будучи в замешательстве, он принимался яростно почёсывать под мышками. Подобные привычки, от которых маг никак не мог избавиться, наносили значительной ущерб той репутации, что он пытался создать о себе. Эйч-Монкур подозревал, что Риалто посмеивается над его ляпсусами, и зависть все сильнее точила мага, пока не привела к настоящим преступлениям.
После завершения банкета, состоявшегося в резиденции Муна Философа, маги готовились разъезжаться по домам. Выходя в фойе, они разбирали свои накидки и шляпы. Риалто, как всегда щепетильный в вопросах вежливости, протянул Хуртианкцу сначала его плащ, затем шляпу. Хуртианкц, маг с грубоватыми чертами лица и почти лишённый шеи, так что голова практически покоилась на его плечах, принял помощь Риалто с недовольным ворчанием. Эйч-Монкур, стоявший неподалёку, воспользовался представившейся возможностью и прошептал заклинание, увеличившее шляпу Хуртианкца в несколько раз. Когда ворчливый маг надвинул её себе на макушку, шляпа упала ему почти до плеч, так что остался виден лишь луковицеобразный кончик носа.
Хуртианкц рывком снял шляпу и принялся изучать её со всех сторон, но Эйч-Монкур уже снял заклинание, и со шляпой все было в полном порядке. Хуртианкц снова попробовал надеть её, и на этот раз казус не повторился.
Инцидент не привлёк бы ничьего внимания, если бы Эйч-Монкур не сделал многочисленные иллюстрации сцены, которые впоследствии распространил среди магов и других знатных особ, чьим мнением о себе дорожил Хуртианкц. На картинке был изображён сам Хуртианкц с надвинутой шляпой и торчавшим из-под неё красным кончиком носа, а в стороне Риалто с издевательской ухмылкой на губах.
Один лишь Риалто не получил копии рисунка, и никто не подумал упомянуть ему об этом, а меньше всех сам Хуртианкц, оскорблённый до глубины души. После всего случившегося он не мог спокойно говорить даже при упоминании одного только имени Риалто.
Эйч-Монкур пришёл в восторг от успеха своей выходки. Любое пятно на безупречной репутации Риалто обеляло его в собственных глазах. Кроме того, он обнаружил, что получает массу удовольствия, придумывая различные козни против хозяина Фалу. С тех пор Эйч-Монкур инициировал целую серию интриг, ставших для него самой настоящей страстью. Цель была простой — как можно сильнее унизить гордеца Риалто.
Разузнав, что Риалто решил обновить гостевые комнаты в Фалу, Эйч-Монкур выкрал лучший драгоценный камень у Эо Хозяина Опалов и подвесил его к цепочке спуска над унитазом в Фалу. Естественно, Эо узнал, какую роль отвели его великолепному двухдюймовому опалу, и едва смог придти в себя от гнева. Однако сдерживаемый Статьёй Четвёртой Голубых Принципов, он был вынужден оставить своё возмущение при себе.
В другой раз, кода Риалто экспериментировал со светящимися плазменными шарами, Эйч-Монкур отправил подобный шар в сторону уникального дерева, которое Зилифант привёз из Ка-нопуса и выращивал денно и нощно с отеческой заботой. Попав в дерево, плазма взорвалась, превратив хрупкую стеклянную листву в кучку осколков и наполнив воздух отвратительным и на редкость устойчивым смрадом. Зилифант немедленно обрушился на Риалто, еле сдерживая клокочущий гнев. Риалто обратился к логическим доводам и привёл шесть неопровержимых доказательств, почему ни один из его плазменных шаров не мог попасть в дерево, и, выразив своё сожаление, отказался каким бы то ни было образом возместить убытки. Но Эйч-Монкур приложил все силы к тому, чтобы Зилифант продолжал подозревать Риалто. Он заявил, что сам слышал, как Риалто хвастался своей точностью и намеревался избрать целью именно дерево Зили-фанта. «Больше того, я сам свидетель — он заявил, что Зилифант так своеобразно пахнет, что зловоние плазмы в сравнении с его естественным запахом покажется просто райским ароматом », — добавил Эйч-Монкур.
