Выкинул, а не стал бы чинить.
— Дядя Дэниел, что я тебе об этом говорила? — снова закричала Кэссиди. — Белый человек то, белый человек се. Ты просто помешался на них, постоянно твердишь об их всемогуществе. Считай лучше, что это свойственно природе человеческой — мы понимаем что к чему и выкидываем вещи, даже если с ними все в порядке.
— Купить новую вещь — это всего лишь практично, — отозвался Лу. — Ты сэкономишь на счетах по электричеству, если заменишь развалину. Черт подери, эту штуковину нужно спихнуть антиквару!
— Не говори глупостей! — Кэссиди вынырнула из-за автомата, держа в руках красную коробку с инструментами. — Ты не понимаешь самого главного!
— Кэссиди, — вмешался самый молодой индеец, — ты сама сказала, что покупать новые вещи свойственно человеку.
— Что же тут самое главное? — недоумевал старик.
— Обычай, традиция. — Кэссиди стояла спиной к Укии. — У нас тут старая скобяная лавка. Старая бочка с рассолом. — Она пнула бочку ногой. — Старые индейцы, которые болтают о жизни и смерти. — Она махнула гаечным ключом в сторону собеседников. — И машина по продаже газировки. Если бы я выкинула ее, поднялись бы разговоры. Ах какой старый магазин! Кэссиди, избавься от него, пошли куда подальше!
«Куда подальше» Кэссиди выделила особо, сопроводив взмахом руки с гаечным ключом; металлический инструмент треснул бы Укию по макушке, если б он не уклонился. Индейцы вздрогнули.
— Не смотрите на меня так! — прорычала женщина своим соплеменникам и снова уселась за автоматом. — Не думайте, что я ничего не слышу. «Что эта безумная краснокожая вообразила, покупая скобяную лавку! Что она понимает в инструментах!» Что ж, смотрите! У меня высшее техническое образование! Я могу отличить разводной ключ от отвертки! В самом деле, если белый человек оказался способен содержать магазин, то у меня это получится даже во сне.
— Если у вас высшее техническое образование, зачем вы тогда купили лавку? — неожиданно спросил Укия. — Почему не стали инженером или еще кем-нибудь в этом роде?
— Ха! — Она резко дунула в недра автомата — то ли от смеха, то ли прочищая детали. — Я прославляю краснокожую женщину, и никакой благодарности! Послушай, когда люди ведут себя так, как я, значит, что-то их в самом деле волнует, иначе они не стали бы поднимать столько шума. Мне не нужно гробить баснословные деньги на тряпье, а требуется только доказать, что я умею ремонтировать разные вещи. — Аппарат заурчал, подавая признаки жизни. — Вот оно! Поэтому я и не могу выкинуть малыша на помойку.
Кэссиди встала на ноги, довольно усмехаясь и обтирая с лица грязь. Внешне она была очень похожа на Зою, только ощутимо старше; те же темные веселые глаза, иронически поджатые губы, стянутые в конский хвост густые черные волосы. Красивым ее лицо можно было назвать с большими оговорками, а вот сильным — это уж точно. Лоб, щеки и руки покрывала липкая грязь, но ни одно пятнышко не испачкало голубых ботинок. В стоячем воротнике пряталось ожерелье на кожаных шнурочках из бирюзы и кости, с серебряным медальоном посередине. От женщины пахло сосновой стружкой и иголками, кедровой смолой и машинным маслом.
Кэссиди удивленно посмотрела на Укию.
— А, так это ты задаешь глупые вопросы?
— Простите, — пробормотал юноша. Она отмахнулась от извинений.
— Эту речь ребята слышали уже раз сто, и я страшно удивилась, что кто-то спрашивает. Что с тобой случилось, красавчик?
— Вы имеете в виду костыль? — спросил Укия, приподнимая костыль и помахивая им в воздухе.
Обе стопы стояли на полу: после обильного завтрака организм немедленно принялся за самолечение. Она рассмеялась.
— Да, костыль и гипс.
— О, я упал. На самом деле меня подстрелили, и я упал.
Несколько секунд Кэссиди смотрела на него, удивленно моргая, а потом захохотала, прикрывая грязной рукой лицо, от чего на носу и щеках появились новые полосы.
— Значит, ты и есть новый мальчик-волк из Уматиллы? — Когда Укия кивнул, она вновь рассмеялась. — Да, Джаред рассказывал о тебе, но он не сказал, как ты хитер.
Мужчины не оставили это заявление без внимания: двое тоже хохотали от души, пожилой индеец смотрел на гостя задумчиво, а самый молодой — с затаенной ревностью.
— Так как тебя зовут?
— Приемная мать назвала меня Укия Орегон.
— Как город?
