне.
Он отступил назад, один раз глубоко вдохнул полный песка воздух, закрыл телесные глаза и сосредоточился. Перед ним золотым сиянием в эфире находился канал. Он открыл двери своего сердца – и отправил свою суть к ней потоком зеленой жизни.
Пустой шум искажал галактику. Умирающее солнце вспыхнуло, стремительно пройдя через радугу цветов, становясь большим и оранжевым. Последний порыв пыльного ветра умер.
Тень упала на землю.
«Глупый малыш! – было послание айлохина. – Ты рассчитывал убежать от МЕНЯ?»
Холод стал еще более пронзительным, так что даже свет замерз на своем пути – и Руул Тайазан почувствовал вкус забвения. Его госпожа, смелая и стойкая, закрывала их щитами, и за ними потаенно собралась его энергия.
«У тебя нет ответа тому, кто подарил тебе жизнь?»
Мысль айлохина ударила в ее щиты, словно ураган комет, – однако они устояли. Они устояли. И она по-прежнему оставила их подлинный образ скрытым, демонстрируя тупое упрямство, выжидая.
«Так погибни же, неудачное и изменившее дитя!»
Упала тьма. Звезды с воплем замерзли на своих путях. Линии вероятности и силы ссохлись, растворяясь в черноте. Руул Тайазан почувствовал, как начало рассыпаться его тело. Золотой канал, который соединял его, суть с сутью, с той, кто определял вселенную и все то хорошее, что было во всех уровнях сущего, – это золотое соединение стало рассыпаться, истончаться…
Во тьме уничтожения его дама убрала свои щиты.
Копье чистого света ударило по темноте. Звезды запели осанну, туман рассеялся, а линии образовались вновь, связав вселенную и все живущее сетью вероятностей. Руул Тайазан почувствовал, как его сердце вновь начинает ритмично биться, и сделал глоток теплого сладкого воздуха.
Тьма двинулась вперед, свет повторил удар. Огонь пролился замерзшими языками пламени в месте соединения их полей.
Тьма ударила еще раз. Свет ушел от удара, повернулся – и ударил сам! Айлохин взвыл и отступил, сворачивая свою темную энергию в один толстый канат забвения.
Его госпожа, спокойный и тонкий клинок света, закрыла канал, соединявший их.
Руул Тайазан вскрикнул, когда собрался и обрушился удар айлохина, увидел, как отважный клинок поднялся его отразить…
… и раскололся на кошмар и лед.
Он вскрикнул снова – и сущность его расплелась, а сознание расплескалось темными каплями слез.
13. Башня Озабэй, Землетуман
– Она сумасшедшая, – сообщил Тор Ан широкой спине Джелы.
Солдат хмыкнул, выдвигая кадку с деревом из угла – готовясь, как понял Тор Ан, доставить его мастеру дэа-Силу, кто бы он ни был и где бы ни находился. Как они будут перемещать дерево – это совсем другой вопрос, потому что если в апартаментах ученого имелись грузовая тележка или санки для багажа, то они явно притворялись рабочим столом, креслом или кошкой.
– Сумасшедшая, – повторил он еще раз с большей энергией.
Джела, поставив дерево так, как его, по-видимому, это устраивало, выпрямился и повернулся к нему лицом.
– Вы сказали это так, будто в сумасшествии есть нечто плохое, – заметил он.
Тор Ан возмущенно посмотрел на него – и солдат тихо засмеялся, приглаживая воздух между ними своей широкой рукой.
– Я не тот, кому следует жаловаться на состояние разума ученой, – сказал он. – Сами подумайте: я здесь для того, чтобы выкрасть ряд уравнений, могущих спасти галактику от врага, которого мы явно не в состоянии одолеть.
Тор Ан поперхнулся.
– Это точно? Мне казалось… солдат отводили на более удобные оборонительные…
Джела вздохнул.
– Солдат отводят для обороны Внутренних миров, потому что Внутренние миры подкупили Высшее командование, – сказал он с искренностью, в которой невозможно было усомниться. – Внутренние миры рассчитывают откупиться от судьбы, которая постигла Звездное Кольцо, но на самом деле купили они (ценой бесчисленных жизней и бессчетного числа планет) максимум несколько лет. Процесс декристаллизации, судя по моим сведениям, ускоряется. Можно подумать, что их метод – каким бы он ни был – имеет кумулятивное действие, так что чем большее пространство враг декристаллизует, тем большее он способен декристаллизовать.
