Мы никогда не принесли бы свет в ваши пещеры, если бы знали, что вы здесь. Мы не желаем погубить вас.
И снова послышалось бормотание, похожее на шорох сухих листьев на ветру. Никс медленно кружили вокруг них, точно дымок над пламенем свечи. Люди беспокойно переминались с ноги на ногу, а некоторые крепко сжимали рукоятки своих кинжалов.
— Разве вы не из рода людей, которые боятся и ненавидят тех, кто принадлежит к нашему роду? — горько спросил никс. — Столетиями нас, никс, преследовали, мучили, выгоняли на свет, и мы погибали. Вы пришли с пламенем в руках и страхом и ненавистью в сердцах, мы чувствуем это. А один из вас несет плохую вещь, вещь, сотканную из волос мертвых никс, сотканную в ужасе и ненависти.
Шелест стал более громким, кружащиеся движения ускорились, необыкновенные раскосые глаза никс злобно сияли. Финн внезапно сглотнула, скользнув рукой в карман, чтобы почувствовать лежащий в нем холодный шелк магического плаща. Глаза никс проследили за ее движением.
— Да, ты гладишь эту мертвую вещь, эту плохую вещь, ты гладишь ее с желанием, — прошипел он. — Хочешь накинуть ее на себя и исчезнуть? Но от нас не скроешься, предупреждаю тебя, о человек с черным сердцем.
Дайд и Диллон недоуменно нахмурились, оглядываясь на остальных и смущенно пожимая плечами. Финн шагнула назад и почувствовала, как взгляд Джея метнулся к ее лицу.
— Я не знала, что он сделан из волос никс. — Ее голос прозвучал, как писк ребенка. — Честное слово, я не знала.
Никс засмеялись странным шелестящим смехом. Они подплыли ближе, расправив огромные черные крылья и вытянув длинные худые руки, как будто собираясь задушить их всех.
Мужчины сбились еще ближе друг к другу, выронив кинжалы из безвольных пальцев.
— Финн? — спросил Дайд.
— Клянусь, я не знала, — повторила Финн. Она вытащила плащ из кармана, прижав его к груди. Сложенный, он был не больше носового платка.
— Плащ-невидимка! — ахнул Джей.
— Так вот как ты спрятала заключенных! — воскликнул Дайд. Финн вызывающе вздернула подбородок. — Но откуда?.. Он же пропал после восстания в Самайн. Это ты взяла его? — Дайд впился взглядом ей в лицо. — Разве ты не знала, что Хранительница Ключа страшно беспокоилась? Его искали повсюду… — Он на миг умолк, потом сказал жестко: — Ты не могла не знать. Твоего отца просили найти его. Он сказал, что чувствует плащ где-то поблизости.
— Он и был поблизости, — дерзко ответила Финн. Ее щеки пылали.
Дайд побелел от гнева.
— И ты молчала? Так вот почему ты настояла на том, чтобы в одиночку отправиться в Черную Башню. А мы-то сходили с ума от беспокойства за тебя! Нам следовало бы знать о нем.
Она опустила глаза.
— Простите, — сказала она сокрушенно. — Сама не понимаю почему, но я ни с кем не могу говорить о нем.
— Это плохая вещь, — хрипло сказал никс. — Она сделана из мертвых волос, убитых волос. Она была соткана с ужасом и ненавистью. Она окутывает того, кто ее надевает, во тьму и холод. Она заставляет его ни о чем не заботиться и никого не любить.
— Да, — задумчиво сказала Финн. — Это правда. В нем холодно. — Она слегка вздрогнула и внезапно отодвинула от себя маленький комок смятого шелка.
— Ты должна распустить его, — сказал никс.
Она невольно снова прижала его к себе.
— Я не могу.
— Ты должна.
— Я не стану!
— Ты должна, иначе мы распустим его вместо тебя. Но предупреждаю, если это сделаем мы, вместе с ним погибнешь и ты.
Никс были так близко, что их сухая пергаментная кожа и кожистые крылья задевали людей, заставляя их жаться друг к другу. Эти чернокрылые существа не замирали ни на миг, поднимаясь, паря, кружа, шурша и бормоча. Финн непокорно взглянула на них, прижав плащ к сердцу.
— Если ты не распустишь его сама, — хрипло повторил никс, — ты погибнешь. Ибо теперь он стал твоей тенью.
— Твоя тень, твоя тень, — зашептали остальные, шурша крыльями.
— Уничтожь его, Финн! — закричал Джей.
— Финн, ты должна поступить так, как говорит никс! — приказал Диллон резко.
Ее грудь быстро вздымалась и опускалась. Она уставилась на них расширенными глазами и безмолвно покачала головой.
