«Подлинная Настоящая Горная Роса В. М. Г. Ковырялки.»
— прочитала она. — «Он умрет! Здесь написано — 150 градусов.»
"Да нет, это просто реклама старого Ковырялки. " — сказал Валет. — «В нем вообще не содержится ни капли алкоголя. Просто случайное совпадение.»
"Почему он без своего меча? " — спросила Любимица.
Бодряк открыл глаза. Первое, что он увидал, было сосредоточенное лицо Валета.
"Тьфу! " — сказал он. — «Меч? Заберите его! Ура!»
"Что? " — спросил Двоеточие.
«Нет больше Дозора. Все идет…»
"Думаю, что он немножко пьян. " — сказал Морковка.
«Пьян? Вовсе не пьян! Вам никто не позволит назвать меня пьяным, если я трезвый!»
"Дайте ему кофе. " — сказала Любимица.
"Полагаю, что он выше нашего кофе. " — сказал Двоеточие. — "Валет, отправляйся к Толстой Салли в Переулок Выжатое Брюхо и возьми кофейник их особого Пересудного.
Только не в металлическом кофейнике, помни."
Бодряк только моргал, когда его пытались усадить в кресле.
"Все прочь. " — бормотал он. — «Бах! Бух!»
"Леди Сибил действительно сойдет с ума. " — сказал Валет. — «Знаешь, он обещал ей завязать с этим.»
"Капитан Бодряк? " — сказал Морковка.
«М-м?»
«Сколько пальцев я загнул?»
«М-м?»
«Тогда, сколько рук?»
«Четыре?»
"Ну ты даешь, я не видел его таким уже много лет. " сказал Двоеточие. — «Эй, позвольте мне попробовать еще кое-что. Хотите еще выпить, капитан?»
«Ему совсем мне нужно…»
«Заткнись, я знаю, что делаю. Еще стаканчик, капитан Бодряк?»
«М-м?»
«Не помню, чтобы он был в состоянии дать ясный ответ 'да! '» — сказал Двоеточие, вставая. — «Думаю, что его лучше отнести в комнату.»
"Я возьму его, беднягу. " — сказал Морковка. Он легко поднял Бодряка и перекинул через плечо.
"Ненавижу видеть его таким. " — сказал Любимица, идя следом за ним по коридору и вверх по лестнице.
"Он пьет только когда в депрессии. " — сказал Морковка.
«Почему же он впал в депрессию?»
«Иногда только потому, что не выпил.»
Дом на подворье Псевдополиса был вначале резиденцией семьи Рэмкинов. Ныне же первый этаж занимали стражники, по специальной договоренности. У Морковки там была своя комната. У Валета тоже была комната, точнее четыре, в которые он последовательно перебирался , когда становилось трудно найти этаж. У Бодряка тоже была комната.
Назвать ее комнатой было трудно. Даже узник, содержащийся в камере, пытается оставить отметки своей индивидуальности на чем-нибудь, но Любимице не доводилось видеть столь нежилой комнаты.
"Он здесь живет? " — спросила Любимица. — «Бог мой.»
«Чего вы ожидали?»
«Не знаю. Что-нибудь. Что-угодно. Но не ничто.»
Там стояла безрадостная железная койка. Пружины и матрас так провисли, что образовали слепок тела, заставлявшего каждого, попадавшего сюда, занять это место и немедленно заснуть. Под разбитым зеркалом находился умывальник. На умывальнике лежала бритва, аккуратно направленная в центр, ибо Бодряк разделял народное поверье о том, что это сохранит ее острой. Там же стоял коричневый деревянный стул с поломанным соломенным сиденьем. И маленькая тумбочка в ногах кровати. И это было все.
"Я полагаю, хотя бы ковер. " — сказал Любимица. — «Картина на стене. Или еще что-нибудь.»
Морковка возложил Бодряка на кровать, где тот бессознательно сполз во вмятину.
"А ты ничего не держишь у себя в комнате? " — спросила Любимица.
«Да. У меня в комнате есть диаграмма с разрезами шахты № 5. Это очень интересный пласт. Я помогал его рубить. Еще кое-какие книги и вещи. Капитан Бодряк никогда не был комнатным человеком.»
«Но здесь нет даже свечи!»
«Он говорит, что находит путь в кровать по памяти.»
«Никаких украшений, ничего.»
"Там над кроватью есть лист картона. " — вызвался Морковка. — «Помню, что был с ним на Филигранной улице, когда он его нашел. Он еще тогда сказал. — 'Это же мне на месяц подметок, как я могу судить. ' Он был очень этому обрадован.»
«Он не может даже позволить себе сапоги?»
«Вряд ли. Я знаю, что леди Сибил предлагала купить ему любые новые сапоги, какие он только пожелает, но его это немного обидело. Кажется он пытается доносить их до конца.»
«Но вы можете купить сапоги, а получаете меньше его. И еще вы посылаете домой деньги. Он должно быть все пропивает, идиот.»
