Но он ведь был гномом! Столпом общества! Он проводил весь день, мастеря мечи и топоры, погребальные орудия и самострелы, и …орудия для пыток!
А сейчас он очутился в реке с громадной дырой в груди!
Кто же займется этим, если не мы?"
"Вы что-нибудь добавляли в свое молоко? " — спросил Двоеточие. — «Послушайте, гномы могут сами в этом разобраться. Это как Карьерный переулок. Не суйте ваш нос туда, где его может кто-нибудь оторвать и слопать.»
«Мы — Городской Дозор.» — сказал Морковка. — «Это означает, что мы — часть города, имеющая рост около четырех футов и сотворена из плоти!»
«Никто из гномов этого не делал.» — сказал Жвачка, который слегка покачивался. — «И никто из троллей тоже.»
Он попытался стукнуть себя по кончику носа и промахнулся.
«Причина в том, что он был с руками и ногами.»
«Капитан Бодряк пожелает это расследовать.» — сказал Морковка.
«Капитан Бодряк пытается научиться быть штатским.» сказал Валет.
«Ну, я не собираюсь…» — начал Двоеточие и слез с табурета. Он попрыгал на одной ноге, открывая и закрывая рот, пока слова смогли вылететь у него из глотки.
«Моя нога!»
«Что с твоей ногой?»
«Ее что-то укололо!»
Он прыгал на одной ноге, хватаясь за сандалий, и в конце-концов свалился на Осколка.
"Изумительно, как подумаешь, что может попасть колющего в твои сапоги в этом городе! " — сказал Морковка.
«На дне сандалии что-то лежит.» — сказала Любимица. «Перестань размахивать руками.»
Она выхватила кинжал.
«Обрывок карточки, а в ней торчит булавка. Ты ее где-то подцепил. Потребовался лишь миг, чтобы наступить на нее…и вот.»
"Обрывок карточки? " спросил Морковка.
«На нем что-то написано…» — Любимица соскребла грязь.
—| Г О Н Н И Л Д А | —
"Что бы это значило? " — спросила она.
«Не знаю. Но подозреваю, что-то гонится или догнали. Возможно это карточка мистера Гоннилда, кем бы он ни был.» сказал Валет. — «Кто он такой? Давай возьмем выпьем еще по…»
«Сохрани булавку.» — сказал Жвачка. — «Такие стоят пять штук за пенни. Мой кузен Трюк их делает.»
«Это очень важно.» — сказал Морковка. — «Капитан должен об этом узнать. Думаю, что он это ищет.»
"Что в ней важного? " — сказал сержант Двоеточие. «Не считая конечно моей ноги, горящей огнем от боли.»
«Не знаю. Но капитан узнает.» — упорно повторил Морковка.
«Ты скажешь ему после.» — сказал Двоеточие. — «Он сейчас у своей леди Сибил.»
«Учится быть джентльменом.» — сказал Валет.
«Я должен рассказать ему.» — сказал Морковка.
Любимица бросила взгляд в грязное окно. Луна должна была вскоре взойти. Одна морока с этими городами. За стенами башни могут таиться самые невероятные вещи, если вы невнимательны.
«А по мне, так лучше вернуться на ночлег.» — сказала она.
«Я тебя провожу.» — быстро сказал Морковка. — «Я должен идти и в любом случае найти капитана бодряка.»
«Это тебе не по пути.»
«Честное слово, я так хочу.»
Она посмотрела на его лицо, с прилежанием глядевшее на нее.
«Но я не могу допустить, чтобы ты беспокоился.» — сказала она.
«Все в порядке. Я люблю прогулки, они помогают мне думать.»
Сквозь силу Любимица улыбнулась.
Они вступили в мягкое тепло вечерних улиц. Инстинктивно Морковка перешел на полицейскую поступь.
"Ты действительно любишь гулять? " — сказала Любимица, переходя на шаг. «Ах, да. Так много интересных закоулков и исторических зданий можно увидать. Я часто гуляю в мой выходной.»
Она вгляделась ему в лицо. О боги, — подумала она.
"Почему ты вступил в Дозор? " — спросила она.
«Мой отец сказал, что это сделает из меня мужчину.»
