Энгус нахмурился.
— Но у тебя здесь превосходные учителя. Мы не скупились и пригласили в Касл-Рурах самых лучших. Здесь живет ведьма, которая училась в самой Башне Двух Лун, не говоря уж об учителе танцев, учителе музыки, который учит тебя играть на лютне и спинете, писец, чтобы ты научилась писать, как подобает знатной даме…
— Знаю, знаю, — удрученно перебила его Финн. — Меня учат лучше некуда.
— Тогда в чем же дело?
Она впервые за все время взглянула ему прямо в глаза.
— Мне скучно.
— Ну же, Финн, зимы здесь всегда долгие и скучные. Дни короткие, а погода слишком суровая, чтобы можно было часто выезжать за стены замка. Но то, что нельзя изменить, нужно терпеть. Ты должна найти себе какое-нибудь занятие. Вы с Брангин почти ровесницы; на что она тратит свое время?
— Ох уж эта задавака Брангин! — карие глаза Финн возмущенно сверкнули. — Она просто дура набитая! Вечно сидит сиднем, шьет и пялится на себя в зеркало.
— Ты несправедлива, Финн, — нахмурился Энгус. — Твоя мама говорит, что Брангин очень хорошо учится и…
— Ну конечно, — горько сказала Финн. — Все, что бы Брангин ни делала, просто выше всяких похвал. И сама она тоже совершенство, жаба!
— Финн, мне очень неприятно такое слышать. Ты не должна забывать, что это твой дом, а Брангин наша почетная гостья. Жизнь так жестоко обошлась с ней, бедняжкой, лишив сразу обоих родителей. И на ее плечах лежит такая тяжелая ноша, как престол Шантана, а она ведь еще совсем девочка, да и времена сейчас совсем не спокойные. Тебе не кажется, что ты могла бы приложить чуть больше усилий к тому, чтобы подружиться с ней? Ведь вы же сестры.
Финн ничего не ответила, зарывшись лицом в пушистый черный мех Гоблин.
— Ну же, дочка, хватит дуться. Вот что я тебе скажу: в первый же погожий денек мы с тобой возьмем лошадей и уедем из замка на целый день. Только ты и я. Ну, что скажешь?
— Если вообще когда-нибудь доживем до погожего дня, — пробурчала Финн, потом добавила с натянутой улыбкой: — Ой, да, это было бы здорово, папа.
Но следующий погожий день принес новость, которая все изменила. В замок примчался гонец, замерзший, полумертвый от усталости и ужаса, на загнанной почти до смерти лошади. Рубаха у него на спине была разорвана, а кожу прочерчивали три глубокие царапины, оставленные трезубцем Фэйрга.
— Морские демоны, милорд! — закричал гонец, повалившись на колени перед Мак-Рурахом. — Столько их еще никогда не было, милорд. Мы не можем сдержать их. Мы уже и так отступили до третьего озера, а они все продолжают прибывать!
Каждый год весенний прилив приносил на побережье Рураха кровожадные орды Фэйргов, перемещающихся вслед за голубыми китами, которые каждую весну мигрировали на юг, в теплые воды южных морей. За последние десять лет этот морской народ очень увеличился в численности и вошел в силу, проникая в каждую реку и ручеек, производя опустошения и убивая всех без разбору людей и животных на своем пути.
За десять лет постоянных набегов на прибрежные города и села Фэйрги обзавелись мечами, кинжалами и копьями со стальными наконечниками вместо традиционного оружия из коралла и морских минералов и настолько отточили свое воинское искусство, что противостоять им с каждым годом становилось все труднее и труднее. Со стальным оружием Фэйрги могли разрезать сети, которые перегораживали реки и должны были задержать их, и сражаться с солдатами Мак-Рураха на равных.
Каждую весну Фэйрги принимали свой сухопутный вид и опустошали богатые сельскохозяйственные земли, расположенные в низинах, заставляя их обитателей спасаться бегством в горные районы. Они вытаптывали побеги и резали скот, и множество фермеров, упрямо остававшихся защищать свою землю, было убито. Торговля между городами и сельскими районами замирала, поскольку Фэйрги заполняли реки, и лес гнил на пристанях, охотники не могли продать накопившиеся за зиму запасы пушнины, каменщики и кузнецы сидели без работы, корабельные мастера голодали. Каждую весну и осень беженцы из низинных районов наводняли горные города, и с каждым годом все меньше и меньше из них возвращалось на свои фермы. Последние несколько лет Мак-Рурахам приходилось изо всех сил бороться с голодом и болезнями, поскольку горные районы просто не могли прокормить такое количество народу.