Вдруг с плеча Финн бросилась крошечная черная кошка и вцепилась в угол свертка острыми когтями. Тонкий материал с громким треском расползся. Финн закричала как будто от боли. Она упала на колени, прижимая к груди шелковый комок. Он взметнулся ожившей тенью, и там, где шелк задевал ее, кожу щипало и кололо. Никс нависли над ней, отрезав от остальных. Их громадные крылья окружили ее непроницаемой темнотой.
— Твоя тень, твоя тень, — шелестели они.
Финн закрыла глаза, глубоко вздохнула и кончиками пальцев осторожно ощупала весь плащ. Найдя дыру, сделанную острыми когтями Гоблин, она с пронзительным криком вставила в нее пальцы и разорвала плащ пополам. Ощущение было таким, как будто рвалось что-то внутри нее, но она не остановилась, раздирая плащ на клочки, пока он не превратился в груду обрывков черного шелка. Никс отступили назад. Голубой ведьмин огонь упал на обрывки, и нити начали таять, пока от них не осталась горсточка мелкой черной пыли, которая взметнулась на ветру, поднятом крыльями никс, и исчезла.
Финн закрыла лицо руками и зарыдала.
Хотя Финн слышала, как ее товарищи говорили над ее головой, а низкие хриплые голоса никс что-то отвечали им, она не понимала ни слова. Ей было холодно, холодно и одиноко, как будто она заблудилась, бродя в странной застывшей стране теней и призраков. Внезапно что-то теплое и шелковистое коснулось ее руки. Она дернулась. Прикосновение повторилось, и маленькая эльфийская кошка забралась ей на колени, тычась мордочкой в мокрое лицо, облизывая ее жестким и шершавым языком и ласково мурлыча. Финн зарылась в ее теплый пушистый мех, и он высушил ее слезы.
Через миг она встала, избегая смотреть на своих спутников. Но они столпились вокруг, заглядывая ей в глаза и забрасывая ее обеспокоенными вопросами.
— У меня все отлично, — сказала она резко.
— Отлично, как козье дерьмо, утыканное лютиками? — с ухмылкой спросил Джей, и она попыталась улыбнуться в ответ, чувствуя себя маленькой и пустой, точно семечко бельфрута.
— Распустить свою тень под силу не каждому, — сказал никс, склонившись над ней и глядя ей в глаза своими огромными темными раскосыми глазами. Финн почувствовала, как холод внутри слегка отпустил. — Теперь души убитых никс свободны и снова стали частью ночи. Мы, никс, благодарим тебя.
Финн кивнула, прижимаясь к Гоблин щекой.
— Мы хотим поблагодарить тебя и ответить добром на добро, — сказал никс, а его спутники зашуршали и зашелестели, кружа над людьми. — Что мы можем сделать для тебя?
Финн подняла голову.
— Нам нужно выбраться отсюда, — сказала она просительно. — Я больше не могу выносить эту темноту. Нам нужно выбраться.
— Мы можем вывести вас отсюда, — ответил никс. — Это нетрудно. Мы часто покидаем пещеры, чтобы гулять в ночи и летать с ветром.
— Нам очень нужно добраться до наших друзей. Они где-то к юго-западу отсюда, в нескольких неделях ходьбы, — сказала Финн. — Может быть, вы могли бы отнести нас туда?
Никс забормотали, склонившись друг к другу, и снова разлетелись.
— Мы отнесем тебя, о ты, распустившая плащ тьмы, — услышала она через долгое время. — Наши сердца полнятся радостью. Мы узнали, что где-то на свете живет еще одна из нашего рода. Души убитых никс наконец снова стали частью ночи. Мы полетим в ночь, чтобы праздновать эту радость, и ты полетишь с нами, распустившая плащ тьмы.
В тот вечер, когда солнце село и во Вратах Ада вновь замерцали звезды, никс подняли Финн в воздух и вынесли наружу в урагане черных, как полночь, крыльев, сияющих глаз и всклокоченных струящихся волос. Остальные остались стоять внизу, с трепетом и завистью глядя ей вслед, а потом поползли обратно по пещерам на своих собственных вполне земных локтях и коленях.
Финн летела, глядя на расстилающиеся под ней темные холмы и леса, среди которых лишь случайный ручеек или озерцо время от времени осколком зеркала отражали серебристое сияние лун. Над головой тускло светилось небо, горевшее тысячами далеких солнц. Ветер дул ей в глаза, в рот, ерошил волосы. Повсюду вокруг раздавался шелест крыльев никс, темных и угловатых на фоне круглых лун, и звук их ликующего пения. Финн широко раскинула руки, ничего не боясь, пропуская через себя ночь и эту песню, расставаясь с последними остатками горя, сожаления и ярости. Они летали всю ночь, а когда над горизонтом загорелись первые серебристые проблески рассвета, кружа, начали спускаться, и Финн наконец смогла различить внизу тысячи красных искорок, похожих на рассыпанные угли костра. Они продолжали снижаться, пока Финн не поняла, что это не один разворошенный костер, а тысячи костров, горящих среди строгих кругов и рядов палаток, повозок и спящих лошадей. Они продолжали снижаться и замерли только тогда, когда огромная горящая арка неба перестала быть их единственным миром. До Финн доносились звуки спящего лагеря, приглушенное фырканье и храп и случайный звон металла.
