Не говоря ни слова, она развернулась, убежала и, нырнув под полог шатра, рухнула на постель с намерением хорошенько выплакаться.
– А что случилось с ее матерью? – спросила Джилл.
– Честно говоря, не знаю, – призналась Китта. – Ее давно уже не было, когда я поступила в труппу Хамиля. В то время дело у него было солидно поставлено…
Они сидели на каменной скамье под деревьями на рыночной площади Индерат Ноа – большой и красивой площади с фонтанами и мощеными дорожками между скоплениями навесов и торговых палаток. Мостовые, разогретые послеполуденным солнцем, излучали жар, над фонтанами искрились облачка брызг. Неподалеку Саламандр и Винто торговались с двумя чиновниками архоната насчет разрешения на представление.
– Я слышала только, что мать Мархи уехала в Мангортинну, – продолжила Китта. – Думаю, она оттуда родом.
– Ясно. Не понимаю, почему она не взяла с собой дочку.
– Кто бы ей позволил? Ведь они с Хамилем были женаты по закону и все такое…
– Ну и что?
– Ох, погоди! Ты так чисто говоришь по-нашему, я и забыла, что ты чужестранка! По нашим законам ребенок – собственность отца. Мать не имеет никакого права голоса, если только супруг ей не позволит, – Китта сердито пошевелила бровями. – Мне именно потому никогда не хотелось выходить замуж.
– Само собой. Значит, Мангортинна? Похоже, нам не удастся отыскать ее, если она туда отправилась, даже и пробовать не стоит…
– Да зачем ее вообще искать?
– Ну… это, может, излишняя чувствительность с моей стороны, но мне кажется, что кто-то должен… я должна дать ей совет. Понимаешь, Саламандр собирается жениться на Мархе.
– Жениться? По-настоящему, по закону?
– Именно так.
– Поразительно! Такой человек, как он, сумеет позаботиться о ней, а она явно мечтает выйти за него!
Джилл засмеялась:
– Ты только что описывала мне все ужасы брака!
– То, что ужасно для меня, не пугает большинство женщин. Избранный мною путь мало кому подходит. А Мархе я не пожелала бы судьбы незамужней женщины с ребенком, что бы ты ни говорила о высоких душевных качествах твоего спутника…
– До сих пор он и пальцем до нее не дотронулся.
– А что будет дальше? Она ведь прехорошенькая, верно?
– Верно. И, что еще важнее для Саламандра, она его обожествляет.
– Угу. Так что же плохого в их намерении пожениться?
– Понимаешь, он намного старше ее, он вообще старше, чем можно судить по его внешности. И потом… – Джилл замолкла, не зная, как объяснить – и насколько далеко можно зайти в объяснениях.
Кто-то окликнул их обеих. Размахивая бумагой с разрешением, Саламандр шел к ним, и Джилл оставила объяснения для другого случая. За жонглером поспешал Винто, чем-то очень довольный.
– Мы обрушим потрясающий каскад наших чудес на публику, нынче вечером на Восточной площади! – воскликнул Саламандр. – А площадь сия не только вымощена плитами, а посему отличается ровной поверхностью, но также и расположена в богатейшем из кварталов города. Сейчас нам следует вернуться на стоянку и оповестить всех об этом сказочном везении. Заодно выясним, поспеют ли Марха и Делиа дошить новые костюмы!
– Я останусь в городе, – вмешалась Джилл. – Хочу наведаться к книготорговцу, а потом схожу еще раз посоветоваться к жрецам Далэй-о-контремо.
Хотя Индерат Ноа мог похвалиться несколькими просторными площадями, улицы старого города были узки и извилисты; проложенные под аркадами домов и лавок, дающими тень, они напоминали туннели. Пробираясь через эти сумеречные кущи, Джилл увлекла за собою толпу Вольного народца, крупных, покрытых фиолетовыми полосками гномов, встречающихся только в Бардеке – они торопились за нею на толстеньких ножках. Давний знакомец, седой гном, тоже материализовался, но почему-то в меньшем размере, чем обычно, так что он спокойно уселся ей на плечо и поглядывал на фиолетовых гномов с величественным презрением.
