Белгарат остановился и поднял дымный факел — проход впереди наполнился мигающим оранжевым светом и скачущими по стенам тенями.
— Постойте-ка немного, — произнес он, а сам двинулся по мрачной галерее, осторожно ступая по неровной земле истертыми и не по размеру башмаками.
Его спутники остановились, окутанные густой тьмой.
— Не нравится мне это, — пробормотал Шелк едва слышно. — Очень не нравится.
Все стояли и ждали.
Мигающий красноватый свет факела Белгарата показался в дальнем конце галереи.
— Все нормально! — крикнул он. — Идите за мной!
Гарион обнял Сенедру за худые плечи. По пути из Реона на юг она делалась все молчаливее по мере того, как становилось все более и более очевидным, что их военная кампания против последователей Медвежьего культа позволила Зандрамас спокойно скрыться с похищенным Гэраном. Гарион от горя исступленно стучал кулаками по скалам и выл в бессильной ярости, Сенедра же впала в депрессию. Вот и сейчас она ковыляла по темным углским пещерам отрешенная, и ей было безразлично, куда ее ведут. Гарион обернулся и вопросительно посмотрел на Полгару. Судя по озабоченному лицу, его одолевали тягостные мысли. Ответный взгляд Полгары был тяжелым, хотя она и пыталась придать ему безмятежность.
Волшебница немного распахнула свою голубую накидку, чтобы дать свободу рукам, и на тайном драснийском языке жестов сказала: «Смотри, чтобы Сенедра не замерзла, она сейчас очень восприимчива к простуде».
Гариону не терпелось задать Полгаре сразу несколько вопросов, но рядом была Сенедра, которую он вел, обняв за плечи, и поэтому он не задал ни одного из них.
«Главное, чтобы ты держался спокойно, — говорили ему пальцы Полгары. — Не показывай ей своего беспокойства. Я смотрю за ней и сделаю все, что нужно, когда придет время».
Белгарат снова остановился и в задумчивости потянул себя за мочку уха. От прохода, ведущего вниз, отходил влево еще один.
— Ты опять заблудился, да? — недовольно спросил Шелк.
Этот маленький драсниец с острым крысиным лицом расстался со своим жемчужно-серым камзолом, дорогими украшениями, золотыми цепями и теперь носил старую, залоснившуюся от времени коричневую тунику, побитую молью накидку и потертую шляпу, в очередной и несчетный раз изменив свой облик.
— Вовсе нет, — ответил Белгарат. — Я просто не могу с точностью сказать, в каком месте мы находимся в данный момент.
— Белгарат, слово «заблудился» как раз это и означает.
— Чепуха. Я думаю, нужно идти вот этим путем. — И он указал на левый проход.
— Ты уверен?
— Слушай, Шелк, — ровным голосом вмешался в разговор кузнец Дарник, — ты бы потише говорил, а то своды здесь, мне кажется, непрочные, как бы не рухнули от твоего голоса.
Шелк обомлел, глаза его забегали по сводам, а на лбу даже выступила испарина.
— Полгара, — сдавленно прошептал он, — вели ему прекратить эти свои шуточки.
— Оставь его в покое, Дарник, — тихо промолвила она. — Ты же знаешь, как он себя чувствует в пещерах.
— Я только считал, что ему полезно знать об этом, Пол, — пояснил кузнец. — В пещерах чего только не случается.
— Полгара! — умоляюще воскликнул Шелк. — Я же просил!
— Пойду назад и посмотрю, как там Эрранд и Тоф справляются с лошадьми, — сказал Дарник. Потом взглянул на покрывшегося потом драснийца и посоветовал ему:
— А ты все же постарайся не кричать тут.
За поворотом галерея проходила через широкую пещеру, на своде которой выступала кварцевая жила. В каком-то месте, может быть даже очень далеко в стороне, где эта жила выходила на поверхность, на нее падал солнечный свет, который преломлялся в кристаллах кварца, попадал сюда, под землю, и танцующей радугой играл на стенах пещеры. Они прошли по сверкающей поверхности небольшого и мелкого пруда в центре пещеры. В дальнем конце прудик заканчивался крошечным водопадом, и вода капала с камня на камень, наполняя пещеру ритмичной музыкой.
— Сенедра, посмотри! — сказал Гарион.
— Что? — Она подняла голову и произнесла безразличным тоном:
— А, да, очень красиво. — И вновь погрузилась в молчание.
Гарион многозначительно взглянул на тетушку Полгару: вот видишь, мол, ничего не помогает.
— Отец, — сказала Полгара, — я думаю, пора обедать. Здесь, по-моему, хорошее место, где можно немного отдохнуть и перекусить.
— Пол, мы никогда не дойдем до места назначения, если через каждую милю или две станем останавливаться.