— Да. — Укия с трудом балансировал на костылях, пытаясь вытащить бумажник, где лежали визитные карточки. — Восемь лет назад она нашла меня в национальном парке Уматилла на окраине города Укия и отвезла в Питгсбург. — Юноша вытащил свою собственную фотографию в тринадцать лет. — Вот так я выглядел в то время.
Кэссиди не обратила внимания на карточку, зато взяла фотографию — очень аккуратно, стараясь не испачкать машинным маслом. Насмешка мгновенно исчезла из ее глаз, и молодая женщина вгляделась в посетителя.
— Честно говоря, ты не слишком-то изменился. — Она ушла в боковую комнатку, и оттуда донесся тихий шум какой-то машинки. — Странно, что я вообще вижу тебя здесь и сейчас. Джаред рассказал нам о твоих ранах, в том числе и про фокусы.
— Я быстро лечусь.
Укии стало неприятно от мысли, что теперь все Брыкающиеся Олени знают о мышах.
— Тебе удалось убедить Зою, но она-то всегда верила. — Кэссиди вернулась обратно, вытирая масло с рук. Она смотрела на гостя пристально, не скрывая скепсиса. — Джаред считает тебя шарлатаном, но он всегда смеялся над семейными историями про дядюшку.
— Я не просил никого, чтобы мне верили, — запротестовал Укия. — Всего лишь хочу задать несколько вопросов. Кто была моя мать? Какой она была? Как я пропал и в каком возрасте? Почему вы зовете меня дядей? Мы с вами родственники? У моей матери были еще дети?
— Но ты уже попросил нас верить тебе, — проговорила Кэссиди. — Разве не должны мы сначала оценить, имеешь ли ты право на ответ, а уж потом давать его?
Укия встретился взглядом с черными глазами, так похожими на его собственные.
— Как оценить человека, даже не поговорив с ним?
Кэссиди смотрела на него несколько минут не отрываясь. Укия молчал, понимая ее попытки быть справедливой. Макс однажды сказал, что одним из сильнейших оружий юного следопыта было умение терпеливо слушать.
Кэссиди заговорила с молодым индейцем, при этом не переставая глядеть на гостя.
— Саймон, можешь для меня кое-что сделать?
— Все, что угодно, — ответил тот, мгновенно поднимаясь на ноги.
— Я не забила машину банками, пока не была уверена, что смогу починить ее. — Она вернулась в маленький кабинет сбоку и принесла с собой распечатку и фотографию. Листок она протянула Саймону. — Сходи, пожалуйста, к Суаэру и возьми у него по упаковке каждой воды в банках.
— Я сделаю это несколько позже. — Саймон многозначительно поглядел на Укию.
— Ох, не надо ревновать. — Кэссиди вернула следопыту фотографию. — Ты разве не понял? Это мой давно утраченный двоюродный прадедушка.
Саймон с ухмылкой удалился, а Кэссиди все созерцала Укию, скрестив руки на груди.
— Мальчик, которого мы потеряли, приходился дедушке дядей, поэтому мы так его зовем. Джаред рассказал мне про шутки с мышками. Он уверен, ты сделал какой-то хитрый фокус. Мне до смерти хочется узнать, как это у тебя получается?
— Что?
Укия несколько ошалел от ее прямоты.
— Этот трюк с мышами. Как ты его делаешь?
Юноша взглянул на группу мужчин, которые внимательно прислушивались к разговору.
— А, не волнуйся. Здесь только семья. — Она по очереди представила мужчин, начав с самого старшего: — Это дядя Дэниел, дядя Квинс и кузен Лу. Поэтому я отослала Саймона за газировкой. Он не член семьи.
— Я не хочу об этом говорить, — ответил Укия.
— Укия, если ты хочешь узнать о пропавшем без вести дяде, — начала Кэссиди, резко поднимая подбородок, — тебе придется рассказать нам о мышах.
Укия задумчиво смотрел на четверых Брыкающихся Оленей. Вот сейчас состоится обмен информацией. Условия сделки обговорены, но каждая сторона попытается меньше сказать и больше узнать. Поэтому юноша решил ограничиться неопределенными сведениями.
— Мыши появляются всегда, когда меня ранят. Да, как-то это глупо. Лучше уж вообще рта не раскрывать.
Кэссиди рассмеялась, увидев выражение его лица.
— Да, и так все семьдесят лет! Что ты с собой сделал, а, мальчик-волк?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Помню только, что бегал с волками. Год за годом.
Кэссиди обошла вокруг Укии, с сомнением поглаживая подбородок.
— Ну, ты чертовски хорошо сохранился для своих восьмидесяти!
— Мне не восемьдесят лет, — тихо возразил он. — Люди моего отца сказали, сколько я прожил на самом деле.
