Причина: скорее всего перегоревший тостер. Все случаи разные, так ведь?
Он кивнул, не совсем понимая, куда она клонит.
— Все пожары начинались после полуночи. — Она загибала пальцы, обозначая сходства. — Все жители были найдены мертвыми в своих постелях. И наконец, самое важное: никто не видел этих людей в день смерти — они пропускали школу, работу, не приходили к врачу и так далее. Никто с ними не разговаривал.
— Это все двадцать?
— Если быть точным, двадцать пять; за исключением, может быть, Алисии, которую утром видела ее подруга. Многих видели последний раз за два или три дня до смерти. У детей были каникулы, домохозяйки не назначали никаких встреч, или вообще кто-то из взрослых сидел в то время без работы.
— А почему «может быть» Алисии?
— Если ее убили в понедельник, тогда с ней разговаривали в день смерти. А если во вторник или среду, тогда в день смерти никто ее не видел.
— Мы допускаем, что она все еще жива.
Сэм удивленно на него посмотрела.
— Несмотря на выстрелы?
— Совершенно не обязательно стрельба по мне связана с исчезновением Алисии, — уверенно проговорил Укия, а затем переменил тему: — Думаешь, этих людей убили где-то, а тела потом положили в дом и подожгли, чтобы скрыть убийство?
Сэм вздохнула и пожала плечами:
— Пока вскрытие не показало никаких других причин смерти, кроме удушения дымом и ожогов. Пожарные говорили, что многие жертвы просыпались во время пожара и даже пытались выбраться, но это ни у кого не получилось.
Укия как раз приканчивал последнюю порцию, и она кивнула в сторону ближайшего мусорного ящика.
— Выкинуть обертки?
— Да, спасибо.
Она подошла к ведру, открыла крышку и опустила поднос с мусором. Развернувшись, Сэм увидела, что Укия разговаривает с каким-то мужчиной через окно джипа, и рванулась к нему.
— Привет, ты кто? — спросил незнакомец.
Он прямо-таки сиял дружелюбно-добродушной улыбкой, но холодные голубые глаза мерили Укию оценивающим взглядом.
— Это тебя не касается, Питер.
Сэм уже запрыгнула на водительское сиденье.
— Питер Талбот. — Мужчина протянул руку. — Я муж Сэм.
— Укия Орегон.
Укия подался вперед, чтобы обменяться рукопожатием с новым знакомым. Рука не замедлила напомнить, что еще совсем недавно она была сломана. Сэм замужем? Питер Талбот крепко схватил ладонь Укии, прежде чем тот успел ее отдернуть.
При взгляде на этого человека юноша не мог поверить, что Сэм вышла за него замуж. Талбот, несмотря на внешнюю привлекательность, казался каким-то неумытым и впечатление производил неприятное. Высокий, стройный, с правильными чертами лица, он бы очень подошел для рекламы в глянцевом журнале. Всем своим видом — начиная с тонких светлых волос, падающих на глаза, и заканчивая поношенными, но вычищенными ботинками — он контрастировал с растрепанной Сэм.
Молодая женщина буквально раскалилась от ярости.
— Отпусти его и отвали от машины.
— Я всего лишь пожимаю ему руку.
Питер по-прежнему сжимал ладонь Укии, причиняя тем самым невыносимую боль. Сэм завела двигатель.
— Ты же знаешь, что не имеешь права приближаться ко мне ближе, чем на сто футов.
— Очень остроумно, Сэмми Энн. Ты приезжаешь на место моей работы и велишь мне держаться подальше.
— С каких это пор ты работаешь в «Макдоналдсе»?
— Сэмми Энн, частный фискал, ты ведь должна все знать! Я начал на прошлой неделе в должности утреннего менеджера.
Сэм закатила глаза, выжимая сцепление.
— Катись к черту!
— Итак, кто же ты такой, Укия Орегон?
Питер расплылся в обворожительной улыбке, которой недоставало только искренности и теплоты во взгляде.
— Я частный детектив из Питтсбурга, — ответил тот, пытаясь высвободить руку.
