Правда, на выбор тактики такие мелочи повлиять не могли. Его оперативная группа неслась в гиперпространстве и готовилась к стремительному переходу в нормальный космос. Многим из его подчиненных было не по себе, но ребята перестанут хмуриться задолго до того, как сблизятся с манти и выйдут на огневую дистанцию. Совершив переход на скорости в сто восемьдесят тысяч километров в секунду, корабли, вынырнув в нормальном космосе, должны сохранить скорость чуть более четырнадцати тысяч. Гиперграница системы составляла чуть более двадцати световых минут, орбита планеты была удалена от своей звезды класса G4 на девять световых минут, а курс их проложен так, чтобы вынырнуть на минимально возможном расстоянии от планеты. Если расчеты Лоу верны, им предстоит вынырнуть в нормальное пространство почти точно в одиннадцати с половиной световых минутах от цели. При начальной скорости в 14 390 км/сек и постоянном ускорении 450 g они достигнут орбиты планеты за сто шестнадцать минут. При этом их скорость при пересечении линии орбиты составит более 45 000 км/сек. Гашение такой скорости займет немало времени, однако это более чем компенсировалось преимуществами вторжения на высокой скорости. Даже если окажется, что мантикорско-занзибарских сил вполне достаточно, чтобы отбить нападение, скорость опергруппы почти не оставит обороняющимся времени для завязывания боя. И в любом случае атакующие корабли пролетят достаточно близко от планеты, чтобы уничтожить ракетами орбитальные крепости, не слишком задев при этом торговые суда нейтралов… да и саму планету.
Во всяком случае, Турвиль на это надеялся. Даже случайное поражение ракетами гражданских объектов на поверхности планеты было чревато тяжелейшими последствиями. Турвиль никогда не простил бы себе бессмысленного убийства беззащитных людей, но проблема заключалась не только в его моральных терзаниях, но и в наказании, которому могла подвергнуться Республика. Нарушение Эриданского эдикта, категорически запрещавшего обстрел и бомбардировку населенных планет, за исключением точечных ударов по военным объектам, автоматически повлекло бы за собой санкции со стороны Солнечной Лиги. Именно автоматически – без предупреждений, нот, деклараций и резолюций. Эриданский эдикт, уже пятьсот три года являвшийся важной составной частью Конституции Лиги, не оставлял простора для толкований. Любая группа космических кораблей, пиратская или входящая в состав вооруженных сил любого звездного государства, будучи уличенной в обстреле или бомбардировке населенной планеты без предложения капитулировать, подлежала уничтожению силами Флота Лиги.
Турвилю подумалось, что это один из тех редких случаев, когда Лига обозначила свою позицию четко и недвусмысленно. Причем это была далеко не пустая декларация: с 1410 года эры Расселения данное положение эдикта применялось на практике пять раз.
В первые два столетия после того, как парус Варшавской сделал звездные войны реальностью, галактика повидала немало зверств, включая и нападение космических сил на беззащитные планеты. Это и тогда влекло за собой ужасные последствия, а мощь современного оружия позволяла любому дредноуту или даже линкору, после подавления средств противокосмической обороны, просто стереть с лица планеты все находящиеся на ее поверхности населенные пункты. Кинетическое оружие позволяло с несравненно большим эффектом повторить так называемый «Маневр Хайнлайна»: в 39-м году до эры Расселения, во время Лунного Мятежа бунтовщики сбрасывали на Старую Землю через гравитационный колодец набитые скальными обломками грузовые баржи. Естественно, ракета, устремлявшаяся к цели с ускорением в семьдесят-восемьдесят тысяч g, могла произвести куда более страшные разрушения, чем это примитивное оружие. А в отличие от ядерного, кинетический удар не заражал атмосферу, почву и воду, оставляя планету пригодной для заселения захватчиками.
Однако число желающих порезвиться резко сократилось после того, как перенесшая страшную трагедию на одной из своих планет Солнечная Лига не только единогласно приняла Эриданский эдикт, но и включила его в качестве Девяносто седьмой поправки в Конституцию. Бойня на Эпсилоне Эридана унесла семь миллиардов жизней, и Лига об этом не забыла. Ни один человек, пребывавший в здравом уме, не рискнул бы лишний раз напомнить соларианцам об этой трагедии и навлечь на себя всю грозную мощь космофлота Лиги.
