Щелчок пальцев – и круг сдвинулся, стал вращаться, испуская золотое сияние, и наконец образовал сферу вокруг безмятежно спящего Родри. Теперь никто – будь он пришелец из астрального мира или дух стихии – не сможет пробить эту стену.
Стараясь не шуметь, она присела рядом с Родри и достала свисток из соломы. Она могла бы сейчас украсть его, выскользнуть в ночь и уйти в страну Эвандара прежде, чем спящий проснется и сможет сопротивляться. Несомненно, Тимрик прибудет завтра утром и займется ее подопечными, можно воспользоваться мысленным поиском, убедиться, что целитель уже близко, и удалиться со спокойной душой. Но, глядя на своего смертного возлюбленного, она вдруг усомнилась, хочет ли вернуться к Эвандару. Она не ощущала за собою ни малейшей вины за измену, если это вообще можно было назвать изменой. Любовь Родри, плотская, жаркая, настолько отличалась от ее отношений с Эвандаром, что она просто не могла их сравнить. Они принадлежат разным мирам, подумала Даландра. А я? Пожалуй, я принадлежу этому, что бы я ни думала, чего бы ни хотела, как бы больно мне ни было здесь…
Однажды она вернется в этот мир, на земли Запада, когда ее работа и служба народу Эвандара будет закончена. Хотя жизнь всегда будет ее тяготить, несмотря на все те дары, которые она принесет, спасибо Родри за то, что помог ей вспомнить, что ее удел – реальная жизнь. Но сейчас слишком многое зависело от Даландры – не только счастье Эвандара, но и судьба его души, судьба его дочери и всего их народа, и она не могла себе позволить задержаться в краю людей. Какие бы сомнения ее ни одолевали, она слишком любила и Элесари, и Эвандара, чтобы обречь их на гибель.
Родри пошевелился во сне, вздохнул и по-детски уткнулся головой в ладонь. На минуту она представила себе, что будет, если останется еще на какое-то время и поедет за ним по дорогами Дэверри. Он ей скоро наскучит, и то прекрасное и яркое, что нынче связало их, поблекнет. Она оставит Родри в прошлом, но не станет воровкой. Даландра засунула свисток ему под рубаху, погасила свечу щелчком пальцев и легла рядом с ним, свернувшись калачиком, чтобы так и провести последние отмеренные им вдвоем часы.
Когда Даландра проснулась, уже давно рассвело. Родри ушел, забрав свисток с собой. Она торопливо оделась и выскочила наружу. Двор был пуст и тих. В трапезном зале паж сообщил ей, что Эрдир со свитой, в том числе Родри с Ираэном, отбыли к месту судилища еще на рассвете.
– Принести вам поесть, леди?
– Благодарю, но мне лучше сначала навестить раненых.
– О, этим занимается Тимрик-целитель. Он прибыл с одним из своих учеников, как раз когда воины уезжали.
Слезы облегчения вновь выступили на глазах. Она вытерла лицо рукавом под серьезным взглядом пажа.
– Тогда я поем, и спасибо за новости, паренек.
Даландре понадобилось несколько часов, чтобы уладить дела в замке, обсудить состояние больных с Тимриком и попрощаться. Только она выехала за ворота, как ее догнал сенешаль лорда Комерра и вручил кошель серебряных монет, уговорив ее принять плату от имени лорда и рассыпавшись в благодарностях. Солнце уже было в зените, когда башни замка скрылись из вида. Посреди пастбищ она обнаружила ручей, текущий под сенью деревьев. Она оставила лошадь и мула пастись и приняла ванну, в эльфийском духе: не в каком-нибудь замызганном деревянном корыте, а в чистом речном потоке.
Одевшись и обсушившись, она села на берегу, любуясь игрой солнечных пятен, пробивающихся сквозь листву, и послала мысленный зов Эвандару. На этот раз он отозвался.
Вначале возник только звук, как будто кто-то издалека позвал ее. Потом она почувствовала его присутствие, как человек, погруженный в чтение, чувствует, не глядя, что кто-то тихо перешагнул порог. В шелесте листвы, в мелькании ветвей он появился между двумя деревьями, и Даландра почувствовала, что ее неудержимо тянет улыбнуться, что бы там ни было ночью между нею и Родри. С тихим смехом он обнял ее и прикоснулся к ее коже поразительно холодными губами. Он казался чистым, как вода в ручье, совершенно не из мира плоти.
– Ты так бледна, любимая, – произнес он по-дэверрийски. – Что за кручина у тебя на сердце?
– Последние недели две выдались слишком тяжелыми, понимаешь, я ухаживала за ранеными в битве, и, несмотря на все мои старания, многие из них умерли.