— С ним прилетел дядя пропавшей туристки.
Двигатель снова взревел под ногой Сэм.
— Что, не могла упустить его, да, Сэмми Энн? — ухмыльнулся Питер.
— Он следопыт. А я в этой области не профессионал, — спокойно пояснила молодая женщина.
— Ну и что же с тобой стряслось, Укия? — поинтересовался Питер, словно не замечая ярости Сэм. — Кто-то еще застал тебя в компании своей жены?
— Я больше не твоя жена, — отрезала Сэм. — А теперь отваливай!
— Послушай, детка, ты даже не дала ему ответить. — Питер еще сильнее сдавил ладонь Укии.
— У меня был тяжелый день.
Юноша больше не пытался вырвать руку, а наоборот, сжал ладонь Талбота. Укия недавно выяснил, что большинство людей ощутимо слабее его.
Питер поморщился.
— Даже и не вздумай дотронуться до моей жены.
Сэм протянула руку на заднее сиденье джипа, достала электрическую дубинку и, включив ее, поднесла к носу Питера Талбота.
— Отпусти его!
— Спокойно, Сэмми, я как раз собираюсь это сделать.
Сэм отдернула руку, и машина резко сдала назад. Молодая женщина выключила дубинку, уронила ее на колени Укии и крутанула руль влево. Джип развернулся почти на сто восемьдесят градусов и через секунду с ревом рванул со стоянки.
Они не произнесли ни слова, пока Сэм не тормознула в небольшом тихом парке.
— Мне очень неловко, что так произошло, — сказала она. — В молодости люди часто делают глупости: начинают курить, накалывают татуировки, выходят замуж за полных придурков. — Сэм полностью заглушила двигатель. — Конечно, потом ты взрослеешь и понимаешь, как идиотски себя вел. Но исправить ошибку всегда требует куда больше сил.
— Ты развелась.
— Скоро два года как. Но Питер до сих пор с этим не смирился. Он думает, что раз я ни с кем не имею серьезных отношений, то не сегодня-завтра приползу к нему на карачках. Он даже попытался ускорить процесс, но добился только решения суда, запрещающего ему приближаться ко мне. Я стараюсь всегда быть в курсе, где работает Питер, чтобы лишний раз с ним не сталкиваться, но он нигде подолгу не задерживается и увольняется с работы каждые несколько месяцев. Несколько недель назад он начал службу в почтовом отделении, и я не думала, что все кончится так быстро.
— Должно быть, он легко получает новые места.
— Он очаровательный, безответственный ублюдок. Людям такие нравятся. Большинство прощают ему его подлости, потому что, когда Питер обделывает свои грязные делишки, он твердо уверен, что его не поймают. Я пару раз ловила его, и на этом мое всепрощение кончилось. Сжимать тебе больную руку — это как раз в его духе. Я не могла тронуться, пока он держал тебя. С тобой все в порядке?
— Да.
— А у тебя есть девушка, малыш?
— «Девушка» — это не то слово. Достаточно серьезно, но и «невеста» тоже не подойдет.
— А, понятно. Ну, тогда, наверное, тебе не пригодится мой совет, но все-таки не предавай слишком большого значения мимолетному. На любви жизнь не построишь.
— А Макс так не считает. Он говорит, когда встречаешь кого-то — берешь его за руку и ни за что не отпускаешь.
— Ох! — пробормотала Сэм, включая двигатель. — Зна-а-а-а-ачит, Макс женат?
— Был. Его жена погибла в автомобильной катастрофе. Он считает, что каждую секунду нужно делать все, что в твоих силах, потому что никогда не знаешь, когда жизнь кончится.
Сэм с облегчением вздохнула и выехала со стоянки.
— Ну, любовь — это хорошее начало, но из-за нее можно не разглядеть чудовища за красивой оболочкой. Люди редко представляют собой то, чем кажутся на первый взгляд.
А что, если под твоей оболочкой тоже скрывается чудовище? — подумал Укия, вспоминая слова Индиго «если мы поженимся». Она что, представила, какой будет жизнь с ним, и начала колебаться? Мог ли он винить ее?