Весть о том, что Фэйрги напали снова, так рано и с такой силой, испугала и расстроила всех. Энгус почти сразу же потребовал меч и коня, хотя Гвинет, белая как мел, умоляла его не забывать о том, что он еще очень слаб. Но он лишь притянул ее к себе и поцеловал, велев не падать духом и накрепко запереть ворота замка.
— Если они уже добрались до третьего озера, никто не поручится, что они не могут заплыть и выше, — сказал он хмуро. — Начинай готовиться к осаде, дорогая, и держи ворота на замке!
В тот же день Мак-Рурах со своими солдатами выехал в поход, оставив Касл-Рурах под защитой лишь горстки мужчин. Следующие несколько недель Гвинет сбивалась с ног, рассылая гонцов в близлежащие города и села и запасаясь провизией и оружием. У нее почти не оставалось времени на Финн, которая чувствовала себя всеми покинутой. Ее отец уехал, потрепав ее по волосам и велев хорошо себя вести, а мать была так занята, что иногда за целый день от нее можно было дождаться лишь усталого «Пожалуйста, не сейчас, Финн!».
К тому же, как нарочно, вьюга улеглась, и погода была тихой и ясной. Озеро разбрасывало снопы радужных искр, ветер приносил с собой свежий запах нагретой солнцем сосновой хвои, а бескрайние голубые дали манили Финн обещанием захватывающих приключений. Но ни мольбы, ни дутье не убедили Гвинет разрешить ей выехать за ворота замка. Новости с юга были хуже некуда. Впервые за четыреста лет Фэйрги были замечены в озере Финавон, четвертом от моря. Энгус и его солдаты, понеся сокрушительные потери, под их напором были вынуждены отступить и теперь вели последние отчаянные бои, уже понимая, что им ничего не остается, кроме как вернуться в замок. Многие Фэйрги приняли свой сухопутный вид, вышли на берега реки и теперь скрывались в прибрежных лесах. На деревушку, расположенную меньше чем в дне езды верхом от замка, было совершено неожиданное нападение. Поскольку Фэйргам еще никогда не удавалось проникнуть так глубоко в горы, деревню практически не охраняли, и почти все ее жители погибли. Поэтому сейчас, когда Фэйрги были так близко от замка, Гвинет была не намерена выпускать Финн за ворота, хотя ее поведение иногда было просто невыносимым.
Чем более напряженной и тревожной становилась атмосфера в замке, тем труднее было Финн сдерживать свою неуемную энергию. Все оруженосцы отправились в поход вместе с Мак-Рурахом и его офицерами, так что ей не с кем стало упражняться в фехтовании. Она сделала на своей лошади Уголек столько кругов по внутреннему двору, что запомнила наизусть каждую трещинку в стенах, каждую травинку, пробивающуюся сквозь булыжники мостовой. Большую часть поварят и конюхов с которыми она играла в мяч, также призвали в армию, а стражники были слишком заняты, чтобы развлекать ее историями или учить бороться. Она так натренировалась в стрельбе из своего небольшого арбалета, что попадала практически исключительно в яблочко, потом переключилась на изучение потайных ходов и подглядывание за слугами через смотровые глазки, искусно замаскированные в резных панелях стен. Это занятие оказалось настолько увлекательным, что Финн потеряла счет времени, возвратившись к реальности лишь тогда, когда увидела процессию лакеев, по черной лестнице несущих в обеденный зал тяжелые подносы, и поняла, что уже очень поздно. Ничто не могло так рассердить ее мать, как еще одно опоздание к обеду.
Финн взлетела по потайной лестнице, пробралась через лабиринт темных коридоров и открыла потайную дверцу, расположенную поблизости от обеденного зала. Она уже очень давно не ела и сильно проголодалась.
Потайная дверца скрывалась в огромном камине, занимавшем большую часть стены на лестничной площадке. По случаю теплого дня огонь в нем не разводили, так что Финн без особых происшествий выбралась наружу.
К несчастью, как раз в тот момент, когда она вылезала из камина вместе с эльфийской кошкой, навстречу ей попалась чинно спускавшаяся по лестнице Брангин, одетая в травянисто-зеленое шелковое платье, подчеркивавшее цвет ее глаз, с аккуратными белокурыми локонами. Оглядев Финн с ног до головы, она подняла брови и нежным голоском осведомилась:
— Что, миледи отослала всех трубочистов на войну с морскими демонами, что тебе самой пришлось чистить камин, Фионнгал?