– Да, это печально.
Она понимала, что ему чуждо малейшее сочувствие, но оттого, что он пожелал ради нее притвориться скорбным, ей стало легче.
– Свисток все еще у Родри, – сказала она. – Он не пожелал отдать его. Хочет поговорить с тобой и требует, чтобы ты сам пришел за ним.
Эвандар рассмеялся, обнажив острые белые зубы. – Что ж, да будет так. О, мне нравятся люди с характером. Хм, думаю, что мне лучше пока остаться в этом мире. Если я уйду с тобой, где потом его искать?
– Ты прав. Но где же ты был? Я звала тебя… по здешнему времени – прошлой ночью, не знаю, как по вашему счету.
По его лицу скользнула тень удивления.
– А! Я был на островах, навещал Джилл. Оказалось, она болела, но теперь поправилась и набирается новых знаний. Если дело так пойдет, она скоро отрастит крылья, как одна из нас.
– Эти знания опасны для человека. Не знаю, насколько искусны ее наставники, осведомлены ли о различиях между душами разных племен?
Эвандар громко рассмеялся.
– Смею утверждать, что они все знают. Милая, ты как кошка, отгоняющая котят от опасности! Возвращайся домой. А я возьму твою лошадь и поеду за нашим Родри. Сомневаюсь, что расскажу ему желаемое, но, может, он снабдит меня парой-тройкой хороших загадок!
– Ну, хорошо, – она поцеловала его в губы. – Помнишь, ты обещал вернуть украденного мула и все прочее, так сделай это, пожалуйста.
– Ты права. Я сразу же отправлю кого-либо из слуг, обещаю.
– Спасибо. Встретимся у нашей речки.
Пока он был так близко, Даландра могла использовать его особые чары, разбивающие преграды между мирами. Она ступила на поверхность ручья и пошла по этой журчащей дорожке. Когда показался туман близ Врат, она сделала шаг вверх – и прошла сквозь материю. Едва она обернулась и помахала Эвандару, ее поглотил туман. Снова на ее шее возникла аметистовая подвеска. Она шла по туманной местности за Вратами, пока не убедилась, что Эвандар и земля людей остались далеко позади. Потом она устроилась на холодном влажном склоне холма и залилась слезами, оплакивая Родри Майлвада, которого, наверно, больше не увидит.
До ничейных земель добираться пришлось целых полтора дня. Место было выбрано на равнине, лежащей на дэверрийской стороне Пирдонских холмов. На луговине, покрытой ковром весенней травы, прямо под стенами каменного замка некоего тьерина Магрина, чьим основным достоинством было отсутствие связей как с Комерром, так и с Адри, воины гвербрета разбили лагерь. Едва лорд Эрдир с эскортом спешились, их окружила добрая сотня встречающих, с самым дружелюбным видом, но Ираэн понимал, что их, по сути, берут под стражу, чтобы избежать столкновений с лордом Номиром и его всадниками.
Одни слуги гвербрета забрали коней, другие повели приезжих по прямой дорожке мимо полотняных шатров. На дальнем конце лагеря, в нескольких сотнях ярдов от крепости виднелся длинный павильон. Прорехи на его стенках и пятна, оставленные непогодами, прикрывали зеленые и голубые штандарты, цветов гвербрета Дан Требика. Гвербрет Друммик, высокий светловолосый мужчина лет тридцати пяти, сидел на кресле, украшенном резным изображением орла – герб его клана. Позади него стояли два советника, а неподалеку за столиком сидел писец.
Лорд Номир уже занял свое место справа от гвербрета, опустившись на одно колено. Его свиту усадили рядами позади него. Эрдир сделал знак своему эскорту садиться и тоже преклонил колено слева от гвербрета. Воины Друммика стояли кругом вдоль стен шатра, положив руки на грады мечей, готовые вмешаться при первых признаках беспорядка.
– Меня не может не радовать, что вы оба поспешили приехать, – сказал Друммик. – Итак, лорд Эрдир, от чьего имени вы здесь находитесь?
– От имени лорда Комерра, государь. Он передал мне свою печать и поклялся в присутствии свидетелей придерживаться соглашения, которое я подпишу вместо него.
– Хорошо. Лорд Номир?
– Я представляю леди Тэльен, правительницу при ее сыне, лорде Гвендике, наследнике Адри. Она также согласна повиноваться вашему решению, государь.
– Хорошо. Лорд Эрдир, так как именно вы обратились ко мне, говорите первым и поведайте свое мнение о причинах войны.
