— Спасибо, хозяин! Они очень красивые, — выдохнула Кара.
Римм снова повернул девушку к себе и тронул ее лицо своими губами. Она прильнула к нему и буквально растворилась в его объятиях. Он не подал виду, что заметил цветок талендра у нее в волосах. Что это означало, он конечно же знал.
— Возвращайся на корабль, рабыня, — отстранившись от девушки, наконец распорядился Римм.
— Да, хозяин! — ответила она и стремительно взбежала по трапу.
— Что ты так долго делал на берегу? — поинтересовался я.
— Никак не мог найти нож для бритья. — Он достал небольшой кожаный футляр.
— А зачем ты позвал меня сюда?
— Хочу кое-что показать. Думаю, вам будет очень интересно на это посмотреть.
— Через час мы должны выйти из порта.
— Это совсем близко, — с таинственным видом произнес Римм. — Пойдемте.
— Да у нас совсем нет времени!
— Пойдемте, — настаивал Римм. — Уверен, вам это будет интересно.
Я недовольно нахмурился и следом за ним зашагал по пристани. К моему удивлению, Римм направился к припортовому невольничьему рынку.
— У нас уже и так хватает рабынь, — сердито проворчал я.
Мы вошли на обнесенную высоким забором территорию. Доски, составляющие забор, были прибиты на расстоянии полудюйма одна от другой, чтобы любой прохожий мог свободно заглянуть внутрь. Однако полностью удовлетворить свое любопытство он мог, только оказавшись по другую сторону забора, окрашенного в желтые и синие тона, традиционные цвета горианских рабовладельцев.
Рынок был заполнен рабами, преимущественно, конечно, женщинами. Мы проходили мимо многочисленных клеток, как полупустых, так и забитых до отказа товаром на любой вкус. Многие женщины были посажены на цепи, пристегнутые к глубоко вогнанным в землю деревянным шестам или толстым металлическим штырям. В одной из клеток мы увидели испуганно прижавшихся к прутьям задней стенки Тану и Эйлу. Турнок выставлял их на продажу. Вдоль одной из сторон забора стояли и сидели женщины и девушки всех возрастов, небольшими группами пристегнутые друг к другу за ножные кандалы и дожидающиеся, пока для них освободится место в клетках.
— Нам уже скоро выходить в море, — напомнил я Римму.
— Смотрите, — кивнул он вместо ответа.
Я проследил за его взглядом и невольно усмехнулся. Мы подошли ближе. Здесь, вдоль забора, на участке, свободном от клеток, на расстоянии сорока футов одна от другой в землю были вбиты две стойки, между которыми в четырех футах над землей протянулся толстый металлический штырь. К нему были прикованы несколько выставленных на продажу рабынь. Девушки стояли спиной к нему; руки их были заведены за штырь, проходящий у них под локтями; запястья — скованы наручниками.
В этом длинном ряду женщин меня привлекла одна, к которой я и направился. Лицо ее исказила ярость.
Мы с Риммом оценивающе оглядели ее.
— Грудь слишком плоская, — заметил я.
— Да, — с явным сожалением в голосе посетовал Римм, — а вот щиколотки и запястья слишком полные.
— Ну, мы ведь это знали и раньше, — попытался я его успокоить.
— Верно, — покачал головой безутешный Римм.
— Зато посмотри на живот, — не терял я надежды снискать расположение Римма к объекту наших исследований. — Он не впалый, хорошей формы.
— Да и бедра вроде не безнадежные, — признал Римм, похлопав девушку по округлому заду. — Может, она не так уж плоха?
Девушка яростно дернулась в сдерживающих ее цепях.
— Видишь, она довольно живая, подвижная, — продолжал я.
— Пожалуй, — согласился Римм.
Девушка замерла от прикосновения Римма. Чувствовалось, что она напряжена до предела. Глаза ее метали молнии.
Я неторопливо разглядывал когти и клыки хищников, нанизанные на тонкую золотую цепочку, украшающую грудь рабыни. Левую лодыжку ее все еще опоясывал ножной браслет из мелких речных ракушек.
— Привет, Шира! — словно спохватившись, бросил я девушке. — Извини, что сразу не поздоровался!
Она ответила мне наполненным яростью взглядом.
— А что, у тебя больше нет для нас мужчин-рабов на продажу? — поинтересовался я.
Она мучительно застонала и снова рванулась в цепях. Однако хватило ее ненадолго. Очень скоро Шира утихла, и лишь ее обращенный на нас взгляд отражал переполняющие ее чувства.
— Нравится? — спросил подошедший к нам мужчина, очевидно, ее владелец.
— Да, неплоха, — согласился я.
— Девушка-пантера, как вы, конечно, уже догадались, — продолжал человек. — Ее привезли к нам только вчера вечером, с наступлением темноты.
