После того как ответ на первое донесение Торнгрейва из Сибринга вернется к нему из Нового Парижа.
Генерал злорадно хмыкнул, но чуть не подавился своим смешком, когда гражданин лейтенант быстро оглянулся через плечо. На физиономии «шестерки» отразилось удивление, почти мгновенно сменившееся подобострастной готовностью посмеяться над «шуткой», о которой он не имел ни малейшего представления. А вот этого гражданин генерал-майор на дух не переносил. Одно дело, когда старший по званию приглашает младшего посмеяться вместе с ним над тем, что он, старший, находит смешным, и совсем другое, когда какой-то заштатный лейтенантишка воображает себя невесть каким умником и скалит зубы, сам не зная над чем.
Оборвав смешок, Торнгрейв смерил лейтенанта (Родхэм Гильермо, значилось на его нашивке) таким холодным взглядом, что бедняга сник, судорожно сглотнул, отвернулся и принялся снова давить на кнопку, словно это могло ускорить прибытие лифта. Тихий-тихий, он старательно вытягивался в струнку – так, словно ему в задницу вставили палку от метлы. На лбу его выступили мелкие бусинки пота. Удовлетворенный произведенным впечатлением, генерал отвел взгляд.
К несчастью, посмотрев в сторону, он наткнулся на эмблему корабля и тут же ощутил знакомый кислый вкус раздражения. Там было написано: КНФ «Фарнезе». Корабль Народного флота. Черт знает что такое! Крейсер давно принадлежит не флоту. Он находится в полном ведении и распоряжении БГБ, и эмблема должна отражать это в полной мере! Но флот упорствовал в своих убеждениях: мол, его корабли по-прежнему флотские и лишь «приданы» Госбезопасности. Как будто истинные защитники безопасности народа не имеют права считаться истинными воинами!
Правда, в глубине души Торнгрейв признавал, что надпись «КБГБ» выглядела бы несколько смешно, но главное – принцип! Флот и морская пехота представляют собой рудименты прежнего режима, декадентского и аристократического. Давно пришло время полностью подчинить их Госбезопасности, той единственной организации, на верность и преданность которой власть может положиться всецело. Конечно, народные комиссары держат все под неусыпным контролем, но в рядах военных по-прежнему находится место для тайных ненавистников Революции, саботирующих усилия БГБ по искоренению крамолы. Но ведь граждане Секретарь Сен-Жюст и Председатель Пьер это понимают? Разве не так?
Разумеется, так, твердо сказал себе генерал, когда лифт привез его к месту назначения. Гражданин лейтенант Родхэм с поклоном пригласил генерала на выход.
Они все понимают и в нужный момент предпримут соответствующие действия. Неизвестно только, когда настанет этот нужный момент. Проводить масштабные преобразования в разгар войны всегда непросто, а успехи МакКвин и ее старорежимных прихвостней, ухитрившихся несколько раз неплохо взгреть манти, сделали этот процесс еще более затруднительным. Разумеется, до поры до времени. И уж во всяком случае, здесь, на Шилоу, у флотских не может быть никаких сомнений в том, кому принадлежит главенство. В остальном же Госбезопасности придется действовать постепенно… если, конечно, МакКвин не зарвется и не даст гражданину Сен-Жюсту повод свернуть ей шею.
«А пока, – злорадно подумал он, – я, во всяком случае, сумел поставить на место эту ядовитую маленькую стерву, гражданку коммодора Янг. Надо же, вздумала ныть, будто „сопровождение конвоев – это задача флота“. Пора бы тебе знать, дура, что две звезды всегда выигрывают у одной, гражданка коммодор, особенно если две звезды играют за БГБ».
* * *
Выслушав доклад о прибытии на борт генерал-майора Торнгрейва, гражданка коммодор Рэйчел Янг ограничилась тем, что кивнула, хотя больше всего ей хотелось плюнуть. Гражданка генерал-майор Гаррис тоже служила в БГБ и, разумеется, имела свои недостатки, но она, по крайней мере, понимала, что управлять военными кораблями должны те, кто этому обучен. А вот Торнгрейв, похоже, не понимал. А возможно, просто считал, что верность Революции и отсутствие личных амбиций (ха, ручаюсь, уж он-то и есть самый бескорыстный малый во всей Госбезопасности!) автоматически делают любого более компетентным, чем человека, который тридцать лет безукоризненно исполняет свой долг.
