Лахлан сделал знак Дайду, Финн и остальным друзьям, и те, поклонившись, распрощались и удалились в один из великолепных залов, где специально для них были расставлены графины с виски и кувшины с вином и элем.
— Клянусь бородой Кентавра, что за унылая вечеринка! — воскликнул Лахлан. — Остается лишь надеяться, что Эльфрида немного научилась гостеприимству, пока жила в наших краях, а не то ей никогда не удастся убедить никого из нас снова приехать к ней в гости!
Диллон налил всем вина и теплого эля, и они уютно расселись на диванах у камина. Несмотря на погожий день, во дворце Гервальт царили холод и сквозняки, и все были счастливы погреться у огня.
— Хочу порадовать вас известием, что я вернусь в Лукерсирей гораздо более богатым человеком, чем был при отъезде, — довольно сказал Лахлан. — Хотя прошлая Филде, прокляни Эйя ее черное сердце, от души постаралась опустошить сундуки Эльфриды, Ник-Хильд все же смогла выплатить мне реституцию расходов на Яркую Войну, равно как и отличную десятину. Это очень хорошая новость, поскольку даю вам честное слово, если бы я ввел новые налоги, народ Эйлианана снова взбунтовался бы, готов ручаться.
Все поздравили его, и он с энтузиазмом принялся описывать прекрасный боевой галеон, который Эльфрида преподнесла ему как часть дани. Лахлан решил назвать его «Королевский Олень» и с нетерпением ждал того часа, когда сможет отправиться на нем домой.
— Я страшно завидовал вашим приключениям на «Веронике», — сказал он Брангин и Финн. — Брангин, тебе придется плыть со мной, чтобы всю дорогу до дома у нас был попутный ветер. Все, хватит с меня пеших переходов!
Вспомнив Дьявольскую Воронку, нападение морского змея и ужас их кораблекрушения, Финн лишь ошеломленно уставилась на него.
— Да вы спятили, Ваше Высочество! — воскликнула она. — Я буду счастлива, если ноги моей больше не будет на палубе корабля.
— Да, но ты, как все кошки, не любишь воду, — поддразнил ее Лахлан. Он поднял кубок, чтобы Диллон подлил ему еще вина, и провозгласил: — Наконец-то война закончилась! Давайте выпьем за победу!
Все с энтузиазмом подхватили тост, потом Изолт сказала:
— Чтобы отпраздновать наш триумф, мы с Лахланом приготовили всем вам небольшие подарки в благодарность за то, что вы для нас сделали.
— Прежде всего, как я думаю, — сказал Лахлан, — мы должны наградить Диллона, который был самым лучшим оруженосцем, о каком только может мечтать Ри. Мне действительно очень жалко терять его.
— Терять меня? — с тревогой переспросил Лахлан. — Что вы хотите сказать, Ваше Высочество?
— Диллон со Счастливым Мечом, вы преклоните передо мной колени?
Диллон недоумевающе повиновался. Легко прикоснувшись к нему мечом, Лахлан произвел его в рыцари и назначил Телохранителем Ри.
— Поднимитесь, сэр Диллон, — сказал он.
Улыбаясь, Изолт протянула ему небольшую стопку одежды. Там был синий килт и куртка, как у всех Телохранителей, длинный синий плащ, плед и серебряная брошь со вставшим на дыбы оленем, символом Телохранителей. Диллон принял их, не в состоянии вымолвить ни слова от радости и удивления, хотя его косматый пес Джед залился радостным лаем и так завилял хвостом, что перевернул кубок с вином.
— Коннор, я знаю, что ты еще слишком юн, чтобы быть оруженосцем, но ты так верно служил мне, пока Диллон был в отъезде по моему поручению, что это место снова твое, если хочешь, — сказал Лахлан мальчику, который залился малиновой краской и закричал:
— Конечно!
Изолт вернула ему форму оруженосца Ри, с которой он так неохотно расстался, когда вернулся Диллон. Коннор радостно пискнул и побежал переодеваться.
