– Всего-навсего отдать свисток, о котором упомянул твой юный друг. Он накличет беду. Родри, нося его с собой, ты навлекаешь на себя опасность.
– Так я и думал. Необычайно странные люди… нет, людьми их не назовешь… странные создания все время шныряют здесь и пытаются украсть его.
Тут Ираэн вспомнил, что видел подобную тень в замке лорда Эрдира.
– Тебе действительно лучше избавиться от него, – сказала Даландра. – Эвандар и не мыслил оставлять его у тебя. Последнее время он очень рассеян.
Родри с кислой миной оглянулся, обнаружил в нескольких футах поодаль седельные сумки, наклонился и подтащил к себе. Несколько мгновений он рылся в них, потом вытащил свисток, повернув его так, чтобы поймать блики костра.
– Скажи мне, будь добра, что это такое?
– Не знаю, но мне кажется, что он таит зло.
Она протянула руку, Родри ухмыльнулся и сжал кулак, а затем вернул свисток в сумку.
– Передай Эвандару, пусть сам приходит за ним.
– Родри, не время упрямиться.
– Я должен задать ему пару вопросов. Скажи ему, пусть приходит.
Даландра раздраженно что-то произнесла на языке, ранее не слышанном Ираэном. Родри же просто рассмеялся.
– Что ж, я не хотела бы видеть тебя мертвым из-за этой проклятой штуки, – произнесла травница. – Так что я дам тебе защиту, – она нащупала на своем поясе нечто тяжелое в треугольных кожаных ножнах. – Держи.
Когда Родри взял ножны, Ираэн заметил деревянную ручку – она была слишком мала, чтобы называться рукоятью – торчащую из грязных и потрескавшихся ножен. Родри вытащил бронзовый нож с лезвием в виде листа, весь в зазубринах и царапинах, будто его били молотом, а потом точили напильником, как мотыгу.
– О боги! – воскликнул Ираэн. – Почтенная старушка, как это может защитить от кого бы то ни было?
– Попридержи язык! – рявкнул Родри. – Лучше извинись перед леди.
Ираэн недоверчиво взглянул на него, но Родри ответил взглядом в упор со всею силой берсерка.
– Прошу простить меня, добрая травница, – пробормотал Ираэн. – Смиренно преклоняю колени в знак стыда.
– Я прощаю тебя, мальчик, – по ее лицу скользнула улыбка. – Я знаю, что нож выглядит необычно, но ведь и враги у Родри достаточно необычные, не так ли?
– Ну… тот, которого я видел… собственно, видел его тень… Да, необычным я бы его назвал.
Родри кивнул в знак согласия, занятый прилаживанием ножен к поясу – их пришлось прицепить справа, чтобы уравновесить кинжал, висящий с левой стороны. Одобрительно кивнув головой, женщина поднялась, потягиваясь и зевая.
– Ох, и устала же я… Что ж, поступай, как знаешь, Родри ап Девабериэль. Но здесь и сейчас у меня еще есть обязанности, по крайней мере, пока мы не доставим раненых туда, где есть лекари, так что может пройти больше времени, чем ты думаешь, прежде чем я смогу передать твою просьбу Эвандару. И до той поры ты будешь в опасности, независимо от количества ножей, подаренных мною…
– Тогда я положусь на удачу. Я хочу, добрая травница, чтобы твой друг ответил на мои вопросы.
– Я тоже, – она рассмеялась, звонко и мелодично, как юная девушка. – Но мне от него не досталось ни одного ответа, и я сомневаюсь, получится ли что-либо у тебя.
Она резко развернулась и растворилась в темноте, а Ираэн так и остался смотреть ей вслед. Улыбнувшись своим мыслям, Родри снова завязал седельную сумку и положил ее так, чтобы была под рукой.
– Почему ты ей не отдал эту треклятую вещицу? – поинтересовался Ираэн.
– Право, даже не знаю. Возможно, она абсолютно права насчет Эвандара и его нежелания отвечать на мои вопросы.
– В любом случае, кто такой Эвандар?
– Не знаю. Я как раз хочу задать ему этот вопрос в числе прочих.
– Зато он и эта странная старушка, кажется, тебя хорошо знают. Э, погоди-ка. Она назвала тебя Родри ап Дева… не помню как. Так звали твоего отца? Что это за имя?
Родри смерил его долгим спокойным взглядом.
– Эльфийское, – в конце концов произнес он, запрокинул голову и разразился зловещим смехом берсерка.
Ираэн понимал, что при таком его настроении он не добьется никакого объяснения.
– Пойду наберу хвороста, – сказал он, поднимаясь. – Огонь почти угас, а мне хочется света.
Шагая в сторону площадки, где были сложены припасы, Ираэн вспоминал все старые детские байки об Эльсион Лакар, или попросту эльфах.