Конечно, никто в толпе не мог разглядеть ее спутников, но то и дело прохожие приостанавливались и начинали озираться, не понимая, как могли споткнуться на ровном месте.
Зато книготорговец видел их отлично, поскольку изучал магию в течение тридцати лет. Маленькая лавка Даэно вклинилась между фруктовой лавкой и мастерской корзинщика в тупике тихой улочки, благоухающей лимонами и сушеными травами.
Когда Джилл со своей свитой протиснулась в дверь, благословляя прохладу лавки после зноя улиц, старик-хозяин вышел навстречу, сердито погрозив пальцем гномам и предупредив, чтобы не вздумали цапать своими когтистыми лапками редкие свитки и переплетенные манускрипты, разложенные и расставленные на полках вокруг.
– Я нашел карту! – объявил он. – Мой помощник только что принес ее. Кстати, владелец отдал ее задешево. Для собирателей она интереса на представляет.
Лист рыхлой папирусной бумаги, около двух футов длиной и полтора шириной, был весь изорван, замусолен по краям, покрыт бурыми пятнами, видимо, от пролитого когда-то вина. В самом верху карты выцветшие линии показывали очертания «хвоста» Главного острова и россыпь крошечных островков к югу от него; левее находился архипелаг Анмардио, нарисованный более темными чернилами.
– Посмотри, Анмардио на самом деле лежит намного дальше в море, чем показано на этой карте, – заметил Даэно. – Кто знает, насколько далеко вот эти?
Он указал своим костистым пальцем на группу из четырех островов, обозначенных почти правильными кружочками, что заставляло сомневаться в правильности рисунка, далеко к югу от Анмардио. Посреди океана, разделяющего архипелаг и эти острова, художник изобразил морского змея и толстое чудовище с большими клыками. Даэно перевернул карту и показал на обороте несколько строк, выцветших до бледно-желтого цвета, написанных мельчайшим, острым почерком:
– «Варро, купец, составил эту карту по милости Владычицы звезд в правление архона Троно». Вот так, Джилл. По летосчислению Дэверри это 977 год, ну, может на один больше или меньше.
– Сердечно благодарю тебя за то, что ты взялся за эти хлопоты ради меня!
– Всегда к твоим услугам. Но, боюсь, пользы от такой карты будет немного.
– Все же это лучше, чем вообще без карты: будет что показать людям, когда я доберусь до Анмардио.
– Знаешь, поговаривают, будто на малых островах живут людоеды…
– Это примерно столь же достоверно, как и наличие морских змеев в открытом море!
Даэно рассмеялся, согласно кивая головой, и свернул карту трубкой.
– Сложность вот в чем, – сказала Джилл, – я не уверена, что найду здесь, на Главном острове, купца, способного рискнуть своим кораблем и состоянием ради безумной затеи с плаванием на дальний юг. Точнее, один такой смельчак нашелся, но у него жена и трое детей, и я не решилась уговаривать его. Просто не смогла…
– Понятно, – Даэно шлепнула по спинам парочки гномов, шнырявших туда-сюда по прилавку. – Удивительно, что вообще кто-то нашелся. Кстати, кто это был? Кто-то из здешних?
– Нет, купец из Орисата, зовут его Кладио.
– Сын Элаэно?
– Именно так! Разве ты знаешь… Ах да, конечно, тебе ли не знать Элаэно!
– Ну, мы не слишком близки, но встречались время от времени и во плоти, и в эфирных сферах. Интересно, правильно ли мне говорили, что его наставником в делах чародейства был человек из Деверри?
– Это правда. Нас с ним учил один и тот же человек, по имени Невин.
Даэно тихонько присвистнул. Гномы замерли, прислушиваясь.
– Неужели тот самый Невин? – спросил старик. – Ох, что я несу! Невин может быть лишь один!
