Это не означало, что Девлин в безопасности. Чародей мог просто получить ранение и сейчас выжидал, накапливая силы для следующего удара. И все же теперь о враге известно больше, чем прежде.
- Спасибо за сведения.
- Есть и еще одна причина для нашей встречи, - сказал мастер Дренг. - Дай-ка мне свой перстень.
- Зачем?
- Вопросы нужно было задавать до того, как ты стал Избранным. Дай мне перстень.
Девлин снял перстень с пальца и протянул магу. Мастер Дренг положил его в серебряную чашку, которую поставил на середину стола. Затем подошел к шкафу и выбрал из длинного ряда склянок хрустальный пузырек, наполненный темно-зеленой жидкостью. Вернувшись к столу, он вылил жидкость в чашку, так что она закрыла перстень.
Мастер Дренг простер руки над чашкой, закрыл глаза и принялся нараспев читать заклинание. Девлин отступил на шаг. Над чашкой появился зеленый дымок. Завиваясь кольцами, дым уходил вверх и исчезал под крышей. Через несколько минут мастер Дренг завершил магический ритуал, опустил руки и открыл глаза.
Девлин подошел к столу и заглянул в чашку. Зеленая жидкость испарилась; перстень лежал на дне и по виду ничуть не изменился.
Дренг вынул его из чашки и отдал Девлину.
- Надень, - приказал он. Девлин послушался.
- Что ты делал?
- Скажу чуть позже, - улыбнулся маг. - Сначала достань бутылку вина вон из того шкафа.
Девлин пожал плечами. Ну что ж, если маг хочет поиграть с ним в загадки, пожалуйста - он не против.
Девлин подошел к шкафу, протянул руку и уже почти коснулся бутылки, но тут его перстень стал горячим и начал жечь палец. Девлин отдернул руку. Жжение тотчас прекратилось.
- Что это было? - недоуменно спросил он.
- Вино отравлено, - ответил маг.
- Отравлено?
- Да. Я хотел проверить, действуют ли чары. Человек, у которого есть враги, должен многого остерегаться. Перстень предупредит тебя о яде или снотворном.
Это был щедрый подарок.
- Я - твой должник, - серьезно сказал Девлин.
- Нет. Ты ничего мне не должен. Защищать Избранного - одна из обязанностей Верховного Мага, состоящего на службе при дворе короля. Я должен был сделать это гораздо раньше. - Мастер Дренг взял со стола свиток и, лениво им поигрывая, устремил взгляд куда-то вдаль. - После того разговора в храме я много думал о своих обязанностях и ошибках.
Девлин почувствовал неловкость. Покинув храм, он тогда сразу раскаялся в своей несдержанности и ругал себя за то, что проявил слабость перед капитаном Драккен и магом. Ему до сих пор было стыдно за вспышку гнева, хотя он и старался не вспоминать о ней. Как оказалось, мастер Дренг не забыл об этом.
- Я много узнал о заклятии уз, - сказал маг.
- Не продолжай. Что сделано, того не воротишь, - остановил его Девлин.
Да, Дренг наложил на Избранного ненавистное заклятие, но ведь не он сотворил его. Маг просто выполнял свой долг, и Девлин не имел права винить его за это. Подарок мага - оберегающие чары - с лихвой искупал все обиды.
Губы мастера Дренга сжались в тонкую ниточку.
- Заклятие наложено на тебя, и ты имеешь полное право знать то, что знаю я.
После долгой паузы Девлин медленно кивнул.
- Заклятие уз действует на твое сознание, - начал объяснять маг. - Само по себе оно не различает добра и зла, но воспринимает все события через твое чувство справедливости или, если хочешь, добродетели. Узы поднимают планку жизненных норм Избранного и побуждают его принимать решения, невзирая на человеческую слабость.
Неужели такое возможно? Заклятие уже несколько раз толкало Девлина на поступки, о которых он и подумать не мог. А маг утверждает, что узы не управляют сознанием Девлина, но лишь придают форму чему-то, что всегда хранилось в глубине души. Он не желал в это верить.
