Глаза у нее были широко раскрыты, зрачки увеличены – и Джела мог только надеяться, что видит она сейчас не его.
– Кантра?
Он направился к ней, ступая неспешно и легко, сделав приветливое лицо и демонстрируя пустые ладони.
От дерева пришло послание, ощущаемое, как настоятельное: летящий золотистый дракон с трудом, неуклюже приземляется на вершину гигантского дерева. Поднимается ветка, протягивающая плод, который дракон жадно поглощает. Джела отогнал изображение.
– Не время, – выдохнул он.
– Кантра! – вдруг закричала она. Ее тело извивалось, а голос, хриплый и полный ужаса, принадлежал Мэйлин тэй-Нордиф. – Ты клялся… ты поклялся ее не звать!
– Да, я дал такую клятву, – подтвердил Джела.
Он заставил себя сделать глубокий успокаивающий вдох, потом – еще один. Практически каждый собеседник стал бы подражать его действиям и успокоился бы сам.
Только Кантра йос-Фелиум – никак не «каждый».
– Я поклялся на время выполнения задания, – сказал он, делая еще один шаг. Ему не хотелось, чтобы она ощутила угрозу, но надо было оказаться рядом и подхватить ее, когда волнение ее оставит и она сломается. – Задание выполнено, Кантра. Ты можешь сдать пост.
– Ты хочешь убить меня ради собственной выгоды! – закричала Мэйлин тэй-Нордиф и рванулась вперед.
Он поймал ее, но это было похоже на попытку удержать смерч. Она лягалась, царапалась и била кулаками, не думая об обороне, дюжины раз открываясь для удара, который он не собирался наносить.
Колено ударило его в живот, достаточно сильно, чтобы причинить боль, а выброшенный вперед кулак попал ему прямо в глаз. Он поймал ее за запястье, развернул, зацепил ногой под колено, вывернулся – и увлек за собой на палубу. Джела постарался по возможности смягчить ее падение и крепко прижал к груди, зажав ее ноги своими, удерживая одной рукой оба запястья, а другой обхватив ее лоб.
Она извивалась, крича на него на всевозможных языках, большинство из которых были ему незнакомы. Что, судя по тому, что ему все-таки удалось понять, было к лучшему.
– Кантра, Кантра! – бормотал он, хотя и сомневался, что она может расслышать его сквозь собственный крик. От дерева снова пришел образ, на этот раз с гораздо более сильной настоятельностью: золотистый дракон, теряющий равновесие. Благополучная, но рискованная посадка на дерево. Ветка, плод, благодарность.
– Не время, – снова сказал Джела.
В это мгновение она резко повернулась у него в руках и сумела высвободить одну ногу.
Он смог бы ее удержать, но для этого ему пришлось бы что-то ей сломать. Вместо этого он перекатился – и она успела пару раз крепко его лягнуть, прежде чем он сумел надежно прижать ее, повернув лицом к полу.
«И что теперь?» – спросил он себя.
Кантра продолжала вырываться. Если она станет продолжать в том же духе, с тревогой подумал он, то нанесет себе травму.
– Тебе меня не убить! – ярилась она. – Я отказываюсь умирать! Моя семья вмешается. Я ученый с постоянным местом в Озабэй! Моя мать…
Что-то ударило Джелу по колену. Он перевел взгляд – и увидел плод дерева. Прямо у него на глазах он распался на аккуратные дольки. В третий раз дерево показало ему историю усталого золотистого дракона, на этот раз подкрепив картину вспышками молний и камнями размером с «Танец», срывающимися с прибрежных скал.
Ну что ж, эта мысль была лучше, чем все, которые пока приходили в голову ему самому.
Он бережно подобрал одну дольку и поднес ее к губам Кантры, готовясь к тому, что она вознаградит его укусом. Она затихла, словно аромат плода достиг ее: Дже-ла ожидал, что плод будет ароматным, хотя, как это ни странно, сам он его запаха не смог ощутить. А потом она аккуратно съела дольку, вытащив ее у него из пальцев. Он быстро накормил ее остальными дольками, и она съела их все, а потом затихла, потом все ее мышцы ослабли и тело обмякло.
