Иногда дул ветер с северо-востока, он приносил запах моря.
Погода зимой была относительно мягкая, но при дворе и в городе люди не переставали говорить о том, какая плохая выдалась зима. По всему Королевству тут и там случались волнения, и их было больше за одну эту зиму, чем за предыдущие десять лет, то есть с периода первых дней правления Короля Тачстоуна. Почтовые соколы не знали отдыха в эту зиму, у госпожи Финни от перенапряжения покраснели глаза, и она стала еще более вспыльчивой, чем обычно. Так всегда случалось, когда ее подопечных заставляли работать намного больше, чем всегда.
Сообщения, которые приносили соколы, были в основном докладами о бесчинствах Мертвецов и созданий Свободной магии. Некоторые сообщения оказывались ложной тревогой, но также велико было и число сообщений, требовавших внимания и присутствия Сабриэль.
Помимо всех этих плохих новостей Сэма тревожило еще кое-что. Одно письмо от отца живо напомнило ему о кошмарном событии у Периметра, когда Мертвецы-южане напали на его крикетную команду и он был вынужден сражаться с некромантом в Смерти.
Сэм взял это письмо и пошел с ним на Вторую Дворцовую башню, чтобы еще раз прочитать его там и подумать. Брэлл был на посту и размеренно шагал вдоль перил башни.
Одно место в письме Сэмет перечитал трижды:
Армия Анселстьерры, предположительно по согласованию со своим правительством, позволила группе южан, так называемых «добровольцев», войти в Старое Королевство в одном из Пунктов Перехода Стены, что явилось полным нарушением всех прошлых договоренностей и здравого смысла. Очевидно, все дело в том, что Королини потребовалась дополнительная поддержка, и такова была проверка его плана отправить всех южан в Старое Королевство.
Я запретил преодолевать Стену и укрепил сторожевые посты в Бархедрине. Но нет никакой гарантии, что анселстьеррцы прекратят отправлять южан через Стену, хотя генерал Тиндалл сказал, что он будет всячески препятствовать этому и при нарушении приказа немедленно пошлет нам предупреждение. Если сможет.
В любом случае более тысячи южан уже преодолели Стену и находятся в Старом Королевстве, и они, по крайней мере, в четырех днях пути от нас. Вероятно, их встретили «местные проводники», но, поскольку Стражам границы не разрешено сопровождать беженцев куда-либо, кроме Главного штаба, я не думаю, что эти проводники были людьми.
Мы тщательно расследуем вопрос, но вокруг стоит запах, который мне очень не нравится.
Я уверен, что по крайней мере один колдун Свободной магии перешел на нашу сторону Стены, и Пункт Перехода, которым воспользовались южане, — тот самый, где тебе устроили засаду, Сэмет.
Так значит — некромант, подумал Сэм, складывая письмо. Он был очень рад, что наконец выглянуло солнце, что он находится во Дворце, надежно защищенном стражей, заклинаниями и проточной, быстро бегущей водой.
— Плохие новости? — спросил Брэлл.
— Да нет, просто новости, — ответил Сэм, хотя его все еще колотила нервная дрожь.
— Даже Король и Аборсен не справляются? — спросил Брэлл доверительным шепотом.
— Да… — прошептал в ответ Сэм. Он засунул письмо в карман пальто и пошел вниз, в свою комнату, чтобы забыться за изготовлением безделушек. Крошечные детальки требовали полной концентрации внимания и ловкости рук.
Но с каждой ступенькой, с каждым шагом его все больше захватывала мысль, что он должен все-таки как можно быстрее открыть «Книгу Мертвых».
Родители Сэма вернулись вечером, в самый разгар весны. К этому времени Сэм уже давно спустился с башни, потому что часы дежурства Брэлла закончились. Задул западный ветер, и море изменило свой цвет. Зимой оно было черным, теперь же окрасилось в цвет бирюзы. Солнце уже грело по-настоящему, и после заката еще долго было тепло. Ласточки, обитавшие на скалах, щипали для своих гнезд вывешенное для просушки шерстяное одеяло Сэма.