Тэму вручили тяжелый кошель с золотом, чтобы он мог купить себе ферму. Он принял подарок с заблестевшими глазами и принялся неловко благодарить. Изолт сказала шутливо:
— Надеюсь, скоро мы получим от тебя радостную новость, Тэм.
— До Купалы осталось всего три месяца — целая уйма времени, чтобы успеть вернуться в Киркленбрайт и попросить ту красавицу из яблочного сада прыгнуть с тобой через костер, — ободряюще сказал Лахлан, не обладавший тактом жены.
Тэм залился краской и невнятно что-то пробормотал.
Эшлин получил прекрасную серебряную флейту, которую дрожащими пальцами прижал к груди, не в состоянии даже спасибо сказать. Брангин пообещали помощь и деньги, чтобы восстановить Шантан, а в качестве первой выплаты она получила кошелек с золотом. Она любезно приняла награду, сказав:
— Благодарю вас, Ваше Высочество. Вы не могли бы дать мне ничего, что обрадовало бы меня больше. Я использую ваш дар, чтобы накормить моих людей, которым последние несколько лет приходилось очень нелегко.
— Ты достойная Ник-Шан, — похвалил ее Лахлан. — Надеюсь увидеть, как под твоим благотворным правлением Шантан снова вернется к процветанию.
— Если вы сдержите свое обещание помочь выгнать Фэйргов, полагаю, эта надежда сбудется, — ответила она в тон ему.
Он вздохнул.
— Ну вот, еще недели не прошло, как мы полностью покорили Запретную Землю, а она уже хочет, чтобы я начал борьбу с Фэйргами.
— Мне никогда не рано, — ответила будущая банприоннса.
Лахлан кивнул.
— И нам всем тоже, Брангин. Только давай не станем говорить об этом сейчас, ладно? Мы собрались здесь по радостному поводу.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, — сказала она, сделав грациозный реверанс, и вернулась на свое место с сознанием исполненного долга.
— Джоанна, из Лиги Исцеляющих Рук ты больше всех повидала уродливые стороны этой войны, — сказал Лахлан. — Ты упорно и усердно трудишься уже многие годы и на наших глазах превратилась в достойную женщину с добрым сердцем и чудесными руками. В этом путешествии тебе не приходилось рассчитывать на помощь Мегэн или Изабо, и все же на каждом шагу этого пути ты действовала трезво и здравомысляще. Поэтому мы с огромным удовольствием сообщаем, что ты назначена главной целительницей.
Все радостно завопили, а Джоанна со слезами на глазах поблагодарила его. Изолт уже приготовила для нее длинное зеленое одеяние с вышитым на груди пучком лекарственных трав и ступкой с пестиком. Джоанна накинула его через голову и с изумлением в глазах принялась расправлять складки.
— Вы не ошибаетесь? — сказала она. — В нашей команде столько талантливых целителей… а я еще много не знаю.
— Мы не ошибаемся, — уверила ее Изолт, и Джоанна молча села на место, благоговейно поглаживая бледно-зеленое платье.
Затем Лахлан встал на колени перед Томасом, который тихонько сидел на краю дивана, глядя на него огромными голубыми глазами.
— Томас, у меня нет слов, чтобы выразить благодарность, которая переполняет мое сердце, за все, что ты сделал для нас. Столько мужчин и женщин могут ходить, смеяться и играть со своими детьми благодаря тебе, и я тоже не исключение. Я содрогаюсь при мысли о том, какую жатву собрала бы Гэррод за последние несколько лет, если бы не ты. Сила, заключенная в этих двух маленьких ладошках, для нас воистину неоценима. Я знаю, что ты заплатил за свою магию огромную цену, и очень об этом сожалею. Я пытался придумать, как вознаградить тебя за все, что ты сделал, но это невозможно. Могу только выразить надежду, что это конец войны, и все мы сможем вернуться домой, к своим семьям, и жить в мире.
— Я был бы очень этому рад, — серьезно ответил Томас. — Я скучаю по маме.
Лахлан кивнул и поднялся на ноги.
