Прайм уничтожил все силы завоевателей, кроме Гекса. Онтонгарды воспринимали Прайма как своего, он ухитрился скрыть свою индивидуальность. Гекс так и не смог разгадать загадку Прайма, и Стая для него тоже непонятна.
Сэм с трудом могла уследить за ходом разговора.
— Но теперь-то Онтонгарды узнают Стаю.
— Узнают, да. Но не понимают. Твари Гекса нападут без малейших колебаний и будут сражаться насмерть. И то же самое: Стая всегда постарается убить Тварь — только они способны убежать, когда нет ни малейшего шанса выиграть. И по этой причине Стая все время идет на голову впереди Онтонгардов.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Макс. — Стая уже делала попытки привить Онтонгардам свои воспоминания? Что произошло?
— Я как раз собираюсь рассказать, — сказал Укия. — Вы готовы выслушать?
— Да, — ответила Сэм.
Макс и Джаред просто кивнули. Укия закрыл глаза ладонями.
— Стая считает, что одной мыши не хватит, клетки Онтонгардов не остановятся, пока не уничтожат ее. Гекс однажды инфицировал совсем маленького мальчика, лет шести, наверное. Волки-Воины не хотели его убивать, так и не попробовав спасти. Они убили ребенка, чтобы ослабить клетки Онтонгардов.
Укию передернуло. Убийство произошло очень быстро и действенно; Ренни с трудом вынес это зрелище.
— Затем вкололи в тело генетический субстрат Стаи. Кровь дали несколько волков.
— Ребенок умер, — предположил Макс.
— То, что выжило, ребенком не назовешь. Тело развалилось на куски и разбежалось на много маленьких животных, часть от Стаи, часть от Онтонгардов. Животные Стаи вернулись к донорам, клетки несколько ослабли, но не пострадали. А животных Онтонгардов поймали и убили.
Сэм вытянула руки, желая остановить поток информации и прояснить некоторые детали.
— То есть твоего отца звали Прайм, а Гекс — это вожак Онтонгардов. Теперь они оба умерли, и твой отец — это Ренни, а Алисия — это Гекс, так?
Макс и Укия переглянулись между собой, но никто из них не мог бы объяснить лучше.
— В общем виде да, — наконец кивнул Укия. — Более или менее.
— Но ты какой-то другой. В чем состоит твоя особенность? — допытывалась Сэм. — А ты можешь переделать Онтонгарда во что-нибудь другое?
— Нет! — воскликнул Укия. Макс мрачно на него посмотрел.
— Ты говорил, что твоя кровь изменяла людей, не причиняя им никакого вреда. Твоя мама и ее собаки остались сами собой. Ты не мог бы сделать инъекцию Крэйнаку и Зое?
— То есть сделать их своими Тварями? — Укия отпрыгнул от Макса в сторону; как вообще можно такое предлагать!
— Ну, на данном этапе я счастлив, что являюсь собой, — пробормотал Макс. — Но если бы у меня был выбор — стать твоей Тварью или Гексовой, я бы не стал колебаться. Знаю, тебе неприятна эта мысль, но если это единственный способ их спасти, то нам стоит его попробовать.
— Нет! Нет! — Укия отшатнулся и замахал руками. — Твари — это точные генетические копии. Мои тоже будут носителями, как я.
— Может быть, — покачал головой старший детектив. — Но ведь собаки не стали носителями, да и мама твоя. Твоя кровь их изменила, но не превратила ни в Тварей, ни в носителей.
— Но Крэйнак и Зоя — Твари Онтонгардов! — закричал Укия. — Представь себе гада вроде Гекса, но который при этом помешан на том, чтобы наплодить как можно больше детей. Это настоящие насильники, которые имеют женщину независимо от ее возраста и желания.
— Но они же будут твоими Тварями, — настаивал Макс. — А значит, их жизненные принципы будут схожи с твоими.
