Из первого отряда только трое могли быть пригодны, и только Трафф, вожак, остался полностью цел и невредим. Баралис знал, как люто ненавидит его Трафф и как жаждет от него освободиться, но не собирался выпускать наемника из своих когтей. Траффа может освободить только смерть.
Баралис воспрянул духом. С Мейбором и горничной все прошло успешно — весь замок толковал об этом. Удачу дополняло то, что девица спала также и с сыном Мейбора, — это непременно вызовет какие-то трения между отцом и сыном. Быть может, стоит даже поговорить с Кедраком — никакого напора, так, легкая разведка: оскорбленный сын может стать ценным союзником против отца. Поживем — увидим, решил Баралис. Сам он не имел семьи, и ему трудно было судить о прочности семейных уз.
Баралис почти что жалел Мейбора. Найдя девушку, тот, должно быть, испытал недурную встряску, а сегодня, если Баралис судит верно, Мейбор получит еще один удар. Баралис знал, что королева вызвала Мейбора к себе, и сильно подозревал, что речь у них пойдет о невозможности назначенной ими помолвки. Да и пора бы — осталось всего два дня. Даже если злополучная девушка найдется, ее уже, вероятно, не успеют доставить в замок к сроку.
Бедняга Мейбор — все вышло не так, как он задумал! Баралис с насмешливым участием покачал головой. Мейбор потерял и дочь, и любовницу, и случай посадить на престол нового короля, а возможно, и привязанность своего старшего сына. За ним нужен будет неусыпный надзор. Мейбор питает не меньшую страсть к мщению, чем сам Баралис, и непременно попытается отомстить врагу.
Еще несколько дней — и планы Баралиса осуществятся. Королева, хоть и с большой неохотой, пригласит его к себе. Им есть о чем поговорить. Она проиграла пари и должна платить. Баралис сознавал, что поставил ее в трудное положение: ей пришлось вернуть свое слово Мейбору, человеку, на которого она опиралась, чтобы держать в повиновении лордов более низкого звания. К тому же Мейбор жертвовал большие суммы на войну с Халькусом, не говоря уж о его людях и его землях, где велись бои.
Королева, должно быть, сейчас пребывает в тревоге, не зная, как уплатить свой долг и при этом сохранить преданность Мейбора. Но Баралис ни на миг не сомневался, что она сумеет это сделать: она не новичок в государственных делах. По правде говоря, она куда лучший политик, чем был ее несчастный хворый муженек даже в лучшие свои годы.
К убежищу Баралис предусмотрительно шел через лес. Незачем новым наемникам знать о его укрытии, пока они не поступят к нему на службу. Он уже видел их вдалеке — и они тоже наверняка смотрят на него: они, как и все, кто побыл в Харвелле хоть день, должны были наслушаться всяких россказней о нем. Они немного побаиваются, держатся начеку и с опаской глядят на него, идущего к ним в своих черных одеждах.
— Добрый день, господа, — произнес он тихо — пусть напрягут уши, чтобы расслышать его.
— Вы лорд Баралис? — спросил один.
— Да, это я. — Он обвел их взглядом, заглянув в глаза каждому.
— Вы хотите взять нас на службу? — довольно смело спросил тот же человек.
— Да, и хорошо заплачу.
Во взорах наемников блеснула жадность.
— Я слыхал, что люди, которые служили вам прежде, погибли в лесу, — набивал цену вожак.
— Их погубила собственная неосмотрительность. Этого не случилось бы, будь у них лучший предводитель.
— Что вы хотите нам поручить?
— Для начала нужно будет выследить и схватить двух человек. После вы понадобитесь мне для других дел.
— Сколько даете?
— Пять золотых на брата.
— Идет! — вскричал вожак. Дурак, подумал Баралис. Трафф выторговал все восемь.
— Держи. — Он бросил вожаку кошелек. — Сегодня же и приступайте.
— Опишите мне тех, кого надо найти.
— Это двое юнцов. У девушки длинные темные волосы и белая кожа, парень — высокого роста, с каштановыми волосами. Они путешествуют пешком и, насколько я понимаю, движутся на восток. На их след вы можете напасть южнее замка, близ заброшенного охотничьего домика. Если не найдете их в течение недели, явитесь обратно ко мне. — Баралис пошел прочь, но остановился. — Не приближайтесь к парню открыто. Старайтесь захватить его врасплох — лучше всего спящим.
— Мы найдем их и доставим сюда.
— Нет, сюда их везти не надо. Убейте их и заройте где-нибудь.
Глава 25
Город Несс приютился между красивыми пологими холмами, а позади него высились бледные горные вершины, едва отличаясь по цвету от серебристо-серого неба. На склонах холмов пестрели распаханные поля, луга и сады — Несс был крестьянским городом.