Так все и продолжалось. У Гилгэда была любимая зверушка — симиод, к которой он испытывал особенную привязанность. В сумерках Эйч-Монкур, надев чёрное домино, похитил животное и перенёс его в Фалу. Там маг хорошенько избил бедняжку и привязал на короткой верёвке между двумя безлиственными деревьями в зарослях крапивы, отчего симиод совсем пал духом. Гилгэд, расспрашивая крестьян о своём питомце, добрался до границ Фалу. Там он обнаружил симиода, освободил его и выслушал сбивчивые жалобы зверька, после чего обратился к Риалто с требованием объяснить произошедшее.
Риалто категорически отрицал свою причастность к происшествию, но Гилгэд, подверженный приступам ярости, не удовлетворился простым отказом. Он гневно выкрикивал: «Буудис узнал тебя! Он рассказал обо всем, что ты натворил. Разве ты не грозился избить бедную зверушку по-настоящему? Это ли не жестокость!»
На что Риалто ответил: «Тебе следует решить, кому верить — мне или своему отвратительному симиоду». Он отвесил Гилгэду пренебрежительный поклон и, хлопнув дверью, отправился на прогулку. Гилгэд выкрикнул ему вслед очередное обвинение, а затем отвёз Буудиса домой на повозке с шёлковыми подушками. После этого инцидента Риалто мог смело вписать Гилгэда в список своих недоброжелателей.
В следующий раз Риалто попал в неприятную историю без помощи Эйч-Монкура. Впрочем, последний не упустил шанса добавить трудностей соратнику по ассоциации.
Все начиналось довольно безобидно.
Одним из наиболее уважаемых вельмож Асколэса являлся герцог Тамбаско, человек с огромным чувством собственного достоинства и безупречной родословной, уходящей в глубь веков. Каждый год герцог устраивал у себя грандиозный бал, посвящённый отчаянным попыткам солнца выжить. Среди гостей были только избранные лица, и потому список приглашённых во дворец герцога Кванорк включал Айделфонса, Риалто и Бизанта Некроманта.
Айделфонс и Бизант встретились в Бумергарфе и за бутылочкой превосходного вина из запасов Наставника поздравили друг Крута с блестящим выбором внешности. Кроме того, маги заключили любовное пари, ибо каждый был уверен, что произведёт фурор среди красавиц на балу.
По случаю праздника Айделфонс остановил свой выбор на внешности энергичного молодого человека с золотистыми локонами, великолепными пшеничного цвета усами и манерами одновременно дружелюбными и немного напыщенными. В довершение избранного имиджа он надел костюм из зеленого бархата, темно-зелёный пояс, расшитый золотом, и франтоватую широкополую шляпу с белым пером.
Бизант, стараясь не уступить Айделфонсу, выбрал для себя внешность грациозного молодого эстета, чувствительного к каждой ноте, звучавшей в голосе собеседника, и преклоняющегося перед любым проявлением прекрасного. К утончённым манерам он добавил изумрудно-зеленые глаза, медно-рыжие волосы и мраморный цвет лица — все вместе должно было вызвать восхищение красивейшей женщины на балу. Бизант в предвкушении фурора говорил Айделфонсу:
— Я разыщу самую восхитительную красотку! Я очарую её своей внешностью и покорю глубиной чувств. Она непременно упадёт в любовный обморок, которым я беззастенчиво воспользуюсь.
Айделфонс усмехнулся и возразил:
— По-моему, ты кое-что упустил из виду. Когда тебе наконец удастся обнаружить свою восхитительную красавицу, она уже будет рядом со мной, безразличная ко всему остальному.
