— Есть новости о твоей беспутной сестре?
— Я так и не послал никого в Дувитт, предполагая сегодня отправиться туда сам.
— Я тоже поеду. Сперва в Дувитт, а оттуда в сады. Хочу сам взглянуть, велик ли ущерб.
— Вы уверены, что можете ехать, отец? Вы еще не совсем оправились от болезни.
— Я здоров, мальчик, — не рассчитывай, что получишь свое наследство прямо сейчас. До моей кончины еще далеко.
— Сейчас займусь приготовлениями.
— Не надо лишних хлопот и долгих сборов. Если поскачем быстро, будем в Дувитте дней через пять.
* * *
Мелли проснулась в полной темноте — должно быть, лампа погасла, пока она спала. Мелли не имела понятия, который теперь час и долго ли она тут находится. Все ее тело застыло, а встав, она убедилась, что платье и юбки промокли. Не следовало бы спать на сыром полу — но больше прилечь было негде.
Мелли нащупала в потемках лампу — она остыла, а стало быть, погасла уже давно. Пора бы уже Баралису принести воды и съестного. Мелли надеялась, что ждать осталось недолго. Но потом у нее мелькнула ужасная мысль: что, если Баралис собрался уморить ее голодом в этой конуре? И Мелли содрогнулась, охваченная страхом.
Но она постаралась отогнать от себя эти мрачные мысли — ей и без того было о чем подумать. Так, ей неотложно требовалось облегчиться, а в комнате не было ни горшка, ни ведра. Мелли отошла в уголок и задрала юбки — еще немного сырости, какая разница.
Потом она подошла к двери и прислушалась — но в соседней комнате либо никого не было, либо дверь была слишком толстой и не пропускала звуки. Мелли изо всех сил боролась с отчаянием. Ее мучило пребывание в темной, тесной конуре, изнуряла жажда. Она запела было, желая взбодриться, но голос ее звучал так заунывно, что она испуганно умолкла.
Но скоро за дверью раздался лязг ключей. Замок заскрежетал, и дверь распахнулась. Мелли, ослепшая от света, прикрыла рукой глаза.
— Добрый вам день, госпожа. — Глаза Мелли привыкли к свету — она различила внушительную фигуру Кропа на пороге. — Вы, я вижу, озябли и промокли. — Его доброта переполнила чашу, и по щекам у Мелли покатились крупные слезы. — Полно, госпожа, не плачьте. — Кроп, подойдя, нежно погладил ее по голове. — Давайте-ка разомнем немного ноги. — Он вывел Мелли из кладовки в соседнюю комнату. — Вот поглядите-ка, что я вам принес.
Он притащил ковер и ее платья из прежней комнаты, а еще поднос с едой, водой и вином. Не забыл он и тазик для умывания.
— Спасибо, Кроп. Какой же ты молодец!
Слуга покраснел до ушей.
— Здесь все свежее, госпожа, — кушайте, ведь вы, поди, проголодались.
Мелли ответила ему слабой улыбкой.
— Сначала я, пожалуй, переоденусь — на мне все мокрое.
— Это лучше сделать потом, — потупился Кроп, — когда вы вернетесь к себе.
— Так мне разрешено вернуться в мою прежнюю комнату?
— Н-нет. — Кроп не смотрел ей в глаза. — Лорд Баралис велел, чтобы вы вернулись в кладовку, как покушаете.
Мелли сразу пала духом: опять сидеть в этой клетке! Кроп, угадав ее настроение, сказал:
— Сейчас я устрою вас поудобнее. Принесу вам лампу, стул и одеяла.
Мелли удрученно кивнула — и Кроп, удовольствовавшись этим, принялся переносить в кладовку то, что уже принес.
Мелли поплескала водой на лицо и выпила стакан вина. Аппетит у нее пропал, но она принудила себя съесть с вином немного хлеба. Хмель вскоре согрел и приободрил ее, и она принялась за еду более усердно.
Кроп, закончив свои труды, беспокойно топтался рядом.
— Пора назад, госпожа, — вымолвил он наконец. — Лорд Баралис не велел выпускать вас надолго.