— Клянусь, что ни ты, ни твоя семья никогда не будете ни в чем нуждаться, пока жив я и мои потомки, — сказал он. — Я подготовлю специальный указ, чтобы у тебя всегда были еда, кров, одежда и обувь, и чтобы все твои нужды и желания исполнялись. С этой целью я утвердил для тебя герб и девиз, так что все твои потомки с этих пор будут известны как потомки Томаса Целителя.
Глядя на мальчика полными любви и сочувствия голубыми глазами, Изолт взяла со стола еще одну стопку материи. Это был прекрасный флаг с окруженной золотистыми лучами рукой на ярко-синем фоне, обшитый золотой тесьмой с кистями. Там была и маленькая накидка, и золотая брошь с той же эмблемой. Финн вспомнила тот корявый маленький флажок, который столько лет назад сшила для них Джоанна, и поразилась, что Лахлан запомнил его.
Рядом лежала и небольшая кучка золотых медалей на синих ленточках, украшенных узором в виде руки с лучами и словами «Лига Исцеляющих Рук». Их раздали всем членам лиги, с восторгом приколовшим их к своим костюмам.
— Что ж, теперь дошла очередь до последней троицы, — сказал Лахлан. — Должен признаться, что мне было труднее всего выбрать подходящие дары именно вам. Дайд, ты был первым, кто поклялся мне в верности еще в те темные и ужасные дни, когда меня только что превратили в мальчика после стольких лет пребывания в теле птицы. Мне было всего пятнадцать, а тебе только девять, но все эти годы ты ни разу не дал мне повода усомниться в твоей верности, ни разу не дрогнул, рискуя всем, чтобы помочь мне, ни разу не подвел меня. Как я могу вознаградить такую любовь и преданность?
— Никак, хозяин, — спокойно ответил Дайд. — Мне не нужно награды.
Лахлан кивнул, склонился и поднял Дайда, тепло его обняв.
— Я знаю. Но на этот раз я не собираюсь принимать во внимание твои желания. Нет, не надо ничего говорить. Эта награда не только для тебя, но и для милой Энит. — Он улыбнулся старой циркачке, которая сидела, кутаясь в шаль, у самого огня. Она ласково улыбнулась ему в ответ.
— Ну, не могу отрицать, что Дайд Жонглер был самым способным моим шпионом. Он может путешествовать по всему Эйлианану, и везде ему рады. Он может собирать слухи, сколько хочет, и никто даже ухом не поведет. Он поет для простого народа песни, которые восхваляют меня, и рассказывает истории о моей отваге и мудрости с такой убежденностью, что никому даже и в голову не приходит ему не поверить. Должен признаться, что мне ни за что не хотелось бы все это потерять, поэтому, пока Дайд чувствует, что у него еще остался порох в пороховницах, я не стану его отговаривать. Однако, возможно, в один прекрасный день дороги ему наскучат, и он начнет мечтать об уютном домике с теплым камином. Поэтому я жалую тебе, Дайд, земли и замок Карлаверок в Рионнагане. Это прелестное имение, выходящее на озеро Кильварок, и к тому же богатое. Сам замок совсем небольшой, но очень красивый, а земли вокруг весьма плодородные. Сейчас там живет управляющий, который будет присматривать за всем, пока тебе это нужно.
Дайд тяжело сел.
— Ты даешь мне замок?
— Да. Карлаверок. Это означает «Гнездо Жаворонков». По-моему, вполне подходяще, ведь я отдаю его семье, где все поют, словно жаворонки. А если у тебя есть замок, Дайд, тебе нужна и фамилия, и плед, и эмблема, и девиз тоже. Я подумал, что мы сможем обсудить это все попозже, хотя на щите герба должны быть жаворонки, поскольку именно таково будет твое имя.
— Имя?
— Да. Дайд, ты преклонишь передо мной колени?
Дайд оглянулся на бабку, которая с улыбкой кивнула. Дайд повиновался, хотя был бледен и взволнован.
— Я нарекаю тебя лордом Дидье Лавероком, первым графом Лаверок, в благодарность за многочисленные услуги, которые ты оказал мне.