Тор Ан отвел взгляд. Кошка сидела на кухонном столе. Он вытянул палец – и получил вежливое прикосновение носа.
– Значит, мы все сумасшедшие? – растерянно пробормотал он, почесывая кошку за ухом.
Джела рассмеялся: низким, басовитым, уютным смехом.
– Ну, давайте посмотрим. Мы ведем сражение, стараясь уничтожить врага, которого нельзя победить… – последовала пауза, словно он серьезно взвешивал достоинство своего заявления, а потом он заключил: – Да, пилот. Мы все сумасшедшие.
Тор Ан вздохнул.
– Что будем делать? – спросил он, слушая, как кошка мурлычет под его пальцами.
– Если у вас нет идеи, которая с большей вероятностью поведет нас по дороге к победе, чем та, которую подала нам ученая, то я предлагаю выполнить ее приказ.
Тор Ан на секунду вернулся мыслями к саду позади его дома. Сейчас ему больше всего хотелось бы сесть под пьятой, медленно съесть ее плод, и, возможно, задремать, проснувшись чуть позже под одеялом упавшей листвы – укрытым, любимым и защищенным.
«Исчезло навсегда», – подумал он. Но если существует вероятность – пусть исчезающе малая, – что он сможет сохранить чьи-то дерево и сад, то разве не стоит пойти на риск?
И нельзя сказать, чтобы у него были какие-то другие планы.
Он неохотно перестал почесывать кошку и взял запечатанный конверт, оставленный ученой на столе. Взвесив конверт на ладони, он убрал его во внутренний карман и снова повернулся к Джеле.
Солдат придирчиво осмотрел его – точь-в-точь как Мелни в его детстве, когда проверяла, что он правильно застегнул рубашку, – и поднял вверх широкий палец.
– У вас нет одного очень важного аксессуара, пилот. Прошу вас, мгновение.
Он прошел по комнате, двигаясь нелепо легко для столь массивного мужчины, порылся в рюкзаке ученого и вернулся, держа на своей большой ладони дисциплинарный браслет – точно такой же, какой носила ученый тэй-Нордиф. Тор Ан нахмурился.
– В чем проблема? – спросил Джела.
Не слишком хорошо пряча отвращение, Тор Ан взял браслет и начал вертеть его в руках, ища тончайшие волоски проводов, которые пройдут сквозь его кожу и свяжут его с…
Он поднял взгляд и посмотрел в бесстрастные черные глаза солдата.
– На самом деле – две проблемы, – четко ответил он. – Первая: вы не кобольд. Вторая: в этом браслете нет кодирующих проводов. Он не будет работать.
– Ну что ж, – совершенно спокойно отозвался Джела, – тогда он точно такой же, как у ученой тэй-Нор-диф, не так ли? А что до меня, то я кобольд, совершенно точно. – Подушечкой большого пальца он потер керамические нити, вплетенные ему в грудную клетку. – Если это понадобится, наказывайте меня, пилот. Я положусь на вашу рассудительность.
Тор Ан вздохнул и подбородком указал на дерево:
– А как мы будем транспортировать вот это?
– Я его понесу, – ответил Джела.
– Понесете? Но оно же должно весить…
– Я сильный, пилот. Не беспокойтесь. Я ношу это дерево с тех пор, когда оно было ниже, чем я.
– Но…
– И нам пора идти, – продолжил Джела, приближаясь к предмету обсуждения и сгибая руки. – Невежливо заставлять ученого вел-Анбрека ждать.
Он опустился на одно колено, обхватил руками кадку, напрягся – и поднялся на ноги, держа дерево на руках.
– Я за вами, пилот, – сказал он так, словно не испытывал ни малейшего затруднения.
Тор Ан в последний раз инстинктивно осмотрел комнату. Не слишком прибранную комнату, по правде говоря. Удачи нигде не видно было. Первое вызвало у него раздражение (он был аккуратным юношей), а второе опечалило: ему хотелось бы еще раз погладить кошку – на счастье.
Ну что ж. Он поплотнее надвинул на руку непривычный и раздражающий браслет и опустил рукав куртки.