- Ты ошибаешься, - упрямо возразил Девлин. - Как же быть с теми, у кого нет совести, нет чувства справедливости? Как заклятие действует на них?
- Оно и не действует. Недостойные не проходят ритуал посвящения.
- И ты видел, как это происходит?
- За пять лет, что я служу придворным магом, дюжина мужчин и женщин не выдержали испытания и погибли, - негромко сказал мастер Дренг, чуть побледнев.
Девлину тоже стало не по себе. Ясно, почему почти никто не верил, что он переживет церемонию.
- Обычно мы говорим, что недостойных настиг гнев Богов, - продолжал мастер Дренг, - но, что самое интересное, Боги начали отвергать претендентов только после того, как появилось заклятие уз.
Значит, недостойных карали не Боги, а заклятие. Что ж, это объяснение намного логичнее по сравнению с верой в то, что Богов всерьез волнует судьба королевства и они лично отбирают Избранных.
- Узы дают одно преимущество: раз на тебя наложено заклятие, над тобой не властны никакие другие чары.
То есть ни один маг не в силах воздействовать на сознание Избранного, потому что оно подчиняется только заклятию уз. Это, конечно, не так уж и важно, но Девлин все-таки отказывался верить, что узы - всего лишь проявление его собственной воли. Что бы там ни говорил мастер Дренг, заклятие - внешняя сила.
В то же время маг подсказал Девлину, как контролировать узы. Заклятие нельзя подчинить себе, однако, если как следует сосредоточиться, можно попробовать направить его мощь в нужное русло. Именно это и случилось на Долгом озере: Девлин устоял перед искушением открыто атаковать скримзаля и тем самым обречь себя на верную смерть. Он сумел обуздать силу заклятия уз и придумал план, имевший шансы на успех.
- Еще раз спасибо за оберег, - сказал Девлин. - Я подумаю над твоими словами.
В следующий раз, когда заклятие проснется в его сознании, побуждая к действию, он подготовится к этому получше.
* * *
Приближался День Зимнего Солнцестояния; в Джорске его называли Праздником Середины Зимы и начинали готовиться к торжествам загодя. Девлин тоже сделал кое-какие приготовления. За неделю до праздника он перестал скрываться от приставленных к нему гвардейцев, хотя по-прежнему жаловался капитану Драккен на чрезмерную опеку. Он выбрал другую тактику, решив измотать телохранителей. Дни напролет он бродил по Кингсхольму без всякой видимой цели, и вскоре сопровождавшие его стражники изучили каждый уголок как во дворе замка, так и в старом городе. Наконец Девлин нашел, что искал, но и назавтра продолжил прогулки, чтобы не вызвать подозрений у своих охранников.
На базаре он купил медную пластину и набор ювелирных инструментов, при помощи которых превратил пластину в небольшую чашу. Завернув чашу в плотный шерстяной плащ, Девлин спрятал все это за поленницей позади кухни.
В канун Праздника Зимнего Солнцестояния три четверти стражников патрулировали улицы города, а те, кто заступал на дежурство следующим утром, в этот вечер были свободны. Счастливчики решили устроить дружескую вечеринку в павильоне стражи и пригласили на нее Избранного, сказав, что он может присоединиться к ним, если устанет от официальных торжеств при дворе. Девлин отвечал уклончиво, стараясь не выдавать своих планов.
В день праздника он, не изменяя привычке, поупражнялся с арбалетом и мечом, затем отправился в павильон стражи, как делал всю неделю. Там он снял с себя тяжелую верхнюю одежду и повесил ее на вешалку рядом с куртками других стражников. Войдя в просторный общий зал, немного поболтал с лейтенантом Дидриком. Бейра, его сегодняшний телохранитель, сел за стол у двери. Видя, что Избранный направился в умывальню, он остался на месте, уверенный, что Девлин, как всегда, вымоет руки и вернется.