Я усмехнулся. Это означало, что она попалась в лапы какому-нибудь разбойнику. Они старались доставлять на рынок своих пленниц только поздней ночью, когда оставалось меньше шансов быть опознанными жителями города.
Мысли Римма текли в том же направлении, что и мои.
— Ее привез сюда какой-нибудь разбойник?
— Да, — ответил мужчина.
— А как его имя, случайно не знаете?
— Арн.
Шира снова беспомощно дернулась в цепях. Мы с Риммом рассмеялись. Нам было приятно, что она попалась именно Арну, человеку, которого мы знали.
— Странно, — заметил Римм, — я и не подозревал, что женщину-пантеру может поймать какой-то разбойник!
— Тем более такую женщину, как эта, — добавил я.
Шира в очередной раз звякнула цепями на руках и раздраженно отвернулась.
— А не хотите ли попробовать, какие у нее губы? — предложил владелец Ширы. — Думаю, вам понравится.
Римм посмотрел на него с явным недоверием.
— Ну что ж, — произнес он, развернул к себе лицо девушки и, тронув ее губы своими, целый ен проверял слова владельца Ширы.
— Ну, не знаю, попробуйте сами, — наконец отстранившись от девушки, сказал он, обращаясь ко мне.
Я последовал его примеру, что также заняло не меньше ена.
— Вполне, — решил я.
— Пожалуй, — согласился Римм.
Мы еще раз оглядели Ширу, кипевшую от еле сдерживаемой ярости.
— Нам следует поторапливаться, — напомнил Римм.
Шира стояла, низко опустив голову и сжав стянутые цепями руки в кулаки. Упавшие волосы закрывали ей лицо.
Я молча наблюдал за ней. Она знала леса. Она — из женщин-пантер. Охотница.
— Послушай, — обратился я к ней.
Она подняла голову. По выражению лица я понял, что она еще не забыла мой поцелуй.
— Это правда, что ты враждуешь с Вьерной, предводительницей разбойниц?
— Правда, — сердито ответила Шира. — Как-то раз она украла у меня двух пленников.
— Я дам вам за нее десять медных монет, — предложил я ее владельцу.
В глазах Ширы сверкнула ярость.
— Ее цена — четыре золотых, — объявил владелец.
— Слишком много за нее, — возразил я.
Я знал, что Ширу купили у разбойника Арна. А разбойники, в отличие от профессиональных рабовладельцев, редко имеют возможность диктовать цену за свой товар. Сомневаюсь, чтобы Шира досталась рынку — если можно так выразиться — дороже чем за два серебряных тарска.
— Хорошо, — согласился я, — четыре тарска.
— В Аре вы получите за нее десять золотых, — сказал владелец Ширы.
— Но мы ведь не в Аре, — заметил я.
— Я вас ненавижу! — закричала Шира. — Ненавижу!
— За что здесь давать десять золотых? — недоумевал я. — Грудь маленькая, ноги толстые…
— Да нет, она красивая, — возразил продавец.
Мы еще раз внимательно осмотрели Ширу. Девушка старательно отводила взгляд.
— Нет, — наконец покачал я головой. — Она совершенно необученная, не привыкшая к ошейнику. Такая цена мне не подходит.
— Капитан, пора выходить в море, — снова напомнил Римм.
— Верно, — согласился я.
Мне вовсе не хотелось упускать приливную волну. Мы повернулись, собираясь уходить.
— Подождите, господа, — остановил нас владелец Ширы. — Посмотрите, ведь она красивая.
Мы обернулись, чтобы в последний раз оценить справедливость его слов.
— Три золотые монеты и пять серебряных тарсков — мое последнее предложение, — сказал я.
— Она ваша, — согласился человек.
Ключом, висевшим у него на поясе, он отомкнул наручники на запястьях девушки и, развернув ее, бесцеремонно прижал животом к металлическому штырю.
— Руки за спину! Ладони вместе! — приказал он.
Девушка молча повиновалась. Римм стянул ей запястья своим поясным ремнем. Я заплатил торговцу положенную сумму. Он выглядел не слишком довольным.
— Забирайте ее, — бросил он на прощание. — У нас просто нет свободных клеток, чтобы всех их рассадить.
Римм взял Ширу за плечо и, толкнув ее перед собой, повел впереди нас. Когда мы добрались до «Терсефоры», стоящей на причале в сотне ярдов от невольничьего рынка, приливная волна только-только начала идти на убыль.
Оказавшись на палубе, Шира обернулась ко мне, нахмурившись и широко расставив ноги. Сейчас у меня не было времени с ней разговаривать. Предстояло вплотную заняться кораблем.