— Скажи, Кроп, — сказала Мелли, отрезая кусочек окорока, — а зачем лорд Баралис запер меня здесь?
— Этого я не могу вам сказать, госпожа.
— Вздор! — властным голосом отрезала Мелли. — Лорд Баралис сам сказал бы мне это вчера, если бы не торопился так.
Кроп задумался.
— Ну, раз он сам собирался вам сказать, то, пожалуй, могу сказать и я, как по-вашему? — Кроп улыбнулся, показав желтые зубы, из которых многих недоставало.
— Я думаю, лорд Баралис был бы доволен, если бы ты рассказал то, что не успел он.
Кроп важно кивнул:
— Тут, госпожа, всему виной тот парень, Джек.
— Ученик пекаря, — подсказала Мелли.
— Он самый. Только он и у лорда Баралиса служил тоже, вроде как я, — с гордой улыбкой сообщил Кроп. — Так вот, этот парень взял да и сбежал. Стража ищет его везде, но покуда не нашла.
— А я-то тут при чем? — Мелли, впрочем, уже предугадывала ответ.
— Ну, лорд Баралис опасается, как бы он не пришел вас спасать. Вот и поместил вас сюда, где никто не найдет.
Поев, Мелли безропотно вернулась в кладовку и почти обрадовалась, когда дверь закрылась за ней: ей надо было подумать.
Старания Кропа вызвали у нее невольную улыбку. Он принес в каморку ее платья, поставил стул и столик. На нижней полке скромно притаился ночной горшок. На влажном полу Кроп разостлал ковер и снабдил Мелли несколькими одеялами.
Мелли сняла с себя мокрую одежду. Какую работу мог Джек исполнять у Баралиса? Пекарский ученик ничего ей об этом не говорил, и Мелли испытывала легкое раздражение при мысли об этом. Неужели он вправду явится ее спасать? Это было бы здорово, прямо как в рыцарских романах, но Мелли, поставив себя на место Джека, призналась себе: уж если бы ей повезло вырваться из когтей Баралиса, она бежала бы отсюда без оглядки.
* * *
— Тут ты заблуждаешься, Боджер.
— А вот мастер Гуллип говорит, что знатные господа куда яровитее нас, простолюдинов.
— Он тоже жестоко ошибается, Боджер.
— Он говорит, что может это доказать, Грифт.
— Меня бы это не удивило. Всем известно, как мастер Гуллип любит подглядывать. Сам-то не может уже — вот и норовит подглядеть, как другие это делают.
— Так, может, он и прав, Грифт, насчет господ-то?
— Нет, Боджер, тут он не прав.
— Почему, Грифт?
— Прав он в том, что господа это делают чаще, — зато мы, мужичье, это делаем лучше.
— Выходит, господа — слабаки, Грифт?
— Поверь мне, Боджер: чем ниже стоит мужик, тем лучше с ним бабам, а уж лучше свинаря их и вовсе никто не ублажит.
— Свинаря?
— Ну да — ниже его ведь никого нету, вот бабенки к нему и бегают.
— А я думал, они бегают к нему за ветчиной, Грифт.
— Тебе еще многому надо учиться, Боджер. Приятели помолчали, смакуя свой эль и вытянув ноги.
— А с дамами тоже так, Грифт? Им тоже простой мужик приятнее?
— Да, Боджер, а господа охочи до простых баб. Даже старый король Лескет в свое время забавлялся со служанками.
* * *
Джеку послышался шум позади, и он оглянулся. Крыса, наверно. Джек прибавил шагу. Он знал, что взрослому парню, которому скоро стукнет восемнадцать, глупо бояться крыс, но их плотные тельца и голые лапы вызывали в нем брезгливую дрожь. Фраллит однажды запер его на всю ночь в амбаре с зерном, чтобы излечить от страха перед крысами, но Джек после этого стал бояться их еще сильнее. Ту ночь он провел у самой двери, моля Борка, чтобы тот отогнал крыс.
Джек уже долго блуждал по запутанным подземельям замка Харвелл. Подумать только — он прожил в замке всю жизнь и понятия не имел, что лежит там, внизу!