Но в этот день Избранный поступил иначе. Ему повезло - умывальня была пуста. Девлин подошел к окну, открыл его и, убедившись, что поблизости никого нет, просто выпрыгнул во двор. Подгоняемый морозом, он быстро зашагал к кухне и вытащил из-за поленницы свой сверток. Надев плащ и опустив на лицо капюшон, Девлин превратился в обычного ремесленника, спешащего закончить дела и повеселиться на празднике.
Стражники у восточных ворот даже не взглянули на него, когда он присоединился к толпе слуг, торопливо покидавших замок, чтобы вместе с друзьями и близкими отметить День Зимнего Солнцестояния. Некоторое время Девлин держался толпы и свернул в старый город, только когда стражники у ворот не могли его больше видеть.
К закату он добрался до храма Божественной Четы, легко преодолел низкую стену и спрыгнул на другую сторону, во двор. Как и раньше, снег тут лежал нетронутым белым покрывалом. Можно не опасаться, что кому-то вздумается сюда прийти.
В самом центре двора рос священный дуб Матери Теи. Девлин встал на колени и стал разгребать снег, пока из-под него не показалась голая земля.
Это чужая страна. И чужая земля. И все же под ногами у Девлина - настоящая земля, перед ним - дерево, а над его головой - высокое небо. Пусть джорскианцы этого и не знают, но Девлин уверен - в эту ночь мертвые приходят сюда, в священное место, так же, как и в Дункейре.
Из-под полы плаща Девлин извлек медную чашу и поставил ее себе на колено. Он расстегнул плащ, выпростал левую руку и вспорол рукав, обнажив предплечье. Правой рукой достал из-за пояса кинжал и торжественно произнес:
- Хаакон, Владыка Закатного Царства, к тебе обращаюсь я, Девлин, сын Камерона и Талайт, когда-то прозванный Девлин Золотые Руки. Я приветствую своих мертвых. Пусть память моя облегчит их бремя. - Девлин поднял кинжал. - Кормак, я помню о тебе.
Крепко стиснув кинжал, он сделал неглубокий надрез на внутренней стороне руки чуть ниже локтя. Кровь закапала в чашу, и Девлин вспомнил своего старшего брата. Он был благородным и великодушным. Несмотря на пять лет, разделявшие их, Кормак ни разу не пожаловался на младшего братишку, повсюду таскавшегося за ним и во всем ему подражавшего. Кормак всегда был впереди, а Девлин следовал за ним. Но теперь Кормак покинул этот мир, и Девлин не может идти за ним.
- Беван, сын Кормака и Агнеты, я помню о тебе.
Девлин сделал второй надрез, параллельный первому.
Перед ним встал образ девятилетнего Бевана, старшего из детей Кормака и больше всех похожего на отца. Беван так гордился, когда отец разрешил ему работать вместе с ним. Теперь Бевана тоже нет…
- Лисса, дочь моя, отрада моего сердца, дочь Керри, моей возлюбленной, я помню о тебе, - проговорил Девлин. Он заморгал, стараясь удержать слезы, и рука его лишь слегка дрогнула, когда он в третий раз провел лезвием по коже. Нельзя поддаваться горю. Не сейчас. Лисса была невинным младенцем… даром Богов. Он не заслужил этот дар, и Боги забрали его обратно.
- Керри, дочь Исабели и Дункана, Керри Гордая, Керри Смелая, Керри Неистовая, я помню о тебе в этот день, как и во все другие дни и ночи. - Девлин сделал последний надрез, и лезвие глубоко вошло в его плоть.
Засунув кинжал за пояс, он сжимал руку до тех пор, пока кровь из всех четырех надрезов не заполнила чашу до половины. Затем поставил чашу перед собой и склонился, коснувшись лбом земли. В этом положении он замер на несколько минут, а потом выпрямил спину.