«Черт возьми! – со злостью подумала она. – Я тоже верю в Революцию! Ну хорошо, возможно я и не одобряю некоторые крайности, однако понимаю, что разрушить до основания старый порядок и воздвигнуть здание нового, не допустив при этом отдельных эксцессов, попросту невозможно. Еще на Старой Земле кто-то говорил, что „свобода – это дерево, корни которого надо время от времени поливать кровью патриотов“. Так какого черта этот Торнгрейв уселся мне на шею? Ему что, невдомек, что если Гаррис назначила командовать эскортом флотского офицера, то сделала это неспроста? Или он думает, что мне и моему штабу доставляет удовольствие торчать на корабле БГБ под присмотром невежд, не имеющих о мерах обеспечения безопасности конвоев даже отдаленного представления?»
К несчастью, все эти сетования ничего не меняли. Торнгрейв имел право возглавить конвой – и, коль скоро он возложил на себя командование, ей оставалось лишь избегать конфронтации и стараться свести к минимуму неизбежный вред.
– «Марди Гра» уже закончил погрузку? – спросила она связиста.
– Никак нет. Гражданин коммандер Талбот докладывал, что последние боевые машины будут приняты на борт к двадцати двум часам.
– Хорошо. Но напомни ему, что конвой отбудет к системе Цербера ровно в двадцать два тридцать. И ни минутой позже.
– Есть, гражданка коммодор.
Янг кивнула и отвернулась к голосфере.
* * *
– Конвой начал движение, гражданин генерал.
– Хорошо, гражданка коммодор. Спасибо за информацию. Прошу заблаговременно – за полчаса – предупредить меня о пересечении гиперграницы. В момент перехода я хочу находиться на мостике.
– Будет исполнено, гражданин генерал.
Лицо Янг на экране оставалось спокойным, но Торнгрейв чувствовал, что она стиснула зубы, и скрыл довольную улыбку. Он, разумеется, отмечал каждое слово и действие этой женщины и радовался тому, что ее так легко разозлить. Любая мелочь может послужить оправданием решительных действий, когда придет время покончить с офицерским своеволием.
– Спасибо, гражданка коммодор, – ответил он с той же фальшивой любезностью, что и она, после чего отключил коммуникатор.
* * *
Услышав сигнал коммуникатора, гражданин лейтенант-коммандер Хитроу сел в постели. На курьере собственные каюты имели только командир и старпом. Отдельное помещение считалось невероятной роскошью, из-за нехватки места на борту проектировщику пришлось втиснуть командирскую спальню совсем близко к корме, сразу за импеллерным кольцом, где корпус начинал резко сужаться. В результате изогнутый потолочный свод находился всего в шестидесяти сантиметрах над койкой. В обычных обстоятельствах Хитроу об этом помнил, но сейчас, разбуженный звонком посреди ночи, врезался головой в потолок и крепко выругался.
К счастью, проектировщики предусмотрели и это. Чтобы избежать повышенной смертности среди капитанов скоростных кораблей, они заботливо обили потолок упругим пластиком. Шишку Хитроу, конечно, набил, но серьезно не пострадал.
– Да, – буркнул он, нажав кнопку громкой связи.
– Сэр, это Говард. Я… Сэр, у нас тут проблема, и я…
Связь прервалась, но Хитроу успел услышать в ее голосе панику и, встревожившись, нажал кнопку видео.
Говард заморгала, увидев на экране голого по пояс командира. Подчиненные привыкли видеть его в мундире, а не в трусах, однако, распознав внимание и заботу в его глазах, она вздохнула с облегчением.
– Что случилось, Ирен? – спросил он, пытаясь предугадать ответ на собственный вопрос. Увы, в голову ничего не приходило. Ну что, черт возьми, срочного могло случиться на орбите Данака?
– Сэр, это наземники, – сбивчиво заговорила Говард. – Я им сказала, что у нас не было… Но они же ничего не слушают… А теперь гражданин полковник Террет говорит, что сам гражданин генерал Чернок… Но, сэр, у меня нет для них больше никаких сообщений! Все, что было, я перегнала им вчера, сразу по прибытии. Поэтому…
– Успокойся, Ирен! Успокойся.
Хитроу ухитрился заставить свой голос звучать мягко, но в то же время властно, хотя сам не знал, как ему это удалось. Говард уставилась на него с мольбой, и он глубоко вздохнул, подумав, что успокоиться следует им обоим.
– Давай-ка попробуй повторить все сначала, – сказал он. – Не волнуйся. Не забегай вперед. Не думай, будто я и без тебя все знаю. Давай!