Придя сюда вчера, он снял со стены факел и принялся исследовать многочисленные ходы, ведущие от большого зала. Он ощущал трепет первооткрывателя, сворачивая наугад туда-сюда. Ему представлялись те, кто ступал здесь до него: короли, убегающие от убийц, и воры, уносящие с собой похищенные драгоценности. Джек с охотой дал волю воображению. За последние недели с ним случилось так много страшного, что он рад был хоть на пару часов забыть об этом. Он шел куда глаза глядят, а воображение бежало следом.
Лишь одно — если не считать крыс — упорно возвращало его к настоящему: он должен был вспомнить что-то о матери. В ту ночь, когда Баралис допрашивал его, Джек почти вспомнил это. В голове у него вспыхнул свет, и в нем явились две фигуры: одна из них была его матерью. Она пыталась сказать что-то Джеку, но свет тут же погас. И чем сильнее Джек старался вспомнить ее слова, тем туманнее делалось воспоминание. Сначала он думал, что это был сон, — но после сна не остается чувства, что ты понял бы все, продлись видение еще несколько мгновений. Сны Джека, во всяком случае, таким свойством не обладали.
Он всегда спал крепко. Мастер Фраллит говаривал, что единственный способ разбудить Джека — это пнуть его как следует. Но со времени ухода из замка сны не давали Джеку покоя. Они дразнили его, показывая места, где он никогда не бывал, и людей, которых он никогда не встречал. Образы вспыхивали в его мозгу, как сало на огне: корчащиеся в муках люди, город с высокими стенами, человек с золотыми волосами. Сны эти, казалось, не имели никакого смысла — и поутру Джек пробуждался разбитым и неспокойным, словно и не ложился вовсе.
В этих снах он то стоял у печи, как прежде, то бежал, спасаясь от погони, и кто-то допрашивал его о силе, которой он не умел повелевать.
Судя по словам наемников, подслушанным им, для королевского советника допрос тоже не прошел даром. Значит, есть в нем, Джеке, нечто способное отразить волю Баралиса? Они сразились — и Джек, хотя и не одержал победы, все же остановил врага на самом рубеже. Баралис, словно свинья, ищущая трюфели, раскапывал его мозг в поисках истины — и чуть не докопался до нее. Они оба чуть до нее не докопались.
Ответ и вправду где-то внутри — и Баралис вытащил его раздражающе близко к свету.
Пока Джек бродил по пустым коридорам, у него было вдоволь времени для раздумий. Размышляя о своих приключениях, он понял, что ничего не желал бы изменить в этой цепи событий. Если бы он не сжег хлеб, то не ушел бы из замка и не встретился бы с Фальком и с Мелли. Фальк наделил его великим даром понимания, научил смотреть на все под разным углом и заронил в голову мысли, изменившие все мировоззрение Джека.
А образ Мелли, гордой и прекрасной, пленил Джека. Он знавал многих девушек и сорвал немало поцелуев, но никто еще не завораживал его и не ввергал одновременно в полную растерянность так, как она. Джек даже радовался, что попал в руки наемников: Мелли умерла бы без его ухода.
А теперь он должен ее освободить. Джек перечитал много книг из библиотеки Баралиса, где герои спасали прекрасных девиц. Раз они могли, сможет и он. Пусть он не умеет владеть мечом, но он стал сильным, таская мешки с зерном, а уворачиваясь от тумаков Фраллита, приобрел ловкость.
Он понимал, что лучше затаиться на пару дней, прежде чем возвращаться в убежище Баралиса. Сейчас наемники наверняка начеку и жаждут мести. Чем дольше он будет выжидать, тем больше шансов захватить их врасплох. Джек прекрасно знал: Мелли он освободит, только обманув бдительность стражников — в бой с ними вступать он не намерен. Пекарям приходится мыслить более трезво, нежели героям.
Главное для него теперь — раздобыть воды и пищи, а значит, надо искать путь в жилые помещения замка.