—Айделфонс, вечно ты хвастаешься своими любовными подвигами! Представляется случай выяснить, кто из нас настоящий адепт! Разрешим наш спор сегодня в Кванорке!
— Да будет так!
Опрокинув по последнему бокалу вина, оба красавца отправились в Фалу, где к своему изумлению обнаружили, что Риалто совсем забыл о приглашении на бал. Так как Айделфонс и Бизант сгорали от нетерпения и не позволили бы Риалто долгих сборов, он просто надел шляпу с кисточками и заявил, что готов ехать.
Бизант застыл на месте от удивления.
— Но ты же не предпринял никаких приготовлений! Где праздничные одежды? Ты даже не омыл ноги и не надушил волосы!
— Какая разница. Я сяду где-нибудь в тени в полном одиночестве и буду завидовать вашему успеху. По крайней мере, можно будет наслаждаться музыкой и зрелищем, — ответил Риалто.
Бизант самодовольно усмехнулся.
— Ну что ж, Риалто, просто сегодня ветер будет дуть не в твои паруса. Этим вечером мы с Айделфонсом станем гвоздём программы. Ты же сможешь наблюдать за нашим фурором.
— Бизант немного не договаривает. Ты уже получил свою долю триумфа; на балу тебе доведётся стоять в стороне и наблюдать, как пара экспертов заставит красивейшую женщину праздника пасть к своим ногам! — заявил Айделфонс.
— Что ж, видно такая у меня судьба. Я немного беспокоюсь о сердечных ранах ваших жертв. Неужели у вас нет жалости? — спросил Риалто.
— Нисколько! Мы поведём любовную кампанию изо всех сил — никакой пощады и досрочного освобождения! — ответил Айделфонс.
Риалто мрачно кивнул головой.
— И почему никто вовремя не напомнил мне о бале? — простонал он.
— Идём же, Риалто! Нет худа без добра, а твоё хныканье не принесёт никакой пользы, — усмехнулся Бизант.
Не имея больше сил стоять на месте, Айделфонс вскричал:
— Время поджимает! Может, мы наконец поедем на бал? Прибыв в Кванорк, все трое выразили своё почтение герцогу
Тамбаско и поздравили его с великолепным устройством праздника. Герцог ответил на их комплименты вежливым кивком, и маги отправились к гостям.
Некоторое время они изумлённо оглядывались по сторонам — на этот раз герцог превзошёл сам себя. Гранды и их очаровательные спутницы заполняли холлы и галереи, а четыре буфета ломились от изобилия блюд и отличных ликёров. Немного осмотревшись по сторонам, маги отправились в фойе огромного бального зала, где, встав в сторонке, принялись разыскивать красивейшую женщину среди гостей. Они с жаром обсуждали всех проходивших мимо девушек, оценивая их достоинства и недостатки. В конце концов все они сошлись во мнении, что, несмотря на присутствие огромного количества восхитительных девственниц, ни одна из них не может соперничать с божественной красотой Леди Шаники с Лэйк Айленд.
Айделфонс расправил свои шикарные усы и ринулся в бой. Бизант также покинул Риалто, и тот обосновался в затенённом алькове, откуда можно было наблюдать за всем происходящим в зале. Айделфонс воспользовался случаем произвести впечатление на признанную королеву бала. Подойдя к Леди Шанике, он велеречиво поприветствовал её, и предложил составить пару в следующей паване.
— В исполнении этого танца мне нет равных. Я со своими дерзкими кудрями, и вы с вашей красотой и грацией составим восхитительную пару. Мы привлечём всеобщее внимание! А затем, лосле танца, я провожу вас в буфет, где мы выпьем по бокалу вина. Вы обнаружите, что я чрезвычайно интересная личность! Более того, я прямо сейчас готов выразить вам своё глубочайшее почтение и преданность! — ворковал Айделфонс.