«Кажется это получилось.»
«Да-а. Это лучшая работа здесь в городе.»
«Правда?»
«О, да. Ты знаешь, что означает 'полисмен'?»
Любимица пожала плечами. — «Нет.»
«Оно означает человек 'полиса'. Это старое название города.»
«Неужели?»
«Я прочитал это в книге. Человек города.»
Она осмотрела его со всех сторон. Его лицо пылало румянцем в свете фонаря на углу улицы, но это был совсем другой румянец, чем был ему присущ от природы. Он гордится. Она вспомнила присягу.
Гордится пребыванием в чертовом Дозоре. Господи спаси…
"А почему ты вступила? " — спросил он.
«Я? Ах, я… Я люблю вкушать обильные трапезы и почивать в роскошных комнатах… Как бы то ни было, это не худший выбор, не так ли? Выбор был между этой работой…или стать…ха-ха…белошвейкой.» <Опрос, проведенный в Анк-Морпорке Гильдией Торговцев среди торгового люда в доках Морпорка, обнаружил 987 женщин, которые назвали своей профессией «белошвейка.»> Ах, да …и две иглы.
«А ты не сильна в шитье?»
Бросив быстрый взгляд искоса, Любимица не увидала ничего, кроме честной невинности, в его взоре.
«Да.» — сказала она, уступая. — "это верно. А потом я увидала это плакат. 'Городской Страже Требуются Мужчины!
Будь Мужчиной в Городской Страже! 'Так что я подумала дать этому ход. После всего произошедшего у меня появилось к чему стремиться."
Она подождала, чтобы увидеть, если он потерпит неудачу, пытаясь осилить недостижимое. Он осилил…
«Сержант Двоеточие написал рапорт.» — сказал Морковка.
— «Он слишком прямолинейно мыслит.»
Он засопел.
"Ты чувствуешь доносящуюся вонь? " — спросил он. «Пахнет так…как-будто кто-то выбросил старый обгаженный ковер.»
«Ах, премного благодарен.» — сказал голос откуда-то из темноты, из-под ног. — «Да-да. Премного благодарен. Да будет благословенно ваше имя. Старый обгаженный ковер. Да-да.»
«Ничего особенного не чувствую.» — сказала Любимица.
«Лгунья.» — сказал голос.
«Да и ничего не слышу.»
Подошвы сапог капитана Бодряка сообщили ему, что он находится на авеню Коронации. Его ноги шли в собственном ритме, а мысли витали где-то далеко. Разумеется в мыслях он не забывал переварить наипрекраснейший нектар Джимкина Медвежье Объятие.
Если бы только они не были чертовски вежливыми!
Существовала масса вещей, виденных им в своей жизни, которые он всегда, но безуспешно, пытался забыть. И по сей момент он мог бы поставить подпись в верху списка, глядя на гланды громадного дракона, в то время как тот умышленно переводит дыхание, чтобы превратить его в маленькую кучку грязного древесного угля. Он внезапно очнулся, вспотев от воспоминаний о маленьком направленном лучике света. Но тут же его устрашила мысль, что все это будет заменено воспоминанием обо всех этих бесстрастных лицах гномов, вежливо следящих за ним, и ощущением, что его слова падают в бездонную шахту. И что же он мог сказать после этого : «Простите, он умер — это вполне официально. Мы направили самых лучших людей на это дело.»
Дом покойного Бьорна Заложи-Молоток был полон гномами молчащими, нахохлившимися, вежливыми гномами. Новости разлетелись повсюду. Он не сообщил им ничего, чего бы они не знали сами. У многих из них было оружие. Был там и мистер Крепкорукий. Капитан Бодряк перед этим говорил с ним о его речах на тему о необходимости размолоть всех троллей на мелкие кусочки и использовании их для мощения дорог. Но сейчас гном ничего не говорил. Сейчас он выглядел самодовольным.
Там витала атмосфера тихой, вежливой угрозы, что означало : «Мы выслушаем тебя. А потом поступим так, как решим.» Он даже не был уверен, кто из них миссис Заложи-Молоток.