— Но я же всего лишь циркач, — возразил он. — Разве ты можешь взять и вот так просто сделать меня графом?
— Я Ри, и могу делать все, что мне вздумается, — ответил Лахлан, очень довольный собой.
Дайд с ошарашенным видом сел, а Лахлан обернулся к Джею.
— Я так и не придумал, что сделать для тебя, Джей, — признался Ри. — Я дал бы тебе хорошую новую скрипку, но у тебя уже есть твоя viola d’amore , и во всем Эйлианане нет инструмента прекраснее.
— И я бы не променял ее ни на какой другой, — с жаром сказал Дайд. — Когда вы дали ее мне, это был воистину королевский дар, и совершенно незаслуженный.
— Заслуженный тогда и заслуженный сейчас, — ухмыльнулся Лахлан. — Но я хотел бы что-нибудь сделать для тебя, Джей, если ты скажешь мне, что.
— Мне ничего не нужно, — сказал Джей. — Я уже получил все, что хочу: у меня есть моя виола, и я умею играть на ней так, как она того заслуживает. Это все, чего я когда-либо хотел.
Лахлан кивнул.
— Я так и думал. Но все-таки, может быть, есть что-нибудь еще? Золото, красивая одежда?
— Я хотел бы научиться читать и писать, — вдруг выпалил Джей, изумив их всех.
— Ох, ну это-то я точно в силах для тебя сделать, — сказал Лахлан, оправившись от удивления. — Нелльвин говорит, что у тебя настоящий талант, самый яркий из всех, какие она знала, что ты можешь стать Йеддой, если захочешь. А если ты хочешь вступить в Шабаш, то тебе точно понадобится уметь читать и писать.
Щеки Джея залил горячий румянец.
— Я был бы очень рад, если она действительно думает, что у меня есть талант, — сказал он. — Хотя мне не хочется становиться Йеддой. Я не хочу использовать свою музыку для убийства.
Лахлан медленно кивнул.
— Я уважаю твое решение, Джей, хотя не всегда все бывает так легко. Но если ты действительно хочешь учиться, чтобы стать колдуном, я могу устроить, чтобы тебя приняли в Теургию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Клянусь бородой Кентавра, что за унылая вечеринка! — воскликнул Лахлан. — Остается лишь надеяться, что Эльфрида немного научилась гостеприимству, пока жила в наших краях, а не то ей никогда не удастся убедить никого из нас снова приехать к ней в гости!
Диллон налил всем вина и теплого эля, и они уютно расселись на диванах у камина. Несмотря на погожий день, во дворце Гервальт царили холод и сквозняки, и все были счастливы погреться у огня.
— Хочу порадовать вас известием, что я вернусь в Лукерсирей гораздо более богатым человеком, чем был при отъезде, — довольно сказал Лахлан. — Хотя прошлая Филде, прокляни Эйя ее черное сердце, от души постаралась опустошить сундуки Эльфриды, Ник-Хильд все же смогла выплатить мне реституцию расходов на Яркую Войну, равно как и отличную десятину. Это очень хорошая новость, поскольку даю вам честное слово, если бы я ввел новые налоги, народ Эйлианана снова взбунтовался бы, готов ручаться.
Все поздравили его, и он с энтузиазмом принялся описывать прекрасный боевой галеон, который Эльфрида преподнесла ему как часть дани. Лахлан решил назвать его «Королевский Олень» и с нетерпением ждал того часа, когда сможет отправиться на нем домой.
— Я страшно завидовал вашим приключениям на «Веронике», — сказал он Брангин и Финн. — Брангин, тебе придется плыть со мной, чтобы всю дорогу до дома у нас был попутный ветер. Все, хватит с меня пеших переходов!
Вспомнив Дьявольскую Воронку, нападение морского змея и ужас их кораблекрушения, Финн лишь ошеломленно уставилась на него.
— Да вы спятили, Ваше Высочество! — воскликнула она. — Я буду счастлива, если ноги моей больше не будет на палубе корабля.