— Очень мило с вашей стороны. Я глубоко тронута. Тем не менее мне сейчас совсем не хочется танцевать, и тем более я не выпью ни капли вина, иначе не смогу удержать себя в руках, что, несомненно, разочарует вас.
Айделфонс поклонился в знак согласия и приготовился удвоить влияние своего шарма на несговорчивую красавицу; но, подняв глаза, он обнаружил, что Леди Шаника исчезла.
Маг проворчал что-то в знак разочарования, поправил усы и отправился на поиски более сговорчивой девственницы.
Совершенно случайно Леди Шаника почти сразу же повстречалась с Бизантом. Чтобы привлечь её внимание и вызвать восхищение, Бизант обратился к девушке с четверостишием на архаичном языке, известном как Старый Наотический. Однако Леди Шаника испугалась и застыла от изумления. Бизант с улыбкой перевёл ей стихи и объяснил некоторые особенности наотической филологии.
— В конце концов подобные мелочи не должны становиться препятствием в наших взаимоотношениях. Я чувствую, что вы ощущаете красоту стихов так же сильно, как я, — заявил Бизант.
Леди Шаника холодно ответила:
— Возможно, не так уж сильно. Я совершенно нечувствительна к подобным тонкостям и вовсе не уверена, что между нами существуют какие бы то ни было взаимоотношения.
— О, они, несомненно, будут! У меня редкий дар — видеть человеческие души в мерцании их цветов. Ваши и мои очень близки! Идёмте же на террасу! Я открою вам один секрет, — маг приблизился, чтобы взять девушку под руку.
Леди Шаника, удивлённая экспансивностью Бизанта, отступила на шаг назад.
— Вообще-то я не выслушиваю секретов от посторонних.
— Ну это не совсем секрет — скорее, предложение. Кроме того, что означает длительность? Я знаю вас не более получаса, а уже сочинил два стихотворения и одну оду, посвящённые вашей красоте! Идёмте же! Скорее на террасу! Подальше отсюда! Под свет звёзд, под шелест листвы! Мы сбросим свои одежды и побежим в безгрешной наготе, словно лесные боги!
Леди Шаника сделала ещё один шаг назад.
— Благодарю вас, но я пока в своём уме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
После завершения банкета, состоявшегося в резиденции Муна Философа, маги готовились разъезжаться по домам. Выходя в фойе, они разбирали свои накидки и шляпы. Риалто, как всегда щепетильный в вопросах вежливости, протянул Хуртианкцу сначала его плащ, затем шляпу. Хуртианкц, маг с грубоватыми чертами лица и почти лишённый шеи, так что голова практически покоилась на его плечах, принял помощь Риалто с недовольным ворчанием. Эйч-Монкур, стоявший неподалёку, воспользовался представившейся возможностью и прошептал заклинание, увеличившее шляпу Хуртианкца в несколько раз. Когда ворчливый маг надвинул её себе на макушку, шляпа упала ему почти до плеч, так что остался виден лишь луковицеобразный кончик носа.
Хуртианкц рывком снял шляпу и принялся изучать её со всех сторон, но Эйч-Монкур уже снял заклинание, и со шляпой все было в полном порядке. Хуртианкц снова попробовал надеть её, и на этот раз казус не повторился.
Инцидент не привлёк бы ничьего внимания, если бы Эйч-Монкур не сделал многочисленные иллюстрации сцены, которые впоследствии распространил среди магов и других знатных особ, чьим мнением о себе дорожил Хуртианкц. На картинке был изображён сам Хуртианкц с надвинутой шляпой и торчавшим из-под неё красным кончиком носа, а в стороне Риалто с издевательской ухмылкой на губах.
Один лишь Риалто не получил копии рисунка, и никто не подумал упомянуть ему об этом, а меньше всех сам Хуртианкц, оскорблённый до глубины души. После всего случившегося он не мог спокойно говорить даже при упоминании одного только имени Риалто.