Они все были для него на одно лицо. Когда же ее представили — в шлеме, с бородой — он получил вежливые, ни к чему не обязывающие ответы. Нет, она закрыла мастерскую и кажется заложила куда-то ключ. Благодарю вас.
Он попытался указать как можно более аккуратно, что на шествие всем сообществом по Карьерному переулку поглядела бы косо стража (вероятнее всего с безопасного расстояния с командной высоты ), но у него не хватило духу сказать об этом. Он не смог бы сказать — не берите эти дела в свои руки, ибо стража усердно преследует правонарушителя — но лишь потому, что не имел понятия, где и как начать. Ваш муж имел врагов? Да, кто-то проделал в нем громадную дыру, но невзирая на это, он не имел врагов?
А потому он удалился с максимальным достоинством, которого впрочем было не так уж и много. И после битвы с самим собой, в которой он проиграл, он взял полбутылки Старого Особого Виски мистера Медвежье Объятие и побрел прочь.
Морковка и Любимица достигли конца улицы Блеска.
"Где ты остановилась? " — спросил Морковка.
«Здесь рядом.» — она показала рукой.
«Улица Вязов? Не у миссис ли Торт?»
«Да. А почему бы и нет? Мне была нужна чистая комната за разумную плату. Что в этом плохого?»
«Ну… Ей-богу, я ничего не имею против миссис Торт 'чудесная женщина, одна из лучших…', но…ну…ты должно быть заметила…»
«Заметила что?»
«Ну…она не очень…вы понимаете…разборчива.»
«Простите, я не совсем вас понимаю.»
«Вы должно быть видели некоторых постояльцев? Я думаю, что Редж Туфля по-прежнему снимает там комнату?»
«Ах.» сказала Любимица. — «вы имеете в виду зомби.»
«А на чердаке живет банши.»
«Мистер Иксолит. Да-да.»
«А также старая миссис Дралл.»
«Вампир. Но она отошла от дел. Сейчас она обслуживает детские вечеринки.»
«Я полагаю, что вас не обходит, что это странное местечко?»
«Но цены приемлемые и кровати чистые.»
«Не могу представить, что в них кто-нибудь спит.»
«Отлично! В конце-концов я имею право, выбирать, чего я желала бы получить!»
«Простите. Я знаю, что вы правы. Я сам был таким, когда попал сюда впервые. Но мой совет — уехать как можно скорее и найти где-нибудь…ну…более подходящее место для юной леди, если вы понимаете, что я имею в виду.»
«Совсем нет. Мистер Туфля даже пытался помочь мне подняться вверх с моими вещами. Представьте, мне пришлось потом помогать ему спуститься. Бедняжка, из него все время вываливались крошки!»
«Да, но они …не наши люди.» — сказал с отвращением Морковка. — «Не убеждайте меня в обратном. Что касается … гномов. Некоторые из моих лучших друзей — гномы. Мои родители — гномы. Тролли? С троллями вообще нет проблем. Соль земли. В переносном смысле. Глубоко под внешней корой чудеснейшие парни. Но…бессмертные… Попросту я хотел бы, чтобы они убрались туда, откуда пришли, вот и все.»
«Большинство из них пришло из окружающего нас мира.»
«Просто они мне не нравятся. Прости.»
«Я должна идти.» — с возникшим холодком сказала Любимица. Она замерла у темного входа в переулок.
«Ладно, ладно.» — сказал Морковка. — «Гм-м. Когда я тебя увижу снова?»
«Завтра. Мы же на одной работе с тобой, так?»
«Но может, когда у нас будет выходной, то мы могли бы…»
«Пора идти!»
Любимица повернулась и побежала. Лунный ореол был еле виден из-за верхушек крыш Невиданного Университета.
«Да. Отлично. Хорошо. Завтра.» — повторял за ней Морковка.
Любимица ощущала, как вращается мир, когда, спотыкаясь, налетала на тени. Она не может оставаться такой столь долго! Она натолкнулась на нескольких людей на перекрестке и уже собралась совершить это в глубине переулка, хватаясь и сдирая с себя одежду…
Ее увидел Бундо Обрезок, недавно исключенный из Гильдии Воров за излишний энтузиазм и неприличное поведение во время налета, и весьма отчаянный человек. Одинокая женщина в темном переулке была тем, чего он не мог допустить. Он оглянулся и последовал за ней.