Джела стоял с расслабленным тупым лицом, держа дерево так, словно оно практически ничего не весило. Тор Ан вздохнул, прошел вперед, открыл дверь и вышел первым.
– Подгадали по-пилотски, – резко бросил ученый вел-Анбрек, – с точностью до последней доли секунды. – Он поспешно двинулся прочь, так что полы одеяния начали хлопать его по ногам. – Неплохо бы нам уйти с арены до начала.
– До начала чего? – спросил Тор Ан, решительно догоняя ученого и пристраиваясь рядом с ним.
Быстро оглянувшись, он убедился, что Джела не отстает, хотя и двигается своим флегматичным «кобольдов-ским» шагом.
– А, так она не рассказала вам всего, да? Ну, это и правильно. Теперь сюда, и поживее!
Они быстро пошли гуськом по коридору, который оказался настолько узким, что плечи Тор Ана касались обеих его стен. По центру тянулся одиночный керамический рельс: подсобный тоннель, решил Тор Ан. Он еще раз быстро оглянулся и увидел, что Джела идет боком и что его продвижение в этой тесноте несколько замедлилось. Шедший впереди ученый быстро свернул направо, в очередной туннель.
Прозвучал сигнал тревоги – пугающе громкий.
Тор Ан споткнулся – хорошо, что тесные стены на давали упасть. И еще хорошо, что на этот раз он не принял этот звук за сигнал о грозящей кораблю гибели. Теперь он знал, что означает этот сигнал, – и его кровь застыла.
– Ученая тэй-Нордиф! – ахнул он.
Старик оглянулся на него, но не замедлил своих шагов.
– Идемте, пилот! Это важнее одного-единственного ученого – или даже целой башни, полной ученых, которые слепы и ничего не видят, кроме собственного комфорта и мелочных дрязг. Сюда!
Он нырнул в коридор, уходящий налево, как раз в то мгновение, когда прозвучал второй сигнал. Открыв дверь, он поманил их внутрь.
– Крепче ухватитесь за поручень! Лифт грузовой. Поездка была ужасной, и Тор Ан не мог понять, как
Джела ее перенес, не имея свободной руки, чтобы держаться. Сигнал оповещения раздался в третий раз во время короткого и резкого подъема, а потом вел-Анбрек повел их по туннелю, как две капли воды похожему на тот, по которому они прошли внизу. Рельс в полу был раскатан до блеска.
– Сюда! – скомандовал ученый, проходя в очередную дверь.
Коридор за нею оказался темным, воздух затхлым, рельс запылился, давно не используемый. Разлетались насекомые, колыхалась потревоженная шагами паутина. Ученый остановился, приложил руку к участку гладкой стены, ничем не отличающемуся от стены впереди и сзади, и стал ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Руул выбрал тонкую линию, описывающую тупиковую вероятность, прошел по ней до конца, опустился на четвертый уровень и вернулся обратно прямо сквозь излохмаченные края Тени.
Это был смелый шаг – чуть ли не чересчур смелый. Холод прикоснулся к нему, обжигая его суть, подобно тому как поцелуй заморозка заставляет почернеть цветок. В самом ядре своего существа он услышал ее отчаянный крик.
Он вслепую выбрал одну из линий, еще одну, третью, переместился – и упал на колени на шелковистый ил. Ее хрупкое тело легло ему на руки.
– Любимая?
Ее веки затрепетали, ошеломленные янтарные глаза открылись.
– Ты не должен рисковать собой! – выдохнула она. Он засмеялся – коротко и горько – и опустил ее на мягкий ил.
– Я рискую собой и раню свое сердце, – сказал он. – Быстро сделай необходимое, чтобы восстановить свою сущность. Мы не смеем…
Она подняла худую руку и прижала прохладные пальцы к его губам.
– Тише. Что это за место?
Он поднял голову, моргая на ослепительную местную звезду, – и заморгал сильнее, когда ветер бросил пыль ему в лицо. Повсюду вокруг них царило запустение: скалы, ветер, песок. В трех шагах справа от места их отдыха лежал огромный побелевший ствол. Культи, оставшиеся от когда-то мощных ветвей, наполовину ушли в ил.