— Генетически я ошметок инопланетного мутанта! — предупредил Укия. — Моя кровь делает такие вещи, о которых Стая ничего не знает. У моих Тварей может быть вообще совершенно самостоятельное сознание, но тут не стоит забывать, что тела уже принадлежат Онтонгардам.
— Или твоя кровь способна вернуть им человеческий рассудок, — возразил Макс.
— Макс, как бы я ни любил своих друзей, рисковать я все равно не могу. — Укия в отчаянии покачал головой. — Кроме того, Стая не позволит жить ни мне, ни им.
— Но ведь волкодава они не убили, — заметил старший детектив.
— Это другое, — возразил Укия. — Тогда произошел несчастный случай, к тому же собаки ведь не стали Тварями. И вообще подозреваю, что об этом знают только Волки-Воины. Стая терпит Киттаннинга, потому что он получился не по моей вине и к тому же обещает стать порядочным человеком. А если я сделаю Тварь, они решат, что ошиблись во мне, и уничтожат и меня, и Киттаннинга, и Тварь.
У Сэм был такой вид, словно она готовилась расплакаться от безысходности ситуации.
— Не могу поверить, что эти люди прилетели на космическом корабле, раз вся их техника не способна решить такую проблему.
— А зачем им-то ее решать? — приподнял брови Укия. — Зачем им желать уничтожить самих себя?
Макс вздохнул.
— Укия, а нет ли какого-нибудь устройства, которое бы уничтожало последствия трансформации? Какой-нибудь наркотик? Антибактериальное средство, или химиотерапия, или антивирус — хоть что-нибудь?
Укия уже было открыл рот, чтобы дать отрицательный ответ, но тут глубоко задумался. В битве против Онтонгардов в качестве оружия использовался овипозитор. Космическая раса под названием Самм заключила торговые отношения с менее развитыми Онтонгардами. Они считали, что в случае открытой войны победа будет на стороне высокотехнологической цивилизации, и осознали опасность только после того, как четверть населения оказалась уничтожена или трансформирована. Было уже невозможно отличить врага от друга, и Саммам пришлось срочно разыскивать пути спасения. Ученые поняли, что основная борьба проходит на молекулярном уровне, и принялись разрабатывать оборудование для генных операций. Закончилось все тем, что Онтонгарды не только уничтожили соседнюю расу, но и воспользовались их техническими достижениями для своих целей;
— Ну, в овипозиторе есть один блок, который занимается генными изменениями. Вообще-то он создает существо, среднее между Онтонгардом и местным жителем. Внешне этого ребенка не отличить от местных, а его потомки послужат идеальными «хозяевами» для Онтонгардов.
— То есть мы попробуем использовать овипозитор для генных изменений, которые помогут вернуть Зою, — спокойно проговорил Джаред.
Укия передернул плечами.
— Овипозитор находился на корабле, а Прайм его уничтожил.
— Корабль — это то место, куда водили твою мать? — спросил Джаред. — Высоко в горах? Под землей?
Укия удивленно созерцал Джареда в течение минуты, а потом растерянно протянул:
— Да.
— Он не разрушен, а только слегка поврежден, — сказал бывший шериф. — Ты там был однажды.
— Я? — Переходный возраст у него закончился двести лет назад, а голос по-прежнему ломался. — Откуда ты знаешь?
— Прадедушка Джей рассказывал. Когда он был маленьким, вы вдвоем ходили в горы. Твоя мама описывала тебе, как она попала домой, и давала очень ясные указатели, а ты их все запомнил. При жизни она не позволяла тебе ходить туда, а жила она очень долго. Но после ее смерти ты пошел искать это место.
— И я его нашел?
— Да, нашел.
ГЛАВА 19
Пятница. 3 сентября 2004 года
Голубые горы. Восточный Орегон
Укия заметил оживление на лицах Сэм и Джареда и поморщился.
Впрочем, Макс понял, в чем дело.
— Укия раньше знал, где находится корабль. А теперь уже не помнит.