— Да, но ты, как все кошки, не любишь воду, — поддразнил ее Лахлан. Он поднял кубок, чтобы Диллон подлил ему еще вина, и провозгласил: — Наконец-то война закончилась! Давайте выпьем за победу!
Все с энтузиазмом подхватили тост, потом Изолт сказала:
— Чтобы отпраздновать наш триумф, мы с Лахланом приготовили всем вам небольшие подарки в благодарность за то, что вы для нас сделали.
— Прежде всего, как я думаю, — сказал Лахлан, — мы должны наградить Диллона, который был самым лучшим оруженосцем, о каком только может мечтать Ри. Мне действительно очень жалко терять его.
— Терять меня? — с тревогой переспросил Лахлан. — Что вы хотите сказать, Ваше Высочество?
— Диллон со Счастливым Мечом, вы преклоните передо мной колени?
Диллон недоумевающе повиновался. Легко прикоснувшись к нему мечом, Лахлан произвел его в рыцари и назначил Телохранителем Ри.
— Поднимитесь, сэр Диллон, — сказал он.
Улыбаясь, Изолт протянула ему небольшую стопку одежды. Там был синий килт и куртка, как у всех Телохранителей, длинный синий плащ, плед и серебряная брошь со вставшим на дыбы оленем, символом Телохранителей. Диллон принял их, не в состоянии вымолвить ни слова от радости и удивления, хотя его косматый пес Джед залился радостным лаем и так завилял хвостом, что перевернул кубок с вином.
— Коннор, я знаю, что ты еще слишком юн, чтобы быть оруженосцем, но ты так верно служил мне, пока Диллон был в отъезде по моему поручению, что это место снова твое, если хочешь, — сказал Лахлан мальчику, который залился малиновой краской и закричал:
— Конечно!
Изолт вернула ему форму оруженосца Ри, с которой он так неохотно расстался, когда вернулся Диллон. Коннор радостно пискнул и побежал переодеваться.
Тэму вручили тяжелый кошель с золотом, чтобы он мог купить себе ферму. Он принял подарок с заблестевшими глазами и принялся неловко благодарить. Изолт сказала шутливо:
— Надеюсь, скоро мы получим от тебя радостную новость, Тэм.
— До Купалы осталось всего три месяца — целая уйма времени, чтобы успеть вернуться в Киркленбрайт и попросить ту красавицу из яблочного сада прыгнуть с тобой через костер, — ободряюще сказал Лахлан, не обладавший тактом жены.
Тэм залился краской и невнятно что-то пробормотал.
Эшлин получил прекрасную серебряную флейту, которую дрожащими пальцами прижал к груди, не в состоянии даже спасибо сказать. Брангин пообещали помощь и деньги, чтобы восстановить Шантан, а в качестве первой выплаты она получила кошелек с золотом. Она любезно приняла награду, сказав:
— Благодарю вас, Ваше Высочество. Вы не могли бы дать мне ничего, что обрадовало бы меня больше. Я использую ваш дар, чтобы накормить моих людей, которым последние несколько лет приходилось очень нелегко.
— Ты достойная Ник-Шан, — похвалил ее Лахлан. — Надеюсь увидеть, как под твоим благотворным правлением Шантан снова вернется к процветанию.
— Если вы сдержите свое обещание помочь выгнать Фэйргов, полагаю, эта надежда сбудется, — ответила она в тон ему.
Он вздохнул.
— Ну вот, еще недели не прошло, как мы полностью покорили Запретную Землю, а она уже хочет, чтобы я начал борьбу с Фэйргами.
— Мне никогда не рано, — ответила будущая банприоннса.
Лахлан кивнул.
— И нам всем тоже, Брангин. Только давай не станем говорить об этом сейчас, ладно? Мы собрались здесь по радостному поводу.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, — сказала она, сделав грациозный реверанс, и вернулась на свое место с сознанием исполненного долга.
