– Я живу в мусорном контейнере, – с откровенной гордостью заявил Урруах. – Места там хватило бы… но не думаю, что это подходящее жилище для больного.
– Конечно, нет, – согласилась Рхиоу, – хотя предложить свое гостеприимство очень благородно с твоей стороны. – Она не сказала вслух того, о чем подумала: поселить юнца, который скоро достигнет зрелости, с Урруахом, котом в расцвете сил, – значит напрашиваться на неприятности, даже если бы речь шла не о мусорном контейнере, а о дворце. И маг Урруах или нет – роли тоже не играет. Половозрелые коты не в силах изменить своего отношения к котятам, особенно одного с ними пола.
– Думаю, что смогу его приютить, – сказала Сааш. – В гараже множество мест, куда эххифы никогда не заглядывают. Очень подойдет большая полка под самым потолком, которую я иногда использую для сна: она в самой задней части гаража. Люди заходят туда, только чтобы забрать автомобиль, да и то нечасто: это стоянка длительного хранения. Даже если котенок будет кричать, его никто не услышит, а если понадобится, я смогу установить барьер, чтобы удержать внутри и больного, пока он не поправится, и всякий шум.
– Тебе придется проводить там много времени, чтобы присматривать за малышом, а если Хаах тебя увидит, он снова посыплет тебя порошком…
Сааш ответила тихим безнадежным шипением.
– Ну, в этом есть и хорошая сторона… Да и кормежку должна же я получать, так что Хаах все равно меня поймает. А теперь помогите-ка мне с прыжком: я не собираюсь тащить всю дорогу котенка в зубах.
– Ты сможешь, Урруах?
– Если только она сама возьмется сотворить круг, – широко зевая, ответил кот: утренняя активность уже начинала на нем сказываться.
Рхиоу тоже зевнула, потом рассмеялась.
– Поторопимся, – сказала она, – иначе мы все заснем прямо там, где стоим.
Сааш огляделась, чтобы удостовериться: рядом никого из эххифов нет, – и быстрым движением хвоста очертила магический круг, избавляясь от нежелательных влияний струн и закрепляя те, которые были ей нужны. Когда это было сделано и по границе круга возникла как бы клетка из светящихся линий, осталось только завершить заклинание: произнести необходимые слова. Сааш прибегла к Речи, и закрепленные струны образовали конус; она добавила точные версии собственного имени, а также имен Рхиоу и Урруаха, а потом общее описание «пассажира» – его размер и цвет, поскольку ни имени, ни каких-либо личных характеристик котенка его спасители не знали, – и струны образовали светящуюся сетку на саже и пыли под лапами кошек.
– Теперь нужно назвать место назначения, – обратилась Сааш к Урруаху. – Ты готов?
Кот потянулся и ухватил зубами одну из струн, готовый влить в образовавшуюся структуру свою энергию.
– Давай!
Сааш произнесла на Речи цепочку координат и завершила ее словом, приводящим заклинание в действие. Урруах стиснул зубы, отдавая струне всю свою силу. Вся структура засияла ярким светом, потом конус сжался, вытолкнув кошек через свое основание. На мгновение весь мир превратился в путаницу огненных нитей…
И снова кошек окружил полумрак. Все четверо оказались – кто стоя, кто сидя, кто лежа – на бетонном выступе стены четырех футов шириной и десяти длиной в дальнем конце длинного узкого помещения. Выступ от расчерченного белыми линиями пола, на котором громоздилась неуклюжая человеческая техника, отделяло футов двадцать.
Сеть струн распалась.
– Ах, как хорошо, что существуют ворота! – без сил растягиваясь на выступе, пробормотала Сааш. – Разве нашлись бы желающие проделывать подобный номер каждый раз, когда нужно куда-то добраться? Даже перемещение на десять кварталов так тяжело дается!
– Поэтому-то Иау создала нас с четырьмя лапами, – откликнулась Рхиоу. – Урруах, ты хорошо себя чувствуешь?
Кот сел и, моргая, огляделся.
– Буду в норме, как только поем.
С ним все в порядке, – усмехнувшись про себя, подумала Рхиоу.
– А теперь давайте займемся малышом. – Она внимательно присмотрелась к котенку. Большую часть грязи Сааш с него удалила, и теперь было видно, что шкурка у него белая с черными пятнами; кончики ушей, лапы и хвост были черными. Пятнышко на верхней губе придавало мордочке забавный вид: Рхиоу сразу вспомнила усы на лице Харла. На айлуринском такая расцветка называлась «хурхио» – «день и ночь». Котенок тяжело дышал, прижав уши и зажмурив глаза.