- Знайте, что вы не забыты, и покойтесь с миром. Владыка Хаакон, призываю тебя в свидетели, эти четверо - невинны. Я и только я виновен в их гибели. По праву крови я беру на себя тяжесть их прегрешений. Все, что они не завершили в жизни, завершу я. Да будет так.
Девлин закончил молитву, и последние лучи солнца померкли за горизонтом.
Он перевязал кровоточащие порезы полоской от распоротого рукава, застегнул плащ и накинул на голову капюшон.
Холод от мерзлой земли пробирал его до самых костей. Слезы, которые он удерживал все это время, теперь катились по его щекам и, падая на плащ, превращались в льдинки. Девлин скорбел молча, ибо никакой звук не мог выразить глубину его горя.
* * *
- И мы встретимся сно-о-ва, - пропел Стивен, растягивая слова, и взял последний аккорд на лютне.
Наградой ему стали восторженные аплодисменты нескольких десятков стражников, свободных от дежурства, и их товарищей, собравшихся в павильоне, чтобы отметить Праздник Зимнего Солнцестояния.
Стивен улыбался, довольный, что принял приглашение гвардейцев. Его зазывали и в другие места, где публика была побогаче и повлиятельней, но после возвращения в город менестрель полюбил компанию стражников, да и они тепло относились к нему. Его баллады всегда вызывали у них бурный восторг. Петь для них - совсем не то, что выступать перед пресыщенными аристократами.
Стивен посмотрел налево - к нему присоединилась Дженна, игравшая на барабане, и скрипач Торнке, оба - стражники, но для музыкантов, игравших по случаю, - весьма одаренные.
- Ну что, сыграем «Сердце Зимы»? - подмигнул им юный менестрель, назвав популярный танец.
Торнке и Дженна кивнули. Стивен наиграл первые ноты мелодии, и музыканты подхватили ее.
Обводя глазами переполненный зал, юноша заметил, что через толпу кто-то пробирается, причем этот кто-то движется по направлению к нему. Танцующие расступились, и менестрель увидел, что они пропускают вперед капитана Драккен. У Стивена возникло нехорошее предчувствие.
Подойдя ближе, капитан Драккен поймала его взгляд и жестом подозвала к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
- Спасибо за сведения.
- Есть и еще одна причина для нашей встречи, - сказал мастер Дренг. - Дай-ка мне свой перстень.
- Зачем?
- Вопросы нужно было задавать до того, как ты стал Избранным. Дай мне перстень.
Девлин снял перстень с пальца и протянул магу. Мастер Дренг положил его в серебряную чашку, которую поставил на середину стола. Затем подошел к шкафу и выбрал из длинного ряда склянок хрустальный пузырек, наполненный темно-зеленой жидкостью. Вернувшись к столу, он вылил жидкость в чашку, так что она закрыла перстень.
Мастер Дренг простер руки над чашкой, закрыл глаза и принялся нараспев читать заклинание. Девлин отступил на шаг. Над чашкой появился зеленый дымок. Завиваясь кольцами, дым уходил вверх и исчезал под крышей. Через несколько минут мастер Дренг завершил магический ритуал, опустил руки и открыл глаза.
Девлин подошел к столу и заглянул в чашку. Зеленая жидкость испарилась; перстень лежал на дне и по виду ничуть не изменился.
Дренг вынул его из чашки и отдал Девлину.
- Надень, - приказал он. Девлин послушался.
- Что ты делал?
- Скажу чуть позже, - улыбнулся маг. - Сначала достань бутылку вина вон из того шкафа.
Девлин пожал плечами. Ну что ж, если маг хочет поиграть с ним в загадки, пожалуйста - он не против.
Девлин подошел к шкафу, протянул руку и уже почти коснулся бутылки, но тут его перстень стал горячим и начал жечь палец. Девлин отдернул руку. Жжение тотчас прекратилось.
- Что это было? - недоуменно спросил он.
- Вино отравлено, - ответил маг.
- Отравлено?
- Да. Я хотел проверить, действуют ли чары. Человек, у которого есть враги, должен многого остерегаться. Перстень предупредит тебя о яде или снотворном.