Первой появилась Сабриэль. Ее Бумажное Крыло, окрашенное в золотой цвет, скользнуло вниз на тренировочный двор, где потел Сэм, отрабатывая с Синнелом, одним из лучших бойцов на мечах, сорок восемь способов защиты и нападения.
Тень Бумажного Крыла накрыла двор, и Синнел взял последнее очко, потому что Сэм от неожиданного появления матери застыл на месте.
Его час наконец пробил. Все его речи, доводы и письма промелькнули как вихрь в его голове, а в это время противник триумфально стукнул деревянным мечом по неуклюжему тяжелому шлему Принца. В настоящей схватке он разбил бы ему голову.
Сэм побежал в дом, чтобы переодеться, а герольды в это время трубили приветствие у Южных ворот. Сначала Сэмет решил, что это в честь матери, пока не услышал еще один приветственный аккорд. Никто другой не удостаивался фанфар, кроме самого Короля. Значит, прибыл и отец.
Через двадцать минут Сэм встретил Тачстоуна в семейной гостиной. Это была большая солнечная комната, тремя этажами выше Большого зала. В комнате было лишь одно окно, зато во всю стену, из которого открывался вид на весь город. Тачстоун стоял около окна и смотрел на свою столицу. Темнело, и в городе постепенно зажигались огни. Яркие знаки Хартии и мягкий свет масляных фонарей, свечки и камины. Самое лучшее время в Билайзере — когда теплым весенним вечером зажигаются огоньки.
Как обычно, Тачстоун выглядел усталым, хотя уже успел умыться и снять доспехи и вооружение. Сейчас на нем был анселстьеррский халат, и его волнистые волосы еще не просохли. Он улыбнулся Сэму, и они пожали друг другу руки.
— Ты выглядишь гораздо лучше, Сэм, — сказал Тачстоун. — Хотя я надеялся, что ты будешь чаще нам писать.
— Хм, — не нашелся что ответить Сэм. Он написал отцу всего два письма и сделал несколько приписок к письмам Эллимер. Вот она писала много и регулярно. Впрочем, Сэмет писал гораздо больше, но почти все письма сжег. — Отец, я… — начал Сэм с ужасом и сомнением, но вдруг почувствовал — сейчас или никогда, будь что будет. — Отец, я не могу…
Но прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, дверь распахнулась и в комнату ворвалась Эллимер. Сэм поспешно закрыл рот и злобно посмотрел на нее. Эллимер не обратила на брата внимания и бросилась к отцу на шею.
— Отец! Я так рада, что ты вернулся домой! — закричала она. — И мама!
— Большая счастливая семья, — пробурчал Сэм сквозь зубы.
— Что-что? — переспросил Тачстоун, и в его голосе зазвучали металлические нотки.
— Да нет, ничего, — ответил Сэм. — А где мама?
— Она внизу, в Хранилище, — медленно проговорил Тачстоун, Одной рукой он придерживал Эллимер, а другой привлек к себе Сэма. — Дети, я не хочу, чтобы вы слишком испугались, но матери пришлось поехать к Великим Камням, потому что она ранена.
— Ранена?! — воскликнули Эллимер и Сэм хором.
— Не очень серьезно, — быстро проговорил Тачстоун. — Ее укусила за ногу какая-то Мертвая пакость. Мать не смогла сразу уделить этому внимание, и положение ухудшилось.
— Она не… Она?.. — в ужасе спросила Эллимер, глядя на собственные ноги. Она с трудом представляла себе Сабриэль раненой и не способной держать все под полным контролем.
— Нет, ногу она не потеряет, — ответил Тачстоун. — Но теперь ей придется обратиться к Великим Камням, потому что в нужный момент мы оба слишком устали, чтобы произнести исцеляющие заклинания. Но теперь-то мы можем сделать все, что надо. Кроме того, Хранилище — самое лучшее место для беседы. Семейного совета.