Он в сознании, – подумала Рхиоу, – но не желает принимать того, что с ним случилось. Да и разве можно его в этом винить?
Дело было в том, что не весь Народ верил в существование магов, а среди тех, кто верил, многие относились к ним с подозрением, считая, что маги стремятся подчинить себе Народ. Другие высмеивали магию как неэффективную и заявляли, что ни один маг еще ничего полезного не совершил.
Что ж, именно такова наша цель, – подумала Рхиоу, – приносить как можно больше пользы самым незаметным образом. Того, что не привлекло внимания Одинокой Силы, она не может разрушить.
К пренебрежению Народа к магии можно было быстро привыкнуть и научиться вести себя соответственно. В конце концов могло быть много хуже – как, например, с магами-эххифами. Рхиоу часто удивлялась, как тем вообще удается хоть что-то совершать: почти никто из людей не знал об их существовании и не верил в магию. А ведь поддержание неизменности вселенной – одна из их обязанностей…
Маленькое тельце оставалось сжавшимся в комок, но Рхиоу заметила, как дрогнули веки.
Да, он точно пришел в себя, – подумала она. – Нам предстоит многое ему объяснить, но с этим можно и подождать.
– Сааш, – сказала Рхиоу, – ты не повылизываешь его еще немножко? Это его приведет в чувство.
– Конечно. – Сааш тоже заметила предательский трепет век. Она придвинулась к котенку и энергично принялась вылизывать ему ухо. Только находящаяся при смерти кошка могла бы долго не реагировать на такое обращение.
Детеныш открыл глаза и чихнул – то ли от вылизывания, то ли от все еще не выветрившегося крысиного запаха. Он попытался встать, но Сааш решительно прижала его лапой.
– Пусти!
– Тебе сегодня несладко пришлось, малыш, – мягко сказала Рхиоу. – Я бы на твоем месте немного полежала спокойно.
– Не называй меня «малыш»! – Котенок попытался угрожающе зарычать. – Я кот!
Урруах насмешливо взглянул на него.
– Вот как! Тогда не подраться ли нам прямо сейчас?
– Э-э… – Котенок взглянул на Урруаха, оценил его размер, мощные плечи, огромные лапы, выглядывающие острые кончики клыков. – Пожалуй, я себя еще недостаточно хорошо чувствую.
– Ну что ж, – согласился Урруах, – как пожелаешь. – Он уселся и принялся умываться. Рхиоу поспешно отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Ритуал драки между котами допускал подобные увертки: всегда нужно было предоставить противнику возможность уклониться от схватки, не потеряв лица.
– У тебя есть все основания недостаточно хорошо себя чувствовать, – сказала Сааш, на мгновение отвлекшись от вылизывания котенка. – В тебя запустили зубы десятков пять крыс. Лежи смирно, мы сейчас займемся твоими ранами.
– С какой стати вам обо мне заботиться? – с горечью пробормотал котенок.
– У нас свои резоны, – ответила Рхиоу. – Как тебя зовут, юноша?
Он подозрительно взглянул на нее, прищурив глаза, но, поколебавшись, ответил:
– Арху.
– Где твоя мама? – спросила Сааш.
– Не знаю.
В таком ответе ничего необычного не было. Живущие в городе кошки могли образовывать прайд, и даже взрослые коты иногда оставались со своей матерью и другими ее потомками, но бывало, что немного подросшие котята присоединялись к другим прайдам или жили совершенно самостоятельно.
– Ты, случайно, не ххауфиб? – поинтересовалась Сааш; это слово обозначало членство в любой группе живущих по соседству кошек в противоположность ррайфиб – принадлежности к прайду кровных родственников.
– Нет, я гуляю сам по себе.
Рхиоу и Сааш переглянулись. Котенок был слишком мал, чтобы жить самостоятельно, однако в городе могли возникнуть всякие обстоятельства – несчастный случай, злой умысел…
– У нас еще будет время все это обсудить, – сказала Рхиоу. – Арху, как случилось, что ты оказался там, на путях в туннеле?
– Мне сказали, что так надо сделать. Они смеялись надо мной, говорили, что у меня поджилки трясутся… – Он зевнул, пытаясь изобразить браваду. – Вызов приходится принимать.
– И что же это был за вызов?
– Она сказала: «Пойди туда и не беги от приключений».
Рхиоу широко раскрыла глаза.
– Она… А что она сказала тебе сначала?
– Когда?
– До того, как послала тебя в туннель.
Внезапно ставшим ледяным тоном Арху ответил:
– Ничего.
