автомобили выезжали один за другим, и Рхиоу подумала, что работающие там эххифы вряд ли заметят ее, сделает она «шаг вбок» или нет. На всякий случай она осталась невидимой, тем более что на ту высоко расположенную полку, где спал Арху, пришлось подниматься по воздуху.
Усевшись на бетонной поверхности, она несколько минут просто смотрела на котенка. Арху спал более безмятежно, чем раньше: не свернувшись в комочек, а вольготно вытянувшись на боку.
Он немного поправился, – подумала Рхиоу, – хоть прошло всего несколько дней. Еще четыре-пять месяцев жизни с нами, и он станет выглядеть, как и полагается молодому коту.
Если мы проживем достаточно долго…
Неожиданно она обнаружила, что полуоткрытые глаза внимательно смотрят на нее.
– Я слышал тебя, – сказал Арху, не двигаясь с места. Взгляд его был сонным, но тем не менее удивительно проницательным.
Рхиоу вытянула лапу и принялась с рассеянным видом ее лизать.
– Случилось что-то плохое, да? – спросил Арху.
– Все много хуже, чем обычно, – ответила Рхиоу. – Харл пропал.
– Я знаю, – сказал Арху, перекатываясь на живот. – Я вижу. Точнее, знаю, что это случилось… хотя не знаю, как или почему. – Арху помолчал, словно всматриваясь во что-то, потом продолжал: – Вы сейчас не сможете отправиться за ним. Что-то приближается… пытается прорваться.
– Что именно? – спросила Рхиоу.
– Тот, который сделал выбор, – ответил Арху, глядя в полное синего дыма пространство гаража. – И тот, который не выбирал. В ворота рвется тьма; я вижу, как они прогибаются, и еще там есть глаза – они смотрят, они хотят… – Неожиданно Арху вскочил и прижался к стене, забыв, что может сквозь нее проходить, и задыхаясь, как после долгого бега. – Он приближается, – выдохнул Арху, – они идут… сделавшие выбор, глядящие… идут вверх…
– Сядь, Арху, – сказала Рхиоу, подходя к нему и начиная вылизывать ему ухо. Котенок сел, но все еще смотрел в пустоту, быстро переводя глаза из стороны в сторону, следя за тем, чего Рхиоу видеть не могла.
– До чего же жуткий… – пробормотал Арху тихо; дыхание его стало выравниваться, но широко раскрытые глаза все еще были устремлены в точку вне поля зрения Рхиоу, да и кого бы то ни было. – Этот и в самом деле жаждет обрести реальность и сделает это скоро. – Арху еще немного успокоился, но через несколько секунд сказал: – Они не могут пользоваться воротами.
– Я знаю, – ответила Рхиоу. – Том их закрыл.
– Дело не в этом, – возразил Арху, взглянув на Рхиоу, как ей показалось, с некоторой растерянностью. – Все эти выборы… Как мы сделали свой?
Первым побуждением Рхиоу было посоветовать ему заглянуть в древние воспоминания, которые Шепчущая, конечно, ему покажет, но тут Рхиоу сообразила, что на Арху и так обрушилось многоголосие видений, и новые образы могут его только смутить. К тому же нельзя было рисковать тем, что останется незамеченным что-то важное…
Рхиоу заставила котенка подобрать лапы, приняв позу сфинкса, и сама уселась рядом.
– Думаю, что все ситуации выбора были странными, – сказала она, – но наш имел некоторые особенности. Считается, что мы были созданы раньше эххифов, но гораздо позже китообразных и ящеров, конечно. Ко времени нашего появления ящеры уже вымерли: их убил неверный выбор. Были, правда, очень немногие рептилии, которые отвергли соблазн мирового господства, которое им обещала Одинокая Сила. Они выбрали жребий травоядных, чтобы не губить жизни, но их было слишком мало, чтобы заставить остальных отказаться от губительного выбора. Многие погибли от клыков своих сородичей, а остальных прикончила долгая черная зима, посланная Одинокой Силой.
Потом, много позже, когда катаклизм завершился и Земля снова стала зеленой и теплой, появились наши праматери. Тогда еще кошачьи не разделились на множество видов; они походили на нас теперешних, только были крупнее – размером скорее с хоуифф. Кошки жили прайдами, и поэтому, когда они стали разумными, выбор, предложенный Одинокой Силой сделали самки-предводительницы, как и теперь они решают, что делать прайдам.
– Что… Что она им сказала?
– Саррахх говорила, что образ жизни, начертанный для кошек Прародительницей Иау, – убивать умеренно, брать только то, что необходимо, – это просто уловка, имеющая целью сделать их маленькими и слабыми, живущими на подачки, а в конечном счете поработить. Разрушительница и им предложила господство над миром, такую же власть, какой когда-то обладали ящеры, – силу, перед которой в страхе разбегались бы все и вся. И самки-предводительницы древних прайдов, и знакомые, и незнакомые с магией, – а в любом выборе всегда участвовали маги, – стали обдумывать решение. Однако, будучи Народом, они разошлись во мнениях, как то было и с ящерами.