Турвиль мысленно отмахнулся от посторонних мыслей и постарался сосредоточиться на насущном. Эриданский эдикт не имел никакого отношения к его сегодняшней миссии, и думать ему следовало не о солли, а о манти…
* * *
– Кажется, вы говорили, что хотите подтолкнуть Холдермана состряпать для нас заведомо невыполнимое задание, – заметила Джеки Армон, когда они с Элис Трумэн спускались на лифте в штаб крыла.
– Верно, – невозмутимо согласилась Трумэн. – Правда, я в нем немного разочаровалась. Думала, что он способен на большее.
– Способен на большее? – эхом переспросила КоЛАК и покачала головой. – Куда уж больше. Он уменьшил наши возможности по маскировке на восемьдесят пять процентов, настолько же срезал способность генерировать помехи и создавать ложные цели и на сорок процентов снизил эффективность активных средств защиты. Неужели этого мало?
– Ну, в общем-то, хватит, – со смешком согласилась Трумэн. – Он надеется уничтожить большую часть крыла – но эта задача, учитывая качество подготовки ваших людей, которое Холдерман упорно не хочет признавать, труднее, чем ему кажется. И все, чего ему удастся достичь, будет возможно только благодаря несуразной форе… и когда адмиралы Капарелли и Эдкок начнут задавать острые вопросы, обосновать необходимость игры в поддавки будет очень непросто.
Лифт остановился, двери плавно раздвинулись, и Трумэн, выйдя вместе с Армон в коридор, понизила голос.
– Ослабление ваших электронных возможностей вообще ничем не оправдано, а преувеличение возможностей хевов никак не соответствует тому, с чем, по данным флотской разведки, мы можем столкнуться не только сейчас, но и в ближайшем будущем. Он так глупо и неуклюже попался, что я чувствую себя виноватой… будто спихнула бедного птенчика в пруд, кишащий сфинксианскими квазищуками.
– Да ну? – Армон склонила голову набок, искоса посмотрела на капитана и криво улыбнулась. – А вот мне, с учетом предстоящего, кажется, что роль птенчика буду исполнять я. Надеюсь, вы извините меня, если я скажу, что не испытываю добрых чувств к нашему доброму адмиралу?
– Что с вами поделаешь, придется смириться, – с театральным вздохом согласилась Трумэн.
Люк открылся, и они вступили в штабную каюту.
– Смирно! – рявкнул коммандер МакГивер при появлении капитанов.
Он и Барбара Стахович проводили инструктаж, и при виде лиц инструктируемых усмешка Армон сделалась еще более кислой. Она понимала, как подействовало услышанное на ее людей.
– Вольно! – скомандовала Трумэн.
Офицеры вернулись на свои места, настороженно посматривая на начальников. Трумэн была старшей по званию, однако она молча уселась за стол, признавая, что находится на территории капитана Армон. КоЛАК сложила руки на груди и, обведя собравшихся взглядом, начала:
– Полагаю, плохие новости вам уже сообщили. Да, по условиям новой вводной у нас урезаны многие возможности, и нам собираются дать хорошего пинка по заднице. Но тем не менее мы собираемся немного…
Резкий звук заставил ее повернуть голову. Стахович уже тянулась к клавише приема. Назойливый сигнал приоритетного вызова умолк, и брови Барбары удивленно поднялись: на экране появилось лицо старпома «Минотавра».
– Четвертая совещательная, на связи коммандер Стахович, – сказала она. – Чем могу служить, сэр?
– Мне нужна капитан, – ответил коммандер Хотон с более заметным, чем обычно, грифонским акцентом.
Трумэн, нахмурившись, пересекла комнату, остановилась рядом с креслом Стахович и наклонилась к коммуникатору.
– Слушаю, Джон. Что случилось?
– Капитан, вы необходимы на мостике, – спокойно ответил Хотон. – сеть сверхсветовых сенсоров только что зафиксировала появление гостей. Какая-то банда – большая банда, мэм, – не оповещая о прибытии, несется прямо к нам со скоростью не менее десяти тысяч километров в секунду и начальным ускорением четыре-точка-ноль километра в секунду за секунду… – Он умолк, прокашлялся и добавил: – Не знаю, кто это, мэм, но точно не наши.