Дочь младшей сестры Гвинет, Брангин привезли в Касл-Рурах после того, как ее провозгласили главой клана Мак-Шанов. Хотя Гвинет и говорила о необходимость научить Брангин всем обязанностям банприоннсы Шантана, но в душе надеялась, и Финн это знала, что хорошие манеры и учтивость ее сестры послужат ей примером. Девятнадцатилетняя Брангин росла в усадьбе своей семьи под опекой трех незамужних теток, которые привили ей истинно аристократические манеры. Брангин знала, при помощи какой вилки следует есть перепела, когда говорить «ваша честь», насколько низко приседать перед представителем определенного слоя общества и как быть любезной со слугами, не становясь при этом с ними на одну ступеньку. Брангин никогда не пачкала едой свою одежду, не рвала юбку, играя с мальчишками-слугами в прятки, и не попадалась на воровстве медовых кексов из кухни. Ее волосы неизменно блестели и были аккуратно причесаны, туфли всегда хорошо вычищены, и ни разу не случилось такого, чтобы у нее не было при себе белоснежного носового платочка. От одного ее вида у Финн начинало сводить скулы.
Сначала Брангин была вежлива со своей кузиной, но Финн чувствовала себя не в своей тарелке на новообретенном месте в жизни и постоянно обижалась на то, что считала заносчивостью Брангин. Постепенно замечания и советы ее сестры стали граничить с издевкой, хотя каждый раз и высказывались с таким милым видом, что насмешку в них улавливала одна Финн.
При этих словах кузины Финн оглядела себя и ужаснулась. Ее юбка была вся в пыли и саже, а подол болтался, оторванный зацепившимся за него каблуком. Колени у нее были совершенно черные, а каштановые кудри походили на воронье гнездо. Она неприязненно взглянула на Брангин, сказав высокомерно:
— А вот и нет. Просто я кое-что уронила и никак не могла найти.
Губы Брангин искривились в презрительной усмешке.
— Может быть, ты бы вычесала паутину из волос и переоделась, прежде чем показываться на глаза матери. Конечно, если у тебя есть какое-нибудь не рваное и не грязное платье, в чем я очень сомневаюсь.
— По крайней мере, я не какая-нибудь разряженная фифа с постным лицом, которая боится пальцем шевельнуть, чтобы не сломать ноготь, — фыркнула Финн.
Взгляд Брангин задержался на руках Финн, с обломанными ногтями и черных, точно у кузнеца.
— Да уж, в этом тебя никто не смог бы упрекнуть, — холодно парировала она. — Хотя, разумеется, мы все бы не отказались, чтобы ты хотя бы время от времени мыла руки. Как не стыдно ходить в таком виде, как будто ты дочь свинопаса, а не Мак-Рураха…
Терпение Финн лопнуло. С нечленораздельным воплем она бросилась вперед, с размаху ударив Брангин в челюсть. Ее кузина, завизжав, отскочила и упала, споткнувшись о небольшой позолоченный столик и разбив стоявшую на нем вазу с цветами. При звуках визга и бьющегося фарфора дверь в обеденный зал распахнулась, и оттуда выглянули придворные дамы. Увидев Брангин, растянувшуюся среди разбросанных цветов и осколков разбитой вазы, они принялись ахать и охать, всплескивая руками.
— Ох, миледи, как вы себя чувствуете? Вы не ушиблись? Батюшки, да вы же вся в крови, бедняжка! — причитали они.
Вслед за ними показалась Гвинет с побелевшим от гнева прекрасным лицом.
— Фионнгал, что, во имя Эйя, ты опять натворила?
— Дала ей по морде, — грубо ответила та. — И поделом ей, змеюке!
— Что? — воскликнула Гвинет. — Хватит с меня уже твоих диких выходок, Фионнгал! По-твоему, так ведут себя леди? Посмотри только на себя! Можно подумать, ты вывалялась где-нибудь в канаве под забором! Ну что мне с тобой делать?
Финн метнула на нее злобный взгляд. Эльфийская кошка, прижавшаяся к ее ногам, угрожающе хлестала хвостом по бокам. Тем временем Брангин помогли подняться, и она стояла на другом конце комнаты с полными слез глазами и разбитой губой, из которой сочилась кровь.
Она вытащила из сумочки кружевной платочек и изящно промокнула губу, с ужасом глядя на алые пятна. Потом сказала, глотая слезы:
— Ох, пожалуйста, не браните Фионнгал, миледи. Это я во всем виновата; я дразнила ее.
Финн метнула на Брангин удивленный и возмущенный взгляд. Ну да, выставила меня в еще худшем свете, лицемерка проклятая, подумала она. Эльфийская кошка зашипела, прижав острые ушки с кисточками к голове.
— Какова бы ни была причина, леди никогда не должна выходить из себя, — сказала Гвинет, пытаясь сама соответствовать своим словам и держать себя в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49