– Значит, и ты слышал о нем?
– Что? – рассмеялся Даэно. – Да в этих краях нет такого чародея, который не слышал бы о Невине! Ведь он провел на наших островах многие годы за последние двести с лишним лет. Он появлялся на двадцать, на тридцать лет, потом снова исчезал и так же долго отсутствовал. Наверно, возвращался к себе, в королевство, откуда ты родом. Ты должна лучше знать об этом!
Джилл промолчала – все сказанное было для нее полной неожиданностью. Даэно жизнерадостно продолжал:
– Возвращаясь к твоим задачам, могу сказать, что найти корабль будет намного проще в Анмрадио, чем здесь.
Вернувшись в караван-сарай, Джилл застала труппу за усердной работой: дошивали костюмы, готовили реквизит к вечернему представлению. Сам Саламандр сидел на крыше фургона и, болтая ногами, строгал ножиком деревяшку, как деревенский мальчишка. Из куска дерева, выброшенного морем, он вырезал птичку и теперь отделывал детали.
– Жонглировать этим будет одно удовольствие! – в подтверждение своих слов он подбросил птичку в воздух так, что она завертелась, и словил той же рукой. – Но я понимаю, о чем ты думаешь, о владычица великих волшебств: если бы я тратил столько же времени и изобретательности, не говоря уже об уме и умениях, на изучение магии, то скоро сравнялся бы с тобою!
– Ты превзошел бы меня. Тебе от природы достался гибкий талант, какого не дано мне.
– О, пожалуйста, не дразни меня, и не высмеивай тоже!
– У меня такого и в мыслях не было. Мне пришлось чертовски трудно, когла я училась, а тебе все дается легко. Наверно, поэтому – да, точно, поэтому – я так злюсь на тебя.
– Угу… – он внимательно осмотрел деревянную птичку. – Да, в этом свете все выглядит по-другому. Джилл, прости меня! Я пытаюсь совладать со своей беспутной натурой, но, видать, уж такой я уродился…
– Все можно преодолеть при желании!
Он пожал плечами и принялся выравнивать завиток, напоминающий крыло.
– Эвани, я не понимаю тебя!
– Я и сам себя не понимаю…
– Может, хватит увиливать от прямого ответа?
Он поднял голову с пресерьезным видом, но Джилл не была уверена, что это не маска, надетая, чтобы ее утешить.
– Чародейство для тебя – главное в жизни, правда? – спросил он.
– Правда. Больше еды и питья, больше жизни…
– Больше любви?
– Несомненно.
– Увы, бедный мой братец! Вряд ли он сумеет понять, почему ты предпочла ему чародейство. Впрочем, вряд ли тебе хоть сколько-нибудь важно, поймет он или нет!
– Это нечестно!
Он поморщился от едкости в ее голосе.
– Послушай, – Джилл приступила к делу с другой стороны. – Я знаю, что основные упражнения и азы науки действительно утомляют. Я сама думала, что спячу от скуки, пока училась правильно вызывать и приветствовать владык и духов стихий! Но все это окупилось впоследствии. Теперь я могу странствовать свободно в их мирах и любоваться тамошними чудесами. Но ты ведь и сам вкусил этого удовольствия! Ты уже знаешь, каково там. Я просто не могу постичь, отчего ты не хочешь большего!
– Мне не свойственна такая преданность науке, как у тебя.
– Чушь собачья!
– Ага, дочь наемника вспомнила лексикон своей юности! – Он ухмыльнулся, оторвав взгляд от работы, но тут же посерьезнел. – Только это – не чушь собачья, о дорогая моя и высокочтимая спутница. Джилл, когда ты ставишь перед собою цель, то слепнешь и глохнешь, ничего не замечая кроме нее. У меня от этого дух захватывает. В мире нет других таких людей!
– Я говорю не обо всем мире.
– Ладно, сократим объем. Я лично – не такой. Джилл изо всех сил пыталась понять.
– Вот ведь и у тебя были сомнения, стоит ли браться за это ремесло, верно? – добавил он.