— Я не помню ничего из того, что было до убийства Волшебного Мальчика. У меня не осталось ни одного воспоминания о жизни с семьей.
Радостная улыбка мгновенно сползла с лица Джареда — он явно чувствовал себя обманутым. И что еще хуже, его начало трясти — это заработал чужеродный вирус. Укия чувствовал, как клетки Стаи штурмуют защитные силы организма, отыскивая природную слабость, свойственную всем Брыкающимся Оленям, которую они приобрели через Укию, когда тот еще пребывал в материнской утробе.
Юноша лихорадочно соображал, как бы ему подать Джареду хоть малейшую надежду. Судя по фотографиям, тело Волшебного Мальчика разлетелось на маленькие кусочки: ладони отдельно от рук, плечи — от тела. Настоящая головоломка.
Какая-то часть Волшебного Мальчика превратилась в Укию, именно часть, иначе он бы помнил все. Нога, или обезглавленный корпус, или руки — со временем они трансформировались в Укию.
Значит, где-то могут быть другие части, которые приняли иные формы. Если найти хотя бы один кусочек, возможно, удалось бы вспомнить, где находится корабль. Но останется ли Укия после этого самим собой?
— Может быть, если я найду где-нибудь память… — неуверенно предложил он.
Сэм удивленно на него посмотрела.
— А как именно ты находишь память?
Укия взглянул на Макса — тот кивнул, соглашаясь, что пришла пора раскрыть все карты.
— Я не столько личность, сколько колония одноклеточных существ. Если отрезать мне руку, она очень быстро перестроится и образует некий организм, приспособленный для самостоятельной жизни. Например, рыбу, или птицу, или мышь. А на теле вырастет еще одна рука.
Сэм передернулась.
— Ох, надеюсь, это чисто теоретические предположения, не подтвержденные практикой.
— Чистая теория, — кивнул Макс.
— На самом деле, — неохотно начал Укия, — может оказаться и практическим опытом.
— Волшебный Мальчик, — прошептал Джаред; у него в голове все явления. связались воедино. — Когда Волшебный Мальчик был разрезан на куски, все его части превратились в животных и разбежались. Вот почему тело исчезло.
— Именно, — подтвердил Укия.
Тут Макс осознал, что надежда еще есть.
— Но какие-то части Волшебного Мальчика могут до сих пор болтаться где-то поблизости и хранить в себе остатки генной памяти.
Джаред моргнул, не особенно веря в такой расклад.
— Ты считаешь, что не все части соединились в Укии?
— А зачем вообще они нам нужны? — Сэм пыталась понять. — Ты ведь не помнишь, так? А почему тогда они помнят?
— Вполне возможно, что я только часть Волшебного Мальчика. — Укия очень старательно подбирал слова. — Например, кусок ноги или голова. Неизвестно, что со мной происходило с момента его смерти до того, как я оказался в волчьей стае. Я мог бы лет пятьдесят просуществовать в виде двух кроликов, пока они не встретились и не слились в нечто достаточно большое, из которого потом сформировался человеческий ребенок.
Сэм прижала ладонь к губам.
— Все это та-а-ак странно.
— Когда я стал человеком, произошли изменения в способе хранения информации в организме. Сначала было достаточно клеток, чтобы превратиться во взрослую птицу, белку или рыбину. Но когда клетки захотели принять форму человека, их хватило только на организм ребенка. А поскольку я производитель, то должен был достичь полового созревания.
— И как у Киттаннинга, — вставил Макс, — твои воспоминания о «старом» пропадали по мере того, как ты рос.
Укия кивнул.
— Честно говоря, я очень рад, что мутация моего отца именно таким образом сказалась на Киттаннинге. Но самому мне хотелось бы сохранить воспоминания о прошлом.
— А каких животных нам нужно искать? — поинтересовался Джаред, уже готовый к выполнению задания.
Укия беспомощно развел руками.