— Отец, почему ты все время споришь со мной? Словно из принципа.
Он смерил ее взглядом и отвернулся, что-то проворчав при этом.
Эрранд и Тоф свели лошадей вниз, к берегу открывшегося странникам кристально чистого пруда, чтобы напоить их. Эти двое мужчин были до странного несхожи друг с другом. Эрранд — хрупкий молодой человек со светлыми вьющимися волосами, в простой бурой крестьянской одежде. Тоф возвышался над ним, словно гигантское дерево над молодой порослью. Хотя в королевствах Запада наступала зима, этот немой гигант был обут в сандалии, одет в короткую юбку на ремне и накидку из неотбеленной шерсти, наброшенную на одно плечо. Мышцы его голых рук и ног выпирали и играли при каждом движении. Длинные волосы были стянуты сзади кожаным ремешком. Слепая прорицательница Цирадис сказала им, что немой гигант поможет им в поисках Зандрамас и похищенного сына Гариона. А пока что Тоф послушно следовал за всеми, похоже, даже не интересуясь, куда они идут.
— Сенедра, ты не поможешь мне? — ласково спросила Полгара, развязывая ремни на одном из мешков.
Сенедра безучастно обошла камень и молча остановилась возле лошади, навьюченной провиантом.
— Нужно достать хлеб, — сказала Полгара, шаря в мешке и как бы не обращая внимания на безучастность молодой женщины. Она достала несколько буханок крестьянского хлеба с поджаристой коркой и сложила их, точно поленья, на руки королеве. — И сыр, конечно, — добавила она, доставая головку покрытого воском сендарийского сыра. Потом подумала и, обращаясь к Сенедре, спросила:
— И, пожалуй, кусок ветчины, как ты думаешь?
— Пожалуй, — вяло откликнулась Сенедра.
— Гарион, — продолжала суетиться Полгара, — ты не расстелешь вот эту скатерть вон на том камне. — Потом перевела взгляд на Сенедру. — Терпеть не могу есть на столе без скатерти. А ты?
— Да, я тоже, — согласилась Сенедра.
Полгара и Сенедра положили хлеб, сыр и ветчину на импровизированный стол.
Полгара щелкнула пальцами и покачала головой.
— Ой, забыла нож. Ты не принесешь?
Сенедра кивнула и пошла назад к лошади.
— Что с ней такое, тетушка Пол? — шепотом спросил озабоченный Гарион.
— Это от тоски, дорогой.
— А это опасно?
— Да, если длится слишком долго.
— А ты не можешь что-нибудь сделать? Нельзя ли дать ей какое-нибудь лекарство или что-то в этом роде?
— Я бы не стала делать этого без крайней необходимости, Гарион. Иногда лекарства лишь загоняют болезнь внутрь, прячут ее симптомы, вызывая тем самым новые неприятности. В большинстве случаев лучше дать событиям развиваться естественным путем.
— Тетушка Пол, мне тяжело видеть ее такой, я не могу.
— Потерпи немного, Гарион. Веди себя так, словно ты этого не замечаешь. Сейчас она еще не готова выздороветь. — Она обернулась с ласковой улыбкой к подошедшей Сенедре. — А вот и нож. Спасибо тебе, дорогая.
Все собрались вокруг «стола», чтобы отобедать этой простой пищей. Во время еды Дарник поглядывал на маленькое прозрачное озерцо.
— Интересно, есть ли в нем рыба, — наконец произнес он.
— Нет, дорогой, — ответила Полгара.
— А может и быть, Полгара. Если оно подпитывается водой сверху, то сюда могли попасть мальки.
— Нет, Дарник.
Он вздохнул.
После обеда они продолжили путь по нескончаемым извилистым переходам, снова следуя за мигающим факелом Белгарата. Час за часом, милю за милей шли они в кромешной тьме.
— А сколько нам еще идти, дедушка? — поинтересовался Гарион, поравнявшись со стариком.
— Точно не скажу. Когда бродишь по пещерам, трудно оценить расстояние.
— А ты хоть представляешь, зачем мы пришли сюда? Я хочу сказать, говорится ли в Мринских или, быть может, в Даринских рукописях что-нибудь такое, что, как там предполагается, может произойти здесь, в Улголанде?
— Не припоминаю.
— А не могли мы чего-то недопонять, как ты полагаешь?
— Наш друг сказал нам вполне определенно: по дороге на юг мы должны остановиться в Пролгу, ибо то, что должно случиться, случится именно там.
— А без нас оно не может случиться? — спросил Гарион. — Мы тут петляем по пещерам, а тем временем Зандрамас все дальше и дальше удаляется от нас с моим сыном.
— Ой, что это? — внезапно спросил Эрранд, находившийся у них за спиной. — Мне кажется, я что-то слышал.