Страшно волнуясь, Джела перевернул ее, нашел пульс – сильный и ровный, – отвел пряди волос со лба и осторожно приподнял веко. От дерева пришло новое послание: золотистая драконица дремлет на ветке, а ее пара, черный дракон, сидит с ней рядом, трется об нее головой и поет.
«Что?!»
Не то чтобы он вообще не знал песен, но большая их часть были непристойные или застольные, или фрагменты солдатской мудрости. А какая от них польза и какой в них смысл теперь, когда она успокоилась и поправляется?
Снова, и с явным нетерпением: черный дракон поет и качает золотистую.
Джела посмотрел на пилота, спокойно спящую на палубе, а потом перевел взгляд на дерево.
– Не понимаю.
Какое-то время ничего не происходило, и он решил, что дерево сочло его безнадежным. А потом, медленно и четко у него в голове стало формироваться изображение: кружка для чая, вот и все. Совершенно обычная, белая и совсем пустая. Картинка сгущалась, пока ему не стало казаться, что он мог бы потянуться к себе в голову и ухватить пальцами ручку.
– Ладно, – сказал он, когда больше ничего не появилось. – Пустая кружка для чая.
Легкое мятное дуновение стало ему наградой. У него в голове полилась ледяная вода, наполняя кружку, и кружка стала меняться, превращаясь из ослепительно белой в кремовую, а потом в золотую, меняя форму и растягиваясь, пока не стала крошечным, безупречным золотистым драконом.
Джела вздрогнул – и сердце у него оборвалось. Он снова услышал ее глуховатый голос, увидел ее протянутую руку.
«У тебя есть время для наслаждения, пилот? Кажется, это будет моим последним в этой жизни».
– Я знаю слишком мало, – прошептал он, но ответом стало только новое изображение черного дракона и золотого: она уютно устроилась под его развернутым крылом.
«Помощник пилота прежде всего должен позаботиться о своем пилоте», – подумал он. И кто у нее есть, кроме него?
– Ну что ж.
Он встал, взял ее на руки и понес к креслу второго пилота, сел, уложив ее стройное тело себе на колени так, что ее неповрежденная щека легла ему на плечо. Чуть откинув спинку, он одной рукой обнял ее за талию и зарылся подбородком в ее волосы.
– Твое имя, – начал он, стараясь говорить как можно непринужденнее и спокойнее, отказываясь задумываться о том, каковы могут быть последствия ошибки, – твое имя – Кантра йос-Фелиум, наследница Гарен. Ты – владелица корабля «Танец Спирали» и лучший пилот из всех, кого я видел и о ком слышал за все годы моей солдатской службы…
17. «Танец Спирали»
Кантра постепенно просыпалась. Привычные и обычные звуки ее корабля успокаивали слух. Только, сообразила она, когда сон стал рассеиваться, ей ведь не следовало находиться на «Танце», так ведь? Разве ей не надо быть на Землетумане, готовя последние документы и завершая красивую керамическую вышивку, которая превратит Джелу в кобольда?
Ее горло судорожно сжалось, и она повернулась на койке, пробудив неожиданный хор всевозможных неприятных ощущений и боли.
«Все прошло плохо», – подумала она, и ее тревога перешла в панику. Она поспешно попыталась вспомнить, насколько плохо все пошло и когда, и какой сейчас день. Если она потеряла Джелу…
Она резко вздохнула, усилием воли прогнала панику и попыталась вспомнить, что именно произошло – без всякого результата. В памяти зияла ноющая дыра, словно от выбитого зуба, только во много раз хуже. У нее перехватило дыхание. О Глубины! Если она напилась или накачалась наркотиками до того, что потеряла память… Все было очень плохо, когда умерла Гарен. Можно предположить, что все будет гораздо хуже, когда Джела…
Она сделала еще один вдох, а потом еще один, жестко заставляя себя успокоиться. «Ладно, – подумала она, – если не получается вспомнить, что именно пошло не так, что тогда можно вспомнить?»