– Есть, сэр.
Говард заставила себя сесть свободней, набрала воздуху, стараясь взять себя в руки, и, уняв дрожь в голосе, заговорила:
– Я не хотела вас беспокоить, сэр, чтобы вы не подумали, будто я боюсь ответственности, тем более что сначала я надеялась справиться сама… – Она сглотнула. – Я ошиблась, сэр. Дело в том, сэр, что сразу по прибытии я перегнала на Альфу Данака все сообщения, полученные нами с Аида. – Она умолкла, и Хитроу поощрительно кивнул. – Повторяю, сэр, все. Ничего больше мы не получили. Но наземники мне не верят.
– Не верят?
Хитроу недоуменно поднял бровь, и Говард сокрушенно закивала.
– Не верят, сэр. Сначала я получила стандартный запрос из штаба сектора БГБ на перепроверку файлов хранения сообщений. Я все перепроверила, вторично подтвердила, что ничего не упущено, и они отстали. Но ненадолго. Спустя всего пятнадцать минут на связь вышел какой-то гражданин майор БГБ и потребовал провести еще одну проверку. А когда я сказала, что только что ее проводила, он потребовал дистанционного доступа к базе данных. Я предоставила. Он, естественно, ничего не нашел и стал утверждать, будто я что-то испортила. Мне пришлось объяснить, что я не могла ничего испортить, потому что весь процесс автоматизирован. И себе же сделала хуже: этот майор принялся говорить, будто я сделала это намеренно. Но это же полная чушь: я даже при желании не могла бы стереть ни один файл, потому что у меня не было ни имен, ни кодов доступа. Даже войти в центральную директорию я могу только после введения кода с наземной станции, для которой предназначается сообщение.
– Разумеется, Ирен. Так оно и есть, – успокаивающе сказал он, стараясь предотвратить истерику.
– Так вот, я повторила это гражданину майору раз десять, разными словами. Может быть, он и понял, во всяком случае отцепился, но потом позвонил гражданин полковник Террет, начальник штаба генерала Чернока. Как и гражданин майор, он принялся уверять, будто у нас непременно должно быть еще какое-то сообщение, которое мы не передали… и он собирается прислать сюда людей, чтобы «серьезно со мной об этом потолковать».
Говард умолкла. В ее огромных глазах плескалась паника, и Хитроу прекрасно понимал девушку. Он плохо представлял себе причину возникшей проблемы, зато прекрасно понимал, что если Госбезопасность захочет повесить на его яхту обвинение в утрате или уничтожении секретных материалов и начнет охоту за головами, то список «виновных» не ограничится гражданкой энсином.
– Ладно, Ирен, – сказал он, пытаясь упорядочить мечущиеся мысли. – Подготовь полную запись всех твоих контактов с наземниками. Я пока оденусь, а потом позвоню, и ты по моему звонку перегони весь материал прямо сюда, на мою консоль. Попробую разобраться, что к чему. И еще: с настоящего момента все контакты с этим гражданином полковником будут осуществляться через меня. Дашь мне его код, а если позвонит сам – переадресуй ко мне.
– Есть, сэр. Его позывные в компьютере, сэр. Сэр, я ведь правда, честное слово, все делала как надо…
В голосе девушки слышалось некоторое облегчение, но до спокойствия было еще далеко.
– Да все в порядке, Ирен. Ты ведь уже объяснила, что просто не можешь внести в полученный информационный блок никаких изменений.
– Сэр, я понимаю: это моя работа, и я должна отвечать за нее сама. Мне не хотелось бы отягощать никого своими проблемами, но…
– Хватит, Ирен! Сейчас нет времени на такие глупости! Займись лучше тем, что сказано: готовь материал.
– Есть, сэр!
Он отключил коммуникатор, скатился с койки и потянулся за снятым всего три часа назад мундиром.
* * *
– … таким образом, гражданин полковник, заверяю вас, что я исследовал этот вопрос самым тщательным образом. Никаких дополнительных сообщений для базы «Данак» в наших файлах нет, никакого повреждения файлов не было, и никакого ошибочного сброса информации на предыдущих остановках тоже.
– То же самое мне сообщила твоя связистка, гражданин коммандер, – холодно сказал гражданин полковник Брайэм Террет. – Но, скажу прямо, все это выглядит в высшей степени странно и подозрительно.