— Надо было давно тебя спросить… — Сэм продолжала, несмотря на явную невнимательность Укии. — Ничего, что ты ел сразу же после операции в брюшной полости?
— А ты слышала о ней?
— Это очень маленький город, а я люблю совать нос в дела других людей. Что, черт побери, произошло? И почему Брыкающийся Олень так много шумел по этому поводу?
— Хм-м. — Укия даже не знал, что ответить. — Объяснить очень сложно. Нельзя как-нибудь потом?
Сэм откинула голову и громко рассмеялась.
— Да ладно тебе, это же очень интересно, особенно если у Брыкающегося Оленя появились навязчивые идеи.
— Брыкающийся Олень беспокоится, потому что я хочу найти его деда.
Сэм перестала смеяться.
— Джесса Брыкающегося Оленя?
— Да. Мне бы хотелось поговорить с ним. Не знаешь, как это сделать?
— А-а!
— Что?
— То, что произошло в четверг. Ты поехал повидать Джесса Брыкающегося Оленя, а вместо него наткнулся на огромного и свирепого шерифа.
— Ага. А Джесс по-прежнему живет на ранчо?
— Это относится к делу Крэйнака?
— Нет, — признался Укия и неловко поерзал в кресле. Бойскауты не научили частного детектива лгать и изворачиваться. — Пару лет назад один клиент из Питтсбурга нанял Макса, чтобы установить личность Джона Доу (Джон Доу — так в американском судопроизводстве определяется понятие «неизвестный» в отношении либо неопознанного тела, либо человека, не способного по тем или иным причинам идентифицировать себя. — Примеч. ред. ). Следы привели в Пендлтон, и здесь же они оборвались. Вспыли кое-какие сведения, и поэтому мы думаем, что Джон Доу и мальчик Брыкающихся Оленей — одно и то же лицо. Но шериф не позволил нам поговорить с дедом.
— Мальчик-волк из Уматиллы обнаружился в Питтсбурге? Это что-то новенькое. А этот Джон Доу еще жив или с нами общаются наследники, если так можно выразиться?
— Он жив.
— А что, черт подери, он делает в Питтсбурге?
— Его поймали, когда он еще бегал дикарем, и усыновили. Родители пытались установить, кто он, а когда ничего не получилось, скрыли существование мальчика от властей. Они считают, что дикий ребенок не получит достаточно любви и заботы в государственном учреждении.
Вот теперь бойскауты могут им гордиться. Укия не сказал ни единого слова лжи.
— И?
— И что?
— Ну, это произошло в тридцатые годы. А чем теперь занимается мальчик-волк? Умеет ли говорить? Он живет в доме престарелых? Или бегает голым по лесам Пенсильвании? А может, он миллионер?
Укия лихорадочно пытался подобрать подходящий ответ.
— Совершенно не важно, чем он занимается, раз уж я все равно не могу поговорить с Джессом.
Сэм несколько раз пощелкала языком, а после проговорила:
— Сестра Джареда, Кэссиди, недавно купила магазин скобяных товаров Циммермана. Не факт, что она заговорит с тобой, но выслушать выслушает.
— Надеюсь, она не вышвырнет за дверь раненого человека.
— Или снова в него выстрелит. — Сэм улыбнулась.
— Что ты хочешь сказать? — нахмурился Укия.
— Всего лишь хочу сказать, что у Джареда Брыкающегося Оленя алиби-то хорошее, но по району разгуливают еще человек пятнадцать Брыкающихся Оленей. Всем известно, что эта семья очень не любит, когда заявляются всякие «волшебные мальчики». Судя по всему, Джареду все это нравится меньше всех, и, наверное, он сообщил что-то сестре, кузену или дяде. И теперь они все тревожно ожидают.
— Пятнадцать? Но в телефонной книге есть только имя Джареда.
Она рассмеялась.
— Их номера не записаны. А теперь скажи мне, почему твой партнер решился на операцию на месте?
— Мне нужно подумать.