Многие ходы в подземелье, как ни странно, упирались в глухие стены. Чего ради было строить их таким образом? Джеку вспомнился разговор наемников о Баралисе, открывавшем стены с помощью рук, и он попытался обнаружить какой-то механизм в одном из тупиков. Быть может, Мелли держат как раз за такой преградой? Но из этого ничего не вышло, и Джек сдался. Зачем тратить время на поиски тайных ходов, когда есть множество открытых?
В самом деле, через некоторое время он набрел на узкую лестницу с деревянной дверцей наверху. С гулко забившимся сердцем Джек повернул ручку и приоткрыл дверь. Он ничего не увидел — дверь загораживал какой-то громоздкий предмет, странно знакомый ему. Джек поднес факел поближе и различил перед собой громадный медный чан. Дверь из подземелья вела в пивной погреб.
Джек решил оставить факел в туннеле, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, — он быстро вернулся назад и вставил факел в кольцо на стене. Потом прокрался мимо медного чана, стараясь держаться в тени. В погребе, похоже, никого не было. Сейчас, наверное, уже вечер, а может, и ночь.
Запах дрожжей и хмеля напоминал Джеку счастливые годы детства, когда он таскал эль замковым стражникам, сам частенько прикладываясь к кувшину. Теперь это казалось ему таким далеким — Джек знал в глубине души, что больше ему не бывать ни учеником пекаря, ни мальчиком на побегушках.
Из погреба он поднялся на кухню, погруженную во мрак — лишь где-то горела одинокая свеча. Джек знал, что должен быть начеку. Даже в поздний час на кухне могут быть люди: судомойки скребут котлы и тушат огонь в печах, а пьяные стражники бродят в поисках съестного.
Из кладовой донесся чей-то шепот, и Джек с удивлением увидел, что дверь в нее, обычно запертая, стоит открытой. Внутри на полу лежали мужчина и девица — он со спущенными до колен штанами, она с задранными юбками. Мужчину Джек сразу узнал и хотел удалиться, но тот вскричал: «Кто там?» — и Джек замер на месте, надеясь, что в темноте его не разглядят. Мужчина натянул штаны, а женщина оправила юбки.
— Там точно кто-то есть, — заявил, выходя, потревоженный любовник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Я так и не послал никого в Дувитт, предполагая сегодня отправиться туда сам.
— Я тоже поеду. Сперва в Дувитт, а оттуда в сады. Хочу сам взглянуть, велик ли ущерб.
— Вы уверены, что можете ехать, отец? Вы еще не совсем оправились от болезни.
— Я здоров, мальчик, — не рассчитывай, что получишь свое наследство прямо сейчас. До моей кончины еще далеко.
— Сейчас займусь приготовлениями.
— Не надо лишних хлопот и долгих сборов. Если поскачем быстро, будем в Дувитте дней через пять.
* * *
Мелли проснулась в полной темноте — должно быть, лампа погасла, пока она спала. Мелли не имела понятия, который теперь час и долго ли она тут находится. Все ее тело застыло, а встав, она убедилась, что платье и юбки промокли. Не следовало бы спать на сыром полу — но больше прилечь было негде.
Мелли нащупала в потемках лампу — она остыла, а стало быть, погасла уже давно. Пора бы уже Баралису принести воды и съестного. Мелли надеялась, что ждать осталось недолго. Но потом у нее мелькнула ужасная мысль: что, если Баралис собрался уморить ее голодом в этой конуре? И Мелли содрогнулась, охваченная страхом.
Но она постаралась отогнать от себя эти мрачные мысли — ей и без того было о чем подумать. Так, ей неотложно требовалось облегчиться, а в комнате не было ни горшка, ни ведра. Мелли отошла в уголок и задрала юбки — еще немного сырости, какая разница.
Потом она подошла к двери и прислушалась — но в соседней комнате либо никого не было, либо дверь была слишком толстой и не пропускала звуки. Мелли изо всех сил боролась с отчаянием. Ее мучило пребывание в темной, тесной конуре, изнуряла жажда. Она запела было, желая взбодриться, но голос ее звучал так заунывно, что она испуганно умолкла.
Но скоро за дверью раздался лязг ключей. Замок заскрежетал, и дверь распахнулась. Мелли, ослепшая от света, прикрыла рукой глаза.
