Один-единственный солдат с трудом сдерживал их натиск. Долго парень не продержится.
Самым ужасным в этом столкновении была теснота. Гальен не мог ни размахнуться, ни уклониться от удара, даже если и видел, как надлежит действовать, и имел время и возможность это сделать. Поэтому он неожиданно наклонился и нырнул под телеги. Забравшись в узкое пространство между колесами, сержант скорчился и стал просто ждать, пока сражение завершится.
Это случилось почти сразу. Двое солдат, последние из остававшихся невредимыми, побросали оружие и сдались. Одного из раненых успели добить, прежде чем до обозленных горняков дошло, что они одержали победу и враг сдается на милость победителей.
Затем Гальену стало легче дышать. Телеги растащили в стороны. Показался Лумель. Он быстро шел среди лежавших на дороге, истекающих кровью людей. За ним спешили еще пять человек. К каждому из лежащих Лумель стремительно наклонялся, бегло осматривал и отдавал распоряжения своим спутникам.
Гальен поразился тому, как ловко и слаженно действуют подчиненные Лумеля. Должно быть, он и впрямь отменный руководитель.
Наконец Лумель добрался до Гальена. Сержант сидел на земле и тряс головой, пытаясь прийти в себя. Лумель вырос над ним: невысокий, коренастый, прочно стоящий на своей земле.
– Ну, господин хороший, вы, как я вижу, не вняли доброму совету, – сказал Лумель. И, нагнувшись к сержанту, отчетливо произнес: – Сволочь!
* * *
Десять горняков верхом на солдатских лошадях примчались в замок Вейенто вечером того дня, когда Аббана разоблачила заговор Ингалоры и схватила шпионку. Гальена тащили привязанным между двух лошадей. Он бежал всю дорогу – благо она, хоть и каменистая, была довольно ровной. Лумель возглавлял кавалькаду.
Шахтеры появились перед воротами замка. Лумель громко закричал, требуя призвать самого герцога и взывая к справедливости.
Герцог, разумеется, к воротам не явился. Перед горняками возник начальник стражи.
– Тихо, тихо, – заговорил он успокаивающим тоном. – Если что-то случилось, говорите мне. Я передам его сиятельству, а его сиятельство примет решение.
– Мы хотим видеть его, – твердо сказал Лумель.
Начальник стражи окинул Лумеля испытующим взором и, судя по всему, остался весьма доволен увиденным.
– Что ж, вы его увидите. Но сперва расскажите все мне, хорошо? – проговорил он.
– Хорошо. – Лумель кивнул. – Мы привели сюда человека, который, как он утверждает, гостит у его сиятельства в замке. Мы хотим сообщить герцогу о том, что он приютил под своей крышей грабителя! Мы обвиняем этого человека, которого привели сюда, перед лицом герцога Вейенто в нападении на наш продовольственный обоз в грабеже и убийстве.
Начальник стражи поднял брови и задержал их в этом положении. Затем перевел взор на Гальена.
Гальен являл собой жалкое зрелище и сам знал об этом. Его сапоги развалились, он был весь покрыт липким потом и пылью, забрызган чужой кровью и к тому же избит: несколько шахтеров, не удержавшись, выместили досаду на беззащитном пленнике, и Лумель не захотел им препятствовать.
– Это правда? – спросил начальник стражи.
Гальен опустил голову и повис на своих путах: он потерял последние силы. Начальник стражи поднял взор на Лумеля.
– Я заберу его и закрою в комнате. У него будут связаны руки и ноги, так что он не сбежит. Сдается мне, разговоры следует перенести на завтра. Сегодня он не скажет нам ни слова, даже если и захочет.
– Зато я могу сказать, и очень многое, – объявил Лумель.
– Хорошо, – подумав, решил начальник стражи. – Входим в замок. Вы располагаетесь на постой. Пленника я забираю. Завтра герцог вас примет.
– Только утром, пораньше, – предупредил Лумель. – Нам нужно возвращаться на работу.
* * *
Однако герцог предпочел разобраться в ситуации с горняками сразу же, едва только ему доложили о случившемся, не дожидаясь утра. Для начала Вейенто потребовал, чтобы к нему привели Гальена.
– Он почти обезумел, – предупредил начальник стражи, – Вряд ли сможет объяснить что-нибудь связно.
Вейенто не стал ни возражать, ни настаивать, просто повернулся к начальнику стражи спиной и стал ждать. Поэтому спустя несколько минут Гальена втащили в кабинет его сиятельства и бросили там на пол.
Герцог медленно обратил взгляд на распростертого сержанта.