Хранилище, где находились шесть Великих Камней Хартии, было настоящим сердцем Старого Королевства. Войти в Хартию можно было из любого места Королевства, но присутствие Камней Хартии упрощало этот процесс. Камни служили проводниками магии Хартии, и не только. Великие Камни Хартии были ее составной частью. Хартия содержала в себе и описывала все живое и все возможности живого. Хартия существовала повсюду, но сильнее всего она концентрировалась в Камнях, в Стене и в сведущих магах, таких, как Аборсены и Клэйр. И еще в Королевской семье. Когда два из Великих Камней были разбиты Керригором, Королевская семья утратила какую-то часть своей силы и сама Хартия ослабела. И все это прибавило сил Свободной магии и Мертвецам.
— Может, будет лучше провести совет здесь, в комнате, после того как мама произнесет заклинания? — спросил Сэм.
Несмотря на всю свою невероятную важность для Королевства, Хранилище никогда не было любимым местом Сэмета. Принц невзлюбил его еще до того, как стал бояться Смерти. Сами Камни, впрочем, не пугали его, а, наоборот, успокаивали. Они даже воду вокруг себя согревали. Но все остальное в Хранилище было холодным и ужасным. Мать и сестра Тачстоуна погибли там от руки Керригора, а позже в нем умер отец Сабриэль. Сэмет не хотел даже думать о том, как все это происходило: уничтожение двух Камней, появление Керригора из тьмы в сопровождении чудовищ и Мертвых Рук.
— Нет, — ответил Тачстоун. У него было гораздо больше причин бояться этого места, чем у сына. Но Король сумел избавиться от страха много лет назад, когда работал над восстановлением Камней при помощи собственной крови и фрагментов ослабевшей магии. — Это единственное место, где нас никто не подслушает. А мне нужно о многом рассказать вам — о таком, о чем никто другой слышать не должен. Захвати туда вино, Сэмет. Оно нам пригодится.
— Ты в таком виде и пойдешь? — спросила Эллимер, когда Тачстоун направился к горящему камину. Он оглядел свой халат, заткнул за пояс два меча и пошел дальше. Эллимер со вздохом последовала за ним, и оба исчезли во тьме за стеной огня.
Сэм, нахмурившись, взял с полки глиняный кувшин с вином. В него были добавлены пряности, и кувшин стоял на камине, чтобы подогреться. Сэм подошел вплотную к очагу, произнес заклинание и толкнул потайную дверь. Он слышал шаги отца и сестры. Надо было спуститься на сто пятьдесят шесть ступеней, которые вели прямо в Хранилище, к Великим Камням Хартии и к Сабриэль.
Глава двадцать четвертая. ЛЕДЯНАЯ ВОДА, ДРЕВНИЕ КАМНИ
Хранилище представляло собой огромный зал, в котором царила абсолютная тишина. Здесь были только камень, вода и могильный холод. Великие Камни Хартии находились в самом центре зала. С того места, где дворцовые ступени уходили под воду, Камней не было видно. Наверху, вдоль высокого потолка, шли узкие решетки, пропускавшие немного солнечного света. Их сетчатые отражения были неподвижны в гладкой как зеркало воде. Над водой, словно немые стражи, высились длинные колонны из розового мрамора. Они поддерживали своды потолка.
Вода, как обычно, была ледяной. Сэм макнул в нее руку, когда помогал отцу отвязать их плавательное средство, пришвартованное сбоку от дворцовых ступеней. Вода закапала с его пальцев, и знаки Хартии ярко вспыхнули в ней. Вся вода в Хранилище была пронизана магией от Великих Камней Хартии. Ближе к центру помещения вода становилась совсем уж волшебной и по мере приближения к Камням все более теплой. Самое же удивительное, что у самых Камней она не была даже мокрой.