Индейцы замерли.
— Люди твоего отца? — эхом отозвалась молодая женщина.
— Кто они? — спросил дядя Дэниел.
Как, интересно, следует описать Стаю, не используя при этом слово «пришелец»?
— Это опасные, жестокие люди. Убийцы. Они рассказали, как забрали мою мать. Как я появился на свет. — Гекс парализовал мать мальчика и захватил ее на корабль. Прайм использовал овипозитор, чтобы передать свою инопланетную генную базу в ДНК человека, и она забеременела. Так сказать, непорочное зачатие. — Отец хотел убить маму еще до моего рождения. — Прайм полагал, что ребенок представляет слишком большую опасность. Люди отца считали его намерение выполненным, так что до последнего момента не знали о моем существовании.
На лице Кэссиди отразилось недоумение.
— Если ты ничего не помнишь, а они не знают о твоем рождении, как же ты их нашел?
— Ну, на самом деле это они меня нашли.
— Повторяю вопрос, как же это произошло?
— Можно узнать, не касаясь и не заговаривая.
На какое-то мгновение лицо ее исказила злоба, затем рот искривился в усмешке.
— Да, ты здорово изображаешь все это мистическое дерьмо.
— Меня наняли, чтобы найти пропавшую девушку, которую они тоже искали. Наши пути пересеклись.
— Ну, первая история была поинтересней. — Она покачала головой. — Думаешь, мы в самом деле поверим, что тебе восемьдесят лет?
— Нет. Я гораздо старше, — невозмутимо отозвался Укия.
— Девяносто? — язвительно поинтересовалась Кэссиди.
Юноша некоторое время молчал, взвешивая, что им сказать. Если это семья, они и так могут уже все знать.
— Люди моего отца сказали, что я родился несколько сотен лет назад.
— Отлично, — пробормотал дядя Квинс. — Я почти ему поверил.
— Кто-то опять проболтался, — сказал Лу.
— Что вы имеете в виду? — Укия ничего не понимал.
— Когда кто-нибудь приходит к нам рассказать историю, — начала Кэссиди, — всякий раз оказывается, что кто-то из семьи рассказал чужому человеку нашу фамильную легенду. У тебя были интересные ходы, которых раньше никто не делал, к тому же ты обладаешь волчьим чутьем.
— Послушайте, все, что мне нужно, это поговорить о матери и обо мне, — убеждал их Укия. — Люди моего отца думали, что ее убили еще до моего рождения, и поэтому очень удивились, найдя меня. Они не могли рассказать ни как я попал к волкам, ни сколько времени у них провел, ни что я делал до этого.
— А волки не могут сказать тебе? — вкрадчиво прошептала Кэссиди, вызывая смех у мужчин.
— Они не говорят, — объяснил Укия. — Они достаточно хорошо меня знали, чтобы делиться со мной остатками добычи, вот и все.
— Дядя умер в 1933 году, — тихо проговорил дядя Дэниел. — Мой отец никогда не мог принять этого, но такова правда. Ему кажется, он видел дядю, когда тот бегал с волками. Даже если это невозможно.
— Если все наши фамильные предания истинны, — добавил дядя Квинс, — и дядя вернется к нам, то вы в любом случае не можете им быть. Если предания ложны, то вы все равно не можете им быть.
Укия пытался понять смысл этих выводов, но и так слишком много загадок требовали внимания.
— Он умер? Как он умер?
— Его убили, — ответил Лу.
— Убили! — Кэссиди издала беззвучный смешок. — Не то слово. Знаешь, почему мой брат стал копом? Когда мы были маленькими, дедушка все время говорил, как Джаред похож на дядю. Однажды мы рылись в дедушкиных вещах, которые не должны были видеть, и нашли целый альбом с фотографиями того, что стало с дядей. — Судя по реакции мужчин, они все видели эти снимки. — Джаред целый месяц потом не мог нормально спать. И ему действительно небезразлично, что дядиных убийц до сих пор не нашли.
Фотографии? Полицейские снимки с места убийства? Интересно, сколько еще раз полиции придется делать снимки гибели Укии? Вот уже второй; к счастью, о прочих его смертях полиция ничего не знала. Оба «зарегистрированных» убийства были совершены со страшной жестокостью, остальные тоже, но копы не успели их заметить.
— Что произошло? Кто его убил? И почему ваш дедушка до сих пор надеется найти его живым?
Брыкающиеся Олени — его семья — переглянулись, и самый старший покачал головой.
— Мы не говорим об этом, — тихо сказал дядя Дэниел.
— Это единственная защита против мошенников, — пояснила Кэссиди.
— Вы сами говорили, что не помните, — вступил кузен Лу. — Почему тогда вы так уверены, что являетесь нашим дядей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45