– Прошу прощения, сэр, но не могу ли я попросить о любезности хотя бы намекнуть мне: а что, собственно говоря, мы ищем? – произнес Хитроу со всей учтивостью, на какую был способен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Генерал злорадно хмыкнул, но чуть не подавился своим смешком, когда гражданин лейтенант быстро оглянулся через плечо. На физиономии «шестерки» отразилось удивление, почти мгновенно сменившееся подобострастной готовностью посмеяться над «шуткой», о которой он не имел ни малейшего представления. А вот этого гражданин генерал-майор на дух не переносил. Одно дело, когда старший по званию приглашает младшего посмеяться вместе с ним над тем, что он, старший, находит смешным, и совсем другое, когда какой-то заштатный лейтенантишка воображает себя невесть каким умником и скалит зубы, сам не зная над чем.
Оборвав смешок, Торнгрейв смерил лейтенанта (Родхэм Гильермо, значилось на его нашивке) таким холодным взглядом, что бедняга сник, судорожно сглотнул, отвернулся и принялся снова давить на кнопку, словно это могло ускорить прибытие лифта. Тихий-тихий, он старательно вытягивался в струнку – так, словно ему в задницу вставили палку от метлы. На лбу его выступили мелкие бусинки пота. Удовлетворенный произведенным впечатлением, генерал отвел взгляд.
К несчастью, посмотрев в сторону, он наткнулся на эмблему корабля и тут же ощутил знакомый кислый вкус раздражения. Там было написано: КНФ «Фарнезе». Корабль Народного флота. Черт знает что такое! Крейсер давно принадлежит не флоту. Он находится в полном ведении и распоряжении БГБ, и эмблема должна отражать это в полной мере! Но флот упорствовал в своих убеждениях: мол, его корабли по-прежнему флотские и лишь «приданы» Госбезопасности. Как будто истинные защитники безопасности народа не имеют права считаться истинными воинами!
Правда, в глубине души Торнгрейв признавал, что надпись «КБГБ» выглядела бы несколько смешно, но главное – принцип! Флот и морская пехота представляют собой рудименты прежнего режима, декадентского и аристократического. Давно пришло время полностью подчинить их Госбезопасности, той единственной организации, на верность и преданность которой власть может положиться всецело. Конечно, народные комиссары держат все под неусыпным контролем, но в рядах военных по-прежнему находится место для тайных ненавистников Революции, саботирующих усилия БГБ по искоренению крамолы. Но ведь граждане Секретарь Сен-Жюст и Председатель Пьер это понимают? Разве не так?
Разумеется, так, твердо сказал себе генерал, когда лифт привез его к месту назначения. Гражданин лейтенант Родхэм с поклоном пригласил генерала на выход.
Они все понимают и в нужный момент предпримут соответствующие действия. Неизвестно только, когда настанет этот нужный момент. Проводить масштабные преобразования в разгар войны всегда непросто, а успехи МакКвин и ее старорежимных прихвостней, ухитрившихся несколько раз неплохо взгреть манти, сделали этот процесс еще более затруднительным. Разумеется, до поры до времени. И уж во всяком случае, здесь, на Шилоу, у флотских не может быть никаких сомнений в том, кому принадлежит главенство. В остальном же Госбезопасности придется действовать постепенно… если, конечно, МакКвин не зарвется и не даст гражданину Сен-Жюсту повод свернуть ей шею.
«А пока, – злорадно подумал он, – я, во всяком случае, сумел поставить на место эту ядовитую маленькую стерву, гражданку коммодора Янг. Надо же, вздумала ныть, будто „сопровождение конвоев – это задача флота“. Пора бы тебе знать, дура, что две звезды всегда выигрывают у одной, гражданка коммодор, особенно если две звезды играют за БГБ».
* * *
Выслушав доклад о прибытии на борт генерал-майора Торнгрейва, гражданка коммодор Рэйчел Янг ограничилась тем, что кивнула, хотя больше всего ей хотелось плюнуть. Гражданка генерал-майор Гаррис тоже служила в БГБ и, разумеется, имела свои недостатки, но она, по крайней мере, понимала, что управлять военными кораблями должны те, кто этому обучен. А вот Торнгрейв, похоже, не понимал. А возможно, просто считал, что верность Революции и отсутствие личных амбиций (ха, ручаюсь, уж он-то и есть самый бескорыстный малый во всей Госбезопасности!) автоматически делают любого более компетентным, чем человека, который тридцать лет безукоризненно исполняет свой долг.