Все остановились и смолкли, прислушиваясь. Напряженно вслушивался в темноту и Гарион, однако ему мешал треск факела Белгарата. Тихим эхом отдавалась где-то в темноте капель, печально вздыхал ветер, проникая сквозь расселины и полости в стенах и сводах. Но вот до Гариона донесся слабый звук — на удивление неслаженным хором, но с большим чувством где-то вдалеке исполняли гимн Улу. Эти темные своды слушали его уже более пяти тысяч лет.
— А, это улги, — с облегчением произнес Белгарат. — Значит, мы почти в Пролгу. Вот теперь мы, может быть, узнаем, что тут должно произойти.
Они прошли еще с милю, дорога стала круче уходить вниз.
— Якк! — внезапно донесся откуда-то низкий резкий голос. — Тача велк?
— Белгарат, Ийун хак, — спокойно ответил старый волшебник на вопрос.
— Белгарат? — с удивлением спросил голос. — Заджек каллиг, Белгарат?
— Марекег Горим, Ийун заджек.
— Веед мо. Мар ишум Ул.
Белгарат погасил факел, когда к нему стал приближаться улгский часовой с фосфоресцирующей деревянной чашей.
— Йад хо, Белгарат. Гроджа Ул.
— Йад хо, — ответил Белгарат, как того требовал ритуал. — Гроджа Ул.
Низенький широкоплечий улг едва заметно поклонился, затем повернулся в другую сторону и повел компанию по темному переходу. Зеленоватое, немигающее сияние, исходившее от деревянной чаши, распространяло феерический свет, делая лица путников мертвенно-бледными. Они преодолели еще милю или около того, и тут галерея перешла в огромную пещеру, где изобретенный улгами огонь светил сотнями точек из многочисленных впадин и трещин в стенах и своде пещеры. Вся компания осторожно двигалась по выступу в направлении каменной лестницы, выбитой в скальной породе пещеры.
— Лошадей надо оставить здесь, — решил Белгарион.
— Я побуду с ними, — предложил Дарник.
— Не надо, улги присмотрят за ними, пойдемте наверх, — сказал Белгарат и первым двинулся по крутым ступенькам.
Поднимались молча, звуки шагов гулко отдавались от дальней стены пещеры.
— Пожалуйста, не высовывайся за край, Эрранд, — попросила Полгара, когда они миновали полпути.
— Просто хочется посмотреть, на какой мы высоте, — ответил Эрранд. — Ты знаешь, что там, внизу, вода?
— Вот поэтому и не высовывайся.
Эрранд улыбнулся ей и молча продолжил подъем.
Дойдя до верха, они обогнули провал глубиной в несколько сотен ярдов и оказались в одной из галерей, по сторонам которой в маленьких помещениях, выбитых в скале, жили и работали улги. За галереей находилась полуосвещенная пещера Горима со своим озером, на островке высился странный пирамидообразный дом, окруженный чопорными белыми колоннами. В дальнем конце мраморной дамбы, пересекавшей озеро, стоял и смотрел на пришедших Горим, как всегда облаченный в белое.
— Белгарат, это ты? — спросил он дрожащим голосом.
— Да, я, о святой, — ответил Белгарат. — Ты мог предполагать, что я снова окажусь тут.
— Добро пожаловать, мой старый друг.
Белгарат только собрался вступить на дамбу, как его опередила Сенедра, — медноволосая и кудрявая, она бросилась к Гориму, распростерши руки.
— Сенедра? — удивленно спросил Горим, когда та обняла его за шею.
— О, святой Горим, — сквозь слезы промолвила Сенедра, уткнувшись в его плечо, — кто-то похитил моего ребенка.
— Что-о? Как ты сказала?! — воскликнул он.
Гарион инстинктивно двинулся по дамбе, чтобы быть рядом с Сенедрой, но Полгара придержала его за руку.
— Не сейчас, дорогой, — прошептала она.
— Но ведь…
— Может, этого ей и надо, Гарион.
— Но она так рыдает, тетушка Пол.
— Да, дорогой. Вот этого я и ждала. Надо было дать ей самой справиться с горем, и теперь она начнет приходить в себя.
Горим обнял рыдающую маленькую королеву и стал что-то успокаивающе нашептывать ей. Когда первый приступ ее рыданий прошел, он поднял морщинистое лицо и спросил:
— Когда это случилось?
— В конце лета, — ответил Белгарат. — И в похищении кое-кто всерьез заинтересован.
— Давайте входите все в дом, — пригласил Горим. — Слуги сейчас приготовят еду и питье, а за трапезой и поговорим.
Все вошли в большую парадную комнату дома-пирамиды, где стояли каменные скамьи и стол, с потолка свисали хрустальные светильники на цепях, а стены имели странный наклон внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60