Эрдир рассказал историю спора о правах на выпас скота и других причинах неприязни между Комерром и Адри. Когда он закончил, Номир изложил несколько иную версию. Так они обменивались речами, разбираясь в прошлых событиях и битвах, пока их спутники не потерял терпение. Воинам суд казался недостойным способом разрешения спора, трусливым и скучным выходом из положения. Пока оба лорда спорили о набеге Тьюдира на замок Эрдира, воины, склонившись вперед, обменивались враждебными взглядами из-под прищуренных век. Ираэн заметил, что четверо всадников Номира смотрят на Родри с плохо скрываемой яростью. Юноша толкнул друга локтем и указал на них.
– Воины Адри, – прошептал Родри. – Видишь ястреба на гербах?
Ираэн душевно радовался, что тут есть стражи гвербрета, готовые действовать в случае чего. Лорды яростно пререкались, а духота в шатре, раскалившемся за знойный летний день, только ухудшала настроение. В конце концов, гвербрет заставил лордов замолчать одним движением руки.
– Я услышал все, что хотел. И намереваюсь оставить без рассмотрения обвинения в нарушении обычаев, относящиеся к данной войне. Обе стороны по-своему неправы, на каждое обвинение одной можно найти такое же у другой. Вы согласны, лорды?
– Со своей стороны я согласен, – Номир поклонился своему сеньору.
Эрдир на некоторое время задумался.
– Я тоже, государь, – сказал он, наконец. – В конце концов, моя жена серьезно не пострадала, а Тьюдир мертв.
– Значит, решено, – Друммик знаком приказал писцу записать соглашение. – Перейдем к обсуждению причины.
Четверо воинов Адри переглянулись и рискнули обменяться несколькими фразами шепотом. Лица их были угрюмы. Номир гневно взглянул на них и жестом заставил молчать.
– Что беспокоит ваших людей, лорд Номир? – спросил Друммик.
– Они раньше сражались за лорда Адри, государь, и опечалены смертью сеньора.
– Боги великие! – Друммик потерял терпение и решил пренебречь этикетом. – Нас всех печалит смерть стольких лордов, но на то и война, чтобы люди погибали!
– Прошу прощения у вашей милости, – на ноги поднялся коренастый светловолосый воин и отвесил поклон гвербрету. – Мы не хотели никоим образом прерывать разбирательство, но, государь, нас гложет стыд, и это трудно вытерпеть молча. Наш лорд был убит презренным наемником, а лорд Номир протрубил отступление прежде, чем мы успели отомстить. Как нам жить с этой мыслью?
Чувствуя приближение беды, все дружинники повернулись к говорящему.
– Вам придется сжиться с нею, – ответил Друммик. – Если вы отступили по приказу верного союзника вашего лорда, то никто не вправе вас стыдить.
– Мы сами стыдимся своего поступка, ваша милость. Тяжело выбирать между повиновением благородному лорду и мщением за павшего сеньора. А этот убийца, Серебряный кинжал, присутствует здесь и сидит рядом с честными воинами. Наши сердца сжимаются при его виде, ваша милость.
Ираэн вцепился в руку Родри и сдернул ее с рукояти меча. Номир обернулся, чтобы взглянуть на говорившего.
– Гвар, сядь и попридержи язык, – рявкнул он. – Твои жалобы не для слуха гвербрета!
– Прошу прощения, лорд, но я давал присягу лорду Адри, а не тебе!
Когда три его товарища присоединились к стоящему, по залу прошелся ропот. Гвербрет поднялся с кресла, вынул меч из ножен и вскинул над головой, как символ справедливости.
– На моем суде не место убийству, – выкрикнул он. – Гвар, если серебряный кинжал убил вашего лорда в честной схватке, то так тому и быть!
Четверо воинов напряглись, обмениваясь взглядами, как будто обсуждая дальнейшие действия. Их честь лежала в могиле вместе с лордом Адри, и поэтому они были готовы оставить Номира и пуститься на охоту за Родри, чего бы это ни стоило им самим. Родри сбросил руку Ираэна и поднялся на ноги.
– Ваша милость, – громко сказал он, – я тот самый серебряный кинжал, и я клянусь, что это была честная схватка. Я прошу вашу милость решить этот вопрос здесь и сейчас именем закона. Я не хочу, чтобы за мной охотились, как за лисицей! – Он обернулся к Гвару. – Ваш лорд погиб в силу превратностей войны. Чем же вы недовольны?
– Ты убил его ради денег! Что скажешь на это? Он, честный воин, погиб из-за гроша!
– Я не убивал его из-за гроша. Я спасал свою жизнь, так как твой лорд был хорошим воином.
– Ты появился на поле битвы только ради серебра, – Гвар плюнул на пол. – Серебряный кинжал, одно слово!
Ираэн и Ренис переглянулись и привстали, готовые защищать Родри в случае нападения Гвара и его друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61