Сэм беспокойно нахмурилась и, когда повернули на Мэйн-стрит, передернула плечами.
— Ты мой должник, Орегон. Помни об этом. Ты мой должник.
ГЛАВА 6
Четверг. 26 августа 2004 года
Скобяная лавка Циммермана. Пендлтон, Орегон
Магазинчик Циммермана плотно зажат между домами на Мэйн-стрит, с местом для парковки плохо, поэтому Сэм остановилась прямо перед дверью.
— Сзади есть стоянка, но она в отвратительном состоянии. Так что иди вперед, а я догоню.
Укия осторожно вылез, и машина отъехала. На витринах лавки виднелись разнообразные инструменты, к ним прилагались краткие аннотации. Колокольчик над подъездом звякнул, когда гость открыл дверь и прошел внутрь, но звук этот, похоже, остался неуслышанным из-за царящего внутри шума. Все стены магазинчика были увешаны инструментами и хозяйственными принадлежностями, внимание тут же привлекала прикрепленная к колонне большая лосиная голова, которая с явным недоверием поглядывала на посетителей.
Источник грохота находился где-то в подсобных помещениях, и Укия, прихрамывая, направился туда. Из одной из ниш за кассовым аппаратом доносился говор — там собрались четверо индейцев в голубых джинсах, футболках и кепках. Старшему на вид было лет семьдесят, а младшему не больше двадцати. Они приветствовали незнакомца кивками и с любопытством разглядывали его.
Шум исходил из старого аппарата по продаже газировки; он трещал и рычал и каждую секунду готов был разлететься на куски. Запах горячей смазки смешивался с тяжелым дурманом свежей кедровой смолы.
— Выключи его! Выключи! — прокричал мужчина, перегибаясь через стойку. — Плюнь на него, он сломался.
— Нет, Лу, еще работает. — Женский голос донесся, казалось, из недр аппарата.
— Пора купить новый, Кэссиди, — продолжал агитацию Лу.
— Ничего подобного, — перекричала шум Кэссиди.
Старший из мужчин покачал головой:
— Она не выбросит его, потому что так поступил бы белый человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Он кивнул, не совсем понимая, куда она клонит.
— Все пожары начинались после полуночи. — Она загибала пальцы, обозначая сходства. — Все жители были найдены мертвыми в своих постелях. И наконец, самое важное: никто не видел этих людей в день смерти — они пропускали школу, работу, не приходили к врачу и так далее. Никто с ними не разговаривал.
— Это все двадцать?
— Если быть точным, двадцать пять; за исключением, может быть, Алисии, которую утром видела ее подруга. Многих видели последний раз за два или три дня до смерти. У детей были каникулы, домохозяйки не назначали никаких встреч, или вообще кто-то из взрослых сидел в то время без работы.
— А почему «может быть» Алисии?
— Если ее убили в понедельник, тогда с ней разговаривали в день смерти. А если во вторник или среду, тогда в день смерти никто ее не видел.
— Мы допускаем, что она все еще жива.
Сэм удивленно на него посмотрела.
— Несмотря на выстрелы?
— Совершенно не обязательно стрельба по мне связана с исчезновением Алисии, — уверенно проговорил Укия, а затем переменил тему: — Думаешь, этих людей убили где-то, а тела потом положили в дом и подожгли, чтобы скрыть убийство?
Сэм вздохнула и пожала плечами:
— Пока вскрытие не показало никаких других причин смерти, кроме удушения дымом и ожогов. Пожарные говорили, что многие жертвы просыпались во время пожара и даже пытались выбраться, но это ни у кого не получилось.
Укия как раз приканчивал последнюю порцию, и она кивнула в сторону ближайшего мусорного ящика.
— Выкинуть обертки?
— Да, спасибо.
Она подошла к ведру, открыла крышку и опустила поднос с мусором. Развернувшись, Сэм увидела, что Укия разговаривает с каким-то мужчиной через окно джипа, и рванулась к нему.
— Привет, ты кто? — спросил незнакомец.
Он прямо-таки сиял дружелюбно-добродушной улыбкой, но холодные голубые глаза мерили Укию оценивающим взглядом.