Последовало краткое затишье. А затем Бундо выскочил, весьма быстро, и не останавливался, пока не добежал до доков, где была оставлена лодка до прилива. Он поднял сходни, не дожидаясь появления прилива, и стал моряком, а через три года помер, когда в далекой стране ему в голову угодил броненосец, и за все это время никогда не рассказывал, что же он увидал. Но он всегда передергивался, когда видел пса.
Чуть позже выскочила Любимица и удалилась быстрым шагом.
Леди Сибил Рэмкин открыла дверь и вдохнула полным носом ночной воздух.
«Сэмюэль Бодряк! Вы пьяны!»
"Еще нет! Но надеюсь стать! " — радостно возразил Бодряк.
«И вы даже не сменили свою униформу!»
Он посмотрел вниз и опять принялся за свое.
"Все в порядке! " — жизнерадостно сказал он.
«Гости будут здесь с минуты на минуту. Отправляйтесь в свою комнату. Там для вас Вилликинс приготовил ванну и одежду. Займитесь собой…»
«Забавно до чертиков!»
Бодряк погрузился в ванну с теплой водой и розовым одеколоном. Затем насухо вытерся и поглядел на одежду, лежавшую на кровати.
Одежда была сшита лучшим портным города. У Сибил Рэмкин было щедрое сердце. Она была женщиной, жаждущей всего возможного и доступного.
Костюм был пурпурно-синего цвета, с кружевами на обшлагах и воротнике. Он был вершиной моды, если можно так выразиться. Сибил Рэмкин желала, чтобы Бодряк вошел в светское общество. Она никогда об этом не говорила, но он знал, что она думает, что он слишком хорош для полицейского.
В полном неведении он уставился на костюм. Прежде ему не приходилось носить костюм. Когда он был ребенком, то одевал любые имевшиеся тряпки, которые позднее сменили кожаные бриджи и кольчуга Дозорного — удобная и практичная одежда.
Вместе с костюмом лежала шляпа. Она была украшена жемчугом. Бодряку никогда прежде не доводилось носить головной убор, который бы не был откован из металла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
А сейчас он очутился в реке с громадной дырой в груди!
Кто же займется этим, если не мы?"
"Вы что-нибудь добавляли в свое молоко? " — спросил Двоеточие. — «Послушайте, гномы могут сами в этом разобраться. Это как Карьерный переулок. Не суйте ваш нос туда, где его может кто-нибудь оторвать и слопать.»
«Мы — Городской Дозор.» — сказал Морковка. — «Это означает, что мы — часть города, имеющая рост около четырех футов и сотворена из плоти!»
«Никто из гномов этого не делал.» — сказал Жвачка, который слегка покачивался. — «И никто из троллей тоже.»
Он попытался стукнуть себя по кончику носа и промахнулся.
«Причина в том, что он был с руками и ногами.»
«Капитан Бодряк пожелает это расследовать.» — сказал Морковка.
«Капитан Бодряк пытается научиться быть штатским.» сказал Валет.
«Ну, я не собираюсь…» — начал Двоеточие и слез с табурета. Он попрыгал на одной ноге, открывая и закрывая рот, пока слова смогли вылететь у него из глотки.
«Моя нога!»
«Что с твоей ногой?»
«Ее что-то укололо!»
Он прыгал на одной ноге, хватаясь за сандалий, и в конце-концов свалился на Осколка.
"Изумительно, как подумаешь, что может попасть колющего в твои сапоги в этом городе! " — сказал Морковка.
«На дне сандалии что-то лежит.» — сказала Любимица. «Перестань размахивать руками.»
Она выхватила кинжал.
«Обрывок карточки, а в ней торчит булавка. Ты ее где-то подцепил. Потребовался лишь миг, чтобы наступить на нее…и вот.»
"Обрывок карточки? " спросил Морковка.
«На нем что-то написано…» — Любимица соскребла грязь.
—| Г О Н Н И Л Д А | —
"Что бы это значило? " — спросила она.