Их судно представляло собой плот с позолоченными скрепами по углам. Таких плотов в Хранилище было два, но второй взяла Сабриэль. Она, наверное, уже была там, в центре зала, куда не проникал солнечный свет. Камни Хартии сияли миллионами знаков Хартии, знаки, переливаясь, текли по ним. Обычно знаки просто слабо поблескивали, но их не заглушал неяркий солнечный свет. Путники не видели этого сияния, пока не миновали третий ряд колонн и солнечный свет остался далеко позади.
Тачстоун взял веревку, положил руку на доски плота и прошептал лишь одно слово. Неподвижная поверхность воды подернулась рябью, и плот стал медленно поворачивать. В Хранилище не было течения, но плот двигался так, словно его что-то влекло — водные ли потоки, невидимая ли рука. Тачстоун, Сэм и Эллимер стояли близко друг к другу на самой середине плота, чтобы не нарушить равновесие.
Вот, подумал Сэм, точно так же его тетки и бабушка когда-то плыли навстречу Смерти. Стояли, наверное, на этом самом плоту, ничего не подозревали до самой последней минуты, когда на них бросился Керригор. Потом плот нашли и починили. А Керригор перерезал им горло, собрал их кровь в золотую чашу. Кровь была ему необходима для разрушения Великих Камней Хартии.
Кровь для разрушения, кровь для воссоздания. Королевская кровь их разрушила, и королевская же кровь их восстановила вновь. Кровь его отца.
Сэм посмотрел на Тачстоуна и подумал о том, как же он это сделал. Долгие недели кропотливой работы в полном одиночестве. Каждое утро Тачстоун брал серебряный нож с заклинаниями Хартии и вскрывал на своих ладонях порезы, едва затянувшиеся со вчерашнего дня. Эти шрамы покрыли его ладони белой сетью — от мизинца до кончика большого пальца. Тачстоун резал свои руки и произносил заклинания, чрезвычайно опасные для волшебника, не говоря уже об угрозе и тяжести, исходящих от разрушенных Камней. Да еще он не был до конца уверен в действенности своих заклинаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Погода зимой была относительно мягкая, но при дворе и в городе люди не переставали говорить о том, какая плохая выдалась зима. По всему Королевству тут и там случались волнения, и их было больше за одну эту зиму, чем за предыдущие десять лет, то есть с периода первых дней правления Короля Тачстоуна. Почтовые соколы не знали отдыха в эту зиму, у госпожи Финни от перенапряжения покраснели глаза, и она стала еще более вспыльчивой, чем обычно. Так всегда случалось, когда ее подопечных заставляли работать намного больше, чем всегда.
Сообщения, которые приносили соколы, были в основном докладами о бесчинствах Мертвецов и созданий Свободной магии. Некоторые сообщения оказывались ложной тревогой, но также велико было и число сообщений, требовавших внимания и присутствия Сабриэль.
Помимо всех этих плохих новостей Сэма тревожило еще кое-что. Одно письмо от отца живо напомнило ему о кошмарном событии у Периметра, когда Мертвецы-южане напали на его крикетную команду и он был вынужден сражаться с некромантом в Смерти.
Сэм взял это письмо и пошел с ним на Вторую Дворцовую башню, чтобы еще раз прочитать его там и подумать. Брэлл был на посту и размеренно шагал вдоль перил башни.
Одно место в письме Сэмет перечитал трижды:
Армия Анселстьерры, предположительно по согласованию со своим правительством, позволила группе южан, так называемых «добровольцев», войти в Старое Королевство в одном из Пунктов Перехода Стены, что явилось полным нарушением всех прошлых договоренностей и здравого смысла. Очевидно, все дело в том, что Королини потребовалась дополнительная поддержка, и такова была проверка его плана отправить всех южан в Старое Королевство.
Я запретил преодолевать Стену и укрепил сторожевые посты в Бархедрине. Но нет никакой гарантии, что анселстьеррцы прекратят отправлять южан через Стену, хотя генерал Тиндалл сказал, что он будет всячески препятствовать этому и при нарушении приказа немедленно пошлет нам предупреждение. Если сможет.