Она совершенно ясно помнила, как совершила посадку в порту Землетумана и, как положено, зарегистрировалась у начальника порта.
Она помнила, как сняла квартиру, заплатив хозяину за местные полгода.
Она помнила, как вернулась на корабль и с трудом запихнула Джелу в пространство между настоящим и фальшивым дном небольшой грузовой тележки и прошла через контроль. Она особенно ясно помнила, как охранник перебирал каждую вещь и дважды просматривал документы, которые она сфабриковала, чтобы объяснить наличие дерева, а потом позвал кого-то выше по цепи мозгов, чтобы просмотреть их в третий раз и пропустить ее. И как она ожидала возмущения Джелы, что целую вечность она его везла в безопасное место – на снятую квартиру, – чтобы наконец-то убрать фальшивое дно и его выпустить. Но он не возмущался, хотя, похоже, был рад снова получить возможность двигаться.
Что еще?
Она вспомнила, как он пытался сканировать башню Озабэй с улицы – и как наконец признал, что это сделать невозможно.
Она помнила, как составляла документы и сертификаты из воздуха и звездной пыли.
Она помнила, как разделила с Джелой немалое наслаждение, а потом встала с постели, пока он продолжал спать.
Она помнила, как дрожала, словно новичок, перед тем, что необходимо было сделать, и как приняла дар дерева и погрузилась в транс.
И она помнила, как очнулась в своей каюте на «Танце», с ушибами, сотрясением мозга – и готовая заново испугаться.
Постой… Нет. Она помнила Веральта, из того самого милой памяти института Танджалир: он размахивал ножом у нее перед носом и рассказывал ей, как убил Гарен.
Настолько нелепое воспоминание, что приходилось списать его на лихорадочный бред. Но, проклятие, она не собирается оставаться в койке под сетью, словно ребенок, который ждет, чтобы ему принесли чай и свежие новости!
Она открыла глаза в уютно-знакомой каюте, убрала сетку, сбросила одеяло и с должной осторожностью встала на ноги. Быстрый осмотр обнаружил дермопластырь на множестве порезов в глупых местах.
«Ты что, упала в миску с бритвами?» – спросила она себя, распахивая шкафчик.
Вздохнула, увидев свое отражение – еще один заклеенный порез на щеке, – и потянулась за корабельным костюмом.
Джела сидел в кресле второго пилота, спокойно положив большие руки на пульт. Он чуть наклонил голову, когда она вышла на мостик, отслеживая ее отражение на своем экране. Кантра моргнула непривычно заслезившимися глазами и кивнула ему.
– Доброе утро, пилот, – сказал он мило и уважительно, что говорило исключительно о неприятностях.
Она прошла к креслу пилота, села, быстро просмотрела экраны и индикаторы состояния корабля, а потом развернулась к нему.
– Ты в хорошем состоянии, пилот? – спросила она. Быстрый взгляд непроницаемых черных глаз.
– В терпимом, – ответил он, ничего не выдавая и голосом.
– Если не считать пары царапин, – сказала она, легонько постучав себя кончиком пальца по левому глазу. Глянув туда, где стояло дерево рядом с пультом, и его листья танцевали на несуществующем ветерке, она перевела взгляд обратно на своего молчаливого второго пилота.
– Мы ушли с Землетумана, – объявила она так, словно он мог этого не заметить. – Не хочешь сказать мне, куда мы направляемся?
– С разрешения пилота, на Вейнгалд, – ответил Джела.
Она вздохнула.
– Прежде чем я решу, давать тебе разрешение или выбрасывать за борт, расскажи мне, что произошло с нами на Землетумане. – Она наклонила голову. – Начни с того, кто поставил тебе синяк и что ты сделал с телом.