— Мы не можем опуститься ниже, — прошептал ей на ухо никс, — иначе растаем в огне этих красных костров. Я совью веревку из своих волос и на ней спущу тебя. Ты веришь мне?
— Всем сердцем, — ответила Финн звенящим от волнения голосом. Никс парил в темноте, играя своими волосами. Медленно, мало-помалу, они свились в немыслимо длинную веревку, которая уходила далеко вниз, настолько далеко, что невозможно увидеть ее конец.
— Благодарю, — прошептала Финн.
— Это мы, никс, благодарим тебя, — ответил он и вложил веревку ей в руку. Финн быстро заскользила вниз, глядя в небо, пытаясь получше рассмотреть удаляющиеся в темноту ночные волшебные существа. Но она увидела лишь мечущиеся тени, слишком стремительные, чтобы их можно было разглядеть. Потом ее ноги коснулись земли. Веревка внезапно обвисла и упала рядом. Финн подняла лицо к звездному небу и вдруг увидела очертания множества зубчатых крыльев, заслонивших луну. Потом Гладриэль снова ярко засияла, круглая и голубая.
СПАСЕНИЕ
Солдат, стоявший на часах у входа в королевский шатер, внезапно напрягся, выставив вперед копье. Из темноты показался тощий, немыслимо грязный мальчишка, одетый в лохмотья. Он уверенно вступил в круг дымного света факелов и потребовал:
— Мне нужно увидеть Ри!
— Откуда ты выскочил, оборванец? Что ты здесь делаешь?
— Я здесь для того, чтобы увидеть Ри, — нетерпеливо повторил мальчишка. — Это важно. Сейчас же отведи меня к нему!
— Да ты шутишь! Так я и отвел какого-то попрошайку к Его Высочеству! Как ты попал сюда? Что тебе нужно?
— Не твоя забота, олух жаболицый! Веди меня к Ри, а не то очень пожалеешь об этом!
— Да неужели? Если я куда-то и отведу тебя, то это к дежурному сержанту, и готов прозакладывать недельный паек грога, что он всю шкуру с тебя спустит, прежде чем вышвырнуть из лагеря.
— Дубина, — презрительно отозвался мальчишка.
Стражник прыгнул на попрошайку, который проворно уклонился и, перескочив через растяжку, державшую шатер, снова исчез в темноте. Стражник бросился вдогонку, но зацепился за веревку и плашмя растянулся на земле, Когда ему наконец удалось выпутаться и подняться на ноги, грязного мальчишки и след простыл. Часовой сердито закричал, поднимая тревогу.
В королевском шатре Лахлан и Изолт просматривали карты вместе с Дунканом Железным Кулаком и Леонардом Осторожным, тирсолерским солдатом, сдавшимся в плен Лахлану во время Яркой Войны. С тех пор его назначили синаларом, маленькой армии Эльфриды Ник-Хильд за его неизменную доблесть в сражениях и блестящую тактику. Лахлан с Изолт надеялись, что его знание местности и тирсолерских методов ведения войны помогут переломить ход кампании в их пользу.
Это был высокий, широкоплечий и узкобедрый мужчина с тронутыми сединой очень коротко остриженными каштановыми волосами, орлиным носом и выбритым до синевы подбородком. Поверх начищенных до блеска серебряных лат он носил длинный красный плащ с изображением руки в черной латной перчатке, держащей золотой меч. Над мечом вилась лента с девизом Мак-Хильд: «Во Neart Си Nearb», что означало «От силы к силе».
Едва ли можно было найти большую противоположность Леонарду Осторожному, чем синалар Лахлана, Дункан Железный Кулак. Одетый в выцветший синий килт под видавшими виды кожаными латами, Дункан был владельцем кустистой черной бороды, почти полностью закрывавшей невероятно широкую грудь. Его квадратное лицо с бесформенным носом пересекал толстый рубцеватый шрам, белевший на загорелой коже. За спиной у него виднелся огромный черный палаш.
Первоначальное недоверие и холодность, с которыми относились друг к другу два синалара, со временем переросли во взаимное уважение, хотя Дункан всегда находил тирсолерца холодным и бесчувственным, а Леонард, в свою очередь, считал Дункана грубым и неотесанным.
Непонятный шум снаружи все усиливался, и Дункан приподнял густую черную бровь и высунул голову из-за полога шатра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49