– Родной мир шшушщдриады, чтоб мне стать простым человеком! – проговорил он и заглянул в ее милые глаза. – Плетение готово, любовь моя? Айлохин скоро явится следом за нами.
– Я готова, да, – тихо ответила она и взяла его руку, так что их пальцы переплелись.
Он склонил голову и поцеловал изящную ручку.
– Тогда мы переходим, – сказал он и приготовился, отметив, что поцелуй Тени нанес ей больший ущерб, чем ему…
– Нет! – Ее воля гулко отдалась в нем, закрепив на физическом уровне. – Здесь. В этом месте. В это время. На этом уровне.
Он посмотрел на нее с растущим ужасом, поднял голову и еще раз посмотрел на простирающуюся вокруг пустыню. Безжизненная, покрытая пылью, лишенная самомалейшей искорки жизни.
– Я не смогу одержать победу здесь, – прошептал он. Она рассмеялась: звонко, весело и ласково.
– Конечно, не можешь! – сказала она. – И я тоже не могу.
– Любимая…
Он протянул к ней руки, одновременно расширяя свое сознание, пытаясь найти подходящую линию…
Его чувства наполнил пустой шум. Он целиком вернулся в мертвый мир, к умирающему солнцу и пыльному ветру.
– Нас нашли, – сообщил он, и его дама улыбнулась.
– Великий айлохин приходит к нам, – пробормотала она. – Помоги мне встать.
Он поднял ее на ноги и поддерживал, пока она восстанавливала равновесие.
– Встань позади меня, – сказала она, – и передай себя мне.
Он отступил назад, один раз глубоко вдохнул полный песка воздух, закрыл телесные глаза и сосредоточился. Перед ним золотым сиянием в эфире находился канал. Он открыл двери своего сердца – и отправил свою суть к ней потоком зеленой жизни.
Пустой шум искажал галактику. Умирающее солнце вспыхнуло, стремительно пройдя через радугу цветов, становясь большим и оранжевым. Последний порыв пыльного ветра умер.
Тень упала на землю.
«Глупый малыш! – было послание айлохина. – Ты рассчитывал убежать от МЕНЯ?»
Холод стал еще более пронзительным, так что даже свет замерз на своем пути – и Руул Тайазан почувствовал вкус забвения. Его госпожа, смелая и стойкая, закрывала их щитами, и за ними потаенно собралась его энергия.
«У тебя нет ответа тому, кто подарил тебе жизнь?»
Мысль айлохина ударила в ее щиты, словно ураган комет, – однако они устояли. Они устояли. И она по-прежнему оставила их подлинный образ скрытым, демонстрируя тупое упрямство, выжидая.
«Так погибни же, неудачное и изменившее дитя!»
Упала тьма. Звезды с воплем замерзли на своих путях. Линии вероятности и силы ссохлись, растворяясь в черноте. Руул Тайазан почувствовал, как начало рассыпаться его тело. Золотой канал, который соединял его, суть с сутью, с той, кто определял вселенную и все то хорошее, что было во всех уровнях сущего, – это золотое соединение стало рассыпаться, истончаться…
Во тьме уничтожения его дама убрала свои щиты.
Копье чистого света ударило по темноте. Звезды запели осанну, туман рассеялся, а линии образовались вновь, связав вселенную и все живущее сетью вероятностей. Руул Тайазан почувствовал, как его сердце вновь начинает ритмично биться, и сделал глоток теплого сладкого воздуха.
Тьма двинулась вперед, свет повторил удар. Огонь пролился замерзшими языками пламени в месте соединения их полей.
Тьма ударила еще раз. Свет ушел от удара, повернулся – и ударил сам! Айлохин взвыл и отступил, сворачивая свою темную энергию в один толстый канат забвения.
Его госпожа, спокойный и тонкий клинок света, закрыла канал, соединявший их.
Руул Тайазан вскрикнул, когда собрался и обрушился удар айлохина, увидел, как отважный клинок поднялся его отразить…
… и раскололся на кошмар и лед.
Он вскрикнул снова – и сущность его расплелась, а сознание расплескалось темными каплями слез.
13. Башня Озабэй, Землетуман
– Она сумасшедшая, – сообщил Тор Ан широкой спине Джелы.