Эйч-Монкур пришёл в восторг от успеха своей выходки. Любое пятно на безупречной репутации Риалто обеляло его в собственных глазах. Кроме того, он обнаружил, что получает массу удовольствия, придумывая различные козни против хозяина Фалу. С тех пор Эйч-Монкур инициировал целую серию интриг, ставших для него самой настоящей страстью. Цель была простой — как можно сильнее унизить гордеца Риалто.
Разузнав, что Риалто решил обновить гостевые комнаты в Фалу, Эйч-Монкур выкрал лучший драгоценный камень у Эо Хозяина Опалов и подвесил его к цепочке спуска над унитазом в Фалу. Естественно, Эо узнал, какую роль отвели его великолепному двухдюймовому опалу, и едва смог придти в себя от гнева. Однако сдерживаемый Статьёй Четвёртой Голубых Принципов, он был вынужден оставить своё возмущение при себе.
В другой раз, кода Риалто экспериментировал со светящимися плазменными шарами, Эйч-Монкур отправил подобный шар в сторону уникального дерева, которое Зилифант привёз из Ка-нопуса и выращивал денно и нощно с отеческой заботой. Попав в дерево, плазма взорвалась, превратив хрупкую стеклянную листву в кучку осколков и наполнив воздух отвратительным и на редкость устойчивым смрадом. Зилифант немедленно обрушился на Риалто, еле сдерживая клокочущий гнев. Риалто обратился к логическим доводам и привёл шесть неопровержимых доказательств, почему ни один из его плазменных шаров не мог попасть в дерево, и, выразив своё сожаление, отказался каким бы то ни было образом возместить убытки. Но Эйч-Монкур приложил все силы к тому, чтобы Зилифант продолжал подозревать Риалто. Он заявил, что сам слышал, как Риалто хвастался своей точностью и намеревался избрать целью именно дерево Зили-фанта. «Больше того, я сам свидетель — он заявил, что Зилифант так своеобразно пахнет, что зловоние плазмы в сравнении с его естественным запахом покажется просто райским ароматом », — добавил Эйч-Монкур.
Так все и продолжалось. У Гилгэда была любимая зверушка — симиод, к которой он испытывал особенную привязанность. В сумерках Эйч-Монкур, надев чёрное домино, похитил животное и перенёс его в Фалу. Там маг хорошенько избил бедняжку и привязал на короткой верёвке между двумя безлиственными деревьями в зарослях крапивы, отчего симиод совсем пал духом. Гилгэд, расспрашивая крестьян о своём питомце, добрался до границ Фалу. Там он обнаружил симиода, освободил его и выслушал сбивчивые жалобы зверька, после чего обратился к Риалто с требованием объяснить произошедшее.
Риалто категорически отрицал свою причастность к происшествию, но Гилгэд, подверженный приступам ярости, не удовлетворился простым отказом. Он гневно выкрикивал: «Буудис узнал тебя! Он рассказал обо всем, что ты натворил. Разве ты не грозился избить бедную зверушку по-настоящему? Это ли не жестокость!»
На что Риалто ответил: «Тебе следует решить, кому верить — мне или своему отвратительному симиоду». Он отвесил Гилгэду пренебрежительный поклон и, хлопнув дверью, отправился на прогулку. Гилгэд выкрикнул ему вслед очередное обвинение, а затем отвёз Буудиса домой на повозке с шёлковыми подушками. После этого инцидента Риалто мог смело вписать Гилгэда в список своих недоброжелателей.
В следующий раз Риалто попал в неприятную историю без помощи Эйч-Монкура. Впрочем, последний не упустил шанса добавить трудностей соратнику по ассоциации.
Все начиналось довольно безобидно.
Одним из наиболее уважаемых вельмож Асколэса являлся герцог Тамбаско, человек с огромным чувством собственного достоинства и безупречной родословной, уходящей в глубь веков. Каждый год герцог устраивал у себя грандиозный бал, посвящённый отчаянным попыткам солнца выжить. Среди гостей были только избранные лица, и потому список приглашённых во дворец герцога Кванорк включал Айделфонса, Риалто и Бизанта Некроманта.