— Это тебя не касается, Питер.
Сэм уже запрыгнула на водительское сиденье.
— Питер Талбот. — Мужчина протянул руку. — Я муж Сэм.
— Укия Орегон.
Укия подался вперед, чтобы обменяться рукопожатием с новым знакомым. Рука не замедлила напомнить, что еще совсем недавно она была сломана. Сэм замужем? Питер Талбот крепко схватил ладонь Укии, прежде чем тот успел ее отдернуть.
При взгляде на этого человека юноша не мог поверить, что Сэм вышла за него замуж. Талбот, несмотря на внешнюю привлекательность, казался каким-то неумытым и впечатление производил неприятное. Высокий, стройный, с правильными чертами лица, он бы очень подошел для рекламы в глянцевом журнале. Всем своим видом — начиная с тонких светлых волос, падающих на глаза, и заканчивая поношенными, но вычищенными ботинками — он контрастировал с растрепанной Сэм.
Молодая женщина буквально раскалилась от ярости.
— Отпусти его и отвали от машины.
— Я всего лишь пожимаю ему руку.
Питер по-прежнему сжимал ладонь Укии, причиняя тем самым невыносимую боль. Сэм завела двигатель.
— Ты же знаешь, что не имеешь права приближаться ко мне ближе, чем на сто футов.
— Очень остроумно, Сэмми Энн. Ты приезжаешь на место моей работы и велишь мне держаться подальше.
— С каких это пор ты работаешь в «Макдоналдсе»?
— Сэмми Энн, частный фискал, ты ведь должна все знать! Я начал на прошлой неделе в должности утреннего менеджера.
Сэм закатила глаза, выжимая сцепление.
— Катись к черту!
— Итак, кто же ты такой, Укия Орегон?
Питер расплылся в обворожительной улыбке, которой недоставало только искренности и теплоты во взгляде.
— Я частный детектив из Питтсбурга, — ответил тот, пытаясь высвободить руку.
— С ним прилетел дядя пропавшей туристки.
Двигатель снова взревел под ногой Сэм.
— Что, не могла упустить его, да, Сэмми Энн? — ухмыльнулся Питер.
— Он следопыт. А я в этой области не профессионал, — спокойно пояснила молодая женщина.
— Ну и что же с тобой стряслось, Укия? — поинтересовался Питер, словно не замечая ярости Сэм. — Кто-то еще застал тебя в компании своей жены?
— Я больше не твоя жена, — отрезала Сэм. — А теперь отваливай!
— Послушай, детка, ты даже не дала ему ответить. — Питер еще сильнее сдавил ладонь Укии.
— У меня был тяжелый день.
Юноша больше не пытался вырвать руку, а наоборот, сжал ладонь Талбота. Укия недавно выяснил, что большинство людей ощутимо слабее его.
Питер поморщился.
— Даже и не вздумай дотронуться до моей жены.
Сэм протянула руку на заднее сиденье джипа, достала электрическую дубинку и, включив ее, поднесла к носу Питера Талбота.
— Отпусти его!
— Спокойно, Сэмми, я как раз собираюсь это сделать.
Сэм отдернула руку, и машина резко сдала назад. Молодая женщина выключила дубинку, уронила ее на колени Укии и крутанула руль влево. Джип развернулся почти на сто восемьдесят градусов и через секунду с ревом рванул со стоянки.
Они не произнесли ни слова, пока Сэм не тормознула в небольшом тихом парке.
— Мне очень неловко, что так произошло, — сказала она. — В молодости люди часто делают глупости: начинают курить, накалывают татуировки, выходят замуж за полных придурков. — Сэм полностью заглушила двигатель. — Конечно, потом ты взрослеешь и понимаешь, как идиотски себя вел. Но исправить ошибку всегда требует куда больше сил.
— Ты развелась.