Таул и Хват приехали в Несс на рассвете. Восточные горы ревниво преграждали путь солнечным лучам, поэтому в Нессе светало позже, чем в его окрестностях.
Старые и крепкие дома, вынесшие немало непогод, не могли похвастаться красотой — их строители стремились к долговечности, а не к блеску. Путники миновали множество дубильных, колесных и мясных лавок. Несс жил овцеводством. Каждую весну овец стригли, из молока делали сыр, потом забивали на мясо, шкуры шли на пергамент, а навозом удобряли поля.
Город прославила шерсть: несские женщины были искусные пряхи и выделывали особенно тонкую и мягкую нить. Красильщики окрашивали пряжу и ткани в замечательно живые цвета, особенно красные: несские мужчины любили щеголять в камзолах и плащах ярких оттенков, от алого до багрового. Женщинам яркие Цвета носить не разрешалось, и они одевались в бурые и тускло-голубые тона. Таул, правда, увидел в толпе двух ярко разодетых женщин: такой наряд служил отличительным знаком их ремесла.
Здесь уже чувствовалось дыхание севера, и Таул понял, что без теплых вещей им не обойтись. Он улыбнулся, глядя на рыночные лотки, заваленные овчинами и мотками шерсти, — он попал в подходящее место для покупки теплой одежды.
Таул не спускал глаз с Хвата — недоставало еще, чтобы тот промышлял и в этом городе. Пока они бродили по рынку, Таул то и дело хватал мальчишку за шиворот — того так и тянуло к дородным торговцам и богато одетым женщинам.
— Да ведь я совсем немножко их пощиплю, они и не заметят, — взмолился Хват, вытирая нос рукавом — он не привык к холодам и уже схватил простуду.
— Незачем наживать себе неприятности.
— Но ведь нам надо купить одежду, так или нет? А у тебя наверняка осталось совсем немного после расплаты с лошадником в Тулее.
Таул порылся в котомке и нашел один золотой и пригоршню серебряных монет:
— Я думал, у нас больше осталось.
Таул подозрительно посмотрел на Хвата, но тот только плечами пожал:
— Вот видишь — хочешь не хочешь, а придется мне отправиться на промысел. — Хват переплел пальцы и хрустнул суставами.
— Только недолго. — Хват юркнул в толпу, и Таул добавил вслед: — И будь осторожен.
Таул нашел ларек, где продавались разные ткани, и стал присматривать шерсть поплотнее: сам он неплохо переносил холод, но мальчик все время мерз.
— Добрый день, сударь, — с непривычным местным выговором произнес продавец, в чьем взгляде читался неприкрытый расчет. — Вы с юга, не так ли? — Не дожидаясь ответа, продолжил: — Я сужу по тому, как легко вы одеты. Вы уж не прогневайтесь, но вам пригодился бы новый плащ. У меня как раз есть хороший отрез. — Он выложил на прилавок штуку алой материи. — Вот пощупайте. — Таул старательно помял ткань — она была куда глаже, чем шерсть, с которой он сталкивался раньше.
— А нет ли у вас чего-нибудь не столь яркого? Серого или коричневого?
Торговец посмотрел на Таула как на умалишенного.
— Сударь, такие цвета носят только женщины. Статный мужчина вроде вас выглядел бы очень занозисто в красном.
Таул не совсем понимал, что такое «занозисто», и отнюдь не желал выглядеть подобным образом.
— Я настаиваю на сером. Как скоро сможете вы сшить два плаща и два камзола?
— Дайте подумать. — Торговец оглядел Таула, явно прикидывая, сколько с него содрать. — За подходящую цену можно успеть хоть к завтрашнему утру.
— Какая же цена, по-вашему, подходящая?
— Четыре золотых, — сказал купец, честно глядя Таулу в глаза.
— Два, — приподнял бровь рыцарь.
— Сударь, одна только швея обойдется мне в два золотых, а товар-то какой добротный. Меньше чем на трех не сойдемся.
— Три так три. — Это было все-таки слишком дорого, но Таул не любил торговаться. Он обсудил с торговцем покрой, показал ему, какого примерно роста мальчик, оставил задаток и ушел.
В ожидании Хвата он собрался купить еды и выбирал между начиненным овечьим сердцем и пудингом, когда женский голос шепнул ему на ухо:
— Если вы пойдете со мной, я покажу вам, где в Нессе кормят лучше всего.
Таул, обернувшись, увидел девушку с золотисто-рыжими волосами и в коричневом платье — стало быть, не шлюху. Таул как будто уже встречал ее где-то.