Если эта раса действительно существует, то Родри запросто может оказаться одним из них, хотя бы потому что он столь очевидно чужд всему, что его окружает здесь…
Перед отходом ко сну Родри спрятал костяной свисток за пазуху. Он понимал, что Даландра не унизится до кражи, но кто-нибудь из уродливых тварей мог воспользоваться его усталостью. С этой мыслью он положил бронзовый кинжал рядом с одеялом. Чутье не подвело его: среди ночи он проснулся, услышав, как кто-то или что-то роется в седельной сумке. Он присел, схватил нож, и тотчас вор, кем бы он ни был, исчез. Родри не видел ничего, кроме разбросанных вещей, а свисток благополучно остался на месте. Двигаясь бесшумно, он, встав на колени, снова сложил вещи, потом натянул сапоги, чтобы осмотреть местность и перемолвится словом с часовым. Хотя ночной дозор и окружал лагерь, никто не заметил никакого движения среди палаток, ни в безмолвной долине.
Остановившись примерно на полпути между двумя постами, Родри растер лицо и зевнул, думая, не предложить ли какому-нибудь стражу подежурить вместо него. Со своего места он смутно видел ряды убитых, лежащих под одеялами в ожидании скорого погребения. Он отвернулся с резким вздохом и увидел, что к нему приближается Даландра. В лунном свете он ясно видел ее – юную и прекрасную эльфийскую деву. Длинные пепельные волосы, небрежно схваченные шнурком, делали ее похожей на деревенскую девчонку, но Родри слышал достаточно рассказов, чтобы узнать, кто она.
– Добрый вечер, – произнес он по-эльфийски. – Ты ищешь меня?
– Нет, просто не могла заснуть, – ответила она на том же языке. – Ненавижу убийства! Мне хочется разрыдаться, но я знаю, что если дам волю чувствам, то проплачу много часов.
– С людьми тоже так бывает.
– Но не с тобой?
– Когда-то и я плакал. Но давно уже перерос это, как, надеюсь, перерастет и наш юный Ираэн. Если он меня не оставит, то ему представится много возможностей привыкнуть к виду крови.
Она кивнула, устремив взгляд серых, как сталь, глаз в поля.
– Скажи, – продолжил Родри, – ты используешь какие-то чары, правда? Весь лагерь считает тебя уродливой старой каргой.
– Это чары Эвандара. Я должна была предугадать, что принадлежащий к Народу увидит сквозь них. Мы уже встречались, Родри, при очень странных обстоятельствах. Во всяком случае, ты мог заметить меня, хоть я и не присутствовала там в материальном облике. Это было давно, когда Джилл и Адерин вызволили тебя из той беды…
Родри содрогнулся. Кем бы он ни был теперь, как бы его ни звали, в его жизни бывали моменты, о которых он не желал вспоминать.
– Я тогда многого не понимал, – сказал он наконец. Вдруг он сообразил: – Ох, знаешь, у меня есть плохие новости… или ты уже знаешь о смерти Адерина?
– Как, он умер?
– Умер. Просто от старости.
Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, пряча лицо в сгибе локтя. Когда Родри, поколебавшись, положил руку ей на плечо, чтобы хоть как-то успокоить, она доверчиво приникла к нему и разразилась плачем у него на груди.
– Мне больно, – с трудом выговорила она. – Не думала, что будет так больно…
– Прости, что я оказался вестником горя…
Она кивнула, отодвинулась и принялась решительно вытирать лицо подолом рубашки.
– Я поговорю с тобой позже, – через силу сказала она. – Сейчас мне нужно побыть одной.
Она ушла, двигаясь так прямо и уверенно даже в глубоком горе, что Родри поразился слепоте людей, поверивших покрову чар, сотворенных Эвандаром.
Лорд Комерр лежал у костра Эрдира на ложе из одеял. Смертельная бледность лица, прерывистое дыхание и холодная кожа очень беспокоили Даландру. Пока она меняла повязки на его ранах, лорд Эрдир опустился рядом на колени и принялся передавать целительнице то, о чем она просила.
Комерр несколько раз вздрагивал от боли, но так и не заговорил.
– Скажи мне правду, – сказал Эрдир. – Он выживет?
– Возможно. Он силен, так что не стоит отчаиваться, но он потерял слишком много крови.
Со вздохом Эрдир сел на корточки и пытливо вгляделся в лицо Комерра.
– Лорд, позволь мне задать бесцеремонный вопрос, – продолжила Даландра. – Ты не думал обратиться к гвербрету? Лорд Адри мертв, да и лорд Комерр близок к смерти. Драться дальше за то, кто из них станет тьерином, кажется, будет… скажем так, излишне.