– Значит, некоторые приняли предложение Саррахх… – Взгляд Арху снова устремился в пустоту; Рхиоу понятия не имела, что он может видеть. Она продолжала:
– Предложение приняло большинство, и сделанный ими выбор стал законом. Ненасытные – те, кто сделал такой выбор, – сделались огромными и страшными, они убивали ради власти и успеха, но, как и хищные ящеры, не заметили ловушки, скрытой в обещании Одинокой Силы. Время их владычества оказалось коротким – вскоре с полюсов поползли ледники, погребая под собой леса, где они охотились, истребляя дичь, а вместе с ней и самих Ненасытных. Однако была и другая группа наших предков – те, кто отказался от мирового господства, кто убивал только для пропитания. Они и были Предусмотрительными. Оставаясь по большей части мелкими, они делались все более разумными, так что смогли пережить ледниковый период.
Рхиоу помолчала, гадая, что может означать появившееся на мордочке Арху выражение.
– Но были и другие… – сказал он.
Рхиоу утвердительно взмахнула хвостом.
– Их было немного – Проигравших. Они поняли, какую смертельную опасность таит предложение Одинокой Силы; они напали на нее и погибли. Однако Проигравшие возрождаются снова и снова в каком-нибудь из видов наших родичей.
– Они маги, – неожиданно сказал Арху и пристально посмотрел на Рхиоу.
– Да, – кивнула она. – Но все же мы умираем: никто не может избегнуть общей судьбы. Наш вид отличается от остальных: лишь мы из всех кошачьих можем возвращаться в то время и то место, где тела обретают размер, соответствующий размеру души… А вообще между телом и нравом возникла путаница: Ненасытные рождаются среди мелких видов, а Предусмотрительные – среди огромных. Свирепые и добрые перепутались между собой. Никогда не знаешь заранее, с кем тебя столкнет жизнь. Однако каждый наш родич, велик он или мал, несет в себе всех предков, и все мы должны снова и снова делать выбор – сотни и тысячи раз. Говорят, сосчитай результат за все свои девять жизней, и ты узнаешь свою судьбу. Если ты оказался слаб, тогда в конце тебя не ждет ничего, кроме тьмы и безмолвия. Но выдержи этот последний экзамен перед ликом Иау, и перед тобой откроется последняя жизнь, та, которая не кончается…
– …Десятая, истинная жизнь, – медленно проговорил Арху, – для тех, чей дух могущественнее и долговечнее тела, неутомимых в погоне, не дрогнувших перед выбором, непобедимых в битве; и открыт им путь всюду в мире и за пределами его. Бессмертные, грозные, мудрые – Кошки-Ставшие-Силой, они являются в физическом бытии и вне его, выполняя приказы Прародительницы…
Арху посмотрел на Рхиоу прояснившимся взглядом.
– Помочь нам они не могут, – сказал он. – Что-то прорывается в мир, все меняется, искривляется… нет опоры, куда они могли бы поставить лапу. Другой помощи, кроме той, которую уже имеем, мы не получим.
Замечательно, – подумала Рхиоу.
– Если ты видишь что-то, что могло бы пригодиться нам в том, что предстоит сделать, то сейчас самое время мне об этом сказать.
Арху ответил ей беспомощным взглядом.
– Ты вооружилась не теми заклинаниями, – сказал он. – Тебе не нужно открывать ворота, ты должна их закрыть.
Это обеспокоило Рхиоу.
– Но ворота и так уже закрыты!
– Ненадолго, – возразил Арху и неожиданно зажмурился, словно увидел что-то, что до смерти его испугало.
– Что там?
– Нет… – Арху отвел глаза.
Хотелось бы мне его подтолкнуть, но я не смею, – подумала Рхиоу.
– Ладно, Арху, – сказала она. – Перед нами стоит другая проблема. Что бы ты ни говорил об открытых или закрытых воротах, нам все-таки придется снова отправиться на Нижнюю Сторону, и очень скоро – чтобы найти Харла. Путешествие будет гораздо опаснее, чем в прошлый раз, и чтобы заклинания защитили нас и позволили добиться цели, мы должны особым образом объединиться. Это сделает нас сильнее: каждый сможет черпать силу у других членов команды; однако если один из нас там погибнет, остальные окажутся в западне – они не смогут вернуться.
– Я знаю, – жалобно сказал Арху. – Я вижу.
Рхиоу ощутила озноб.
– Я не говорю тебе, что ты обязан… Ты сам должен решить.
