Полдень -
десять Анов, полночь - двадцать. Каждый Ан делился на сорок Энов - минут,
а каждый Эн - на восемьдесят Инов - секунд.
Я подумал, стоит ли мне продолжать путь. Солнце скоро зайдет, а
ночной путь чреват многими опасностями, особенно для пешего.
Ночью выходят на охоту слины - шестиногие животные с длинным
туловищем, что-то вроде помеси змеи с тигром. Я еще не сталкивался с ними,
но следы видел.
В ночном небе, при свете трех лун Гора бесшумно скользят крылатые
хищники - улы - это гигантские птеродактили, залетающие сюда из дальних
болот в дельте Воска.
Но самое страшное начиналось тогда, когда в ночи раздавался лай
слепых, похожий на летучих мышей, родентов. Каждый их них был размером с
небольшую собаку. Они охотились стаями и им нужно было всего несколько
секунд, чтобы обглодать до костей свою жертву, будь то зверь или человек.
А главное - многие роденты были бешеными.
Опасность заключалась в том, что я был вынужден идти по дороге в
темноте. А с наступлением сумерек на нагретые солнцем каменные плиты
выползают погреться змееобразные твари. Одним из них был многоголовый
горийский питон хит. Но он был менее страшен, чем смертельно ядовитая
ярко-оранжевая змейка ост, длина которой не более фута. Ее укус приводил к
мучительной смерти через несколько секунд.
И поэтому, несмотря на желание побыстрее попасть в Ко-Ро-Ба, я решил
сойти с дороги и, завернувшись в плащ, провести ночь в каменной пещере или
в густых кустах, где я могу поспать в относительной безопасности. Теперь,
когда я решил прервать путешествие, я вдруг почувствовал, что дико хочу
пить и есть. Кроме одежды и оружия для меня ничего не было приготовлено.
Я сошел с дороги и пошел по камням, осторожно выбирая путь. И вдруг я
увидел человека гигантского роста, согнувшегося под тяжестью огромной
вязанки дров, которую он удерживал на себе с помощью двух веревок. Я сразу
понял, что это член касты Лесников. Эта каста, вместе с кастой угольщиков,
поставляла топливо в города Гора.
Груз, который нес человек, был огромен. С ним не справился бы ни один
член другой касты, даже воин. Вязанка была высотою в рост человека, а
ширина достигала четырех футов. Я знал, что нужно умело распределить груз
на спине, правильно натянуть веревки, но при всем искусстве все равно была
необходима огромная сила. Члены этой касты формировали свое тело в течение
многих поколений. слабосильные люди уходили или умирали. Совет каст лишь в
исключительных случаях разрешал переход в высшие касты, а в низшую
переходить никто не хотел. Самой низкой и самой многочисленной на Горе
была каста крестьян.
Человек подошел ближе. Лицо его закрывала спутанная светлая копна
волос, в которой застряли сучки и трава, лицо было чисто выбрито, очевидно
острым топором, который был закреплен на самом верху вязанки. Одет он был
в короткую рваную рубаху без рукавов с обшитыми кожей спиной и плечами.
Ноги его были босы и черны от земли до самых колен.
Я вышел на дорогу перед ним.
- Тал, - сказал я, подняв руку ладонью вверх. Это обычное горийское
приветствие.
Грязный громадный человек, с деформированным тяжелой работой телом,
стоял передо мной. Голые ноги твердо упирались в землю. Он поднял голову.
Широкие глаза, бледные, как вода, смотрели на меня сквозь гриву спутанных
волос.
Несмотря на его замедленную реакцию, я понял, что он удивлен моему
появлению. Вероятно он не ожидал встретить здесь кого-либо. Это озадачило
меня.
- Тал, - сказал он густым голосом, мало похожим на человеческий.
Я почувствовал, что он думает о том, сможет ли быстро достать свой
топор.
- Я не хочу причинять тебе зла, - сказал я.
- Что ты хочешь? - спросил он, видимо заметив, что на моем снаряжении
нет обозначений и эмблем. Значит, я преступник, стоящий вне закона.
- Я не преступник.
Он мне не поверил.
- Я голоден, - сказал я, - и ничего не ел уже много времени.
- Я тоже голоден и давно ничего не ел.
- Близко твоя хижина?
Вопрос был лишним. Близился вечер и, значит, лесник был рядом с
домом. Солнце регулировало распорядок жизни на Горе. Лесник наверняка
возвращался домой с работы.
- Нет, - ответил он.