«Не знаю. Но подозреваю, что-то гонится или догнали. Возможно это карточка мистера Гоннилда, кем бы он ни был.» сказал Валет. — «Кто он такой? Давай возьмем выпьем еще по…»
«Сохрани булавку.» — сказал Жвачка. — «Такие стоят пять штук за пенни. Мой кузен Трюк их делает.»
«Это очень важно.» — сказал Морковка. — «Капитан должен об этом узнать. Думаю, что он это ищет.»
"Что в ней важного? " — сказал сержант Двоеточие. «Не считая конечно моей ноги, горящей огнем от боли.»
«Не знаю. Но капитан узнает.» — упорно повторил Морковка.
«Ты скажешь ему после.» — сказал Двоеточие. — «Он сейчас у своей леди Сибил.»
«Учится быть джентльменом.» — сказал Валет.
«Я должен рассказать ему.» — сказал Морковка.
Любимица бросила взгляд в грязное окно. Луна должна была вскоре взойти. Одна морока с этими городами. За стенами башни могут таиться самые невероятные вещи, если вы невнимательны.
«А по мне, так лучше вернуться на ночлег.» — сказала она.
«Я тебя провожу.» — быстро сказал Морковка. — «Я должен идти и в любом случае найти капитана бодряка.»
«Это тебе не по пути.»
«Честное слово, я так хочу.»
Она посмотрела на его лицо, с прилежанием глядевшее на нее.
«Но я не могу допустить, чтобы ты беспокоился.» — сказала она.
«Все в порядке. Я люблю прогулки, они помогают мне думать.»
Сквозь силу Любимица улыбнулась.
Они вступили в мягкое тепло вечерних улиц. Инстинктивно Морковка перешел на полицейскую поступь.
"Ты действительно любишь гулять? " — сказала Любимица, переходя на шаг. «Ах, да. Так много интересных закоулков и исторических зданий можно увидать. Я часто гуляю в мой выходной.»
Она вгляделась ему в лицо. О боги, — подумала она.
"Почему ты вступил в Дозор? " — спросила она.
«Мой отец сказал, что это сделает из меня мужчину.»
«Кажется это получилось.»
«Да-а. Это лучшая работа здесь в городе.»
«Правда?»
«О, да. Ты знаешь, что означает 'полисмен'?»
Любимица пожала плечами. — «Нет.»
«Оно означает человек 'полиса'. Это старое название города.»
«Неужели?»
«Я прочитал это в книге. Человек города.»
Она осмотрела его со всех сторон. Его лицо пылало румянцем в свете фонаря на углу улицы, но это был совсем другой румянец, чем был ему присущ от природы. Он гордится. Она вспомнила присягу.
Гордится пребыванием в чертовом Дозоре. Господи спаси…
"А почему ты вступила? " — спросил он.
«Я? Ах, я… Я люблю вкушать обильные трапезы и почивать в роскошных комнатах… Как бы то ни было, это не худший выбор, не так ли? Выбор был между этой работой…или стать…ха-ха…белошвейкой.» <Опрос, проведенный в Анк-Морпорке Гильдией Торговцев среди торгового люда в доках Морпорка, обнаружил 987 женщин, которые назвали своей профессией «белошвейка.»> Ах, да …и две иглы.
«А ты не сильна в шитье?»
Бросив быстрый взгляд искоса, Любимица не увидала ничего, кроме честной невинности, в его взоре.
«Да.» — сказала она, уступая. — "это верно. А потом я увидала это плакат. 'Городской Страже Требуются Мужчины!
Будь Мужчиной в Городской Страже! 'Так что я подумала дать этому ход. После всего произошедшего у меня появилось к чему стремиться."
Она подождала, чтобы увидеть, если он потерпит неудачу, пытаясь осилить недостижимое. Он осилил…
«Сержант Двоеточие написал рапорт.» — сказал Морковка.
— «Он слишком прямолинейно мыслит.»
Он засопел.
"Ты чувствуешь доносящуюся вонь? " — спросил он. «Пахнет так…как-будто кто-то выбросил старый обгаженный ковер.»
«Ах, премного благодарен.» — сказал голос откуда-то из темноты, из-под ног. — «Да-да. Премного благодарен. Да будет благословенно ваше имя. Старый обгаженный ковер. Да-да.»
