– День выдался длинный, Присцилла. Не пойдешь со мной подремать?
– Конечно. – Она грациозно встала, несмотря на усталость, от которой щипало глаза и сводило болью позвоночник. – На вахте Кен Рик, а если появятся проблемы, он нам сообщит.
– Великолепно, – пробормотал Шан и посторонился, пропуская ее в их личные комнаты. – Знаешь, Присцилла, мне всегда хотелось стать капитаном военного корабля. Напомни мне хорошенько встряхнуть моего милого братца, когда мы его наконец догоним.
– Да, дорогой, – безмятежно пообещала она и ласково его обняла.
Литаксин
Дом Клана Эроб
Вал Кон сыграл последнюю ноту, подержал ее и посмотрел на Элис Тайазан, стоявшую наготове около аудиосистемы. Он кивнул, и она нажала кнопку, закончив запись. Вал Кон убрал руки с клавиатуры и улыбнулся.
– Благодарю вас, мисс Элис. Вы оказали мне неоценимую помошь.
– Вы очень добры, что так говорите, – отозвалась она очень благопристойно для девицы почти десяти лет по стандартному календарю, а потом улыбнулась, показав ямочки на щеках. – Но, знаете, было лучше записывать со мной, а не с Кол Вусом. Он всегда так суетится!
– Тогда мне вдвойне повезло, что я встретил вас, – очень серьезно ответил Вал Кон, прикасаясь к энергетической пластине омнихоры. – Как вы считаете, не прослушать ли нам запись? Не годится мне давать Кол Вусу некачественную запись, когда он так любезно согласился пойти мне навстречу.
– Но он же был должен? – проговорила Элис с детской прямотой. – В конце концов, вы же из Клана Корвал!
– Безусловно. Но при этом я – гость вашего дома. Умоляю вас – позвольте мне проявить хоть какую-то воспитанность!
Это заставило ее рассыпаться мелодичным смехом. А потом она секунду смотрела на него уже совсем серьезно. Он подумал, что это внимательное личико очень похоже на то, какое было у Мири в десять лет.
– По-моему, вы ничуть не страшный! – наконец объявила она. Вал Кон склонил голову.
– Вы очень меня успокоили.
– А теперь вы говорите точь-в-точь как дядя Вин Ден, – сурово объявила Элис и, наклонившись к аудиоустановке, нажала последовательность из трех кнопок.
Из крошечной установки полилась мелодия, наполнив комнату до потолка.
Пьеса называлась «Токката и фуга ре-минор», а написал ее за много лет до того, как земляне достигли звезд, некий человек по имени Иоганн Себастьян Бах. Это было любимое музыкальное произведение Энн Дэвис, и чтобы достигнуть нужной цели, Вал Кон постарался исполнить его, точно придерживаясь ее стиля.
Роль радиотехника клана Кол Вуса Тайазана должна была заключаться в том, чтобы переписать эту короткую запись на маяки, окружавшие Литаксин. Вал Кон решил, что полутора минут хватит, чтобы Шан смог узнать любимую пьесу матери и увидеть в ней подтверждение, что Вал Кон ждет его на поверхности планеты.
Музыкальный фрагмент закончился ровно через полторы минуты, и Вал Кон снова уважительно кивнул.
– Полагаю, эта запись вполне соответствует цели. Могу я еще немного побеспокоить вас, мисс Элис?
– Вы хотите, чтобы я отнесла запись Кол Вусу? – спросила она, вставая и вешая аудиоустановку себе на плечо. – Это меня не затруднит. Мне все равно надо пройти мимо рубки по дороге к наставнику. – Она немного помялась. – Вы очень хорошо играете. Мне было бы приятно послушать еще, если это получится, пока вы будете у нас гостить.
Его игра на омнихоре была даром божьим, отточенным многими годами занятий. Он легко мог стать мастер-музыкантом – «маэстро», выражаясь словами Энн, которая первая научила его играть гаммы. Но он принадлежал Клану Корвал: главными в его жизни стали иные страсти.
Он улыбнулся стоявшему перед ним ребенку: копна оранжевых кудряшек, умненькие карие глаза.
– Я сочту за честь играть для вас, мисс Элис. Вам достаточно только выбрать время.
Она склонила голову набок, судя по всему, справляясь с мысленным расписанием.
– Завтра? – предложила она наконец. – Перед Первым часом?
– Договорились, и спасибо вам, – серьезно сказал он и поклонился, как человек, принимающий драгоценный дар.
Вопреки его ожиданиям, это не заставило ее захихикать. Она вполне благопристойно ответила на его поклон и идеально правильно проговорила:
– Это вам спасибо.