Это был щедрый подарок.
- Я - твой должник, - серьезно сказал Девлин.
- Нет. Ты ничего мне не должен. Защищать Избранного - одна из обязанностей Верховного Мага, состоящего на службе при дворе короля. Я должен был сделать это гораздо раньше. - Мастер Дренг взял со стола свиток и, лениво им поигрывая, устремил взгляд куда-то вдаль. - После того разговора в храме я много думал о своих обязанностях и ошибках.
Девлин почувствовал неловкость. Покинув храм, он тогда сразу раскаялся в своей несдержанности и ругал себя за то, что проявил слабость перед капитаном Драккен и магом. Ему до сих пор было стыдно за вспышку гнева, хотя он и старался не вспоминать о ней. Как оказалось, мастер Дренг не забыл об этом.
- Я много узнал о заклятии уз, - сказал маг.
- Не продолжай. Что сделано, того не воротишь, - остановил его Девлин.
Да, Дренг наложил на Избранного ненавистное заклятие, но ведь не он сотворил его. Маг просто выполнял свой долг, и Девлин не имел права винить его за это. Подарок мага - оберегающие чары - с лихвой искупал все обиды.
Губы мастера Дренга сжались в тонкую ниточку.
- Заклятие наложено на тебя, и ты имеешь полное право знать то, что знаю я.
После долгой паузы Девлин медленно кивнул.
- Заклятие уз действует на твое сознание, - начал объяснять маг. - Само по себе оно не различает добра и зла, но воспринимает все события через твое чувство справедливости или, если хочешь, добродетели. Узы поднимают планку жизненных норм Избранного и побуждают его принимать решения, невзирая на человеческую слабость.
Неужели такое возможно? Заклятие уже несколько раз толкало Девлина на поступки, о которых он и подумать не мог. А маг утверждает, что узы не управляют сознанием Девлина, но лишь придают форму чему-то, что всегда хранилось в глубине души. Он не желал в это верить.
- Ты ошибаешься, - упрямо возразил Девлин. - Как же быть с теми, у кого нет совести, нет чувства справедливости? Как заклятие действует на них?
- Оно и не действует. Недостойные не проходят ритуал посвящения.
- И ты видел, как это происходит?
- За пять лет, что я служу придворным магом, дюжина мужчин и женщин не выдержали испытания и погибли, - негромко сказал мастер Дренг, чуть побледнев.
Девлину тоже стало не по себе. Ясно, почему почти никто не верил, что он переживет церемонию.
- Обычно мы говорим, что недостойных настиг гнев Богов, - продолжал мастер Дренг, - но, что самое интересное, Боги начали отвергать претендентов только после того, как появилось заклятие уз.
Значит, недостойных карали не Боги, а заклятие. Что ж, это объяснение намного логичнее по сравнению с верой в то, что Богов всерьез волнует судьба королевства и они лично отбирают Избранных.
- Узы дают одно преимущество: раз на тебя наложено заклятие, над тобой не властны никакие другие чары.
То есть ни один маг не в силах воздействовать на сознание Избранного, потому что оно подчиняется только заклятию уз. Это, конечно, не так уж и важно, но Девлин все-таки отказывался верить, что узы - всего лишь проявление его собственной воли. Что бы там ни говорил мастер Дренг, заклятие - внешняя сила.
В то же время маг подсказал Девлину, как контролировать узы. Заклятие нельзя подчинить себе, однако, если как следует сосредоточиться, можно попробовать направить его мощь в нужное русло. Именно это и случилось на Долгом озере: Девлин устоял перед искушением открыто атаковать скримзаля и тем самым обречь себя на верную смерть. Он сумел обуздать силу заклятия уз и придумал план, имевший шансы на успех.
- Еще раз спасибо за оберег, - сказал Девлин. - Я подумаю над твоими словами.
В следующий раз, когда заклятие проснется в его сознании, побуждая к действию, он подготовится к этому получше.