«Ничего особенного не чувствую.» — сказала Любимица.
«Лгунья.» — сказал голос.
«Да и ничего не слышу.»
Подошвы сапог капитана Бодряка сообщили ему, что он находится на авеню Коронации. Его ноги шли в собственном ритме, а мысли витали где-то далеко. Разумеется в мыслях он не забывал переварить наипрекраснейший нектар Джимкина Медвежье Объятие.
Если бы только они не были чертовски вежливыми!
Существовала масса вещей, виденных им в своей жизни, которые он всегда, но безуспешно, пытался забыть. И по сей момент он мог бы поставить подпись в верху списка, глядя на гланды громадного дракона, в то время как тот умышленно переводит дыхание, чтобы превратить его в маленькую кучку грязного древесного угля. Он внезапно очнулся, вспотев от воспоминаний о маленьком направленном лучике света. Но тут же его устрашила мысль, что все это будет заменено воспоминанием обо всех этих бесстрастных лицах гномов, вежливо следящих за ним, и ощущением, что его слова падают в бездонную шахту. И что же он мог сказать после этого : «Простите, он умер — это вполне официально. Мы направили самых лучших людей на это дело.»
Дом покойного Бьорна Заложи-Молоток был полон гномами молчащими, нахохлившимися, вежливыми гномами. Новости разлетелись повсюду. Он не сообщил им ничего, чего бы они не знали сами. У многих из них было оружие. Был там и мистер Крепкорукий. Капитан Бодряк перед этим говорил с ним о его речах на тему о необходимости размолоть всех троллей на мелкие кусочки и использовании их для мощения дорог. Но сейчас гном ничего не говорил. Сейчас он выглядел самодовольным.
Там витала атмосфера тихой, вежливой угрозы, что означало : «Мы выслушаем тебя. А потом поступим так, как решим.» Он даже не был уверен, кто из них миссис Заложи-Молоток.
Они все были для него на одно лицо. Когда же ее представили — в шлеме, с бородой — он получил вежливые, ни к чему не обязывающие ответы. Нет, она закрыла мастерскую и кажется заложила куда-то ключ. Благодарю вас.
Он попытался указать как можно более аккуратно, что на шествие всем сообществом по Карьерному переулку поглядела бы косо стража (вероятнее всего с безопасного расстояния с командной высоты ), но у него не хватило духу сказать об этом. Он не смог бы сказать — не берите эти дела в свои руки, ибо стража усердно преследует правонарушителя — но лишь потому, что не имел понятия, где и как начать. Ваш муж имел врагов? Да, кто-то проделал в нем громадную дыру, но невзирая на это, он не имел врагов?
А потому он удалился с максимальным достоинством, которого впрочем было не так уж и много. И после битвы с самим собой, в которой он проиграл, он взял полбутылки Старого Особого Виски мистера Медвежье Объятие и побрел прочь.
Морковка и Любимица достигли конца улицы Блеска.
"Где ты остановилась? " — спросил Морковка.
«Здесь рядом.» — она показала рукой.
«Улица Вязов? Не у миссис ли Торт?»
«Да. А почему бы и нет? Мне была нужна чистая комната за разумную плату. Что в этом плохого?»
«Ну… Ей-богу, я ничего не имею против миссис Торт 'чудесная женщина, одна из лучших…', но…ну…ты должно быть заметила…»
«Заметила что?»
«Ну…она не очень…вы понимаете…разборчива.»
«Простите, я не совсем вас понимаю.»
«Вы должно быть видели некоторых постояльцев? Я думаю, что Редж Туфля по-прежнему снимает там комнату?»
«Ах.» сказала Любимица. — «вы имеете в виду зомби.»
«А на чердаке живет банши.»
«Мистер Иксолит. Да-да.»
«А также старая миссис Дралл.»
«Вампир. Но она отошла от дел. Сейчас она обслуживает детские вечеринки.»
«Я полагаю, что вас не обходит, что это странное местечко?»
«Но цены приемлемые и кровати чистые.»
«Не могу представить, что в них кто-нибудь спит.»
«Отлично! В конце-концов я имею право, выбирать, чего я желала бы получить!»