ГЛАВА 34
– Капитан на мо… – начал было дежурный старшина, но Трумэн отмахнулась от него и, направившись к командирскому креслу, на ходу выкрикнула:
– Тактика, докладывайте!
– Они вышли из гипера пять минут назад, – быстро заговорил коммандер Джессап. – Переход произведен над эклиптикой, возле самой гиперграницы. Дистанция в данный момент – шесть-пять-шесть-точка-шесть световой секунды. Они держат курс точно на базу «Ханкок» с начальной скоростью около одиннадцати тысяч км/сек и ускорением в четыре километра в секунду за секунду.
Выслушав доклад на ходу, Трумэн достигла командирского кресла, освобожденного для нее МакГивером, плюхнулась на сиденье и, устремив взгляд на капитанский терминал, нажала клавишу вывода расчетных тактико-технических данных. Просмотрев вспыхнувшие строчки, она нахмурилась.
Больше тридцати линкоров, десять-двенадцать тяжелых крейсеров и полдюжины эсминцев. Трумэн нервно забарабанила пальцами по подлокотнику. Каждый из вторгшихся кораблей не шел ни в какое сравнение с любым из супердредноутов контр-адмирала Труитта, но вместе они могли уничтожить все силы Труитта за двадцать минут ближнего боя. Конечно, при этом враги понесут потери и сами, но база будет разгромлена. Хуже того, относительно низкое ускорение наводило на мысль о наличии у врага буксируемых подвесок, а стало быть, и о том, что хевам, возможно, и не потребуются те самые двадцать минут. Адлерская катастрофа наглядно показала, что к ракетным платформам хевов следует относиться серьезно. А значит, база «Ханкок» обречена, и это грозит Мантикоре не просто поражением, но большой бедой. Ни времени, ни транспортных средств, необходимых для эвакуации многочисленного технического персонала, в системе нет. Поэтому…
Внезапно пальцы капитана замерли, глаза сузились. То, что неожиданно пришло ей в голову, казалось невероятным, но… Она принялась в лихорадочной спешке обдумывать неслыханную идею, а корабли хевов тем временем неуклонно приближались к базе «Ханкок». Неужели?..
Пальцы ее, словно сами по себе, забегали по клавиатуре.
– Могли они засечь «Минни»? – спросила она у коммандера Джессапа, непроизвольно назвав свой корабль уменьшительным прозвищем, за упоминание которого отрывала голову любому из подчиненных.
– Исключено, мэм, – уверенно ответил Джессап.
Трумэн кивнула, соглашаясь с его заключением. Иного она и не ожидала: «Минотавр», соблюдая режим скрытности, медленно приближался к тому пункту, откуда Армон планировала начать учебную атаку на защитников базы «Ханкок», используя все возможные средства маскировки. Ну а то, чего не могли обнаружить сенсорные системы «Ханкока», определенно оставалось невидимым и для хевов, даже если проклятые солли вдвое улучшили чувствительность их средств обнаружения. А значит…
Заморозив выведенные на экран данные, Трумэн мысленно выругалось. Удрать ей, конечно, совсем не трудно, но хотелось совсем другого.
– Альф, перепроверьте цифры, – распорядилась она повернувшись к тактической секции. – Полагаю, их вектор должен пересечься с орбитой базы – и они выйдут на нулевую относительную скорость. Я не ошиблась?
– Никак нет, мэм, – ответил Джессап. – Если допустить, что ускорение останется прежним, четыре километра в секунду за секунду, они произведут разворот приблизительно через сорок пять минут, всего в шести-ноль-точка-семь миллионах километров от базы. Время до базы составляет, с настоящего мгновения, один-три-шесть-точка-семь-девять минут.
Трумэн снова кивнула: Джессап подтвердил ее вычисления. Придерживаясь постоянного ускорения хевы должны были перечь линию орбиты через восемьдесят три минуты. Правда, придерживаясь нынешнего курса, они окажутся далеко «впереди» базы, но на корректировку курса для вывода на атаку подвесок у них еще уйма времени.