– Не отрицаю. Но тогда я еще не понимала, какие возможности оно открывает. Ты-то знаешь! Честное слово, не постигаю, как ты мог зайти так далеко и отказаться…
– Видишь ли, тобою руководила любовь, а меня подгоняли два бича – долг и унылая обязанность…
– Значит, ты честно и искренне не любишь магическую науку?
– Я рассчитывал, что это станет очевидным для тебя после стольких лет попыток!
Она слишком хорошо знала его, чтобы не почуять: он скользит по самому краю лжи.
– Ну рассуди же, – поспешно продолжил Саламандр, не давая ей времени уличить его. – Разве не был твой отец наилучшим мастером меча во всем Дэверри? Разве не заслуживал он великой славы, куда бы ни забросила его судьба – в почетный отряд Серебряных кинжалов или на большую дорогу, удел изгнанников? Он посрамил своим искусством многих прославленных воинов королевства. Но счастлив ли он был, ведя такую жизнь? Наслаждался ли своей славой, своим положением? Отнюдь нет!
– И это отрицать не стану. Но к чему ты клонишь?
– Только к тому, что человек может обладать великим умением и талантом, но не ценить и в грош ту жизнь, которую вынужден из-за этого вести.
– И ты именно так относишься к магии?
– Не то чтобы совсем так, не буквально, приблизительно, по сути, относительно, только для примера…
В эту минуту пальцы его, державшие нож, дрогнули, нож соскользнул и поранил ему ладонь. С воплем он отшвырнул нож и птичку, и принялся проклинать и нож, и собственную неуклюжесть. Кровь текла, струилась по руке.
– Дай-ка я тебя перевяжу, – сказала Джилл. – Надеюсь, нож чистый?
– Это неважно. Порез достаточно глубок, и грязь выйдет с кровью.
К счастью, порез оказался не опасным и зажил без последствий. Лишь намного позже Джилл припомнила это происшествие, это случайно оброненное признание – припомнила и прокляла себя за то, что не сумела вовремя распознать его смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– А что случилось с ее матерью? – спросила Джилл.
– Честно говоря, не знаю, – призналась Китта. – Ее давно уже не было, когда я поступила в труппу Хамиля. В то время дело у него было солидно поставлено…
Они сидели на каменной скамье под деревьями на рыночной площади Индерат Ноа – большой и красивой площади с фонтанами и мощеными дорожками между скоплениями навесов и торговых палаток. Мостовые, разогретые послеполуденным солнцем, излучали жар, над фонтанами искрились облачка брызг. Неподалеку Саламандр и Винто торговались с двумя чиновниками архоната насчет разрешения на представление.
– Я слышала только, что мать Мархи уехала в Мангортинну, – продолжила Китта. – Думаю, она оттуда родом.
– Ясно. Не понимаю, почему она не взяла с собой дочку.
– Кто бы ей позволил? Ведь они с Хамилем были женаты по закону и все такое…
– Ну и что?
– Ох, погоди! Ты так чисто говоришь по-нашему, я и забыла, что ты чужестранка! По нашим законам ребенок – собственность отца. Мать не имеет никакого права голоса, если только супруг ей не позволит, – Китта сердито пошевелила бровями. – Мне именно потому никогда не хотелось выходить замуж.
– Само собой. Значит, Мангортинна? Похоже, нам не удастся отыскать ее, если она туда отправилась, даже и пробовать не стоит…
– Да зачем ее вообще искать?
– Ну… это, может, излишняя чувствительность с моей стороны, но мне кажется, что кто-то должен… я должна дать ей совет. Понимаешь, Саламандр собирается жениться на Мархе.
– Жениться? По-настоящему, по закону?
– Именно так.
– Поразительно! Такой человек, как он, сумеет позаботиться о ней, а она явно мечтает выйти за него!
Джилл засмеялась:
– Ты только что описывала мне все ужасы брака!