В любом случае более тысячи южан уже преодолели Стену и находятся в Старом Королевстве, и они, по крайней мере, в четырех днях пути от нас. Вероятно, их встретили «местные проводники», но, поскольку Стражам границы не разрешено сопровождать беженцев куда-либо, кроме Главного штаба, я не думаю, что эти проводники были людьми.
Мы тщательно расследуем вопрос, но вокруг стоит запах, который мне очень не нравится.
Я уверен, что по крайней мере один колдун Свободной магии перешел на нашу сторону Стены, и Пункт Перехода, которым воспользовались южане, — тот самый, где тебе устроили засаду, Сэмет.
Так значит — некромант, подумал Сэм, складывая письмо. Он был очень рад, что наконец выглянуло солнце, что он находится во Дворце, надежно защищенном стражей, заклинаниями и проточной, быстро бегущей водой.
— Плохие новости? — спросил Брэлл.
— Да нет, просто новости, — ответил Сэм, хотя его все еще колотила нервная дрожь.
— Даже Король и Аборсен не справляются? — спросил Брэлл доверительным шепотом.
— Да… — прошептал в ответ Сэм. Он засунул письмо в карман пальто и пошел вниз, в свою комнату, чтобы забыться за изготовлением безделушек. Крошечные детальки требовали полной концентрации внимания и ловкости рук.
Но с каждой ступенькой, с каждым шагом его все больше захватывала мысль, что он должен все-таки как можно быстрее открыть «Книгу Мертвых».
Родители Сэма вернулись вечером, в самый разгар весны. К этому времени Сэм уже давно спустился с башни, потому что часы дежурства Брэлла закончились. Задул западный ветер, и море изменило свой цвет. Зимой оно было черным, теперь же окрасилось в цвет бирюзы. Солнце уже грело по-настоящему, и после заката еще долго было тепло. Ласточки, обитавшие на скалах, щипали для своих гнезд вывешенное для просушки шерстяное одеяло Сэма.
Первой появилась Сабриэль. Ее Бумажное Крыло, окрашенное в золотой цвет, скользнуло вниз на тренировочный двор, где потел Сэм, отрабатывая с Синнелом, одним из лучших бойцов на мечах, сорок восемь способов защиты и нападения.
Тень Бумажного Крыла накрыла двор, и Синнел взял последнее очко, потому что Сэм от неожиданного появления матери застыл на месте.
Его час наконец пробил. Все его речи, доводы и письма промелькнули как вихрь в его голове, а в это время противник триумфально стукнул деревянным мечом по неуклюжему тяжелому шлему Принца. В настоящей схватке он разбил бы ему голову.
Сэм побежал в дом, чтобы переодеться, а герольды в это время трубили приветствие у Южных ворот. Сначала Сэмет решил, что это в честь матери, пока не услышал еще один приветственный аккорд. Никто другой не удостаивался фанфар, кроме самого Короля. Значит, прибыл и отец.
Через двадцать минут Сэм встретил Тачстоуна в семейной гостиной. Это была большая солнечная комната, тремя этажами выше Большого зала. В комнате было лишь одно окно, зато во всю стену, из которого открывался вид на весь город. Тачстоун стоял около окна и смотрел на свою столицу. Темнело, и в городе постепенно зажигались огни. Яркие знаки Хартии и мягкий свет масляных фонарей, свечки и камины. Самое лучшее время в Билайзере — когда теплым весенним вечером зажигаются огоньки.
Как обычно, Тачстоун выглядел усталым, хотя уже успел умыться и снять доспехи и вооружение. Сейчас на нем был анселстьеррский халат, и его волнистые волосы еще не просохли. Он улыбнулся Сэму, и они пожали друг другу руки.
— Ты выглядишь гораздо лучше, Сэм, — сказал Тачстоун. — Хотя я надеялся, что ты будешь чаще нам писать.