«Черт возьми! – со злостью подумала она. – Я тоже верю в Революцию! Ну хорошо, возможно я и не одобряю некоторые крайности, однако понимаю, что разрушить до основания старый порядок и воздвигнуть здание нового, не допустив при этом отдельных эксцессов, попросту невозможно. Еще на Старой Земле кто-то говорил, что „свобода – это дерево, корни которого надо время от времени поливать кровью патриотов“. Так какого черта этот Торнгрейв уселся мне на шею? Ему что, невдомек, что если Гаррис назначила командовать эскортом флотского офицера, то сделала это неспроста? Или он думает, что мне и моему штабу доставляет удовольствие торчать на корабле БГБ под присмотром невежд, не имеющих о мерах обеспечения безопасности конвоев даже отдаленного представления?»
К несчастью, все эти сетования ничего не меняли. Торнгрейв имел право возглавить конвой – и, коль скоро он возложил на себя командование, ей оставалось лишь избегать конфронтации и стараться свести к минимуму неизбежный вред.
– «Марди Гра» уже закончил погрузку? – спросила она связиста.
– Никак нет. Гражданин коммандер Талбот докладывал, что последние боевые машины будут приняты на борт к двадцати двум часам.
– Хорошо. Но напомни ему, что конвой отбудет к системе Цербера ровно в двадцать два тридцать. И ни минутой позже.
– Есть, гражданка коммодор.
Янг кивнула и отвернулась к голосфере.
* * *
– Конвой начал движение, гражданин генерал.
– Хорошо, гражданка коммодор. Спасибо за информацию. Прошу заблаговременно – за полчаса – предупредить меня о пересечении гиперграницы. В момент перехода я хочу находиться на мостике.
– Будет исполнено, гражданин генерал.
Лицо Янг на экране оставалось спокойным, но Торнгрейв чувствовал, что она стиснула зубы, и скрыл довольную улыбку. Он, разумеется, отмечал каждое слово и действие этой женщины и радовался тому, что ее так легко разозлить. Любая мелочь может послужить оправданием решительных действий, когда придет время покончить с офицерским своеволием.
– Спасибо, гражданка коммодор, – ответил он с той же фальшивой любезностью, что и она, после чего отключил коммуникатор.
* * *
Услышав сигнал коммуникатора, гражданин лейтенант-коммандер Хитроу сел в постели. На курьере собственные каюты имели только командир и старпом. Отдельное помещение считалось невероятной роскошью, из-за нехватки места на борту проектировщику пришлось втиснуть командирскую спальню совсем близко к корме, сразу за импеллерным кольцом, где корпус начинал резко сужаться. В результате изогнутый потолочный свод находился всего в шестидесяти сантиметрах над койкой. В обычных обстоятельствах Хитроу об этом помнил, но сейчас, разбуженный звонком посреди ночи, врезался головой в потолок и крепко выругался.
К счастью, проектировщики предусмотрели и это. Чтобы избежать повышенной смертности среди капитанов скоростных кораблей, они заботливо обили потолок упругим пластиком. Шишку Хитроу, конечно, набил, но серьезно не пострадал.
– Да, – буркнул он, нажав кнопку громкой связи.
– Сэр, это Говард. Я… Сэр, у нас тут проблема, и я…
Связь прервалась, но Хитроу успел услышать в ее голосе панику и, встревожившись, нажал кнопку видео.
Говард заморгала, увидев на экране голого по пояс командира. Подчиненные привыкли видеть его в мундире, а не в трусах, однако, распознав внимание и заботу в его глазах, она вздохнула с облегчением.
– Что случилось, Ирен? – спросил он, пытаясь предугадать ответ на собственный вопрос. Увы, в голову ничего не приходило. Ну что, черт возьми, срочного могло случиться на орбите Данака?
– Сэр, это наземники, – сбивчиво заговорила Говард. – Я им сказала, что у нас не было… Но они же ничего не слушают… А теперь гражданин полковник Террет говорит, что сам гражданин генерал Чернок… Но, сэр, у меня нет для них больше никаких сообщений! Все, что было, я перегнала им вчера, сразу по прибытии. Поэтому…
– Успокойся, Ирен! Успокойся.
Хитроу ухитрился заставить свой голос звучать мягко, но в то же время властно, хотя сам не знал, как ему это удалось. Говард уставилась на него с мольбой, и он глубоко вздохнул, подумав, что успокоиться следует им обоим.
– Давай-ка попробуй повторить все сначала, – сказал он. – Не волнуйся. Не забегай вперед. Не думай, будто я и без тебя все знаю. Давай!
– Есть, сэр.