После этого она выпрямилась, поправила лямку на плече и улыбнулась.
– Мне пора идти, иначе наставник скажет тете Эмрит, что я снова опоздала.
– Пожалуйста, не допустите, чтобы я стал причиной столь неприятных событий в вашем Доме, – сказал Вал Кон.
На этот раз она все-таки захихикала. Закрывшаяся за ней дверь заглушила звук ее смеха.
Он остался стоять в музыкальном салоне, размышляя, чем заняться дальше. Мири уединилась с Историком Клана Эроб, подробно рассказывая о жизнях Мири-экликти и Каталины Тайазан. Это интервью обещало как оказаться долгим, так и испортить спутнице его жизни настроение.
Его долг, очевидно, требовал разговора с Кланом Эроб. Вежливость требует, чтобы Делму старейшего союзника Клана Корвал были даны объяснения, и все же…
Кончики пальцев покалывало от неутоленной жажды игры, которую пробудила запись для маяков. Он ведь может потратить десять минут, чтобы дать свободу накопившейся в нем музыке?
Медленно, зная, что долг зовет его отсюда, однако не находя в себе сил противиться зову первоклассного инструмента, установленного в помещении, идеально подходящем для его уникального тембра, он направился к омнихоре, сел на табурет и прикоснулся к энергетической пластине.
Стена, на которую он смотрел поверх омнихоры, целиком состояла из зеркал.
Вал Кон вздохнул, вспомнив отвращение, отразившееся накануне вечером на нескольких лицах, – и это несмотря на то что к гостю положено относиться вежливо! Возможно, ему следовало принять намек тель-Вости и убрать шрам.
Однако шрам был оставлен с определенной целью: он мог задать автоврачу программу стереть этот шрам в любой момент полета от Вандара. Он счел нужным его оставить, как постоянное и порой болезненное напоминание о том, во что обходится глупость.
«Это не больше, чем вы запросили, молодой сэр». В его сознании прозвучал сухой укор дяди Эр Тома, и он слабо улыбнулся, соглашаясь с ним.
Было бы совсем другое дело, решил он, машинально настраивая мощность звука и частоты, если бы рана не зажила или если бы спутница жизни возражала против уродства. Но рана зажила без осложнений, как он и сказал тель-Вости, а Мири не возражала.
«Нет необходимости, – проинструктировал его из воспоминаний дядя Эр Том, – заботиться о спокойствии не-родни. Клан Корвал руководствуется своими необходимостями. Пусть другие сами думают о своем меланти».
– Да, дядя, – прошептал он и, положив руки на клавиатуру, тихо сыграл спокойную и логичную музыкальную тему своего дяди, много лет назад сочиненную мальчиком Вал Коном.
Его слух уловил в этой теме возможность развития, и он заиграл почти бессознательно, не мешая пальцам находить повороты мелодии.
«Пусть другие сами думают о своем меланти». Это был старый урок – один из самых первых. Человек сосредоточивает свои заботы рядом: на клане, на слугах, на родне…
Пальцы Вал Кона споткнулись на полуфразе.
Шан будет здесь – скоро.
Шан – его чалекет, брат его сердца. Шану шрам может быть неприятен. По правде говоря, Шану могут быть неприятны и многие другие вещи – эти вещи расстроят человека, который помогал расти зеленоглазому приемышу. Они обязательно расстроят Целителя, способного увидеть, что сейчас творится в душе этого приемыша.
Департамент Внутренних Дел… Департамент Внутренних Дел нанес немалый ущерб, отрезал воспоминания, украл дом, любовь, музыку, мать…
«Наша мать, – сказал голос Шана из давно ушедших лет. – Твоя мать умерла, но я могу поделиться своей, хорошо?»
Наша мать… Энн Дэвис: каштановые волосы, веселые темные глаза, ловкие руки, пахнущие кожей переплетов и цветами, широкобедрая и пышногрудая, как большинство землянок. Полная смеха и огня, у которой более чем хватало любви на всех детей дома: на троих собственных и ребенка чалекета ее мужа. Она научила его играть на омнихоре, учила алфавиту – земному и торговому, утирала слезы, утешала в детских обидах и юношеских бедах, щедро раздавала наказания и поцелуи, радовалась с ним, когда его приняли в Академию Разведки…
А Департамент Внутренних Дел ее украл.
«Моя родственница»… Он вспомнил, как звучал его голос, когда он упомянул ее Мири – Мири, которую он чуть было не потерял, боги! – настороженную и недоверчивую Мири, и у нее были для этого все основания. «Моя родственница»! Он упомянул о ней без всякого чувства, даже не вспомнив, как сейчас, большие теплые руки, которые ложились на его кисти, ставя маленькие пальцы на клавиши.