— Хм, — не нашелся что ответить Сэм. Он написал отцу всего два письма и сделал несколько приписок к письмам Эллимер. Вот она писала много и регулярно. Впрочем, Сэмет писал гораздо больше, но почти все письма сжег. — Отец, я… — начал Сэм с ужасом и сомнением, но вдруг почувствовал — сейчас или никогда, будь что будет. — Отец, я не могу…
Но прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, дверь распахнулась и в комнату ворвалась Эллимер. Сэм поспешно закрыл рот и злобно посмотрел на нее. Эллимер не обратила на брата внимания и бросилась к отцу на шею.
— Отец! Я так рада, что ты вернулся домой! — закричала она. — И мама!
— Большая счастливая семья, — пробурчал Сэм сквозь зубы.
— Что-что? — переспросил Тачстоун, и в его голосе зазвучали металлические нотки.
— Да нет, ничего, — ответил Сэм. — А где мама?
— Она внизу, в Хранилище, — медленно проговорил Тачстоун, Одной рукой он придерживал Эллимер, а другой привлек к себе Сэма. — Дети, я не хочу, чтобы вы слишком испугались, но матери пришлось поехать к Великим Камням, потому что она ранена.
— Ранена?! — воскликнули Эллимер и Сэм хором.
— Не очень серьезно, — быстро проговорил Тачстоун. — Ее укусила за ногу какая-то Мертвая пакость. Мать не смогла сразу уделить этому внимание, и положение ухудшилось.
— Она не… Она?.. — в ужасе спросила Эллимер, глядя на собственные ноги. Она с трудом представляла себе Сабриэль раненой и не способной держать все под полным контролем.
— Нет, ногу она не потеряет, — ответил Тачстоун. — Но теперь ей придется обратиться к Великим Камням, потому что в нужный момент мы оба слишком устали, чтобы произнести исцеляющие заклинания. Но теперь-то мы можем сделать все, что надо. Кроме того, Хранилище — самое лучшее место для беседы. Семейного совета.
Хранилище, где находились шесть Великих Камней Хартии, было настоящим сердцем Старого Королевства. Войти в Хартию можно было из любого места Королевства, но присутствие Камней Хартии упрощало этот процесс. Камни служили проводниками магии Хартии, и не только. Великие Камни Хартии были ее составной частью. Хартия содержала в себе и описывала все живое и все возможности живого. Хартия существовала повсюду, но сильнее всего она концентрировалась в Камнях, в Стене и в сведущих магах, таких, как Аборсены и Клэйр. И еще в Королевской семье. Когда два из Великих Камней были разбиты Керригором, Королевская семья утратила какую-то часть своей силы и сама Хартия ослабела. И все это прибавило сил Свободной магии и Мертвецам.
— Может, будет лучше провести совет здесь, в комнате, после того как мама произнесет заклинания? — спросил Сэм.
Несмотря на всю свою невероятную важность для Королевства, Хранилище никогда не было любимым местом Сэмета. Принц невзлюбил его еще до того, как стал бояться Смерти. Сами Камни, впрочем, не пугали его, а, наоборот, успокаивали. Они даже воду вокруг себя согревали. Но все остальное в Хранилище было холодным и ужасным. Мать и сестра Тачстоуна погибли там от руки Керригора, а позже в нем умер отец Сабриэль. Сэмет не хотел даже думать о том, как все это происходило: уничтожение двух Камней, появление Керригора из тьмы в сопровождении чудовищ и Мертвых Рук.
— Нет, — ответил Тачстоун. У него было гораздо больше причин бояться этого места, чем у сына. Но Король сумел избавиться от страха много лет назад, когда работал над восстановлением Камней при помощи собственной крови и фрагментов ослабевшей магии. — Это единственное место, где нас никто не подслушает. А мне нужно о многом рассказать вам — о таком, о чем никто другой слышать не должен. Захвати туда вино, Сэмет. Оно нам пригодится.