Говард заставила себя сесть свободней, набрала воздуху, стараясь взять себя в руки, и, уняв дрожь в голосе, заговорила:
– Я не хотела вас беспокоить, сэр, чтобы вы не подумали, будто я боюсь ответственности, тем более что сначала я надеялась справиться сама… – Она сглотнула. – Я ошиблась, сэр. Дело в том, сэр, что сразу по прибытии я перегнала на Альфу Данака все сообщения, полученные нами с Аида. – Она умолкла, и Хитроу поощрительно кивнул. – Повторяю, сэр, все. Ничего больше мы не получили. Но наземники мне не верят.
– Не верят?
Хитроу недоуменно поднял бровь, и Говард сокрушенно закивала.
– Не верят, сэр. Сначала я получила стандартный запрос из штаба сектора БГБ на перепроверку файлов хранения сообщений. Я все перепроверила, вторично подтвердила, что ничего не упущено, и они отстали. Но ненадолго. Спустя всего пятнадцать минут на связь вышел какой-то гражданин майор БГБ и потребовал провести еще одну проверку. А когда я сказала, что только что ее проводила, он потребовал дистанционного доступа к базе данных. Я предоставила. Он, естественно, ничего не нашел и стал утверждать, будто я что-то испортила. Мне пришлось объяснить, что я не могла ничего испортить, потому что весь процесс автоматизирован. И себе же сделала хуже: этот майор принялся говорить, будто я сделала это намеренно. Но это же полная чушь: я даже при желании не могла бы стереть ни один файл, потому что у меня не было ни имен, ни кодов доступа. Даже войти в центральную директорию я могу только после введения кода с наземной станции, для которой предназначается сообщение.
– Разумеется, Ирен. Так оно и есть, – успокаивающе сказал он, стараясь предотвратить истерику.
– Так вот, я повторила это гражданину майору раз десять, разными словами. Может быть, он и понял, во всяком случае отцепился, но потом позвонил гражданин полковник Террет, начальник штаба генерала Чернока. Как и гражданин майор, он принялся уверять, будто у нас непременно должно быть еще какое-то сообщение, которое мы не передали… и он собирается прислать сюда людей, чтобы «серьезно со мной об этом потолковать».
Говард умолкла. В ее огромных глазах плескалась паника, и Хитроу прекрасно понимал девушку. Он плохо представлял себе причину возникшей проблемы, зато прекрасно понимал, что если Госбезопасность захочет повесить на его яхту обвинение в утрате или уничтожении секретных материалов и начнет охоту за головами, то список «виновных» не ограничится гражданкой энсином.
– Ладно, Ирен, – сказал он, пытаясь упорядочить мечущиеся мысли. – Подготовь полную запись всех твоих контактов с наземниками. Я пока оденусь, а потом позвоню, и ты по моему звонку перегони весь материал прямо сюда, на мою консоль. Попробую разобраться, что к чему. И еще: с настоящего момента все контакты с этим гражданином полковником будут осуществляться через меня. Дашь мне его код, а если позвонит сам – переадресуй ко мне.
– Есть, сэр. Его позывные в компьютере, сэр. Сэр, я ведь правда, честное слово, все делала как надо…
В голосе девушки слышалось некоторое облегчение, но до спокойствия было еще далеко.
– Да все в порядке, Ирен. Ты ведь уже объяснила, что просто не можешь внести в полученный информационный блок никаких изменений.
– Сэр, я понимаю: это моя работа, и я должна отвечать за нее сама. Мне не хотелось бы отягощать никого своими проблемами, но…
– Хватит, Ирен! Сейчас нет времени на такие глупости! Займись лучше тем, что сказано: готовь материал.
– Есть, сэр!
Он отключил коммуникатор, скатился с койки и потянулся за снятым всего три часа назад мундиром.
* * *
– … таким образом, гражданин полковник, заверяю вас, что я исследовал этот вопрос самым тщательным образом. Никаких дополнительных сообщений для базы «Данак» в наших файлах нет, никакого повреждения файлов не было, и никакого ошибочного сброса информации на предыдущих остановках тоже.
– То же самое мне сообщила твоя связистка, гражданин коммандер, – холодно сказал гражданин полковник Брайэм Террет. – Но, скажу прямо, все это выглядит в высшей степени странно и подозрительно.
– Прошу прощения, сэр, но не могу ли я попросить о любезности хотя бы намекнуть мне: а что, собственно говоря, мы ищем? – произнес Хитроу со всей учтивостью, на какую был способен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109