– То, что ужасно для меня, не пугает большинство женщин. Избранный мною путь мало кому подходит. А Мархе я не пожелала бы судьбы незамужней женщины с ребенком, что бы ты ни говорила о высоких душевных качествах твоего спутника…
– До сих пор он и пальцем до нее не дотронулся.
– А что будет дальше? Она ведь прехорошенькая, верно?
– Верно. И, что еще важнее для Саламандра, она его обожествляет.
– Угу. Так что же плохого в их намерении пожениться?
– Понимаешь, он намного старше ее, он вообще старше, чем можно судить по его внешности. И потом… – Джилл замолкла, не зная, как объяснить – и насколько далеко можно зайти в объяснениях.
Кто-то окликнул их обеих. Размахивая бумагой с разрешением, Саламандр шел к ним, и Джилл оставила объяснения для другого случая. За жонглером поспешал Винто, чем-то очень довольный.
– Мы обрушим потрясающий каскад наших чудес на публику, нынче вечером на Восточной площади! – воскликнул Саламандр. – А площадь сия не только вымощена плитами, а посему отличается ровной поверхностью, но также и расположена в богатейшем из кварталов города. Сейчас нам следует вернуться на стоянку и оповестить всех об этом сказочном везении. Заодно выясним, поспеют ли Марха и Делиа дошить новые костюмы!
– Я останусь в городе, – вмешалась Джилл. – Хочу наведаться к книготорговцу, а потом схожу еще раз посоветоваться к жрецам Далэй-о-контремо.
Хотя Индерат Ноа мог похвалиться несколькими просторными площадями, улицы старого города были узки и извилисты; проложенные под аркадами домов и лавок, дающими тень, они напоминали туннели. Пробираясь через эти сумеречные кущи, Джилл увлекла за собою толпу Вольного народца, крупных, покрытых фиолетовыми полосками гномов, встречающихся только в Бардеке – они торопились за нею на толстеньких ножках. Давний знакомец, седой гном, тоже материализовался, но почему-то в меньшем размере, чем обычно, так что он спокойно уселся ей на плечо и поглядывал на фиолетовых гномов с величественным презрением.
Конечно, никто в толпе не мог разглядеть ее спутников, но то и дело прохожие приостанавливались и начинали озираться, не понимая, как могли споткнуться на ровном месте.
Зато книготорговец видел их отлично, поскольку изучал магию в течение тридцати лет. Маленькая лавка Даэно вклинилась между фруктовой лавкой и мастерской корзинщика в тупике тихой улочки, благоухающей лимонами и сушеными травами.
Когда Джилл со своей свитой протиснулась в дверь, благословляя прохладу лавки после зноя улиц, старик-хозяин вышел навстречу, сердито погрозив пальцем гномам и предупредив, чтобы не вздумали цапать своими когтистыми лапками редкие свитки и переплетенные манускрипты, разложенные и расставленные на полках вокруг.
– Я нашел карту! – объявил он. – Мой помощник только что принес ее. Кстати, владелец отдал ее задешево. Для собирателей она интереса на представляет.
Лист рыхлой папирусной бумаги, около двух футов длиной и полтора шириной, был весь изорван, замусолен по краям, покрыт бурыми пятнами, видимо, от пролитого когда-то вина. В самом верху карты выцветшие линии показывали очертания «хвоста» Главного острова и россыпь крошечных островков к югу от него; левее находился архипелаг Анмардио, нарисованный более темными чернилами.
– Посмотри, Анмардио на самом деле лежит намного дальше в море, чем показано на этой карте, – заметил Даэно. – Кто знает, насколько далеко вот эти?
Он указал своим костистым пальцем на группу из четырех островов, обозначенных почти правильными кружочками, что заставляло сомневаться в правильности рисунка, далеко к югу от Анмардио. Посреди океана, разделяющего архипелаг и эти острова, художник изобразил морского змея и толстое чудовище с большими клыками. Даэно перевернул карту и показал на обороте несколько строк, выцветших до бледно-желтого цвета, написанных мельчайшим, острым почерком:
– «Варро, купец, составил эту карту по милости Владычицы звезд в правление архона Троно». Вот так, Джилл. По летосчислению Дэверри это 977 год, ну, может на один больше или меньше.