Солдат хмыкнул, выдвигая кадку с деревом из угла – готовясь, как понял Тор Ан, доставить его мастеру дэа-Силу, кто бы он ни был и где бы ни находился. Как они будут перемещать дерево – это совсем другой вопрос, потому что если в апартаментах ученого имелись грузовая тележка или санки для багажа, то они явно притворялись рабочим столом, креслом или кошкой.
– Сумасшедшая, – повторил он еще раз с большей энергией.
Джела, поставив дерево так, как его, по-видимому, это устраивало, выпрямился и повернулся к нему лицом.
– Вы сказали это так, будто в сумасшествии есть нечто плохое, – заметил он.
Тор Ан возмущенно посмотрел на него – и солдат тихо засмеялся, приглаживая воздух между ними своей широкой рукой.
– Я не тот, кому следует жаловаться на состояние разума ученой, – сказал он. – Сами подумайте: я здесь для того, чтобы выкрасть ряд уравнений, могущих спасти галактику от врага, которого мы явно не в состоянии одолеть.
Тор Ан поперхнулся.
– Это точно? Мне казалось… солдат отводили на более удобные оборонительные…
Джела вздохнул.
– Солдат отводят для обороны Внутренних миров, потому что Внутренние миры подкупили Высшее командование, – сказал он с искренностью, в которой невозможно было усомниться. – Внутренние миры рассчитывают откупиться от судьбы, которая постигла Звездное Кольцо, но на самом деле купили они (ценой бесчисленных жизней и бессчетного числа планет) максимум несколько лет. Процесс декристаллизации, судя по моим сведениям, ускоряется. Можно подумать, что их метод – каким бы он ни был – имеет кумулятивное действие, так что чем большее пространство враг декристаллизует, тем большее он способен декристаллизовать.
Тор Ан отвел взгляд. Кошка сидела на кухонном столе. Он вытянул палец – и получил вежливое прикосновение носа.
– Значит, мы все сумасшедшие? – растерянно пробормотал он, почесывая кошку за ухом.
Джела рассмеялся: низким, басовитым, уютным смехом.
– Ну, давайте посмотрим. Мы ведем сражение, стараясь уничтожить врага, которого нельзя победить… – последовала пауза, словно он серьезно взвешивал достоинство своего заявления, а потом он заключил: – Да, пилот. Мы все сумасшедшие.
Тор Ан вздохнул.
– Что будем делать? – спросил он, слушая, как кошка мурлычет под его пальцами.
– Если у вас нет идеи, которая с большей вероятностью поведет нас по дороге к победе, чем та, которую подала нам ученая, то я предлагаю выполнить ее приказ.
Тор Ан на секунду вернулся мыслями к саду позади его дома. Сейчас ему больше всего хотелось бы сесть под пьятой, медленно съесть ее плод, и, возможно, задремать, проснувшись чуть позже под одеялом упавшей листвы – укрытым, любимым и защищенным.
«Исчезло навсегда», – подумал он. Но если существует вероятность – пусть исчезающе малая, – что он сможет сохранить чьи-то дерево и сад, то разве не стоит пойти на риск?
И нельзя сказать, чтобы у него были какие-то другие планы.
Он неохотно перестал почесывать кошку и взял запечатанный конверт, оставленный ученой на столе. Взвесив конверт на ладони, он убрал его во внутренний карман и снова повернулся к Джеле.
Солдат придирчиво осмотрел его – точь-в-точь как Мелни в его детстве, когда проверяла, что он правильно застегнул рубашку, – и поднял вверх широкий палец.
– У вас нет одного очень важного аксессуара, пилот. Прошу вас, мгновение.
Он прошел по комнате, двигаясь нелепо легко для столь массивного мужчины, порылся в рюкзаке ученого и вернулся, держа на своей большой ладони дисциплинарный браслет – точно такой же, какой носила ученый тэй-Нордиф. Тор Ан нахмурился.
– В чем проблема? – спросил Джела.
Не слишком хорошо пряча отвращение, Тор Ан взял браслет и начал вертеть его в руках, ища тончайшие волоски проводов, которые пройдут сквозь его кожу и свяжут его с…
Он поднял взгляд и посмотрел в бесстрастные черные глаза солдата.
– На самом деле – две проблемы, – четко ответил он. – Первая: вы не кобольд. Вторая: в этом браслете нет кодирующих проводов. Он не будет работать.