Айделфонс и Бизант встретились в Бумергарфе и за бутылочкой превосходного вина из запасов Наставника поздравили друг Крута с блестящим выбором внешности. Кроме того, маги заключили любовное пари, ибо каждый был уверен, что произведёт фурор среди красавиц на балу.
По случаю праздника Айделфонс остановил свой выбор на внешности энергичного молодого человека с золотистыми локонами, великолепными пшеничного цвета усами и манерами одновременно дружелюбными и немного напыщенными. В довершение избранного имиджа он надел костюм из зеленого бархата, темно-зелёный пояс, расшитый золотом, и франтоватую широкополую шляпу с белым пером.
Бизант, стараясь не уступить Айделфонсу, выбрал для себя внешность грациозного молодого эстета, чувствительного к каждой ноте, звучавшей в голосе собеседника, и преклоняющегося перед любым проявлением прекрасного. К утончённым манерам он добавил изумрудно-зеленые глаза, медно-рыжие волосы и мраморный цвет лица — все вместе должно было вызвать восхищение красивейшей женщины на балу. Бизант в предвкушении фурора говорил Айделфонсу:
— Я разыщу самую восхитительную красотку! Я очарую её своей внешностью и покорю глубиной чувств. Она непременно упадёт в любовный обморок, которым я беззастенчиво воспользуюсь.
Айделфонс усмехнулся и возразил:
— По-моему, ты кое-что упустил из виду. Когда тебе наконец удастся обнаружить свою восхитительную красавицу, она уже будет рядом со мной, безразличная ко всему остальному.
—Айделфонс, вечно ты хвастаешься своими любовными подвигами! Представляется случай выяснить, кто из нас настоящий адепт! Разрешим наш спор сегодня в Кванорке!
— Да будет так!
Опрокинув по последнему бокалу вина, оба красавца отправились в Фалу, где к своему изумлению обнаружили, что Риалто совсем забыл о приглашении на бал. Так как Айделфонс и Бизант сгорали от нетерпения и не позволили бы Риалто долгих сборов, он просто надел шляпу с кисточками и заявил, что готов ехать.
Бизант застыл на месте от удивления.
— Но ты же не предпринял никаких приготовлений! Где праздничные одежды? Ты даже не омыл ноги и не надушил волосы!
— Какая разница. Я сяду где-нибудь в тени в полном одиночестве и буду завидовать вашему успеху. По крайней мере, можно будет наслаждаться музыкой и зрелищем, — ответил Риалто.
Бизант самодовольно усмехнулся.
— Ну что ж, Риалто, просто сегодня ветер будет дуть не в твои паруса. Этим вечером мы с Айделфонсом станем гвоздём программы. Ты же сможешь наблюдать за нашим фурором.
— Бизант немного не договаривает. Ты уже получил свою долю триумфа; на балу тебе доведётся стоять в стороне и наблюдать, как пара экспертов заставит красивейшую женщину праздника пасть к своим ногам! — заявил Айделфонс.
— Что ж, видно такая у меня судьба. Я немного беспокоюсь о сердечных ранах ваших жертв. Неужели у вас нет жалости? — спросил Риалто.
— Нисколько! Мы поведём любовную кампанию изо всех сил — никакой пощады и досрочного освобождения! — ответил Айделфонс.
Риалто мрачно кивнул головой.
— И почему никто вовремя не напомнил мне о бале? — простонал он.
— Идём же, Риалто! Нет худа без добра, а твоё хныканье не принесёт никакой пользы, — усмехнулся Бизант.
Не имея больше сил стоять на месте, Айделфонс вскричал:
— Время поджимает! Может, мы наконец поедем на бал? Прибыв в Кванорк, все трое выразили своё почтение герцогу
Тамбаско и поздравили его с великолепным устройством праздника. Герцог ответил на их комплименты вежливым кивком, и маги отправились к гостям.