- Я не причиню вреда твоему Домашнему Камню, но у меня нет денег,
чтобы заплатить тебе. Я очень голоден.
- Воин берет сам все, что пожелает, - сказал человек.
- Я ничего не хочу забирать у тебя.
Он взглянул на меня и мне показалось, что легкая улыбка тронула его
задубевшее лицо.
- У меня нет дочери, нет серебра, нет хороших вещей.
- Тогда я желаю тебе процветания, - засмеялся я, пропустив его
вперед, а сам направляясь следом.
Я прошел всего несколько шагов, когда его голос остановил меня. Слова
было трудно разобрать, так как члены этой касты жили поодиночке и редко
разговаривали.
- В моей хижине есть только лук, чеснок, горох и репа, - сказал он.
Вязанка высилась на его спине, как уродливый горб.
- Сами Царствующие Жрецы не могли бы пожелать лучшего, - рассмеялся
я.
- Тогда, воин, - сказал лесник, - идем и разделим мой ужин.
- Я очень благодарен, - сказал я и не солгал.
Даже принадлежа к низшей касте, в своем доме он по законам Гора был
царем, так как здесь находился его Домашний Камень. Даже самый жалкий
человек, который не смел поднять глаза от земли в присутствии члена высшей
касты, презренный трус и предатель, в своем доме становился настоящим
львом - гордым, щедрым, милостивым, великодушным царем своего дома.
Бывали случаи, когда крестьянин побеждал воина, если тот вторгался в
его дом и осквернял Домашний Камень. В таких случаях крестьяне, да и все
горийцы, дрались с мужеством и свирепостью горного ларла. И не раз поля
Гора орошались кровью самонадеянных воинов.
Лесник широко улыбался. Сегодня у него будет гость. Сам он говорил
мало, так как не был искушен в этом искусстве и стеснялся произносить
фразы, которые, по его мнению, были неграмотными. Но он будет сидеть у
огня до рассвета и не давать мне спать, слушая мои рассказы и разные
сплетни о жизни на Горе. Я знал, что для него важны не мои слова, а то,
что я есть и он не одинок.
- Я Зоск, - сказал он.
Я задумался, настоящее ли это имя или прозвище. Члены низших каст
часто пользовались прозвищами, а настоящие имена применялись только в
общении с друзьями и близкими.
Они думали, что могут предохранить себя этим от козней колдунов,
которые могли наслать на них злые чары. Но я решил, что это его настоящее
имя.
- Зоск из какого города? - спросил я.
Его огромное тело напряглось, мышцы ног превратились в бугры. Та
симпатия, которую я пробудил в нем, исчезла, как пущенная из лука стрела
или лист, сорванный ураганом.
- Зоск... - повторил он.
- Из какого города?
- Города нет.
- Ясно, - сказал я. - Ты из Ко-Ро-Ба.
И вдруг этот гигант вздрогнул, как от удара. Я почувствовал, что это
примитивное существо боится. Он, без страха выходящий на ларла с одним
топором, почему-то испугался. Огромные кулаки, держащие веревки, побелели.
Поленья затряслись в вязанке.
- Я Тэрл из Ко-Ро-Ба.
Зоск испустил нечленораздельный крик и отшатнулся от меня. Его руки
выпустили веревку и поленья с грохотом посыпались на каменные плиты. Он
повернулся и бросился бежать, но, оступившись, упал на топор, лежавший на
дороге. Инстинктивно он схватил его.
И с топором в руках вдруг вспомнил свою касту. Он встал на дороге в
нескольких шагах от меня, сгорбившись, как горилла, стискивая топор в
руках, тяжело дыша и стараясь подавить страх.
Глаза его в упор смотрели на меня сквозь спутанные пряди волос. Я не
понимал его страха, но с удовольствием смотрел, как он побеждает свой
страх - главного врага всех живых существ. И я воспринимал его победу над
страхом как свою собственную. Я вспомнил, как однажды я испугался в горах
Нью-Хэмпшира, поддался страху и позорно бежал.
Зоск выпрямился, насколько позволили ему деформированные кости.
Он больше не боялся.
Он медленно заговорил. Его голос был груб, но Зоск уже владел собой.
- Скажи, что ты не Тэрл из Ко-Ро-Ба.
- Но я Тэрл Кэбот.
- Я прошу тебя, - сказал Зоск и голос его надтреснуто зазвенел от
сдерживаемых эмоций. Он умолял. - Скажи, что ты не Тэрл Кэбот.
- Я - Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба.
Зоск поднял топор.