— Добрый вам день, госпожа. — Глаза Мелли привыкли к свету — она различила внушительную фигуру Кропа на пороге. — Вы, я вижу, озябли и промокли. — Его доброта переполнила чашу, и по щекам у Мелли покатились крупные слезы. — Полно, госпожа, не плачьте. — Кроп, подойдя, нежно погладил ее по голове. — Давайте-ка разомнем немного ноги. — Он вывел Мелли из кладовки в соседнюю комнату. — Вот поглядите-ка, что я вам принес.
Он притащил ковер и ее платья из прежней комнаты, а еще поднос с едой, водой и вином. Не забыл он и тазик для умывания.
— Спасибо, Кроп. Какой же ты молодец!
Слуга покраснел до ушей.
— Здесь все свежее, госпожа, — кушайте, ведь вы, поди, проголодались.
Мелли ответила ему слабой улыбкой.
— Сначала я, пожалуй, переоденусь — на мне все мокрое.
— Это лучше сделать потом, — потупился Кроп, — когда вы вернетесь к себе.
— Так мне разрешено вернуться в мою прежнюю комнату?
— Н-нет. — Кроп не смотрел ей в глаза. — Лорд Баралис велел, чтобы вы вернулись в кладовку, как покушаете.
Мелли сразу пала духом: опять сидеть в этой клетке! Кроп, угадав ее настроение, сказал:
— Сейчас я устрою вас поудобнее. Принесу вам лампу, стул и одеяла.
Мелли удрученно кивнула — и Кроп, удовольствовавшись этим, принялся переносить в кладовку то, что уже принес.
Мелли поплескала водой на лицо и выпила стакан вина. Аппетит у нее пропал, но она принудила себя съесть с вином немного хлеба. Хмель вскоре согрел и приободрил ее, и она принялась за еду более усердно.
Кроп, закончив свои труды, беспокойно топтался рядом.
— Пора назад, госпожа, — вымолвил он наконец. — Лорд Баралис не велел выпускать вас надолго.
— Скажи, Кроп, — сказала Мелли, отрезая кусочек окорока, — а зачем лорд Баралис запер меня здесь?
— Этого я не могу вам сказать, госпожа.
— Вздор! — властным голосом отрезала Мелли. — Лорд Баралис сам сказал бы мне это вчера, если бы не торопился так.
Кроп задумался.
— Ну, раз он сам собирался вам сказать, то, пожалуй, могу сказать и я, как по-вашему? — Кроп улыбнулся, показав желтые зубы, из которых многих недоставало.
— Я думаю, лорд Баралис был бы доволен, если бы ты рассказал то, что не успел он.
Кроп важно кивнул:
— Тут, госпожа, всему виной тот парень, Джек.
— Ученик пекаря, — подсказала Мелли.
— Он самый. Только он и у лорда Баралиса служил тоже, вроде как я, — с гордой улыбкой сообщил Кроп. — Так вот, этот парень взял да и сбежал. Стража ищет его везде, но покуда не нашла.
— А я-то тут при чем? — Мелли, впрочем, уже предугадывала ответ.
— Ну, лорд Баралис опасается, как бы он не пришел вас спасать. Вот и поместил вас сюда, где никто не найдет.
Поев, Мелли безропотно вернулась в кладовку и почти обрадовалась, когда дверь закрылась за ней: ей надо было подумать.
Старания Кропа вызвали у нее невольную улыбку. Он принес в каморку ее платья, поставил стул и столик. На нижней полке скромно притаился ночной горшок. На влажном полу Кроп разостлал ковер и снабдил Мелли несколькими одеялами.
Мелли сняла с себя мокрую одежду. Какую работу мог Джек исполнять у Баралиса? Пекарский ученик ничего ей об этом не говорил, и Мелли испытывала легкое раздражение при мысли об этом. Неужели он вправду явится ее спасать? Это было бы здорово, прямо как в рыцарских романах, но Мелли, поставив себя на место Джека, призналась себе: уж если бы ей повезло вырваться из когтей Баралиса, она бежала бы отсюда без оглядки.