Джела бросил на нее еще один взгляд черных, как Глубины глаз, ввел с пульта пару ненужных команд и развернул кресло лицом к ней.
– Синяк мне поставила ты, – тихо ответил он, и ощущалась какая-то неуверенность и – кто бы мог поверить? – робость за напускной невыразительностью его лица. Он глубоко вздохнул. – Кантра? – спросил он, словно был отнюдь не уверен в ответе.
«Ну, это был вопрос, так ведь?» – подумала она, сосредоточившись на зияющей дыре в своих воспоминаниях. Она посмотрела на свои руки, небрежно удивляясь, что можно было сделать, чтобы настолько сильно их ободрать. И тут она сообразила, словно получив резкий удар под дых, что Джела считает пилота-окраинника реальной, настоящей личностью, такой же, как он сам, а не неким конструктом, порожденным необходимостью выжить и потребностями безумной женщины. Она вздохнула и встретилась с ним взглядом, позволив ему прочесть ее неуверенность.
– По большей части, наверное, Кантра, – ответила она, говоря настолько правдиво, насколько умела. – За твою роль в этом я тебе благодарна. И поверь, что я искренне сожалею, пилот, что сделала тебе больно. Ты заслуживал от меня лучшего.
– Ты была не в себе, – сказал он и вдруг закрыл глаза, откидывая голову на спинку кресла.
– Джела?
«Неужели солдат получил предупреждение о списании? – с ужасом подумала она. – Или он просто… остановился?» Она вскочила с кресла, увидела, что он дышит, и заметила тонкий влажный след, идущий по обеим смуглым щекам.
– Эй! – сказала она, кладя руку ему на плечо. – Джела!
Его рука поднялась и накрыла ее кисть. Сильные пальцы держали ее очень бережно, едва заметно. Затаив дыхание, она посмотрела на него. Ей показалось, что он осунулся, и… Да. Серебро запятнало безупречную черноту его волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Кантра?
Он направился к ней, ступая неспешно и легко, сделав приветливое лицо и демонстрируя пустые ладони.
От дерева пришло послание, ощущаемое, как настоятельное: летящий золотистый дракон с трудом, неуклюже приземляется на вершину гигантского дерева. Поднимается ветка, протягивающая плод, который дракон жадно поглощает. Джела отогнал изображение.
– Не время, – выдохнул он.
– Кантра! – вдруг закричала она. Ее тело извивалось, а голос, хриплый и полный ужаса, принадлежал Мэйлин тэй-Нордиф. – Ты клялся… ты поклялся ее не звать!
– Да, я дал такую клятву, – подтвердил Джела.
Он заставил себя сделать глубокий успокаивающий вдох, потом – еще один. Практически каждый собеседник стал бы подражать его действиям и успокоился бы сам.
Только Кантра йос-Фелиум – никак не «каждый».
– Я поклялся на время выполнения задания, – сказал он, делая еще один шаг. Ему не хотелось, чтобы она ощутила угрозу, но надо было оказаться рядом и подхватить ее, когда волнение ее оставит и она сломается. – Задание выполнено, Кантра. Ты можешь сдать пост.
– Ты хочешь убить меня ради собственной выгоды! – закричала Мэйлин тэй-Нордиф и рванулась вперед.
Он поймал ее, но это было похоже на попытку удержать смерч. Она лягалась, царапалась и била кулаками, не думая об обороне, дюжины раз открываясь для удара, который он не собирался наносить.
Колено ударило его в живот, достаточно сильно, чтобы причинить боль, а выброшенный вперед кулак попал ему прямо в глаз. Он поймал ее за запястье, развернул, зацепил ногой под колено, вывернулся – и увлек за собой на палубу. Джела постарался по возможности смягчить ее падение и крепко прижал к груди, зажав ее ноги своими, удерживая одной рукой оба запястья, а другой обхватив ее лоб.