Он казался игрушкой в его лапищах. Я знал, что он одним ударом может
срубить дерево. Шаг за шагом он подходил ко мне, занося топор.
Наконец, он остановился передо мной. Мне показалось, что я вижу слезы
в его глазах. Я не двигался, и даже не собирался защищаться. Почему-то я
был уверен, что Зоск не ударит. Он боролся с собой. Его простое лицо
исказила гримаса, в глазах застыла мука.
- Пусть Царствующие Жрецы простят меня! - вскричал он.
Он отбросил топор, который зазвенел на каменных плитах. Зоск
опустился на землю и сел, скрестив ноги. Его большое тело сотрясалось от
рыданий. Огромные руки обхватили голову, слышались низкие гортанные стоны.
В такие моменты с человеком говорить нельзя, так как горийцы считают,
что когда человек скорбит, ему нельзя мешать. Считалось, что каждый может
любить, но не каждому дано искренне скорбеть.
И я пошел, забыв голод и жажду, также все опасности ночного
путешествия. Я должен прийти в Ко-Ро-Ба на рассвете.



4. СЛИН

Я шел в темноте, направляясь к городу, стуча по камням копьем, чтобы
не сбиться с дороги и отпугнуть змей. Это было кошмарное путешествие. И
глупое. Потому что глупо было идти сквозь ночь, подвергая себя
бесчисленным опасностям, и все только потому, что я не мог позволить себе
отдохнуть, пока снова не поднимусь на высокие мосты Ко-Ро-Ба.
Разве я не Тэрл из Ко-Ро-Ба? Разве нет такого города? Каждый пасанг
говорил, что есть такой город. Он в конце этой дороги. Но почему дорога
так пустынна и запущена? Почему по ней никто не ездит? Почему так странно
вел себя Зоск из касты лесников? Почему на моем щите, шлеме, одежде нет
гордых символов города Ко-Ро-Ба?
И тут я вскрикнул от боли. Два клыка вонзились в мою икру. Змея ост!
- понял я. Клыки держались крепко. Но это оказалось хищное растение,
которое высасывало кровь из жертв. Я наклонился, вырвал растение из почвы
и отбросил его на обочину. Оно извивалось на земле, как змея. Затем я
вырвал шипы из ноги. Это растение жалит как кобра, втыкая свои шипы в тело
жертвы. Оно действует как насос, высасывая кровь для питания. Я
порадовался, что это не был укус ядовитого оста. Три луны наконец
пробились сквозь густые облака. Я взглянул на вырванное растение и в
серебристом свете лун было видно, что моя кровь смешалась с соком растения
и окрасило его в темный цвет до самых корней. Обычно эти растения
выпалывают с обочин дорог и вообще тех мест, где живут люди. Оно опасно
для детей и небольших животных. Но даже взрослый человек, попав в заросли
этих растений, имеет мало шансов остаться живым.
Я приготовился идти дальше. Свет лун сделал мой путь намного легче. Я
спросил себя, почему бы мне не найти укромное местечко на ночь? Я знал,
что это было бы разумное решение, но я не мог этого сделать. Тысячи
вопросов жалили мой мозг, но я боялся отвечать на них. Только мои
собственные глаза и уши могли рассеять мои страхи. Я боялся узнать правду,
но я должен был узнать ее. А правда лежала в конце этой дороги.
Вдруг до меня донесся запах, очень похожий на запах хорька или ласки,
но значительно более сильный. Я застыл, насторожившись. Я стоял, не
двигаясь, и, насторожившись, незаметно поворачивая голову, осматривая
камни и кусты возле дороги. Мне показалось, что я услышал глухое рычание,
а затем вновь наступила тишина.
Животное, наверно, тоже замерло, чувствуя меня. Скорее всего, это был
слин. Хорошо, если молодой. Я решил, что он не охотился за мной, иначе я
не почувствовал бы его с подветренной стороны. Я стоял неподвижно
шесть-семь минут и затем увидел его, пробирающегося по дороге на шести
коротких ногах. Длинное, покрытое шерстью тело ящерицы, вытянутый нос,
вынюхивающий дорогу.
Я облегченно вздохнул.
Это был молодой слин, не более восьми футов длиной. У него не было
терпения опытного зверя. Если он заметит меня, то конечно же, нападет с
шипением и рычанием. Но он исчез в темноте, так и не заметив меня. Это был
очень молодой слин. Он в своей самонадеянности не обратил внимание на
слабые следы, которые довольно часто в хищном и жестоком мире Гора
означают границу между жизнью и смертью.
Я продолжал свой путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27