— Любых. Мышей. Змей. Сусликов. Собак. Кошек.
Сэм посмотрела на юношу и покачала головой:
— Когда я вижу тебя, мне кажется, ты просто милый малыш. Я просто не могу поверить твоим словам.
— Он хороший парень, — усмехнулся Макс. — У каждого свои тараканы в голове. У него они просто более странные, чем у нормальных людей.
А вот Джареду было наплевать на все, кроме спасения Зои.
— Ты уверен, что потерянные части помнят что-то?
— Нет, — честно признался Укия. — Они, конечно, не могли сохранить все воспоминания Волшебного Мальчика. Все зависит от того, что произошло с этой группой после смерти. Чем меньше ранений и изменений она переживет, тем больше будет сведений.
— А эти инопланетные кошки и собаки, — поинтересовалась Сэм. — Они выглядят так же, как и обычные?
Укия неопределенно взмахнул рукой.
— Наверное, они черного цвета. И конечно, должны жить долго и никогда не болеть.
— Маленький Волшебный Ползун, — задумчиво протянул Джаред.
— Что? — не понял Укия.
— Это наше фамильное домашнее животное. — Дрожащей рукой шериф отер пот со лба. — У нас остались его фотографии, где мой отец еще младенец. Ползун никогда не болел, вынес все, что мы с ним делали, и не пострадал даже, когда мы случайно переехали его на машине.
— Кто он такой, черт его подери? — не выдержал Макс.
— Черепаха.
Во дворе фермы Брыкающихся Оленей Джареда стошнило. По дороге он слабел с каждой минутой, и когда «блейзер» наконец остановился, несчастный выскочил из машины и рухнул на траву. Тело его сотрясалось и корчилось, как будто в нем происходила борьба между двумя силами — впрочем, так оно и было.
На ферме в тот момент были только мама Джареда и Кэссиди. Женщины обрадовались, увидев его живым, но тут же страшно запаниковали из-за его болезни. Укия дотащил родича до дома и оставил его в спальне. От тела Джареда исходили волны жара, как будто он превратился в чистый огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Сэм с трудом могла уследить за ходом разговора.
— Но теперь-то Онтонгарды узнают Стаю.
— Узнают, да. Но не понимают. Твари Гекса нападут без малейших колебаний и будут сражаться насмерть. И то же самое: Стая всегда постарается убить Тварь — только они способны убежать, когда нет ни малейшего шанса выиграть. И по этой причине Стая все время идет на голову впереди Онтонгардов.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Макс. — Стая уже делала попытки привить Онтонгардам свои воспоминания? Что произошло?
— Я как раз собираюсь рассказать, — сказал Укия. — Вы готовы выслушать?
— Да, — ответила Сэм.
Макс и Джаред просто кивнули. Укия закрыл глаза ладонями.
— Стая считает, что одной мыши не хватит, клетки Онтонгардов не остановятся, пока не уничтожат ее. Гекс однажды инфицировал совсем маленького мальчика, лет шести, наверное. Волки-Воины не хотели его убивать, так и не попробовав спасти. Они убили ребенка, чтобы ослабить клетки Онтонгардов.
Укию передернуло. Убийство произошло очень быстро и действенно; Ренни с трудом вынес это зрелище.
— Затем вкололи в тело генетический субстрат Стаи. Кровь дали несколько волков.
— Ребенок умер, — предположил Макс.
— То, что выжило, ребенком не назовешь. Тело развалилось на куски и разбежалось на много маленьких животных, часть от Стаи, часть от Онтонгардов. Животные Стаи вернулись к донорам, клетки несколько ослабли, но не пострадали. А животных Онтонгардов поймали и убили.
Сэм вытянула руки, желая остановить поток информации и прояснить некоторые детали.
— То есть твоего отца звали Прайм, а Гекс — это вожак Онтонгардов. Теперь они оба умерли, и твой отец — это Ренни, а Алисия — это Гекс, так?