Некоторое время они изумлённо оглядывались по сторонам — на этот раз герцог превзошёл сам себя. Гранды и их очаровательные спутницы заполняли холлы и галереи, а четыре буфета ломились от изобилия блюд и отличных ликёров. Немного осмотревшись по сторонам, маги отправились в фойе огромного бального зала, где, встав в сторонке, принялись разыскивать красивейшую женщину среди гостей. Они с жаром обсуждали всех проходивших мимо девушек, оценивая их достоинства и недостатки. В конце концов все они сошлись во мнении, что, несмотря на присутствие огромного количества восхитительных девственниц, ни одна из них не может соперничать с божественной красотой Леди Шаники с Лэйк Айленд.
Айделфонс расправил свои шикарные усы и ринулся в бой. Бизант также покинул Риалто, и тот обосновался в затенённом алькове, откуда можно было наблюдать за всем происходящим в зале. Айделфонс воспользовался случаем произвести впечатление на признанную королеву бала. Подойдя к Леди Шанике, он велеречиво поприветствовал её, и предложил составить пару в следующей паване.
— В исполнении этого танца мне нет равных. Я со своими дерзкими кудрями, и вы с вашей красотой и грацией составим восхитительную пару. Мы привлечём всеобщее внимание! А затем, лосле танца, я провожу вас в буфет, где мы выпьем по бокалу вина. Вы обнаружите, что я чрезвычайно интересная личность! Более того, я прямо сейчас готов выразить вам своё глубочайшее почтение и преданность! — ворковал Айделфонс.
— Очень мило с вашей стороны. Я глубоко тронута. Тем не менее мне сейчас совсем не хочется танцевать, и тем более я не выпью ни капли вина, иначе не смогу удержать себя в руках, что, несомненно, разочарует вас.
Айделфонс поклонился в знак согласия и приготовился удвоить влияние своего шарма на несговорчивую красавицу; но, подняв глаза, он обнаружил, что Леди Шаника исчезла.
Маг проворчал что-то в знак разочарования, поправил усы и отправился на поиски более сговорчивой девственницы.
Совершенно случайно Леди Шаника почти сразу же повстречалась с Бизантом. Чтобы привлечь её внимание и вызвать восхищение, Бизант обратился к девушке с четверостишием на архаичном языке, известном как Старый Наотический. Однако Леди Шаника испугалась и застыла от изумления. Бизант с улыбкой перевёл ей стихи и объяснил некоторые особенности наотической филологии.
— В конце концов подобные мелочи не должны становиться препятствием в наших взаимоотношениях. Я чувствую, что вы ощущаете красоту стихов так же сильно, как я, — заявил Бизант.
Леди Шаника холодно ответила:
— Возможно, не так уж сильно. Я совершенно нечувствительна к подобным тонкостям и вовсе не уверена, что между нами существуют какие бы то ни было взаимоотношения.
— О, они, несомненно, будут! У меня редкий дар — видеть человеческие души в мерцании их цветов. Ваши и мои очень близки! Идёмте же на террасу! Я открою вам один секрет, — маг приблизился, чтобы взять девушку под руку.
Леди Шаника, удивлённая экспансивностью Бизанта, отступила на шаг назад.
— Вообще-то я не выслушиваю секретов от посторонних.
— Ну это не совсем секрет — скорее, предложение. Кроме того, что означает длительность? Я знаю вас не более получаса, а уже сочинил два стихотворения и одну оду, посвящённые вашей красоте! Идёмте же! Скорее на террасу! Подальше отсюда! Под свет звёзд, под шелест листвы! Мы сбросим свои одежды и побежим в безгрешной наготе, словно лесные боги!
Леди Шаника сделала ещё один шаг назад.
— Благодарю вас, но я пока в своём уме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29