* * *
— Тут ты заблуждаешься, Боджер.
— А вот мастер Гуллип говорит, что знатные господа куда яровитее нас, простолюдинов.
— Он тоже жестоко ошибается, Боджер.
— Он говорит, что может это доказать, Грифт.
— Меня бы это не удивило. Всем известно, как мастер Гуллип любит подглядывать. Сам-то не может уже — вот и норовит подглядеть, как другие это делают.
— Так, может, он и прав, Грифт, насчет господ-то?
— Нет, Боджер, тут он не прав.
— Почему, Грифт?
— Прав он в том, что господа это делают чаще, — зато мы, мужичье, это делаем лучше.
— Выходит, господа — слабаки, Грифт?
— Поверь мне, Боджер: чем ниже стоит мужик, тем лучше с ним бабам, а уж лучше свинаря их и вовсе никто не ублажит.
— Свинаря?
— Ну да — ниже его ведь никого нету, вот бабенки к нему и бегают.
— А я думал, они бегают к нему за ветчиной, Грифт.
— Тебе еще многому надо учиться, Боджер. Приятели помолчали, смакуя свой эль и вытянув ноги.
— А с дамами тоже так, Грифт? Им тоже простой мужик приятнее?
— Да, Боджер, а господа охочи до простых баб. Даже старый король Лескет в свое время забавлялся со служанками.
* * *
Джеку послышался шум позади, и он оглянулся. Крыса, наверно. Джек прибавил шагу. Он знал, что взрослому парню, которому скоро стукнет восемнадцать, глупо бояться крыс, но их плотные тельца и голые лапы вызывали в нем брезгливую дрожь. Фраллит однажды запер его на всю ночь в амбаре с зерном, чтобы излечить от страха перед крысами, но Джек после этого стал бояться их еще сильнее. Ту ночь он провел у самой двери, моля Борка, чтобы тот отогнал крыс.
Джек уже долго блуждал по запутанным подземельям замка Харвелл. Подумать только — он прожил в замке всю жизнь и понятия не имел, что лежит там, внизу!
Придя сюда вчера, он снял со стены факел и принялся исследовать многочисленные ходы, ведущие от большого зала. Он ощущал трепет первооткрывателя, сворачивая наугад туда-сюда. Ему представлялись те, кто ступал здесь до него: короли, убегающие от убийц, и воры, уносящие с собой похищенные драгоценности. Джек с охотой дал волю воображению. За последние недели с ним случилось так много страшного, что он рад был хоть на пару часов забыть об этом. Он шел куда глаза глядят, а воображение бежало следом.
Лишь одно — если не считать крыс — упорно возвращало его к настоящему: он должен был вспомнить что-то о матери. В ту ночь, когда Баралис допрашивал его, Джек почти вспомнил это. В голове у него вспыхнул свет, и в нем явились две фигуры: одна из них была его матерью. Она пыталась сказать что-то Джеку, но свет тут же погас. И чем сильнее Джек старался вспомнить ее слова, тем туманнее делалось воспоминание. Сначала он думал, что это был сон, — но после сна не остается чувства, что ты понял бы все, продлись видение еще несколько мгновений. Сны Джека, во всяком случае, таким свойством не обладали.
Он всегда спал крепко. Мастер Фраллит говаривал, что единственный способ разбудить Джека — это пнуть его как следует. Но со времени ухода из замка сны не давали Джеку покоя. Они дразнили его, показывая места, где он никогда не бывал, и людей, которых он никогда не встречал. Образы вспыхивали в его мозгу, как сало на огне: корчащиеся в муках люди, город с высокими стенами, человек с золотыми волосами. Сны эти, казалось, не имели никакого смысла — и поутру Джек пробуждался разбитым и неспокойным, словно и не ложился вовсе.
В этих снах он то стоял у печи, как прежде, то бежал, спасаясь от погони, и кто-то допрашивал его о силе, которой он не умел повелевать.