– Сердечно благодарю тебя за то, что ты взялся за эти хлопоты ради меня!
– Всегда к твоим услугам. Но, боюсь, пользы от такой карты будет немного.
– Все же это лучше, чем вообще без карты: будет что показать людям, когда я доберусь до Анмардио.
– Знаешь, поговаривают, будто на малых островах живут людоеды…
– Это примерно столь же достоверно, как и наличие морских змеев в открытом море!
Даэно рассмеялся, согласно кивая головой, и свернул карту трубкой.
– Сложность вот в чем, – сказала Джилл, – я не уверена, что найду здесь, на Главном острове, купца, способного рискнуть своим кораблем и состоянием ради безумной затеи с плаванием на дальний юг. Точнее, один такой смельчак нашелся, но у него жена и трое детей, и я не решилась уговаривать его. Просто не смогла…
– Понятно, – Даэно шлепнула по спинам парочки гномов, шнырявших туда-сюда по прилавку. – Удивительно, что вообще кто-то нашелся. Кстати, кто это был? Кто-то из здешних?
– Нет, купец из Орисата, зовут его Кладио.
– Сын Элаэно?
– Именно так! Разве ты знаешь… Ах да, конечно, тебе ли не знать Элаэно!
– Ну, мы не слишком близки, но встречались время от времени и во плоти, и в эфирных сферах. Интересно, правильно ли мне говорили, что его наставником в делах чародейства был человек из Деверри?
– Это правда. Нас с ним учил один и тот же человек, по имени Невин.
Даэно тихонько присвистнул. Гномы замерли, прислушиваясь.
– Неужели тот самый Невин? – спросил старик. – Ох, что я несу! Невин может быть лишь один!
– Значит, и ты слышал о нем?
– Что? – рассмеялся Даэно. – Да в этих краях нет такого чародея, который не слышал бы о Невине! Ведь он провел на наших островах многие годы за последние двести с лишним лет. Он появлялся на двадцать, на тридцать лет, потом снова исчезал и так же долго отсутствовал. Наверно, возвращался к себе, в королевство, откуда ты родом. Ты должна лучше знать об этом!
Джилл промолчала – все сказанное было для нее полной неожиданностью. Даэно жизнерадостно продолжал:
– Возвращаясь к твоим задачам, могу сказать, что найти корабль будет намного проще в Анмрадио, чем здесь.
Вернувшись в караван-сарай, Джилл застала труппу за усердной работой: дошивали костюмы, готовили реквизит к вечернему представлению. Сам Саламандр сидел на крыше фургона и, болтая ногами, строгал ножиком деревяшку, как деревенский мальчишка. Из куска дерева, выброшенного морем, он вырезал птичку и теперь отделывал детали.
– Жонглировать этим будет одно удовольствие! – в подтверждение своих слов он подбросил птичку в воздух так, что она завертелась, и словил той же рукой. – Но я понимаю, о чем ты думаешь, о владычица великих волшебств: если бы я тратил столько же времени и изобретательности, не говоря уже об уме и умениях, на изучение магии, то скоро сравнялся бы с тобою!
– Ты превзошел бы меня. Тебе от природы достался гибкий талант, какого не дано мне.
– О, пожалуйста, не дразни меня, и не высмеивай тоже!
– У меня такого и в мыслях не было. Мне пришлось чертовски трудно, когла я училась, а тебе все дается легко. Наверно, поэтому – да, точно, поэтому – я так злюсь на тебя.
– Угу… – он внимательно осмотрел деревянную птичку. – Да, в этом свете все выглядит по-другому. Джилл, прости меня! Я пытаюсь совладать со своей беспутной натурой, но, видать, уж такой я уродился…
– Все можно преодолеть при желании!
Он пожал плечами и принялся выравнивать завиток, напоминающий крыло.