— Джоанна, из Лиги Исцеляющих Рук ты больше всех повидала уродливые стороны этой войны, — сказал Лахлан. — Ты упорно и усердно трудишься уже многие годы и на наших глазах превратилась в достойную женщину с добрым сердцем и чудесными руками. В этом путешествии тебе не приходилось рассчитывать на помощь Мегэн или Изабо, и все же на каждом шагу этого пути ты действовала трезво и здравомысляще. Поэтому мы с огромным удовольствием сообщаем, что ты назначена главной целительницей.
Все радостно завопили, а Джоанна со слезами на глазах поблагодарила его. Изолт уже приготовила для нее длинное зеленое одеяние с вышитым на груди пучком лекарственных трав и ступкой с пестиком. Джоанна накинула его через голову и с изумлением в глазах принялась расправлять складки.
— Вы не ошибаетесь? — сказала она. — В нашей команде столько талантливых целителей… а я еще много не знаю.
— Мы не ошибаемся, — уверила ее Изолт, и Джоанна молча села на место, благоговейно поглаживая бледно-зеленое платье.
Затем Лахлан встал на колени перед Томасом, который тихонько сидел на краю дивана, глядя на него огромными голубыми глазами.
— Томас, у меня нет слов, чтобы выразить благодарность, которая переполняет мое сердце, за все, что ты сделал для нас. Столько мужчин и женщин могут ходить, смеяться и играть со своими детьми благодаря тебе, и я тоже не исключение. Я содрогаюсь при мысли о том, какую жатву собрала бы Гэррод за последние несколько лет, если бы не ты. Сила, заключенная в этих двух маленьких ладошках, для нас воистину неоценима. Я знаю, что ты заплатил за свою магию огромную цену, и очень об этом сожалею. Я пытался придумать, как вознаградить тебя за все, что ты сделал, но это невозможно. Могу только выразить надежду, что это конец войны, и все мы сможем вернуться домой, к своим семьям, и жить в мире.
— Я был бы очень этому рад, — серьезно ответил Томас. — Я скучаю по маме.
Лахлан кивнул и поднялся на ноги.
— Клянусь, что ни ты, ни твоя семья никогда не будете ни в чем нуждаться, пока жив я и мои потомки, — сказал он. — Я подготовлю специальный указ, чтобы у тебя всегда были еда, кров, одежда и обувь, и чтобы все твои нужды и желания исполнялись. С этой целью я утвердил для тебя герб и девиз, так что все твои потомки с этих пор будут известны как потомки Томаса Целителя.
Глядя на мальчика полными любви и сочувствия голубыми глазами, Изолт взяла со стола еще одну стопку материи. Это был прекрасный флаг с окруженной золотистыми лучами рукой на ярко-синем фоне, обшитый золотой тесьмой с кистями. Там была и маленькая накидка, и золотая брошь с той же эмблемой. Финн вспомнила тот корявый маленький флажок, который столько лет назад сшила для них Джоанна, и поразилась, что Лахлан запомнил его.
Рядом лежала и небольшая кучка золотых медалей на синих ленточках, украшенных узором в виде руки с лучами и словами «Лига Исцеляющих Рук». Их раздали всем членам лиги, с восторгом приколовшим их к своим костюмам.
— Что ж, теперь дошла очередь до последней троицы, — сказал Лахлан. — Должен признаться, что мне было труднее всего выбрать подходящие дары именно вам. Дайд, ты был первым, кто поклялся мне в верности еще в те темные и ужасные дни, когда меня только что превратили в мальчика после стольких лет пребывания в теле птицы. Мне было всего пятнадцать, а тебе только девять, но все эти годы ты ни разу не дал мне повода усомниться в твоей верности, ни разу не дрогнул, рискуя всем, чтобы помочь мне, ни разу не подвел меня. Как я могу вознаградить такую любовь и преданность?
— Никак, хозяин, — спокойно ответил Дайд. — Мне не нужно награды.
Лахлан кивнул, склонился и поднял Дайда, тепло его обняв.
— Я знаю. Но на этот раз я не собираюсь принимать во внимание твои желания. Нет, не надо ничего говорить. Эта награда не только для тебя, но и для милой Энит. — Он улыбнулся старой циркачке, которая сидела, кутаясь в шаль, у самого огня. Она ласково улыбнулась ему в ответ.