«Простите. Я знаю, что вы правы. Я сам был таким, когда попал сюда впервые. Но мой совет — уехать как можно скорее и найти где-нибудь…ну…более подходящее место для юной леди, если вы понимаете, что я имею в виду.»
«Совсем нет. Мистер Туфля даже пытался помочь мне подняться вверх с моими вещами. Представьте, мне пришлось потом помогать ему спуститься. Бедняжка, из него все время вываливались крошки!»
«Да, но они …не наши люди.» — сказал с отвращением Морковка. — «Не убеждайте меня в обратном. Что касается … гномов. Некоторые из моих лучших друзей — гномы. Мои родители — гномы. Тролли? С троллями вообще нет проблем. Соль земли. В переносном смысле. Глубоко под внешней корой чудеснейшие парни. Но…бессмертные… Попросту я хотел бы, чтобы они убрались туда, откуда пришли, вот и все.»
«Большинство из них пришло из окружающего нас мира.»
«Просто они мне не нравятся. Прости.»
«Я должна идти.» — с возникшим холодком сказала Любимица. Она замерла у темного входа в переулок.
«Ладно, ладно.» — сказал Морковка. — «Гм-м. Когда я тебя увижу снова?»
«Завтра. Мы же на одной работе с тобой, так?»
«Но может, когда у нас будет выходной, то мы могли бы…»
«Пора идти!»
Любимица повернулась и побежала. Лунный ореол был еле виден из-за верхушек крыш Невиданного Университета.
«Да. Отлично. Хорошо. Завтра.» — повторял за ней Морковка.
Любимица ощущала, как вращается мир, когда, спотыкаясь, налетала на тени. Она не может оставаться такой столь долго! Она натолкнулась на нескольких людей на перекрестке и уже собралась совершить это в глубине переулка, хватаясь и сдирая с себя одежду…
Ее увидел Бундо Обрезок, недавно исключенный из Гильдии Воров за излишний энтузиазм и неприличное поведение во время налета, и весьма отчаянный человек. Одинокая женщина в темном переулке была тем, чего он не мог допустить. Он оглянулся и последовал за ней.
Последовало краткое затишье. А затем Бундо выскочил, весьма быстро, и не останавливался, пока не добежал до доков, где была оставлена лодка до прилива. Он поднял сходни, не дожидаясь появления прилива, и стал моряком, а через три года помер, когда в далекой стране ему в голову угодил броненосец, и за все это время никогда не рассказывал, что же он увидал. Но он всегда передергивался, когда видел пса.
Чуть позже выскочила Любимица и удалилась быстрым шагом.
Леди Сибил Рэмкин открыла дверь и вдохнула полным носом ночной воздух.
«Сэмюэль Бодряк! Вы пьяны!»
"Еще нет! Но надеюсь стать! " — радостно возразил Бодряк.
«И вы даже не сменили свою униформу!»
Он посмотрел вниз и опять принялся за свое.
"Все в порядке! " — жизнерадостно сказал он.
«Гости будут здесь с минуты на минуту. Отправляйтесь в свою комнату. Там для вас Вилликинс приготовил ванну и одежду. Займитесь собой…»
«Забавно до чертиков!»
Бодряк погрузился в ванну с теплой водой и розовым одеколоном. Затем насухо вытерся и поглядел на одежду, лежавшую на кровати.
Одежда была сшита лучшим портным города. У Сибил Рэмкин было щедрое сердце. Она была женщиной, жаждущей всего возможного и доступного.
Костюм был пурпурно-синего цвета, с кружевами на обшлагах и воротнике. Он был вершиной моды, если можно так выразиться. Сибил Рэмкин желала, чтобы Бодряк вошел в светское общество. Она никогда об этом не говорила, но он знал, что она думает, что он слишком хорош для полицейского.
В полном неведении он уставился на костюм. Прежде ему не приходилось носить костюм. Когда он был ребенком, то одевал любые имевшиеся тряпки, которые позднее сменили кожаные бриджи и кольчуга Дозорного — удобная и практичная одежда.
Вместе с костюмом лежала шляпа. Она была украшена жемчугом. Бодряку никогда прежде не доводилось носить головной убор, который бы не был откован из металла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45