«Вряд ли. В течение последних месяцев он не касался к выпивке. Леди Сибил посылала ему сигары.»
Бодряк громко захрапел.
"Как вы можете восхищаться таким человеком? " — сказала Любимица.
«Он прекраснейший человек.»
Любимица ногой открыла дверцу тумбочки.
"Эй, не следует так поступать, я думаю. " — сказал с отвращением Морковка.
"Я просто посмотрю. " — сказала Любимица. — «Закон это не запрещает.»
«Согласно Акту о Частной Собственности от 1467 года, гласящего…»
«Здесь только старые сапоги и хлам. И немного бумаг.»
Она потянулась и вытащила грубо сшитую книгу. Та представляла собой стопку листов бумаги различной формы и размера, вперемежку с обертками.
«Это принадлежит капитану…»
Она открыла книгу и прочла, с отвисшей челюстью, несколько строчек.
«Взгляни сюда! Ничего удивительного, что у него никогда не было денег!»
«Что это значит?»
«Он тратил их на женщин! И не подумаешь, да? Посмотри на эту запись. Четыре за одну неделю!»
Морковка бросил взгляд через плечо. Бодряк по-прежнему храпел на кровати.
Там, на странице, витиеватым почерком Бодряка было написано :
"Миссис Гамашник, Жеманная улица — 5 $ ;
Миссис Торопыга, улица Патоки — 4 $ ;
Миссис Бордовая, Фитильный переулок — 4 $ ;
Аннабель Скребница, улица Проныры — 2 $ ."
"Аннабель Скребница видать была не слишком хороша, если получила только два доллара. " — сказала Любимица, ощутив налетевший холодок в отношениях.
"Я так не думаю. " — медленно сказал Морковка. — «Ей только девять лет.»
Одной рукой он схватил Любимицу за запястье, а другой вынул из ее рук книгу.
«Эй, отдай!»
"Сержант! " — крикнул Морковка через плечо. — «Можете подняться сюда на минутку?»
Любимица попыталась вырваться, но рука Морковки была неподвижна как железный засов. Послышался скрип сапог Двоеточия на лестнице, и дверь распахнулась.
Он держал щипцами малюсенькую чашечку.
"Валет принес кофе… " — начал он и остановился.
"Сержант. " — сказал Морковка, настойчиво заглядывая в лицо Любимице. — «Младший констебль Любимица хотела бы знать о миссис Гамашник.»
«Вдове старого Легги Гамашника? Она живет на Жеманной улице.»
«А миссис Торопыга?»
"С улицы Патоки? Она сейчас занята стиркой. " Сержант Двоеточие переводил взгляд с одного на другого, пытаясь уяснить ситуацию.
«Миссис Бордовая?»
«Вдова сержанта Бордового, она продает уголь в…»
«А как насчет Аннабель Скребницы?»
«Она по-прежнему ходит в Школу Милосердия Семирукой Сек к Злобным Сестрам, не так ли?»
Двоеточие нервно улыбнулся Любимице, все еще не разобравшись в сути происходящего. — «Она — дочь капрала Скребницы, но он тоже служил в Дозоре, задолго до вас…»
Любимица взглянула в лицо Морковки, но на нем невозможно было ничего прочесть.
"Они — вдовы полицейских? " — переспросила она.
Он кивнул. — «И одна сирота.»
"Это трудности старости. " — сказал Двоеточие. — «Знаете, ведь у вдов нет пенсий.»
Он перевел взгляд с одного на другого.
"Что-то не так? " — спросил он.
Морковка ослабил захват, повернулся, швырнул книгу в ящик и запер крышку.
"Нет. " — сказал он.
"Послушай, я извиняюсь… " — начала Любимица. Морковка, не обращая на нее внимания, кивнул сержанту.
«Дай ему кофе.»
«Но… четырнадцать долларов… это же почти половина его жалования!»
Морковка поднял вялую руку Бодряка и попытался разжать кулак, но может потому, что Бодряк совсем закоченел, его пальцы были слишком плотно стиснуты.
«Полагаю, половина его жалования!»
"Не пойму, что он там держит? " — сказал Морковка, не обращая на нее внимания. — «Может это ключ…»
Взяв кофе, он поднял Бодряка за шиворот.
"Вы только выпейте это, капитан. " — сказал он. — «и все сразу… станет яснее…»
Пересудный кофе оказал более отрезвляющий эффект, чем нежданный коричневый конверт от сборщика податей. Вообще-то поклонники кофе остерегаются основательно напиваться перед тем, как прикоснуться к нему, ибо Пересудный кофе возвращал вас обратно сквозь трезвость, а если вы не соблюдали осторожность, то — навылет наружу, на другую сторону, там где человеческий ум уже не мог действовать. Дозор придерживался общего мнения, что Сэмюэль Бодряк принял по меньшей мере два стаканчика сверх нормы, а потому нуждался в двойной дозе крепкого кофе, чтобы протрезветь.
"Осторожней… осторожней… " — Морковка влил несколько капель меж губ Бодряка.