– Верно сказано. Притом они – не единственные благородные лорды, погибшие в этой схватке. Я много думал и, видимо, так и поступлю.
– Это меня радует. Как ты думаешь, другая сторона согласится?
– У них не будет выбора, если гвербрет возьмет дело в свои руки. Кроме того, с их стороны из лордов остался один Номир, а он вмешался в свару только из чувства от долга.
– У Адри остался сын?
– Да, но ему только семь.
Даландра тихо выругалась. Эрдир посмотрел на своего союзника, к счастью, лежащего без сознания.
– Эх, демон меня заешь, до чего тошно видеть его искалеченным!
– Все лучше, чем мертвым. Без руки он проживет, а я не могла иначе остановить кровотечение.
– О, я не сомневаюсь в твоем решении, – Эрдир встряхнулся, как мокрый пес. – Думаю, я воспользуюсь случаем избавить его от распри, пока он не в силах отвечать за себя. Завтра отправлю гонцов.
– Боги благословят тебя за это. Знаешь, мой лорд, мне посчастливилось получить охранную грамоту с печатью гвербрета. Ты можешь воспользоваться ею.
– Премного благодарен. Я так и поступлю.
– Господин, не окажешь ли ты мне некую любезность? Я бы хотела, чтобы мой друг Родри также вышел из борьбы. Не мог бы ты назначить гонцами его и еще кого-то из серебряных кинжалов?
– О, я с радостью исполню твою просьбу, но в пути они подвергнутся большей опасности, нежели здесь. Не забывай, что именно Родри убил лорда Адри. Если кто-либо из людей Адри встретится с гонцами, они зарубят Родри, будь у него охранная грамота хоть от самого Князя тьмы.
– Я не подумала об этом, мой лорд.
Эрдир погладил бороду и посмотрел на Комерра, который вздрагивал во сне и стонал от боли. Внезапно на Даландру навалилась такая усталость, что она опустилась на землю и обхватила руками голову.
– Приношу тысячу извинений, добрая травница, – сказал лорд Эрдир. – Я не должен был удерживать тебя здесь. В твоем возрасте нужен сон.
– Я тоже так думаю. Если ты мне позволишь…
Она вернулась к своим одеялам и улеглась, но думы об Адерине не давали ей погрузиться в сон. Удивление, вызванное горем, беспокоило ее больше, чем само горе, пока она не поняла, что скорбит не о муже, а о возможности любви, которая могла бы быть между ними, если бы Эвандар и его обреченные соплеменники не воззвали к ней. Слова Родри о том, что Адерин умер от старости, тоже болезненно задели ее. Хотя она и провела с ним несколько месяцев, когда он уже был стар по людским меркам, тем не менее, и глазами, и сердцем она все равно видела перед собой молодого возлюбленного, с легкой улыбкой на устах и серьезным взглядом. Она снова заплакала, да так и уснула вся в слезах, в полном одиночестве на краю военного лагеря.
Войско добралось до замка Комерра за два дня – ехали дольше, чем обычно, так как жизнь лорда висела на волоске. Тряска в повозке настолько утомляла его, что время от времени приходилось останавливаться, чтобы он отдохнул. Наконец, на закате второго дня они въехали в огромные, обитые железом ворота, где Комерра ожидала плачущая молодая жена. Даландра помогла леди уложить его в постель и позаботиться о его ранах, а затем спустилась в зал на ужин. Рядовые воины сгрудились на своей половине зала. Кто ел стоя, кто сел на пол. За почетным столом в одиночестве обедал лорд Эрдир. Когда Даландра подошла, чтобы перемолвиться с лордом словом, тот усадил ее рядом.
– Что ты думаешь о нынешнем состоянии Комерра?
– Все в порядке. Самое худшее уже позади, и я не вижу признаков ни гнилостного заражения, ни столбняка.
Эрдир вздохнул с облегчением, протянул Даландре кусок хлеба и собственноручно налил ей эля. Они молча ели вдвоем с одного подноса жареную свинину и хлеб. Наконец лорд откинулся в кресле.
– Что ж, остается только ждать, что ответит гвербрет на мое послание. Интересно, а Номир тоже послал просьбу о вмешательстве? – Он стал считать по пальцам выпачканной жиром руки. – Адри погиб, Тьюдир и его наследник – тоже, Ольдас погиб, Паэдин погиб, и Дегес погиб. Будь я неладен, если затрачу на эту войну еще хоть один дерьмовый грош! Но прошу тебя, добрая травница, не говори никому, что я произнес эти недостойные мужчины слова.
Через два дня вернулись посланники с вестью, что гвербрет едет со своей дружиной в пять сотен, с целью уладить дело. Эрдир должен был выбрать двадцать пять человек для почетного караула и приехать на ничейную территорию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61