— Вы только что расстались с моим отцом, торговцем тканями, — пояснила она, — и он, между прочим, вас надул. — У нее был приятный голосок, и говорила она с той же напевностью, что и отец.
— А вам-то что? Вам торговые таланты отца только на пользу.
— Он и без того богат, — сказала девушка, уводя Таула от ларька с едой.
— А одет бедно — или это входит в правила игры?
— У него столько уловок, что я им и счет потеряла. Начнем с того, что никакой швее платить два золотых он не будет. Это я буду шить вам плащи.
Таул не сдержал улыбки.
— Не лучше ли в таком случае начать? Они мне понадобятся к завтрашнему дню.
— Так вы уже завтра покинете Несс? — опечалилась девушка.
— Зачем вам это знать? — Таул всегда подозрительно относился к людям, которые расспрашивали о его передвижениях, но девушка обиделась.
— Ни за чем, — гордо ответила она. — Я пойду — вы ведь не хотите, чтобы ваш заказ запоздал. — Она пошла прочь, но Таул крикнул:
— Погодите. Вы собирались показать мне место, где лучше всего кормят. Я не хотел вас обидеть, — добавил он.
— Это место — наш дом, а я — лучшая в Нессе повариха.
Они прошли через рынок, потом по переулку вышли на красивую широкую улицу. Таул оглядывался в поисках Хвата, но того и след простыл. Ну ничего — Хват малый смышленый и как-нибудь его разыщет.
— Вот мы и пришли, — объявила девушка около старого, но содержащегося в порядке дома. — Да вы не беспокойтесь — нас здесь только двое, отец да я. Он слишком прижимист, чтобы держать слуг. — Девушка впустила Таула внутрь и провела вниз по ступенькам в теплую, полную дыма кухню.
— Для меня большая честь быть приглашенным в ваш дом. — Таул уже бывал на севере и знал, что полагается говорить в таких случаях.
— Вы ведь не из этих мест, правда? — спросила девушка, проворно накрывая на стол.
— Нет, не из этих — да и вы, если я не ошибаюсь, тоже. Вы говорите не так, как жители Несса, — более напевно. — Таул принял из рук девушки чашу эля.
— А у вас острый слух. Да, мой отец родом с запада. Мать умерла, когда я была еще ребенком, мы уехали на восток и в конце концов осели здесь. — Говоря это, девушка резала теплый, с хрустящей корочкой хлеб и щедро мазала ломти маслом.
— Как называется место, откуда вы приехали?
— Харвелл — это в самом сердце Четырех Королевств.
— Давно ли вы уехали оттуда? — Таул впервые встретил кого-то из Четырех Королевств и ухватился за случай разузнать побольше о тамошних делах.
— Лет десять тому назад. Но отец ездит туда каждый год или два, чтобы похвалиться перед родней нажитым здесь богатством. — Девушка сняла с огня один из горшков, приподняла крышку, и по кухне разлился восхитительный аромат. — А почему вы спрашиваете?
— Я еду на запад, подыскиваю себе работу — может, и туда заверну.
— Я бы на вашем месте не стала ехать до самых Четырех Королевств. Они уже много лет воюют с Халькусом, отчего страдают и скот, и урожай, — вряд ли там найдется работа для пришлого.
— Мне эта война кажется бессмысленной. Обе стороны истощают свои силы, — небрежно молвил Таул, не желая обнаруживать перед девушкой, как ему интересен этот разговор.
— Отец говорит, что дело там нечисто: каждая сторона наперед знает, что предпримет враг. — Девушка налила в миску бараньего жаркого с морковью, репой и луком.
— Это верный знак того, что какое-то высокопоставленное лицо желает, чтобы война продолжалась.
— То же самое говорит мой отец. Он считает, что за всем этим стоит королевский советник — как же его? Да, лорд Баралис.
— Значит, власть в Четырех Королевствах принадлежит лорду Баралису?
— С тех пор как короля подстрелили стрелой пять лет назад, в государстве всем заправляет небольшая кучка вельмож. Хотя королева, говорят, сильный правитель — сильнее, чем когда-либо был ее муж. Лучшее, что мог бы сделать король, — это умереть и уступить место сыну. Быть может, новый король принес бы стране мир.
Девушка села рядом с Таулом, взяв себе ломоть хлеба. Пока она ела, Таул рассмотрел ее: она была хорошенькая, с легкой россыпью веснушек на носу и щеках. С чего это ей вздумалось приглашать его в дом? Будто прочтя его мысли, она сказала:
— Я не всякого приглашаю к своему столу. Вас я увидела у отцовской лавки, и у вас был такой вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74