Его правая рука сыграла основную гамму, а левая поменяла регистры. А потом обе руки замерли над клавиатурой – и одновременно опустились, уверенно и решительно заиграв «Токкату».
Как и все великие музыкальные произведения, она разрешала многое, давала бесконечные возможности для вариаций. И одной из ее величайших радостей были уроки, которые можно было получить от собственных пальцев. Но их мать любила «Токкату», и ради нее самой, и сейчас он играл ее именно так, как сыграл ее для Шана. И в это время его воспоминания, которые намеренно изменили его враги, подавив, искорежив и сделав странными и даже отталкивающими, вырвались на свободу, выровнялись и тронули его сердце, так что он закрыл глаза и отдался музыке и воспоминаниям и даже не заметил, что плачет.
Музыка подошла к естественному концу – как то бывает свойственно музыке, – и его пальцы замерли на клавишах. Спустя секунду он заметил, что теперь он в музыкальном салоне не один. Он открыл глаза.
– Привет! – сказала Мири, устроившаяся на высоком табурете для слушателей. Сегодня она заплела волосы: в зеркале он увидел длинную медную косу, сверкающую у нее за спиной. На ней была рубашка теплого желтого цвета и мягкие брюки цвета любимого вина Шана: подобающий наряд для долгой встречи с историком клана. Она подалась вперед, пристально вглядываясь в его лицо. – Ты в порядке?
– Кажется. – Он глубоко вздохнул и улыбнулся. – Да.
– Хорошо. – Она поерзала на табуретке. – Пришла сказать тебе, что получила перерыв в этих бесконечных вопросах и ответах. Историк сказал, что продолжит после ленча. Ну уж нет: у меня и так голова раскалывается из-за того, что пришлось вспоминать то, что происходило, когда мне было три года. Еще вчера я клятвенно заверяла бы, что ничего об этом не знаю.
Она резко встала.
– Я собираюсь пойти в лагерь наемников и попробовать найти кого-нибудь из «Гирфалька». Может, Джейса.
Мири начала кусать губу. Вал Кон прислушался к ее мелодии, звучавшей в его сознании, и услышал ноты усталости и грусти.
– Я знаю, что ты не в восторге от Джейса, – говорила тем временем Мири, – и у тебя нет оснований любить ребят из отряда. Но здесь их, похоже, ценят… – Она снова покусала губу, и аккорды ее мелодии стали сильнее и чище. – Но ты можешь пойти со мной, если хочешь.
– Хочу, – ответил Вал Кон, выключая омнихору и вставая. Он улыбнулся Мири и с облегчением увидел, как ответная улыбка растопила в ее взгляде беспокойство. – Спасибо за приглашение.
– Как ты думаешь, когда твой брат сюда прилетит? – Вал Кон тихо засмеялся.
– Тебе так быстро надоели узы клана, Мири?
Она шурилась на яркое небо, словно надеясь увидеть там «Долг». При этих словах прищуренные глаза устремились на него.
– Это надо понимать так, что ты не знаешь, – догадалась она. – Похоже, это чтение мыслей оказывается не очень эффективным средством.
– Увы! Мне предложили воспользоваться узколучевой связью клана, так что на вопрос «когда» можно было бы получить быстрый ответ. К сожалению, необходимо знать положение объекта, которому будет адресован луч, а у Шана в распоряжении вся галактика – и гиперпространство в придачу.
– Узколучевая связь стоит дорого, – заметила Мири.
– Эроб может решить, что это вполне уравновесило бы счеты.
– А, им так не терпится от нас избавиться? – Она с напускной суровостью покачала головой. – Да уж, лиадиец, ну и репутация у тебя среди твоих сограждан! А я еще боялась испортить тебе меланти!
Он рассмеялся и неожиданно отвесил ей поклон. Мири он показался приветствием меньшего большему.
– Разве я не говорил, что нас будет поддерживать твое собственное меланти?
Она ухмыльнулась, взяла его за руку – и они зашагали по душистой, нагретой солнцем траве.
– Дожидаясь историка, я немного поговорила с тель-Вости, – сообщила она, бросив ленивый взгляд на его лицо. – Он сказал, что очень хорошо знал твоего отца.
Его узор у нее в голове вспыхнул и закрутился туже.
– Похоже, весь Клан Эроб знал моего отца! – огрызнулся он.
– Что? – Она остановилась, заставив его повернуться, и всмотрелась в его лицо. – В этом есть что-то плохое?
Его узор вдруг запутался, и едкая боль разочарования судорогой свела ей живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49