В любом случае, какой бы вариант нападения они ни избрали, до разворота противник будет двигаться с нынешним ускорением – а стало быть, у нее есть сорок пять минут.
Она еще раз глянула на дисплей и повернулась к рулевому.
– Курс ноль-один-ноль на ноль-семь-восемь, ускорение три-ноль-ноль g! – приказала она.
– Есть, мэм. Курс ноль-один-ноль на ноль-семь-восемь, ускорение три-ноль-ноль g, – повторил рулевой.
Трумэн сдвинула рычажок коммуникатора.
– Командный пункт ЛАК, КоЛАК слушает, – тут же отозвалась Армон.
– Джеки, у твоих пташек появилась возможность проверить себя в настоящем деле, – сказала Трумэн с натянутой улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Во всяком случае, Турвиль на это надеялся. Даже случайное поражение ракетами гражданских объектов на поверхности планеты было чревато тяжелейшими последствиями. Турвиль никогда не простил бы себе бессмысленного убийства беззащитных людей, но проблема заключалась не только в его моральных терзаниях, но и в наказании, которому могла подвергнуться Республика. Нарушение Эриданского эдикта, категорически запрещавшего обстрел и бомбардировку населенных планет, за исключением точечных ударов по военным объектам, автоматически повлекло бы за собой санкции со стороны Солнечной Лиги. Именно автоматически – без предупреждений, нот, деклараций и резолюций. Эриданский эдикт, уже пятьсот три года являвшийся важной составной частью Конституции Лиги, не оставлял простора для толкований. Любая группа космических кораблей, пиратская или входящая в состав вооруженных сил любого звездного государства, будучи уличенной в обстреле или бомбардировке населенной планеты без предложения капитулировать, подлежала уничтожению силами Флота Лиги.
Турвилю подумалось, что это один из тех редких случаев, когда Лига обозначила свою позицию четко и недвусмысленно. Причем это была далеко не пустая декларация: с 1410 года эры Расселения данное положение эдикта применялось на практике пять раз.
В первые два столетия после того, как парус Варшавской сделал звездные войны реальностью, галактика повидала немало зверств, включая и нападение космических сил на беззащитные планеты. Это и тогда влекло за собой ужасные последствия, а мощь современного оружия позволяла любому дредноуту или даже линкору, после подавления средств противокосмической обороны, просто стереть с лица планеты все находящиеся на ее поверхности населенные пункты. Кинетическое оружие позволяло с несравненно большим эффектом повторить так называемый «Маневр Хайнлайна»: в 39-м году до эры Расселения, во время Лунного Мятежа бунтовщики сбрасывали на Старую Землю через гравитационный колодец набитые скальными обломками грузовые баржи. Естественно, ракета, устремлявшаяся к цели с ускорением в семьдесят-восемьдесят тысяч g, могла произвести куда более страшные разрушения, чем это примитивное оружие. А в отличие от ядерного, кинетический удар не заражал атмосферу, почву и воду, оставляя планету пригодной для заселения захватчиками.
Однако число желающих порезвиться резко сократилось после того, как перенесшая страшную трагедию на одной из своих планет Солнечная Лига не только единогласно приняла Эриданский эдикт, но и включила его в качестве Девяносто седьмой поправки в Конституцию. Бойня на Эпсилоне Эридана унесла семь миллиардов жизней, и Лига об этом не забыла. Ни один человек, пребывавший в здравом уме, не рискнул бы лишний раз напомнить соларианцам об этой трагедии и навлечь на себя всю грозную мощь космофлота Лиги.
Турвиль мысленно отмахнулся от посторонних мыслей и постарался сосредоточиться на насущном. Эриданский эдикт не имел никакого отношения к его сегодняшней миссии, и думать ему следовало не о солли, а о манти…
* * *
– Кажется, вы говорили, что хотите подтолкнуть Холдермана состряпать для нас заведомо невыполнимое задание, – заметила Джеки Армон, когда они с Элис Трумэн спускались на лифте в штаб крыла.
– Верно, – невозмутимо согласилась Трумэн. – Правда, я в нем немного разочаровалась. Думала, что он способен на большее.