Она извивалась, крича на него на всевозможных языках, большинство из которых были ему незнакомы. Что, судя по тому, что ему все-таки удалось понять, было к лучшему.
– Кантра, Кантра! – бормотал он, хотя и сомневался, что она может расслышать его сквозь собственный крик. От дерева снова пришел образ, на этот раз с гораздо более сильной настоятельностью: золотистый дракон, теряющий равновесие. Благополучная, но рискованная посадка на дерево. Ветка, плод, благодарность.
– Не время, – снова сказал Джела.
В это мгновение она резко повернулась у него в руках и сумела высвободить одну ногу.
Он смог бы ее удержать, но для этого ему пришлось бы что-то ей сломать. Вместо этого он перекатился – и она успела пару раз крепко его лягнуть, прежде чем он сумел надежно прижать ее, повернув лицом к полу.
«И что теперь?» – спросил он себя.
Кантра продолжала вырываться. Если она станет продолжать в том же духе, с тревогой подумал он, то нанесет себе травму.
– Тебе меня не убить! – ярилась она. – Я отказываюсь умирать! Моя семья вмешается. Я ученый с постоянным местом в Озабэй! Моя мать…
Что-то ударило Джелу по колену. Он перевел взгляд – и увидел плод дерева. Прямо у него на глазах он распался на аккуратные дольки. В третий раз дерево показало ему историю усталого золотистого дракона, на этот раз подкрепив картину вспышками молний и камнями размером с «Танец», срывающимися с прибрежных скал.
Ну что ж, эта мысль была лучше, чем все, которые пока приходили в голову ему самому.
Он бережно подобрал одну дольку и поднес ее к губам Кантры, готовясь к тому, что она вознаградит его укусом. Она затихла, словно аромат плода достиг ее: Дже-ла ожидал, что плод будет ароматным, хотя, как это ни странно, сам он его запаха не смог ощутить. А потом она аккуратно съела дольку, вытащив ее у него из пальцев. Он быстро накормил ее остальными дольками, и она съела их все, а потом затихла, потом все ее мышцы ослабли и тело обмякло.
Страшно волнуясь, Джела перевернул ее, нашел пульс – сильный и ровный, – отвел пряди волос со лба и осторожно приподнял веко. От дерева пришло новое послание: золотистая драконица дремлет на ветке, а ее пара, черный дракон, сидит с ней рядом, трется об нее головой и поет.
«Что?!»
Не то чтобы он вообще не знал песен, но большая их часть были непристойные или застольные, или фрагменты солдатской мудрости. А какая от них польза и какой в них смысл теперь, когда она успокоилась и поправляется?
Снова, и с явным нетерпением: черный дракон поет и качает золотистую.
Джела посмотрел на пилота, спокойно спящую на палубе, а потом перевел взгляд на дерево.
– Не понимаю.
Какое-то время ничего не происходило, и он решил, что дерево сочло его безнадежным. А потом, медленно и четко у него в голове стало формироваться изображение: кружка для чая, вот и все. Совершенно обычная, белая и совсем пустая. Картинка сгущалась, пока ему не стало казаться, что он мог бы потянуться к себе в голову и ухватить пальцами ручку.
– Ладно, – сказал он, когда больше ничего не появилось. – Пустая кружка для чая.
Легкое мятное дуновение стало ему наградой. У него в голове полилась ледяная вода, наполняя кружку, и кружка стала меняться, превращаясь из ослепительно белой в кремовую, а потом в золотую, меняя форму и растягиваясь, пока не стала крошечным, безупречным золотистым драконом.
Джела вздрогнул – и сердце у него оборвалось. Он снова услышал ее глуховатый голос, увидел ее протянутую руку.
«У тебя есть время для наслаждения, пилот? Кажется, это будет моим последним в этой жизни».
– Я знаю слишком мало, – прошептал он, но ответом стало только новое изображение черного дракона и золотого: она уютно устроилась под его развернутым крылом.