Судя по словам наемников, подслушанным им, для королевского советника допрос тоже не прошел даром. Значит, есть в нем, Джеке, нечто способное отразить волю Баралиса? Они сразились — и Джек, хотя и не одержал победы, все же остановил врага на самом рубеже. Баралис, словно свинья, ищущая трюфели, раскапывал его мозг в поисках истины — и чуть не докопался до нее. Они оба чуть до нее не докопались.
Ответ и вправду где-то внутри — и Баралис вытащил его раздражающе близко к свету.
Пока Джек бродил по пустым коридорам, у него было вдоволь времени для раздумий. Размышляя о своих приключениях, он понял, что ничего не желал бы изменить в этой цепи событий. Если бы он не сжег хлеб, то не ушел бы из замка и не встретился бы с Фальком и с Мелли. Фальк наделил его великим даром понимания, научил смотреть на все под разным углом и заронил в голову мысли, изменившие все мировоззрение Джека.
А образ Мелли, гордой и прекрасной, пленил Джека. Он знавал многих девушек и сорвал немало поцелуев, но никто еще не завораживал его и не ввергал одновременно в полную растерянность так, как она. Джек даже радовался, что попал в руки наемников: Мелли умерла бы без его ухода.
А теперь он должен ее освободить. Джек перечитал много книг из библиотеки Баралиса, где герои спасали прекрасных девиц. Раз они могли, сможет и он. Пусть он не умеет владеть мечом, но он стал сильным, таская мешки с зерном, а уворачиваясь от тумаков Фраллита, приобрел ловкость.
Он понимал, что лучше затаиться на пару дней, прежде чем возвращаться в убежище Баралиса. Сейчас наемники наверняка начеку и жаждут мести. Чем дольше он будет выжидать, тем больше шансов захватить их врасплох. Джек прекрасно знал: Мелли он освободит, только обманув бдительность стражников — в бой с ними вступать он не намерен. Пекарям приходится мыслить более трезво, нежели героям.
Главное для него теперь — раздобыть воды и пищи, а значит, надо искать путь в жилые помещения замка.
Многие ходы в подземелье, как ни странно, упирались в глухие стены. Чего ради было строить их таким образом? Джеку вспомнился разговор наемников о Баралисе, открывавшем стены с помощью рук, и он попытался обнаружить какой-то механизм в одном из тупиков. Быть может, Мелли держат как раз за такой преградой? Но из этого ничего не вышло, и Джек сдался. Зачем тратить время на поиски тайных ходов, когда есть множество открытых?
В самом деле, через некоторое время он набрел на узкую лестницу с деревянной дверцей наверху. С гулко забившимся сердцем Джек повернул ручку и приоткрыл дверь. Он ничего не увидел — дверь загораживал какой-то громоздкий предмет, странно знакомый ему. Джек поднес факел поближе и различил перед собой громадный медный чан. Дверь из подземелья вела в пивной погреб.
Джек решил оставить факел в туннеле, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, — он быстро вернулся назад и вставил факел в кольцо на стене. Потом прокрался мимо медного чана, стараясь держаться в тени. В погребе, похоже, никого не было. Сейчас, наверное, уже вечер, а может, и ночь.
Запах дрожжей и хмеля напоминал Джеку счастливые годы детства, когда он таскал эль замковым стражникам, сам частенько прикладываясь к кувшину. Теперь это казалось ему таким далеким — Джек знал в глубине души, что больше ему не бывать ни учеником пекаря, ни мальчиком на побегушках.
Из погреба он поднялся на кухню, погруженную во мрак — лишь где-то горела одинокая свеча. Джек знал, что должен быть начеку. Даже в поздний час на кухне могут быть люди: судомойки скребут котлы и тушат огонь в печах, а пьяные стражники бродят в поисках съестного.
Из кладовой донесся чей-то шепот, и Джек с удивлением увидел, что дверь в нее, обычно запертая, стоит открытой. Внутри на полу лежали мужчина и девица — он со спущенными до колен штанами, она с задранными юбками. Мужчину Джек сразу узнал и хотел удалиться, но тот вскричал: «Кто там?» — и Джек замер на месте, надеясь, что в темноте его не разглядят. Мужчина натянул штаны, а женщина оправила юбки.
— Там точно кто-то есть, — заявил, выходя, потревоженный любовник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74