– Способен на большее? – эхом переспросила КоЛАК и покачала головой. – Куда уж больше. Он уменьшил наши возможности по маскировке на восемьдесят пять процентов, настолько же срезал способность генерировать помехи и создавать ложные цели и на сорок процентов снизил эффективность активных средств защиты. Неужели этого мало?
– Ну, в общем-то, хватит, – со смешком согласилась Трумэн. – Он надеется уничтожить большую часть крыла – но эта задача, учитывая качество подготовки ваших людей, которое Холдерман упорно не хочет признавать, труднее, чем ему кажется. И все, чего ему удастся достичь, будет возможно только благодаря несуразной форе… и когда адмиралы Капарелли и Эдкок начнут задавать острые вопросы, обосновать необходимость игры в поддавки будет очень непросто.
Лифт остановился, двери плавно раздвинулись, и Трумэн, выйдя вместе с Армон в коридор, понизила голос.
– Ослабление ваших электронных возможностей вообще ничем не оправдано, а преувеличение возможностей хевов никак не соответствует тому, с чем, по данным флотской разведки, мы можем столкнуться не только сейчас, но и в ближайшем будущем. Он так глупо и неуклюже попался, что я чувствую себя виноватой… будто спихнула бедного птенчика в пруд, кишащий сфинксианскими квазищуками.
– Да ну? – Армон склонила голову набок, искоса посмотрела на капитана и криво улыбнулась. – А вот мне, с учетом предстоящего, кажется, что роль птенчика буду исполнять я. Надеюсь, вы извините меня, если я скажу, что не испытываю добрых чувств к нашему доброму адмиралу?
– Что с вами поделаешь, придется смириться, – с театральным вздохом согласилась Трумэн.
Люк открылся, и они вступили в штабную каюту.
– Смирно! – рявкнул коммандер МакГивер при появлении капитанов.
Он и Барбара Стахович проводили инструктаж, и при виде лиц инструктируемых усмешка Армон сделалась еще более кислой. Она понимала, как подействовало услышанное на ее людей.
– Вольно! – скомандовала Трумэн.
Офицеры вернулись на свои места, настороженно посматривая на начальников. Трумэн была старшей по званию, однако она молча уселась за стол, признавая, что находится на территории капитана Армон. КоЛАК сложила руки на груди и, обведя собравшихся взглядом, начала:
– Полагаю, плохие новости вам уже сообщили. Да, по условиям новой вводной у нас урезаны многие возможности, и нам собираются дать хорошего пинка по заднице. Но тем не менее мы собираемся немного…
Резкий звук заставил ее повернуть голову. Стахович уже тянулась к клавише приема. Назойливый сигнал приоритетного вызова умолк, и брови Барбары удивленно поднялись: на экране появилось лицо старпома «Минотавра».
– Четвертая совещательная, на связи коммандер Стахович, – сказала она. – Чем могу служить, сэр?
– Мне нужна капитан, – ответил коммандер Хотон с более заметным, чем обычно, грифонским акцентом.
Трумэн, нахмурившись, пересекла комнату, остановилась рядом с креслом Стахович и наклонилась к коммуникатору.
– Слушаю, Джон. Что случилось?
– Капитан, вы необходимы на мостике, – спокойно ответил Хотон. – сеть сверхсветовых сенсоров только что зафиксировала появление гостей. Какая-то банда – большая банда, мэм, – не оповещая о прибытии, несется прямо к нам со скоростью не менее десяти тысяч километров в секунду и начальным ускорением четыре-точка-ноль километра в секунду за секунду… – Он умолк, прокашлялся и добавил: – Не знаю, кто это, мэм, но точно не наши.
ГЛАВА 34
– Капитан на мо… – начал было дежурный старшина, но Трумэн отмахнулась от него и, направившись к командирскому креслу, на ходу выкрикнула:
– Тактика, докладывайте!
– Они вышли из гипера пять минут назад, – быстро заговорил коммандер Джессап. – Переход произведен над эклиптикой, возле самой гиперграницы. Дистанция в данный момент – шесть-пять-шесть-точка-шесть световой секунды. Они держат курс точно на базу «Ханкок» с начальной скоростью около одиннадцати тысяч км/сек и ускорением в четыре километра в секунду за секунду.