Макс и Укия переглянулись между собой, но никто из них не мог бы объяснить лучше.
— В общем виде да, — наконец кивнул Укия. — Более или менее.
— Но ты какой-то другой. В чем состоит твоя особенность? — допытывалась Сэм. — А ты можешь переделать Онтонгарда во что-нибудь другое?
— Нет! — воскликнул Укия. Макс мрачно на него посмотрел.
— Ты говорил, что твоя кровь изменяла людей, не причиняя им никакого вреда. Твоя мама и ее собаки остались сами собой. Ты не мог бы сделать инъекцию Крэйнаку и Зое?
— То есть сделать их своими Тварями? — Укия отпрыгнул от Макса в сторону; как вообще можно такое предлагать!
— Ну, на данном этапе я счастлив, что являюсь собой, — пробормотал Макс. — Но если бы у меня был выбор — стать твоей Тварью или Гексовой, я бы не стал колебаться. Знаю, тебе неприятна эта мысль, но если это единственный способ их спасти, то нам стоит его попробовать.
— Нет! Нет! — Укия отшатнулся и замахал руками. — Твари — это точные генетические копии. Мои тоже будут носителями, как я.
— Может быть, — покачал головой старший детектив. — Но ведь собаки не стали носителями, да и мама твоя. Твоя кровь их изменила, но не превратила ни в Тварей, ни в носителей.
— Но Крэйнак и Зоя — Твари Онтонгардов! — закричал Укия. — Представь себе гада вроде Гекса, но который при этом помешан на том, чтобы наплодить как можно больше детей. Это настоящие насильники, которые имеют женщину независимо от ее возраста и желания.
— Но они же будут твоими Тварями, — настаивал Макс. — А значит, их жизненные принципы будут схожи с твоими.
— Генетически я ошметок инопланетного мутанта! — предупредил Укия. — Моя кровь делает такие вещи, о которых Стая ничего не знает. У моих Тварей может быть вообще совершенно самостоятельное сознание, но тут не стоит забывать, что тела уже принадлежат Онтонгардам.
— Или твоя кровь способна вернуть им человеческий рассудок, — возразил Макс.
— Макс, как бы я ни любил своих друзей, рисковать я все равно не могу. — Укия в отчаянии покачал головой. — Кроме того, Стая не позволит жить ни мне, ни им.
— Но ведь волкодава они не убили, — заметил старший детектив.
— Это другое, — возразил Укия. — Тогда произошел несчастный случай, к тому же собаки ведь не стали Тварями. И вообще подозреваю, что об этом знают только Волки-Воины. Стая терпит Киттаннинга, потому что он получился не по моей вине и к тому же обещает стать порядочным человеком. А если я сделаю Тварь, они решат, что ошиблись во мне, и уничтожат и меня, и Киттаннинга, и Тварь.
У Сэм был такой вид, словно она готовилась расплакаться от безысходности ситуации.
— Не могу поверить, что эти люди прилетели на космическом корабле, раз вся их техника не способна решить такую проблему.
— А зачем им-то ее решать? — приподнял брови Укия. — Зачем им желать уничтожить самих себя?
Макс вздохнул.
— Укия, а нет ли какого-нибудь устройства, которое бы уничтожало последствия трансформации? Какой-нибудь наркотик? Антибактериальное средство, или химиотерапия, или антивирус — хоть что-нибудь?
Укия уже было открыл рот, чтобы дать отрицательный ответ, но тут глубоко задумался. В битве против Онтонгардов в качестве оружия использовался овипозитор. Космическая раса под названием Самм заключила торговые отношения с менее развитыми Онтонгардами. Они считали, что в случае открытой войны победа будет на стороне высокотехнологической цивилизации, и осознали опасность только после того, как четверть населения оказалась уничтожена или трансформирована. Было уже невозможно отличить врага от друга, и Саммам пришлось срочно разыскивать пути спасения. Ученые поняли, что основная борьба проходит на молекулярном уровне, и принялись разрабатывать оборудование для генных операций. Закончилось все тем, что Онтонгарды не только уничтожили соседнюю расу, но и воспользовались их техническими достижениями для своих целей;
— Ну, в овипозиторе есть один блок, который занимается генными изменениями. Вообще-то он создает существо, среднее между Онтонгардом и местным жителем. Внешне этого ребенка не отличить от местных, а его потомки послужат идеальными «хозяевами» для Онтонгардов.