«Помощник пилота прежде всего должен позаботиться о своем пилоте», – подумал он. И кто у нее есть, кроме него?
– Ну что ж.
Он встал, взял ее на руки и понес к креслу второго пилота, сел, уложив ее стройное тело себе на колени так, что ее неповрежденная щека легла ему на плечо. Чуть откинув спинку, он одной рукой обнял ее за талию и зарылся подбородком в ее волосы.
– Твое имя, – начал он, стараясь говорить как можно непринужденнее и спокойнее, отказываясь задумываться о том, каковы могут быть последствия ошибки, – твое имя – Кантра йос-Фелиум, наследница Гарен. Ты – владелица корабля «Танец Спирали» и лучший пилот из всех, кого я видел и о ком слышал за все годы моей солдатской службы…
17. «Танец Спирали»
Кантра постепенно просыпалась. Привычные и обычные звуки ее корабля успокаивали слух. Только, сообразила она, когда сон стал рассеиваться, ей ведь не следовало находиться на «Танце», так ведь? Разве ей не надо быть на Землетумане, готовя последние документы и завершая красивую керамическую вышивку, которая превратит Джелу в кобольда?
Ее горло судорожно сжалось, и она повернулась на койке, пробудив неожиданный хор всевозможных неприятных ощущений и боли.
«Все прошло плохо», – подумала она, и ее тревога перешла в панику. Она поспешно попыталась вспомнить, насколько плохо все пошло и когда, и какой сейчас день. Если она потеряла Джелу…
Она резко вздохнула, усилием воли прогнала панику и попыталась вспомнить, что именно произошло – без всякого результата. В памяти зияла ноющая дыра, словно от выбитого зуба, только во много раз хуже. У нее перехватило дыхание. О Глубины! Если она напилась или накачалась наркотиками до того, что потеряла память… Все было очень плохо, когда умерла Гарен. Можно предположить, что все будет гораздо хуже, когда Джела…
Она сделала еще один вдох, а потом еще один, жестко заставляя себя успокоиться. «Ладно, – подумала она, – если не получается вспомнить, что именно пошло не так, что тогда можно вспомнить?»
Она совершенно ясно помнила, как совершила посадку в порту Землетумана и, как положено, зарегистрировалась у начальника порта.
Она помнила, как сняла квартиру, заплатив хозяину за местные полгода.
Она помнила, как вернулась на корабль и с трудом запихнула Джелу в пространство между настоящим и фальшивым дном небольшой грузовой тележки и прошла через контроль. Она особенно ясно помнила, как охранник перебирал каждую вещь и дважды просматривал документы, которые она сфабриковала, чтобы объяснить наличие дерева, а потом позвал кого-то выше по цепи мозгов, чтобы просмотреть их в третий раз и пропустить ее. И как она ожидала возмущения Джелы, что целую вечность она его везла в безопасное место – на снятую квартиру, – чтобы наконец-то убрать фальшивое дно и его выпустить. Но он не возмущался, хотя, похоже, был рад снова получить возможность двигаться.
Что еще?
Она вспомнила, как он пытался сканировать башню Озабэй с улицы – и как наконец признал, что это сделать невозможно.
Она помнила, как составляла документы и сертификаты из воздуха и звездной пыли.
Она помнила, как разделила с Джелой немалое наслаждение, а потом встала с постели, пока он продолжал спать.
Она помнила, как дрожала, словно новичок, перед тем, что необходимо было сделать, и как приняла дар дерева и погрузилась в транс.
И она помнила, как очнулась в своей каюте на «Танце», с ушибами, сотрясением мозга – и готовая заново испугаться.
Постой… Нет. Она помнила Веральта, из того самого милой памяти института Танджалир: он размахивал ножом у нее перед носом и рассказывал ей, как убил Гарен.