— Ты в таком виде и пойдешь? — спросила Эллимер, когда Тачстоун направился к горящему камину. Он оглядел свой халат, заткнул за пояс два меча и пошел дальше. Эллимер со вздохом последовала за ним, и оба исчезли во тьме за стеной огня.
Сэм, нахмурившись, взял с полки глиняный кувшин с вином. В него были добавлены пряности, и кувшин стоял на камине, чтобы подогреться. Сэм подошел вплотную к очагу, произнес заклинание и толкнул потайную дверь. Он слышал шаги отца и сестры. Надо было спуститься на сто пятьдесят шесть ступеней, которые вели прямо в Хранилище, к Великим Камням Хартии и к Сабриэль.
Глава двадцать четвертая. ЛЕДЯНАЯ ВОДА, ДРЕВНИЕ КАМНИ
Хранилище представляло собой огромный зал, в котором царила абсолютная тишина. Здесь были только камень, вода и могильный холод. Великие Камни Хартии находились в самом центре зала. С того места, где дворцовые ступени уходили под воду, Камней не было видно. Наверху, вдоль высокого потолка, шли узкие решетки, пропускавшие немного солнечного света. Их сетчатые отражения были неподвижны в гладкой как зеркало воде. Над водой, словно немые стражи, высились длинные колонны из розового мрамора. Они поддерживали своды потолка.
Вода, как обычно, была ледяной. Сэм макнул в нее руку, когда помогал отцу отвязать их плавательное средство, пришвартованное сбоку от дворцовых ступеней. Вода закапала с его пальцев, и знаки Хартии ярко вспыхнули в ней. Вся вода в Хранилище была пронизана магией от Великих Камней Хартии. Ближе к центру помещения вода становилась совсем уж волшебной и по мере приближения к Камням все более теплой. Самое же удивительное, что у самых Камней она не была даже мокрой.
Их судно представляло собой плот с позолоченными скрепами по углам. Таких плотов в Хранилище было два, но второй взяла Сабриэль. Она, наверное, уже была там, в центре зала, куда не проникал солнечный свет. Камни Хартии сияли миллионами знаков Хартии, знаки, переливаясь, текли по ним. Обычно знаки просто слабо поблескивали, но их не заглушал неяркий солнечный свет. Путники не видели этого сияния, пока не миновали третий ряд колонн и солнечный свет остался далеко позади.
Тачстоун взял веревку, положил руку на доски плота и прошептал лишь одно слово. Неподвижная поверхность воды подернулась рябью, и плот стал медленно поворачивать. В Хранилище не было течения, но плот двигался так, словно его что-то влекло — водные ли потоки, невидимая ли рука. Тачстоун, Сэм и Эллимер стояли близко друг к другу на самой середине плота, чтобы не нарушить равновесие.
Вот, подумал Сэм, точно так же его тетки и бабушка когда-то плыли навстречу Смерти. Стояли, наверное, на этом самом плоту, ничего не подозревали до самой последней минуты, когда на них бросился Керригор. Потом плот нашли и починили. А Керригор перерезал им горло, собрал их кровь в золотую чашу. Кровь была ему необходима для разрушения Великих Камней Хартии.
Кровь для разрушения, кровь для воссоздания. Королевская кровь их разрушила, и королевская же кровь их восстановила вновь. Кровь его отца.
Сэм посмотрел на Тачстоуна и подумал о том, как же он это сделал. Долгие недели кропотливой работы в полном одиночестве. Каждое утро Тачстоун брал серебряный нож с заклинаниями Хартии и вскрывал на своих ладонях порезы, едва затянувшиеся со вчерашнего дня. Эти шрамы покрыли его ладони белой сетью — от мизинца до кончика большого пальца. Тачстоун резал свои руки и произносил заклинания, чрезвычайно опасные для волшебника, не говоря уже об угрозе и тяжести, исходящих от разрушенных Камней. Да еще он не был до конца уверен в действенности своих заклинаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59