Выслушав доклад на ходу, Трумэн достигла командирского кресла, освобожденного для нее МакГивером, плюхнулась на сиденье и, устремив взгляд на капитанский терминал, нажала клавишу вывода расчетных тактико-технических данных. Просмотрев вспыхнувшие строчки, она нахмурилась.
Больше тридцати линкоров, десять-двенадцать тяжелых крейсеров и полдюжины эсминцев. Трумэн нервно забарабанила пальцами по подлокотнику. Каждый из вторгшихся кораблей не шел ни в какое сравнение с любым из супердредноутов контр-адмирала Труитта, но вместе они могли уничтожить все силы Труитта за двадцать минут ближнего боя. Конечно, при этом враги понесут потери и сами, но база будет разгромлена. Хуже того, относительно низкое ускорение наводило на мысль о наличии у врага буксируемых подвесок, а стало быть, и о том, что хевам, возможно, и не потребуются те самые двадцать минут. Адлерская катастрофа наглядно показала, что к ракетным платформам хевов следует относиться серьезно. А значит, база «Ханкок» обречена, и это грозит Мантикоре не просто поражением, но большой бедой. Ни времени, ни транспортных средств, необходимых для эвакуации многочисленного технического персонала, в системе нет. Поэтому…
Внезапно пальцы капитана замерли, глаза сузились. То, что неожиданно пришло ей в голову, казалось невероятным, но… Она принялась в лихорадочной спешке обдумывать неслыханную идею, а корабли хевов тем временем неуклонно приближались к базе «Ханкок». Неужели?..
Пальцы ее, словно сами по себе, забегали по клавиатуре.
– Могли они засечь «Минни»? – спросила она у коммандера Джессапа, непроизвольно назвав свой корабль уменьшительным прозвищем, за упоминание которого отрывала голову любому из подчиненных.
– Исключено, мэм, – уверенно ответил Джессап.
Трумэн кивнула, соглашаясь с его заключением. Иного она и не ожидала: «Минотавр», соблюдая режим скрытности, медленно приближался к тому пункту, откуда Армон планировала начать учебную атаку на защитников базы «Ханкок», используя все возможные средства маскировки. Ну а то, чего не могли обнаружить сенсорные системы «Ханкока», определенно оставалось невидимым и для хевов, даже если проклятые солли вдвое улучшили чувствительность их средств обнаружения. А значит…
Заморозив выведенные на экран данные, Трумэн мысленно выругалось. Удрать ей, конечно, совсем не трудно, но хотелось совсем другого.
– Альф, перепроверьте цифры, – распорядилась она повернувшись к тактической секции. – Полагаю, их вектор должен пересечься с орбитой базы – и они выйдут на нулевую относительную скорость. Я не ошиблась?
– Никак нет, мэм, – ответил Джессап. – Если допустить, что ускорение останется прежним, четыре километра в секунду за секунду, они произведут разворот приблизительно через сорок пять минут, всего в шести-ноль-точка-семь миллионах километров от базы. Время до базы составляет, с настоящего мгновения, один-три-шесть-точка-семь-девять минут.
Трумэн снова кивнула: Джессап подтвердил ее вычисления. Придерживаясь постоянного ускорения хевы должны были перечь линию орбиты через восемьдесят три минуты. Правда, придерживаясь нынешнего курса, они окажутся далеко «впереди» базы, но на корректировку курса для вывода на атаку подвесок у них еще уйма времени.
В любом случае, какой бы вариант нападения они ни избрали, до разворота противник будет двигаться с нынешним ускорением – а стало быть, у нее есть сорок пять минут.
Она еще раз глянула на дисплей и повернулась к рулевому.
– Курс ноль-один-ноль на ноль-семь-восемь, ускорение три-ноль-ноль g! – приказала она.
– Есть, мэм. Курс ноль-один-ноль на ноль-семь-восемь, ускорение три-ноль-ноль g, – повторил рулевой.
Трумэн сдвинула рычажок коммуникатора.
– Командный пункт ЛАК, КоЛАК слушает, – тут же отозвалась Армон.
– Джеки, у твоих пташек появилась возможность проверить себя в настоящем деле, – сказала Трумэн с натянутой улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109