Настолько нелепое воспоминание, что приходилось списать его на лихорадочный бред. Но, проклятие, она не собирается оставаться в койке под сетью, словно ребенок, который ждет, чтобы ему принесли чай и свежие новости!
Она открыла глаза в уютно-знакомой каюте, убрала сетку, сбросила одеяло и с должной осторожностью встала на ноги. Быстрый осмотр обнаружил дермопластырь на множестве порезов в глупых местах.
«Ты что, упала в миску с бритвами?» – спросила она себя, распахивая шкафчик.
Вздохнула, увидев свое отражение – еще один заклеенный порез на щеке, – и потянулась за корабельным костюмом.
Джела сидел в кресле второго пилота, спокойно положив большие руки на пульт. Он чуть наклонил голову, когда она вышла на мостик, отслеживая ее отражение на своем экране. Кантра моргнула непривычно заслезившимися глазами и кивнула ему.
– Доброе утро, пилот, – сказал он мило и уважительно, что говорило исключительно о неприятностях.
Она прошла к креслу пилота, села, быстро просмотрела экраны и индикаторы состояния корабля, а потом развернулась к нему.
– Ты в хорошем состоянии, пилот? – спросила она. Быстрый взгляд непроницаемых черных глаз.
– В терпимом, – ответил он, ничего не выдавая и голосом.
– Если не считать пары царапин, – сказала она, легонько постучав себя кончиком пальца по левому глазу. Глянув туда, где стояло дерево рядом с пультом, и его листья танцевали на несуществующем ветерке, она перевела взгляд обратно на своего молчаливого второго пилота.
– Мы ушли с Землетумана, – объявила она так, словно он мог этого не заметить. – Не хочешь сказать мне, куда мы направляемся?
– С разрешения пилота, на Вейнгалд, – ответил Джела.
Она вздохнула.
– Прежде чем я решу, давать тебе разрешение или выбрасывать за борт, расскажи мне, что произошло с нами на Землетумане. – Она наклонила голову. – Начни с того, кто поставил тебе синяк и что ты сделал с телом.
Джела бросил на нее еще один взгляд черных, как Глубины глаз, ввел с пульта пару ненужных команд и развернул кресло лицом к ней.
– Синяк мне поставила ты, – тихо ответил он, и ощущалась какая-то неуверенность и – кто бы мог поверить? – робость за напускной невыразительностью его лица. Он глубоко вздохнул. – Кантра? – спросил он, словно был отнюдь не уверен в ответе.
«Ну, это был вопрос, так ведь?» – подумала она, сосредоточившись на зияющей дыре в своих воспоминаниях. Она посмотрела на свои руки, небрежно удивляясь, что можно было сделать, чтобы настолько сильно их ободрать. И тут она сообразила, словно получив резкий удар под дых, что Джела считает пилота-окраинника реальной, настоящей личностью, такой же, как он сам, а не неким конструктом, порожденным необходимостью выжить и потребностями безумной женщины. Она вздохнула и встретилась с ним взглядом, позволив ему прочесть ее неуверенность.
– По большей части, наверное, Кантра, – ответила она, говоря настолько правдиво, насколько умела. – За твою роль в этом я тебе благодарна. И поверь, что я искренне сожалею, пилот, что сделала тебе больно. Ты заслуживал от меня лучшего.
– Ты была не в себе, – сказал он и вдруг закрыл глаза, откидывая голову на спинку кресла.
– Джела?
«Неужели солдат получил предупреждение о списании? – с ужасом подумала она. – Или он просто… остановился?» Она вскочила с кресла, увидела, что он дышит, и заметила тонкий влажный след, идущий по обеим смуглым щекам.
– Эй! – сказала она, кладя руку ему на плечо. – Джела!
Его рука поднялась и накрыла ее кисть. Сильные пальцы держали ее очень бережно, едва заметно. Затаив дыхание, она посмотрела на него. Ей показалось, что он осунулся, и… Да. Серебро запятнало безупречную черноту его волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59