— Скоро два года как. Но Питер до сих пор с этим не смирился. Он думает, что раз я ни с кем не имею серьезных отношений, то не сегодня-завтра приползу к нему на карачках. Он даже попытался ускорить процесс, но добился только решения суда, запрещающего ему приближаться ко мне. Я стараюсь всегда быть в курсе, где работает Питер, чтобы лишний раз с ним не сталкиваться, но он нигде подолгу не задерживается и увольняется с работы каждые несколько месяцев. Несколько недель назад он начал службу в почтовом отделении, и я не думала, что все кончится так быстро.
— Должно быть, он легко получает новые места.
— Он очаровательный, безответственный ублюдок. Людям такие нравятся. Большинство прощают ему его подлости, потому что, когда Питер обделывает свои грязные делишки, он твердо уверен, что его не поймают. Я пару раз ловила его, и на этом мое всепрощение кончилось. Сжимать тебе больную руку — это как раз в его духе. Я не могла тронуться, пока он держал тебя. С тобой все в порядке?
— Да.
— А у тебя есть девушка, малыш?
— «Девушка» — это не то слово. Достаточно серьезно, но и «невеста» тоже не подойдет.
— А, понятно. Ну, тогда, наверное, тебе не пригодится мой совет, но все-таки не предавай слишком большого значения мимолетному. На любви жизнь не построишь.
— А Макс так не считает. Он говорит, когда встречаешь кого-то — берешь его за руку и ни за что не отпускаешь.
— Ох! — пробормотала Сэм, включая двигатель. — Зна-а-а-а-ачит, Макс женат?
— Был. Его жена погибла в автомобильной катастрофе. Он считает, что каждую секунду нужно делать все, что в твоих силах, потому что никогда не знаешь, когда жизнь кончится.
Сэм с облегчением вздохнула и выехала со стоянки.
— Ну, любовь — это хорошее начало, но из-за нее можно не разглядеть чудовища за красивой оболочкой. Люди редко представляют собой то, чем кажутся на первый взгляд.
А что, если под твоей оболочкой тоже скрывается чудовище? — подумал Укия, вспоминая слова Индиго «если мы поженимся». Она что, представила, какой будет жизнь с ним, и начала колебаться? Мог ли он винить ее?
— Надо было давно тебя спросить… — Сэм продолжала, несмотря на явную невнимательность Укии. — Ничего, что ты ел сразу же после операции в брюшной полости?
— А ты слышала о ней?
— Это очень маленький город, а я люблю совать нос в дела других людей. Что, черт побери, произошло? И почему Брыкающийся Олень так много шумел по этому поводу?
— Хм-м. — Укия даже не знал, что ответить. — Объяснить очень сложно. Нельзя как-нибудь потом?
Сэм откинула голову и громко рассмеялась.
— Да ладно тебе, это же очень интересно, особенно если у Брыкающегося Оленя появились навязчивые идеи.
— Брыкающийся Олень беспокоится, потому что я хочу найти его деда.
Сэм перестала смеяться.
— Джесса Брыкающегося Оленя?
— Да. Мне бы хотелось поговорить с ним. Не знаешь, как это сделать?
— А-а!
— Что?
— То, что произошло в четверг. Ты поехал повидать Джесса Брыкающегося Оленя, а вместо него наткнулся на огромного и свирепого шерифа.
— Ага. А Джесс по-прежнему живет на ранчо?
— Это относится к делу Крэйнака?
— Нет, — признался Укия и неловко поерзал в кресле. Бойскауты не научили частного детектива лгать и изворачиваться. — Пару лет назад один клиент из Питтсбурга нанял Макса, чтобы установить личность Джона Доу (Джон Доу — так в американском судопроизводстве определяется понятие «неизвестный» в отношении либо неопознанного тела, либо человека, не способного по тем или иным причинам идентифицировать себя. — Примеч. ред. ). Следы привели в Пендлтон, и здесь же они оборвались. Вспыли кое-какие сведения, и поэтому мы думаем, что Джон Доу и мальчик Брыкающихся Оленей — одно и то же лицо. Но шериф не позволил нам поговорить с дедом.
— Мальчик-волк из Уматиллы обнаружился в Питтсбурге? Это что-то новенькое. А этот Джон Доу еще жив или с нами общаются наследники, если так можно выразиться?