Арху долго молчал, потом резко поднял голову и спросил Рхиоу:
– Что говорит Сааш? – Рхиоу посмотрела на котенка с любопытством. Арху не отрывал взгляда от пола. – Понимаешь, она меня вылизывала… а это, должно быть, было отвратительно на вкус. И она обнимала меня, когда я брыкался и обзывал ее.
Значит, все упирается в Сааш, – подумала Рхиоу. – Только почему это меня ничуть не удивляет?
– Она сердится, – ответила она Арху. – Сааш не хочет снова отправляться на Нижнюю Сторону и еще ничего окончательно не решила. – Арху с сомнением помахал хвостом. – Она скоро будет здесь. Тогда ты и сможешь ее спросить. Когда решишь, мысленно скажи мне об этом или попроси сообщить Сааш. Мы не можем надолго отложить отбытие.
– Хорошо. – Арху отвернулся к стене.
Рхиоу вздохнула и, сделав «шаг вбок», начала спускаться по воздушной лестнице.
– И все-таки у тебя все не те заклинания, – сказал ей вслед Арху.
До чего же обнадеживающе!
– Какие же нам тогда нужны? – спросила Рхиоу.
– Те, над которыми Шепчущая еще работает…
Новость заставила Рхиоу заморгать.
– Я буду в своем логове, – сказала она. – Удачи.
Вернувшись, Рхиоу, к своему изумлению, обнаружила, что Хуха все еще дома. Она беспокойно бродила по комнатам, одетая, как для работы, но явно не собираясь к себе в офис: ее бумаги все еще были разбросаны тут и там, открытый портфель лежал на столе. Происходило что-то необычное, и Хуха выглядела нервной и напряженной.
Может быть, та встреча, которую она наметила, перенесена на другое время? – подумала Рхиоу.
Во всяком случае, она прекрасно знала, что попадаться под ноги Хухе, когда та в таком настроении, не стоит, хотя сейчас голодное бурчание в животе и заглушило бы самое громкое мурлыканье. Рхиоу вскочила на софу и свернулась клубочком.
Хуха остановилась у окна, выглянула наружу, вздохнула, потом подошла к Рхиоу и взяла ее на руки.
– Терпеть не могу говорить, будто больна, когда на самом деле здорова, – пробормотала Хуха, уткнувшись лицом в кошачий мех. – Чувствуешь себя двуличной и мерзкой. Иди сюда, киска, и скажи мне, что я совсем не такая.
– Ты не более двулична, чем большинство кошек, – промурлыкала Рхиоу, как только могла громко и прижалась головой к уху хозяйки. – Так о чем беспокоиться? Для эххифа ты просто образец добродетели. И ты совсем не мерзкая, это тунец мерзкий. Не переживай, моя Хуха, успокойся. – Рхиоу ткнулась носом в шею Хухи. – Да нет, все без толку… Ты беспокоишься, видит Иау, я тоже беспокоюсь, и ничего-то мы сделать друг для друга не можем.
– Кисонька моя, – прошептала Хуха, почесывая Рхиоу за ухом. – Хотела бы я знать, где ты все время пропадаешь. Ты заставляешь меня тревожиться.
– Как бы я хотела все тебе рассказать! Это было бы таким облегчением! Клянусь, я начну учить тебя айлуринскому, когда все успокоится. Уж если Рози сумел освоить наш язык, сумеешь и ты.
– По крайней мере насчет одного я спокойна: ты не бегаешь за котами.
Рхиоу не могла сдержать смех.
– Разве нет у меня перед глазами примера тех гималайцев? Я скорее вырвала бы себе яичники собственными зубами… К счастью, в этом нет необходимости.
– Ну и разговорчива ты сегодня, малышка! Есть хочешь? Того вкусного тунца? Сейчас дам.
– Не хочу я этого проклятого тунца! – завопила Рхиоу, когда Хуха опустила ее на пол и направилась к холодильнику. – Я хочу валяться на ковре и быть обычной домашней любимицей! Еще я хочу сидеть на софе, и чтобы ты гладила меня против шерсти, а я притворялась бы, что сейчас тебя укушу. Хочу сидеть у Йайха на груди, и чтобы он кормил меня пепперони! Хочу… Ой, ты не говорила, что вы вчера ели суши!
– Знаешь, тут осталось магуро. Ты же его любишь. Ну-ка! Служить будешь?
Рхиоу поднялась на задние лапки и схватила кусочек суши передними.
– Ты и представить себе не можешь, что я готова была бы сделать ради магуро, – только мне это запрещается. А ты счистила с него хрен? Я терпеть не могу хрен, от него у меня глаза слезятся… М-м, прелесть!
Хуха села на софу, и они в полном согласии принялись за суши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64