— То есть мы попробуем использовать овипозитор для генных изменений, которые помогут вернуть Зою, — спокойно проговорил Джаред.
Укия передернул плечами.
— Овипозитор находился на корабле, а Прайм его уничтожил.
— Корабль — это то место, куда водили твою мать? — спросил Джаред. — Высоко в горах? Под землей?
Укия удивленно созерцал Джареда в течение минуты, а потом растерянно протянул:
— Да.
— Он не разрушен, а только слегка поврежден, — сказал бывший шериф. — Ты там был однажды.
— Я? — Переходный возраст у него закончился двести лет назад, а голос по-прежнему ломался. — Откуда ты знаешь?
— Прадедушка Джей рассказывал. Когда он был маленьким, вы вдвоем ходили в горы. Твоя мама описывала тебе, как она попала домой, и давала очень ясные указатели, а ты их все запомнил. При жизни она не позволяла тебе ходить туда, а жила она очень долго. Но после ее смерти ты пошел искать это место.
— И я его нашел?
— Да, нашел.
ГЛАВА 19
Пятница. 3 сентября 2004 года
Голубые горы. Восточный Орегон
Укия заметил оживление на лицах Сэм и Джареда и поморщился.
Впрочем, Макс понял, в чем дело.
— Укия раньше знал, где находится корабль. А теперь уже не помнит.
— Я не помню ничего из того, что было до убийства Волшебного Мальчика. У меня не осталось ни одного воспоминания о жизни с семьей.
Радостная улыбка мгновенно сползла с лица Джареда — он явно чувствовал себя обманутым. И что еще хуже, его начало трясти — это заработал чужеродный вирус. Укия чувствовал, как клетки Стаи штурмуют защитные силы организма, отыскивая природную слабость, свойственную всем Брыкающимся Оленям, которую они приобрели через Укию, когда тот еще пребывал в материнской утробе.
Юноша лихорадочно соображал, как бы ему подать Джареду хоть малейшую надежду. Судя по фотографиям, тело Волшебного Мальчика разлетелось на маленькие кусочки: ладони отдельно от рук, плечи — от тела. Настоящая головоломка.
Какая-то часть Волшебного Мальчика превратилась в Укию, именно часть, иначе он бы помнил все. Нога, или обезглавленный корпус, или руки — со временем они трансформировались в Укию.
Значит, где-то могут быть другие части, которые приняли иные формы. Если найти хотя бы один кусочек, возможно, удалось бы вспомнить, где находится корабль. Но останется ли Укия после этого самим собой?
— Может быть, если я найду где-нибудь память… — неуверенно предложил он.
Сэм удивленно на него посмотрела.
— А как именно ты находишь память?
Укия взглянул на Макса — тот кивнул, соглашаясь, что пришла пора раскрыть все карты.
— Я не столько личность, сколько колония одноклеточных существ. Если отрезать мне руку, она очень быстро перестроится и образует некий организм, приспособленный для самостоятельной жизни. Например, рыбу, или птицу, или мышь. А на теле вырастет еще одна рука.
Сэм передернулась.
— Ох, надеюсь, это чисто теоретические предположения, не подтвержденные практикой.
— Чистая теория, — кивнул Макс.
— На самом деле, — неохотно начал Укия, — может оказаться и практическим опытом.