— Он жив.
— А что, черт подери, он делает в Питтсбурге?
— Его поймали, когда он еще бегал дикарем, и усыновили. Родители пытались установить, кто он, а когда ничего не получилось, скрыли существование мальчика от властей. Они считают, что дикий ребенок не получит достаточно любви и заботы в государственном учреждении.
Вот теперь бойскауты могут им гордиться. Укия не сказал ни единого слова лжи.
— И?
— И что?
— Ну, это произошло в тридцатые годы. А чем теперь занимается мальчик-волк? Умеет ли говорить? Он живет в доме престарелых? Или бегает голым по лесам Пенсильвании? А может, он миллионер?
Укия лихорадочно пытался подобрать подходящий ответ.
— Совершенно не важно, чем он занимается, раз уж я все равно не могу поговорить с Джессом.
Сэм несколько раз пощелкала языком, а после проговорила:
— Сестра Джареда, Кэссиди, недавно купила магазин скобяных товаров Циммермана. Не факт, что она заговорит с тобой, но выслушать выслушает.
— Надеюсь, она не вышвырнет за дверь раненого человека.
— Или снова в него выстрелит. — Сэм улыбнулась.
— Что ты хочешь сказать? — нахмурился Укия.
— Всего лишь хочу сказать, что у Джареда Брыкающегося Оленя алиби-то хорошее, но по району разгуливают еще человек пятнадцать Брыкающихся Оленей. Всем известно, что эта семья очень не любит, когда заявляются всякие «волшебные мальчики». Судя по всему, Джареду все это нравится меньше всех, и, наверное, он сообщил что-то сестре, кузену или дяде. И теперь они все тревожно ожидают.
— Пятнадцать? Но в телефонной книге есть только имя Джареда.
Она рассмеялась.
— Их номера не записаны. А теперь скажи мне, почему твой партнер решился на операцию на месте?
— Мне нужно подумать.
Сэм беспокойно нахмурилась и, когда повернули на Мэйн-стрит, передернула плечами.
— Ты мой должник, Орегон. Помни об этом. Ты мой должник.
ГЛАВА 6
Четверг. 26 августа 2004 года
Скобяная лавка Циммермана. Пендлтон, Орегон
Магазинчик Циммермана плотно зажат между домами на Мэйн-стрит, с местом для парковки плохо, поэтому Сэм остановилась прямо перед дверью.
— Сзади есть стоянка, но она в отвратительном состоянии. Так что иди вперед, а я догоню.
Укия осторожно вылез, и машина отъехала. На витринах лавки виднелись разнообразные инструменты, к ним прилагались краткие аннотации. Колокольчик над подъездом звякнул, когда гость открыл дверь и прошел внутрь, но звук этот, похоже, остался неуслышанным из-за царящего внутри шума. Все стены магазинчика были увешаны инструментами и хозяйственными принадлежностями, внимание тут же привлекала прикрепленная к колонне большая лосиная голова, которая с явным недоверием поглядывала на посетителей.
Источник грохота находился где-то в подсобных помещениях, и Укия, прихрамывая, направился туда. Из одной из ниш за кассовым аппаратом доносился говор — там собрались четверо индейцев в голубых джинсах, футболках и кепках. Старшему на вид было лет семьдесят, а младшему не больше двадцати. Они приветствовали незнакомца кивками и с любопытством разглядывали его.
Шум исходил из старого аппарата по продаже газировки; он трещал и рычал и каждую секунду готов был разлететься на куски. Запах горячей смазки смешивался с тяжелым дурманом свежей кедровой смолы.
— Выключи его! Выключи! — прокричал мужчина, перегибаясь через стойку. — Плюнь на него, он сломался.
— Нет, Лу, еще работает. — Женский голос донесся, казалось, из недр аппарата.
— Пора купить новый, Кэссиди, — продолжал агитацию Лу.
— Ничего подобного, — перекричала шум Кэссиди.
Старший из мужчин покачал головой:
— Она не выбросит его, потому что так поступил бы белый человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45