– Эвани, я не понимаю тебя!
– Я и сам себя не понимаю…
– Может, хватит увиливать от прямого ответа?
Он поднял голову с пресерьезным видом, но Джилл не была уверена, что это не маска, надетая, чтобы ее утешить.
– Чародейство для тебя – главное в жизни, правда? – спросил он.
– Правда. Больше еды и питья, больше жизни…
– Больше любви?
– Несомненно.
– Увы, бедный мой братец! Вряд ли он сумеет понять, почему ты предпочла ему чародейство. Впрочем, вряд ли тебе хоть сколько-нибудь важно, поймет он или нет!
– Это нечестно!
Он поморщился от едкости в ее голосе.
– Послушай, – Джилл приступила к делу с другой стороны. – Я знаю, что основные упражнения и азы науки действительно утомляют. Я сама думала, что спячу от скуки, пока училась правильно вызывать и приветствовать владык и духов стихий! Но все это окупилось впоследствии. Теперь я могу странствовать свободно в их мирах и любоваться тамошними чудесами. Но ты ведь и сам вкусил этого удовольствия! Ты уже знаешь, каково там. Я просто не могу постичь, отчего ты не хочешь большего!
– Мне не свойственна такая преданность науке, как у тебя.
– Чушь собачья!
– Ага, дочь наемника вспомнила лексикон своей юности! – Он ухмыльнулся, оторвав взгляд от работы, но тут же посерьезнел. – Только это – не чушь собачья, о дорогая моя и высокочтимая спутница. Джилл, когда ты ставишь перед собою цель, то слепнешь и глохнешь, ничего не замечая кроме нее. У меня от этого дух захватывает. В мире нет других таких людей!
– Я говорю не обо всем мире.
– Ладно, сократим объем. Я лично – не такой. Джилл изо всех сил пыталась понять.
– Вот ведь и у тебя были сомнения, стоит ли браться за это ремесло, верно? – добавил он.
– Не отрицаю. Но тогда я еще не понимала, какие возможности оно открывает. Ты-то знаешь! Честное слово, не постигаю, как ты мог зайти так далеко и отказаться…
– Видишь ли, тобою руководила любовь, а меня подгоняли два бича – долг и унылая обязанность…
– Значит, ты честно и искренне не любишь магическую науку?
– Я рассчитывал, что это станет очевидным для тебя после стольких лет попыток!
Она слишком хорошо знала его, чтобы не почуять: он скользит по самому краю лжи.
– Ну рассуди же, – поспешно продолжил Саламандр, не давая ей времени уличить его. – Разве не был твой отец наилучшим мастером меча во всем Дэверри? Разве не заслуживал он великой славы, куда бы ни забросила его судьба – в почетный отряд Серебряных кинжалов или на большую дорогу, удел изгнанников? Он посрамил своим искусством многих прославленных воинов королевства. Но счастлив ли он был, ведя такую жизнь? Наслаждался ли своей славой, своим положением? Отнюдь нет!
– И это отрицать не стану. Но к чему ты клонишь?
– Только к тому, что человек может обладать великим умением и талантом, но не ценить и в грош ту жизнь, которую вынужден из-за этого вести.
– И ты именно так относишься к магии?
– Не то чтобы совсем так, не буквально, приблизительно, по сути, относительно, только для примера…
В эту минуту пальцы его, державшие нож, дрогнули, нож соскользнул и поранил ему ладонь. С воплем он отшвырнул нож и птичку, и принялся проклинать и нож, и собственную неуклюжесть. Кровь текла, струилась по руке.
– Дай-ка я тебя перевяжу, – сказала Джилл. – Надеюсь, нож чистый?
– Это неважно. Порез достаточно глубок, и грязь выйдет с кровью.
К счастью, порез оказался не опасным и зажил без последствий. Лишь намного позже Джилл припомнила это происшествие, это случайно оброненное признание – припомнила и прокляла себя за то, что не сумела вовремя распознать его смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61