– Bay! – бросила Рхиоу. Это прозвучало довольно грубо, но сейчас так и было нужно. – Что-то еще должно было быть сказано. – Она догадывалась, что это могло быть, но не рискнула подсказать.
Арху пристально взглянул на Рхиоу. Она подумала, что никогда еще не видела, чтобы такой малыш смотрел столь враждебно и недоверчиво. Ее охватила жалость, к горлу подступили слезы.
Кто так жестоко тебя обидел, что ты утратил детскую доверчивость и игривость? Что с тобой сделали?
Однако вслух Рхиоу ничего не сказала. Она видела, что ответа от Арху не добьется: бедняга снова уронил голову на бетон. Однако глаз он не закрыл, печально глядя в пустоту темного гаража.
– Ну же, малыш, – послала Рхиоу мысль, – расскажи нам все.
– Я был в проулке, – начал Арху. – Там хорошая еда: из лавки «Гринстед» выбрасывают всякие объедки. Но тамошний прайд… Храу, Эйф, Ихвин и остальные… Они меня поймали и снова побили. И еще сказали, что в следующий раз убьют. Я не мог двинуться, так что лежал там, где они меня бросили. Долго никто не появлялся, а потом пришла она… я, должно быть, отключился. Видеть ее я не мог: мне было больно шевелиться. Она сказала: «Ты можешь стать сильным. Придет день, когда ты сможешь делать многое, почти все – благодаря силе, которую я тебе дам, если останешься жив… после испытания, трудного испытания…» – На мордочке Арху отразилась неуверенность, как будто он не совсем был уверен в том, что все понял правильно. – Она сказала: «Если ты возьмешься за то, что я предлагаю, и переживешь неприятности – а они точно тебе выпадут, – тогда ты навсегда, на все свои жизни, станешь сильным». – Голос Арху сделался напевным, как будто он повторял сказку, которую слышал давно, лежа у теплого живота мамы-кошки. – Я очень хотел стать сильным. Я сказал: «Что может случиться со мной хуже того, что уже случилось? Делай то, что обещала». Она спросила: «Ты уверен? Абсолютно уверен?» Я сказал: «Да. Поторопись». Тогда она сказала: «Слушай, что я тебе скажу, и если ты веришь в то же самое, громко повтори мои слова». И я повторил, хотя слова показались мне довольно глупыми. Потом стало очень тихо.
– Хм-м… Где именно этот проулок? – спросил Урруах.
– Урруах, помолчи. Ты потом сможешь найти «Гринстед». Арху, – обратилась Рхиоу к котенку, – повтори то, что она велела тебе сказать.
После паузы Арху начал говорить, и Рхиоу ощутила, как дрожь прошла по ее телу от носа до хвоста. Голос принадлежал Арху, но слова, их значение, содержащееся в них знание принадлежали другим.
– «Во имя Жизни и ради Жизни, клянусь, что использую Искусство, которое является даром Прародительницы, только на службе Жизни. Я буду охранять ростки и облегчать боль. Я стану сражаться за все, что растет и живет; ни одно живое существо я не изменю иначе, как для защиты его собственной жизни и роста или безопасности той системы, частью которой оно является. Ради этого, применяя свое Искусство, я поборю страх и стану хранить жизнь и противостоять смерти, всегда ориентируясь на Сердце Времен, где все наши мелкие времена сливаются воедино, где мириады существующих миров нераздельны в том, который их породил…»
Ни колебаний, ни неуверенности: казалось, слова выжжены в мозгу котенка. Рхиоу, Сааш и Урруах переглянулись.
– А что случилось потом?
Арху слабо пошевелил лапой.
– Через какое-то время я почувствовал себя лучше и обнаружил, что могу оттуда уйти – никого из местных котов поблизости не было. Я вышел на улицу. Там все было спокойно. Час был поздний, над мостовой висел туман – вы знаете, как это бывает. Я шел долго, пока не добрался до стеклянных дверей. Я заглянул внутрь – там было светло и тепло, но двери оказались заперты. Я еще подумал: все зря, мне не попасть внутрь. И тут… – В сонном голосе котенка прозвучало отстраненное удивление. – Тут кто-то сказал… я услышал, как войти внутрь, если хочу. Я каким-то образом знал больше, чем за секунду до того: знал, как двигаться, какие слова сказать. Она говорила мне:
«Сделай так, а потом войди и посмотри, что случится. Ну-ка, хватит ли у тебя смелости?» Так что я решился. Я сказал нужные слова и прошел сквозь дверь… Сквозь дверь! Я двинулся дальше – под потолком, похожим на небо, и еще дальше, через арку, пока не оказался в темноте…
Голос Арху стих, он поежился.
– Я устал, – сказал он и закрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64