— Волшебный Мальчик, — прошептал Джаред; у него в голове все явления. связались воедино. — Когда Волшебный Мальчик был разрезан на куски, все его части превратились в животных и разбежались. Вот почему тело исчезло.
— Именно, — подтвердил Укия.
Тут Макс осознал, что надежда еще есть.
— Но какие-то части Волшебного Мальчика могут до сих пор болтаться где-то поблизости и хранить в себе остатки генной памяти.
Джаред моргнул, не особенно веря в такой расклад.
— Ты считаешь, что не все части соединились в Укии?
— А зачем вообще они нам нужны? — Сэм пыталась понять. — Ты ведь не помнишь, так? А почему тогда они помнят?
— Вполне возможно, что я только часть Волшебного Мальчика. — Укия очень старательно подбирал слова. — Например, кусок ноги или голова. Неизвестно, что со мной происходило с момента его смерти до того, как я оказался в волчьей стае. Я мог бы лет пятьдесят просуществовать в виде двух кроликов, пока они не встретились и не слились в нечто достаточно большое, из которого потом сформировался человеческий ребенок.
Сэм прижала ладонь к губам.
— Все это та-а-ак странно.
— Когда я стал человеком, произошли изменения в способе хранения информации в организме. Сначала было достаточно клеток, чтобы превратиться во взрослую птицу, белку или рыбину. Но когда клетки захотели принять форму человека, их хватило только на организм ребенка. А поскольку я производитель, то должен был достичь полового созревания.
— И как у Киттаннинга, — вставил Макс, — твои воспоминания о «старом» пропадали по мере того, как ты рос.
Укия кивнул.
— Честно говоря, я очень рад, что мутация моего отца именно таким образом сказалась на Киттаннинге. Но самому мне хотелось бы сохранить воспоминания о прошлом.
— А каких животных нам нужно искать? — поинтересовался Джаред, уже готовый к выполнению задания.
Укия беспомощно развел руками.
— Любых. Мышей. Змей. Сусликов. Собак. Кошек.
Сэм посмотрела на юношу и покачала головой:
— Когда я вижу тебя, мне кажется, ты просто милый малыш. Я просто не могу поверить твоим словам.
— Он хороший парень, — усмехнулся Макс. — У каждого свои тараканы в голове. У него они просто более странные, чем у нормальных людей.
А вот Джареду было наплевать на все, кроме спасения Зои.
— Ты уверен, что потерянные части помнят что-то?
— Нет, — честно признался Укия. — Они, конечно, не могли сохранить все воспоминания Волшебного Мальчика. Все зависит от того, что произошло с этой группой после смерти. Чем меньше ранений и изменений она переживет, тем больше будет сведений.
— А эти инопланетные кошки и собаки, — поинтересовалась Сэм. — Они выглядят так же, как и обычные?
Укия неопределенно взмахнул рукой.
— Наверное, они черного цвета. И конечно, должны жить долго и никогда не болеть.
— Маленький Волшебный Ползун, — задумчиво протянул Джаред.
— Что? — не понял Укия.
— Это наше фамильное домашнее животное. — Дрожащей рукой шериф отер пот со лба. — У нас остались его фотографии, где мой отец еще младенец. Ползун никогда не болел, вынес все, что мы с ним делали, и не пострадал даже, когда мы случайно переехали его на машине.
— Кто он такой, черт его подери? — не выдержал Макс.
— Черепаха.
Во дворе фермы Брыкающихся Оленей Джареда стошнило. По дороге он слабел с каждой минутой, и когда «блейзер» наконец остановился, несчастный выскочил из машины и рухнул на траву. Тело его сотрясалось и корчилось, как будто в нем происходила борьба между двумя силами — впрочем, так оно и было.
На ферме в тот момент были только мама Джареда и Кэссиди. Женщины обрадовались, увидев его живым, но тут же страшно запаниковали из-за его болезни. Укия дотащил родича до дома и оставил его в спальне. От тела Джареда исходили волны жара, как будто он превратился в чистый огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45