— Ну, не могу отрицать, что Дайд Жонглер был самым способным моим шпионом. Он может путешествовать по всему Эйлианану, и везде ему рады. Он может собирать слухи, сколько хочет, и никто даже ухом не поведет. Он поет для простого народа песни, которые восхваляют меня, и рассказывает истории о моей отваге и мудрости с такой убежденностью, что никому даже и в голову не приходит ему не поверить. Должен признаться, что мне ни за что не хотелось бы все это потерять, поэтому, пока Дайд чувствует, что у него еще остался порох в пороховницах, я не стану его отговаривать. Однако, возможно, в один прекрасный день дороги ему наскучат, и он начнет мечтать об уютном домике с теплым камином. Поэтому я жалую тебе, Дайд, земли и замок Карлаверок в Рионнагане. Это прелестное имение, выходящее на озеро Кильварок, и к тому же богатое. Сам замок совсем небольшой, но очень красивый, а земли вокруг весьма плодородные. Сейчас там живет управляющий, который будет присматривать за всем, пока тебе это нужно.
Дайд тяжело сел.
— Ты даешь мне замок?
— Да. Карлаверок. Это означает «Гнездо Жаворонков». По-моему, вполне подходяще, ведь я отдаю его семье, где все поют, словно жаворонки. А если у тебя есть замок, Дайд, тебе нужна и фамилия, и плед, и эмблема, и девиз тоже. Я подумал, что мы сможем обсудить это все попозже, хотя на щите герба должны быть жаворонки, поскольку именно таково будет твое имя.
— Имя?
— Да. Дайд, ты преклонишь передо мной колени?
Дайд оглянулся на бабку, которая с улыбкой кивнула. Дайд повиновался, хотя был бледен и взволнован.
— Я нарекаю тебя лордом Дидье Лавероком, первым графом Лаверок, в благодарность за многочисленные услуги, которые ты оказал мне.
— Но я же всего лишь циркач, — возразил он. — Разве ты можешь взять и вот так просто сделать меня графом?
— Я Ри, и могу делать все, что мне вздумается, — ответил Лахлан, очень довольный собой.
Дайд с ошарашенным видом сел, а Лахлан обернулся к Джею.
— Я так и не придумал, что сделать для тебя, Джей, — признался Ри. — Я дал бы тебе хорошую новую скрипку, но у тебя уже есть твоя viola d’amore , и во всем Эйлианане нет инструмента прекраснее.
— И я бы не променял ее ни на какой другой, — с жаром сказал Дайд. — Когда вы дали ее мне, это был воистину королевский дар, и совершенно незаслуженный.
— Заслуженный тогда и заслуженный сейчас, — ухмыльнулся Лахлан. — Но я хотел бы что-нибудь сделать для тебя, Джей, если ты скажешь мне, что.
— Мне ничего не нужно, — сказал Джей. — Я уже получил все, что хочу: у меня есть моя виола, и я умею играть на ней так, как она того заслуживает. Это все, чего я когда-либо хотел.
Лахлан кивнул.
— Я так и думал. Но все-таки, может быть, есть что-нибудь еще? Золото, красивая одежда?
— Я хотел бы научиться читать и писать, — вдруг выпалил Джей, изумив их всех.
— Ох, ну это-то я точно в силах для тебя сделать, — сказал Лахлан, оправившись от удивления. — Нелльвин говорит, что у тебя настоящий талант, самый яркий из всех, какие она знала, что ты можешь стать Йеддой, если захочешь. А если ты хочешь вступить в Шабаш, то тебе точно понадобится уметь читать и писать.
Щеки Джея залил горячий румянец.
— Я был бы очень рад, если она действительно думает, что у меня есть талант, — сказал он. — Хотя мне не хочется становиться Йеддой. Я не хочу использовать свою музыку для убийства.
Лахлан медленно кивнул.
— Я уважаю твое решение, Джей, хотя не всегда все бывает так легко. Но если ты действительно хочешь учиться, чтобы стать колдуном, я могу устроить, чтобы тебя приняли в Теургию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49