– Ну что ж, – совершенно спокойно отозвался Джела, – тогда он точно такой же, как у ученой тэй-Нор-диф, не так ли? А что до меня, то я кобольд, совершенно точно. – Подушечкой большого пальца он потер керамические нити, вплетенные ему в грудную клетку. – Если это понадобится, наказывайте меня, пилот. Я положусь на вашу рассудительность.
Тор Ан вздохнул и подбородком указал на дерево:
– А как мы будем транспортировать вот это?
– Я его понесу, – ответил Джела.
– Понесете? Но оно же должно весить…
– Я сильный, пилот. Не беспокойтесь. Я ношу это дерево с тех пор, когда оно было ниже, чем я.
– Но…
– И нам пора идти, – продолжил Джела, приближаясь к предмету обсуждения и сгибая руки. – Невежливо заставлять ученого вел-Анбрека ждать.
Он опустился на одно колено, обхватил руками кадку, напрягся – и поднялся на ноги, держа дерево на руках.
– Я за вами, пилот, – сказал он так, словно не испытывал ни малейшего затруднения.
Тор Ан в последний раз инстинктивно осмотрел комнату. Не слишком прибранную комнату, по правде говоря. Удачи нигде не видно было. Первое вызвало у него раздражение (он был аккуратным юношей), а второе опечалило: ему хотелось бы еще раз погладить кошку – на счастье.
Ну что ж. Он поплотнее надвинул на руку непривычный и раздражающий браслет и опустил рукав куртки.
Джела стоял с расслабленным тупым лицом, держа дерево так, словно оно практически ничего не весило. Тор Ан вздохнул, прошел вперед, открыл дверь и вышел первым.
– Подгадали по-пилотски, – резко бросил ученый вел-Анбрек, – с точностью до последней доли секунды. – Он поспешно двинулся прочь, так что полы одеяния начали хлопать его по ногам. – Неплохо бы нам уйти с арены до начала.
– До начала чего? – спросил Тор Ан, решительно догоняя ученого и пристраиваясь рядом с ним.
Быстро оглянувшись, он убедился, что Джела не отстает, хотя и двигается своим флегматичным «кобольдов-ским» шагом.
– А, так она не рассказала вам всего, да? Ну, это и правильно. Теперь сюда, и поживее!
Они быстро пошли гуськом по коридору, который оказался настолько узким, что плечи Тор Ана касались обеих его стен. По центру тянулся одиночный керамический рельс: подсобный тоннель, решил Тор Ан. Он еще раз быстро оглянулся и увидел, что Джела идет боком и что его продвижение в этой тесноте несколько замедлилось. Шедший впереди ученый быстро свернул направо, в очередной туннель.
Прозвучал сигнал тревоги – пугающе громкий.
Тор Ан споткнулся – хорошо, что тесные стены на давали упасть. И еще хорошо, что на этот раз он не принял этот звук за сигнал о грозящей кораблю гибели. Теперь он знал, что означает этот сигнал, – и его кровь застыла.
– Ученая тэй-Нордиф! – ахнул он.
Старик оглянулся на него, но не замедлил своих шагов.
– Идемте, пилот! Это важнее одного-единственного ученого – или даже целой башни, полной ученых, которые слепы и ничего не видят, кроме собственного комфорта и мелочных дрязг. Сюда!
Он нырнул в коридор, уходящий налево, как раз в то мгновение, когда прозвучал второй сигнал. Открыв дверь, он поманил их внутрь.
– Крепче ухватитесь за поручень! Лифт грузовой. Поездка была ужасной, и Тор Ан не мог понять, как
Джела ее перенес, не имея свободной руки, чтобы держаться. Сигнал оповещения раздался в третий раз во время короткого и резкого подъема, а потом вел-Анбрек повел их по туннелю, как две капли воды похожему на тот, по которому они прошли внизу. Рельс в полу был раскатан до блеска.
– Сюда! – скомандовал ученый, проходя в очередную дверь.
Коридор за нею оказался темным, воздух затхлым, рельс запылился, давно не используемый. Разлетались насекомые, колыхалась потревоженная шагами паутина. Ученый остановился, приложил руку к участку гладкой стены, ничем не отличающемуся от стены впереди и сзади, и стал ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59