* * *
Приближался День Зимнего Солнцестояния; в Джорске его называли Праздником Середины Зимы и начинали готовиться к торжествам загодя. Девлин тоже сделал кое-какие приготовления. За неделю до праздника он перестал скрываться от приставленных к нему гвардейцев, хотя по-прежнему жаловался капитану Драккен на чрезмерную опеку. Он выбрал другую тактику, решив измотать телохранителей. Дни напролет он бродил по Кингсхольму без всякой видимой цели, и вскоре сопровождавшие его стражники изучили каждый уголок как во дворе замка, так и в старом городе. Наконец Девлин нашел, что искал, но и назавтра продолжил прогулки, чтобы не вызвать подозрений у своих охранников.
На базаре он купил медную пластину и набор ювелирных инструментов, при помощи которых превратил пластину в небольшую чашу. Завернув чашу в плотный шерстяной плащ, Девлин спрятал все это за поленницей позади кухни.
В канун Праздника Зимнего Солнцестояния три четверти стражников патрулировали улицы города, а те, кто заступал на дежурство следующим утром, в этот вечер были свободны. Счастливчики решили устроить дружескую вечеринку в павильоне стражи и пригласили на нее Избранного, сказав, что он может присоединиться к ним, если устанет от официальных торжеств при дворе. Девлин отвечал уклончиво, стараясь не выдавать своих планов.
В день праздника он, не изменяя привычке, поупражнялся с арбалетом и мечом, затем отправился в павильон стражи, как делал всю неделю. Там он снял с себя тяжелую верхнюю одежду и повесил ее на вешалку рядом с куртками других стражников. Войдя в просторный общий зал, немного поболтал с лейтенантом Дидриком. Бейра, его сегодняшний телохранитель, сел за стол у двери. Видя, что Избранный направился в умывальню, он остался на месте, уверенный, что Девлин, как всегда, вымоет руки и вернется.
Но в этот день Избранный поступил иначе. Ему повезло - умывальня была пуста. Девлин подошел к окну, открыл его и, убедившись, что поблизости никого нет, просто выпрыгнул во двор. Подгоняемый морозом, он быстро зашагал к кухне и вытащил из-за поленницы свой сверток. Надев плащ и опустив на лицо капюшон, Девлин превратился в обычного ремесленника, спешащего закончить дела и повеселиться на празднике.
Стражники у восточных ворот даже не взглянули на него, когда он присоединился к толпе слуг, торопливо покидавших замок, чтобы вместе с друзьями и близкими отметить День Зимнего Солнцестояния. Некоторое время Девлин держался толпы и свернул в старый город, только когда стражники у ворот не могли его больше видеть.
К закату он добрался до храма Божественной Четы, легко преодолел низкую стену и спрыгнул на другую сторону, во двор. Как и раньше, снег тут лежал нетронутым белым покрывалом. Можно не опасаться, что кому-то вздумается сюда прийти.
В самом центре двора рос священный дуб Матери Теи. Девлин встал на колени и стал разгребать снег, пока из-под него не показалась голая земля.
Это чужая страна. И чужая земля. И все же под ногами у Девлина - настоящая земля, перед ним - дерево, а над его головой - высокое небо. Пусть джорскианцы этого и не знают, но Девлин уверен - в эту ночь мертвые приходят сюда, в священное место, так же, как и в Дункейре.
Из-под полы плаща Девлин извлек медную чашу и поставил ее себе на колено. Он расстегнул плащ, выпростал левую руку и вспорол рукав, обнажив предплечье. Правой рукой достал из-за пояса кинжал и торжественно произнес:
- Хаакон, Владыка Закатного Царства, к тебе обращаюсь я, Девлин, сын Камерона и Талайт, когда-то прозванный Девлин Золотые Руки. Я приветствую своих мертвых. Пусть память моя облегчит их бремя. - Девлин поднял кинжал. - Кормак, я помню о тебе.