"Послушай, когда я сказала… " — начала Любимица.
"Забудь об этом. " — Морковка даже не оглянулся.
«Я только…»
«Я сказал, забудь.»
Бодряк открыл глаза, окинул взором мир и…
«Валет!»
«Да, сержант?»
«Ты покупал Красное Десертное Особое или Клубящееся Горное Чистое?»
«Красное Десертное, сержант, потому что…»
"Ты должен был бы сказать. Лучше принеси мне… " Он взглянул в лицо Бодряку, перекосившемуся от ужаса. — «полстаканчика Медвежьего Объятия. Мы пошлем его обратно другим способом.»
Стакан был принесен и сослужил свое. Бодряк обмяк, как только был достигнут эффект.
Его ладонь разжалась.
"О, боже мой! " — сказала Любимица. — «У нас есть бинты?»
Небо виднелось маленьким светлым кружком, где-то высоко над ними.
"Где мы, черт возьми, находимся, партнер? " — сказал Жвачка.
«В пещере.»
«Под Анк-Морпорком нет пещер. Он стоит на суглинках.»
Жвачка пролетел тридцать футов, смягчив падение, приземлившись на голову Осколка. Тролль сидел, засыпанный сгнившими досками в… да-да… пещере. Или, подумал Жвачка, привыкнув к мраку, каменном туннеле.
"Я ничего не делал. " — сказал Осколок. — «Я просто стоял там, а через минуту все с грохотом провалилось.»
Жвачка поковырялся в грязи под ногами и вытащил доску.
Та была очень толстой и совершенно прогнившей.
"Мы провалились куда-то сквозь что-то. " — сказал он.
Жвачка провел рукой по стене туннеля. — «А это хорошая каменная кладка. Очень хорошая.»
«Как мы выберемся?»
Возможности вскарабкаться наверх не было. Крыша туннеля была гораздо выше, чем Осколок.
"Полагаю, что просто выйдем. " — сказал Жвачка.
Он понюхал воздух, сырой и промозглый. Гномы обладают прекрасным чувством направления под землей.
"Сюда. " — добавил он, отправляясь в путь.
«Жвачка?»
«Да?»
«Никто никогда не говорил, что под городом есть туннели. Никто о них не знает.»
«Так что…?»
«Так что выхода нет. Потому что выход является также и входом, а если никто не знает о туннелях, то только потому, что нет входа.»
«Но куда-то же они ведут!»
«Верно.»
Черная грязь, более-менее сухая, покрывала дорожкой дно туннеля. Стены покрывала слизь, указывая, что в определенные времена в прошлом туннель был полон воды. Тут и там огромные колонии грибков, светящиеся от гниения, бросали слабый свет на старинную каменную кладку. <Что совершенно не нужно. Жвачка, принадлежа к расе, работавшей преимущественно под землей, и Осколок, представитель расы заведомо ночной, обладали великолепным зрением в темноте. Но таинственная пещеры и туннели всегда покрыты светящейся плесенью: странно поблескивающие кристаллы или просто пятна дают таинственный свет, освещая все вокруг, как раз в тот момент, когда герой попадает внутрь и должен видеть в темноте. Странно, но правда.> Жвачка ощутил подъем духа, как только вступил в темноту. Гномы всегда чувствуют себя счастливыми под землей.
"Отправляемся в поисках выхода. " — сообщил он.
«Идем.»
«Слушай… а как ты вступил в Дозор?»
"Ха! Моя девушка, Руби, она говорит, если ты хочешь жениться, то должен получить подходящую работу. Я не выйду замуж за тролля, о котором люди говорят, что он хуже всех, что он толстый как бревно. " — Голос Осколка раскатился эхом в темноте.
«А ты как?»
«А мне надоело. Я работал у моего шурина, Заточения, у него было хорошее предприятие по приготовлению крыс с судьбой для ресторанов гномов. Но я подумал, что это неподходящая работа для гнома.»
«По мне, так это очень легкая работа.»
«Я тратил массу времени, заставляя крыс глотать судьбу.»
Жвачка остановился. Изменившийся воздух наводил на мысль, что впереди туннель расширяется. И в самом деле туннель раскрылся, впадая в более широкий. Пол покрывал глубокий слой грязи, в середине которого бежал ручеек воды. Жвачке почудилось, что он услыхал крыс, или он надеялся, что это были крысы, разбегавшиеся в темноте. Он даже подумал, что слышит городской шум, — неясный, мешающийся просочившийся сквозь земную толщу.
"Это похоже на храм. " — сказал он, и его голос эхом раскатился вдали.
"Здесь на стене надпись. " — сказал Осколок.
Жвачка уставился на буквы, глубоко вырубленные в стене.
"ВИА КЛОАКА. " — прочитал он. — "Гм-м. Ну что ж, да…
Виа — это старинное название для улицы или дороги. Клоака означает…"
Он уставился в темноту.
"…нечистоты. " — сказал он.
«Что это такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45