— Отведи ее вниз и посади на цепь в нижнем трюме, — сказал я Римму.
Тот повел девушку с собой.
Турнок поднес мне немного соли, масла и вина. Я стоял у поручней на носу корабля. Матросы застыли рядом. Через мгновение к ним присоединился Римм. Чуть поодаль, внимательно следя за происходящим, неподвижно замерли Кара и Тина.
Момент действительно был ответственным.
— Та-Сардар-Гор. Та-Тасса, — произнес я на горианском языке, — Царствующим Жрецам Гора. И морю — блистательной Тассе.
После этого я медленно вылил в море масло, вино и высыпал соль.
— Отдать швартовы! — тут же разнеслась по кораблю команда Турнока.
Все мгновенно пришло в движение. Двое матросов — один на носу корабля, другой на корме — сбросили на берег концы канатов, продетые сквозь вделанные в поверхность причала громадные металлические кольца. Два других члена команды, упираясь длинными шестами, оттолкнули «Терсефору» от берега. Корабль тяжело качнулся и стал медленно, словно нехотя, отходить от пристани. Вскоре нас уже отделяла от берега небольшая, но с каждым мгновением расширяющаяся полоса воды.
— Весла на борт! Готовьсь! — раздалась следующая команда Турнока.
Десятки весел загрохотали в гребных окнах. Матросы начали привязывать к канатам рею и поднимать ее на мачту. Рулевой налег на румпель.
Нос «Терсефоры» развернулся против течения реки, и нарисованные по обоим бортам судна огромные глаза тарна гордо обратились к стремительно несущемуся на них потоку.
— Весла на воду! — скомандовал Турнок.
Рею уже закрепили на верхушке грот-мачты, и матросы, взобравшиеся на нее по узким веревочным лестницам, принялись развязывать парус. Вскоре конец плотной материи скользнул вниз, парус расправился и наполнился ветром.
— Скорость — четверть максимальной! — распорядился Турнок.
«Терсефора» начала двигаться вверх по реке.
Кара и Тина по-прежнему стояли у поручней. Кара подняла руку в прощальном приветствии Лидиусу. Люди, собравшиеся на пристани и смотревшие нам вслед, помахали ей в ответ.
Тина, руки которой были все так же стянуты цепью, прикованной к надетому ей на пояс широкому ремню, не могла помахать на прощание. Но по взгляду, брошенному ею на Кару, я догадался, что ей этого очень хотелось. Я подошел к Тине и отсоединил ее наручники от ремня. Она удивленно взглянула на меня.
— Попрощайся с городом, — сказал я. — Если хочешь, конечно.
Девушка снова повернулась лицом к Лидиусу и, помедлив, подняла над головой обе руки, все еще скованные цепью. Когда она попрощалась с остающимся позади городом, я снова пристегнул ее наручниками к ремню. Тина упала на колени, уронила голову и разрыдалась.
Я направился к задней палубе и, поднявшись на нее, стал разглядывать пристань через подзорное стекло. Я заметил, что и большая, среднего класса галера с Тироса, выкрашенная в желтый цвет, вслед за нами тоже отошла от берега, но в то время не придал этому значения.
6
ПЕРЕГОВОРЫ С ЖЕНЩИНАМИ-ПАНТЕРАМИ. ШИРА ОТВЛЕКАЕТ МЕНЯ ОТ ДЕЛ

Вечером второго дня нашего плавания по реке, взяв небольшую лампу, я спустился в нижний трюм, где хранилась большая часть наших продовольственных припасов. В трюме находилась Шира. Она уже сидела не по-мужски, скрестив перед собой ноги, а как подобает горианской женщине — опустившись на колени и откинувшись на пятки. Тяжелая цепь, в ряд длиной, была пристегнута к ее ошейнику и оканчивалась у ввинченного в бортовую перекладину металлического кольца. Увидев меня, девушка, как могла, закрылась руками.
— Не закрывайся, — приказал я: она — пленница, рабыня, и у нее все должно быть на виду.
Она опустила руки. У ее ног я заметил жестянку с питьевой водой и небольшой ломоть хлеба с остатками овощей. Она внимательно наблюдала за каждым моим движением.
Я еще раз осветил стены крохотного трюма и, устав стоять согнувшись под низким потолком, не обмолвившись больше с Широй ни словом, поднялся на палубу.
На следующее утро Ширу заклеймили.
«Терсефора» продолжала медленно двигаться вверх по Лаурии, вдоль южного берега которой тянулись нескончаемые луга и поля, а вдоль северного — такие же бескрайние леса.
Я снял с Тины кожаный ремень и наручники. Потирая запястья, девушка украдкой оглянулась по сторонам и, не долго думая, бросилась к тянущимся вдоль борта перилам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54