Крепко стиснув кинжал, он сделал неглубокий надрез на внутренней стороне руки чуть ниже локтя. Кровь закапала в чашу, и Девлин вспомнил своего старшего брата. Он был благородным и великодушным. Несмотря на пять лет, разделявшие их, Кормак ни разу не пожаловался на младшего братишку, повсюду таскавшегося за ним и во всем ему подражавшего. Кормак всегда был впереди, а Девлин следовал за ним. Но теперь Кормак покинул этот мир, и Девлин не может идти за ним.
- Беван, сын Кормака и Агнеты, я помню о тебе.
Девлин сделал второй надрез, параллельный первому.
Перед ним встал образ девятилетнего Бевана, старшего из детей Кормака и больше всех похожего на отца. Беван так гордился, когда отец разрешил ему работать вместе с ним. Теперь Бевана тоже нет…
- Лисса, дочь моя, отрада моего сердца, дочь Керри, моей возлюбленной, я помню о тебе, - проговорил Девлин. Он заморгал, стараясь удержать слезы, и рука его лишь слегка дрогнула, когда он в третий раз провел лезвием по коже. Нельзя поддаваться горю. Не сейчас. Лисса была невинным младенцем… даром Богов. Он не заслужил этот дар, и Боги забрали его обратно.
- Керри, дочь Исабели и Дункана, Керри Гордая, Керри Смелая, Керри Неистовая, я помню о тебе в этот день, как и во все другие дни и ночи. - Девлин сделал последний надрез, и лезвие глубоко вошло в его плоть.
Засунув кинжал за пояс, он сжимал руку до тех пор, пока кровь из всех четырех надрезов не заполнила чашу до половины. Затем поставил чашу перед собой и склонился, коснувшись лбом земли. В этом положении он замер на несколько минут, а потом выпрямил спину.
- Знайте, что вы не забыты, и покойтесь с миром. Владыка Хаакон, призываю тебя в свидетели, эти четверо - невинны. Я и только я виновен в их гибели. По праву крови я беру на себя тяжесть их прегрешений. Все, что они не завершили в жизни, завершу я. Да будет так.
Девлин закончил молитву, и последние лучи солнца померкли за горизонтом.
Он перевязал кровоточащие порезы полоской от распоротого рукава, застегнул плащ и накинул на голову капюшон.
Холод от мерзлой земли пробирал его до самых костей. Слезы, которые он удерживал все это время, теперь катились по его щекам и, падая на плащ, превращались в льдинки. Девлин скорбел молча, ибо никакой звук не мог выразить глубину его горя.
* * *
- И мы встретимся сно-о-ва, - пропел Стивен, растягивая слова, и взял последний аккорд на лютне.
Наградой ему стали восторженные аплодисменты нескольких десятков стражников, свободных от дежурства, и их товарищей, собравшихся в павильоне, чтобы отметить Праздник Зимнего Солнцестояния.
Стивен улыбался, довольный, что принял приглашение гвардейцев. Его зазывали и в другие места, где публика была побогаче и повлиятельней, но после возвращения в город менестрель полюбил компанию стражников, да и они тепло относились к нему. Его баллады всегда вызывали у них бурный восторг. Петь для них - совсем не то, что выступать перед пресыщенными аристократами.
Стивен посмотрел налево - к нему присоединилась Дженна, игравшая на барабане, и скрипач Торнке, оба - стражники, но для музыкантов, игравших по случаю, - весьма одаренные.
- Ну что, сыграем «Сердце Зимы»? - подмигнул им юный менестрель, назвав популярный танец.
Торнке и Дженна кивнули. Стивен наиграл первые ноты мелодии, и музыканты подхватили ее.
Обводя глазами переполненный зал, юноша заметил, что через толпу кто-то пробирается, причем этот кто-то движется по направлению к нему. Танцующие расступились, и менестрель увидел, что они пропускают вперед капитана Драккен. У Стивена возникло нехорошее предчувствие.
Подойдя ближе, капитан Драккен поймала его взгляд и жестом подозвала к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48