– Сядь, – приказал он. – Не смущайся, садись прямо на полу. Прислонись спиной к стене. Мне нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Потом можешь отдыхать.
– Хорошо, – невнятно пробормотал Гальен.
– Ты пытался захватить продовольственный обоз, предназначенный для шахтерского поселка? – спросил герцог.
– Да.
– Почему?
– Контракт… – Гальен потянулся к своей рубахе, где по-прежнему лежали документы.
– Ты провиантмейстер?
– Да.
– Почему ты не поехал в то место, которое было указано в контракте?
– Там случилось землетрясение.
– Ты просил о помощи в поселке?
– Да.
– Тебе отказали?
– Да.
– Они имели на это право. Но как ты догадался, что обоз должен подойти вот-вот?
– Не было дыма над кухней… И этот Лумель явно ожидал прибытия телег с хлебом и прочим. Это очевидно, – выговорил с трудом Гальен.
– Ты сообразителен, но глуп, – сказал герцог. – Нападение не удалось, насколько я вижу.
– Сперва удалось. Они отбились потом, – отозвался Гальен.
– Где твои солдаты?
– Убиты.
– Все?
– Нет, есть раненые. Не знаю сколько. Они остались в поселке.
– Как же ты уцелел?
Гальен долго молчал, прежде чем ответить на этот вопрос. Он пытался придумать что-нибудь красивое, достойное. «Отбился», «случайность», «просто нас учили сражаться, вот я и…» Но ничто не шло на ум. И Гальен просто ответил правду:
– Спрятался под телегой.
– Умно. – Герцог пожевал губами. – Ты ведь дружок этой женщины-сержанта, Аббаны?
– Да. – Гальен удивился тому, что герцог осведомлен об этом. Впрочем, чему удивляться! В своих владениях Вейенто знает обо всем.
– Она умна, как и ты. И глупа не меньше твоего. Вы оба мне подходите. Я не выдам тебя Лумелю, хотя он сейчас будет просить об этом. Скажу, что ты подлежишь военному суду и что разбираться с тобой будет Ларренс.
– Спасибо, – пробормотал Гальен, закатывая глаза.
– Можешь отдыхать, – позволил Вейенто.
Гальена утащили, а герцог распорядился позвать к нему горняков.
* * *
Слух о произошедшем уже разошелся по всему замку среди солдат. Поначалу люди Ларренса отказывались верить в услышанное. Как? Для них нет продовольствия? И не будет? Да еще восемь человек погибли?
Постепенно возле шахтеров, прибывших вместе с Лумелем, начали собираться вояки. И те и другие поглядывали друг на друга с подозрением. Потом начались всякие разговоры.
– Эй, это правда, что, если шахтер сломает в забое руку, другие добивают его ударом молотка по голове, чтоб не мучился? – спросил один из солдат.
– Что? – возмутился молодой шахтер.
– Да то, что слышал! Мы про вас знаем… Вы ведь лазаете к гномкам под юбки, поэтому у вас и волосьев на лобке нет… Гномки любят выщипывать. Что, не так?
– Молчи, – прошипел один из шахтеров и взял было товарища за руку, но тот стряхнул его руку и взорвался:
– Ты, ублюдок! Это твоя мать твоему отцу выщипывала…
Он не закончил: раздался хруст – сильный удар кулаком выбил шахтеру зуб.
Молодой человек взревел и набросился на обидчика, плюясь кровью и обломками зуба. Солдат не остался в долгу. По счастью, никто не был вооружен: люди отдыхали в конце дня и готовились уже отойти ко сну. Тем не менее драка закипела мгновенно.
Замелькали факелы. Прибежал офицер:
– Немедленно прекратить!
Ему ответили злобным ругательством, и он ударил сквернослова по голове жезлом. Но разъяренный солдат, вместо того чтобы успокоиться, схватился за жезл и дернул. Офицер повалился на землю, и ему тут же намяли бока.
Факелы метались в темноте, раздавались утробные вскрики, в воздухе повис стойкий звериный дух разгоряченных тел.
Сквозь сумятицу свалки один солдат, рослый и белобрысый, вдруг расслышал знакомый голос:
– Эй, я здесь! Выпусти меня!
Он остановился, смел со своего пути нескольких шахтеров, сделав это без особенного труда, и вырвался из клубка дерущихся. Прислушался. Неужели ему не почудилось и он действительно услышал, как зовет танцовщица? Но где она? И почему ее надо «выпустить»?
– Ингалора! – позвал он, громовым ревом перекрывая шум потасовки.
– Я здесь! – снова донесся голос.
Солдат повернулся и увидел маленькую дверь в стене. Вот так дела – оказывается, танцовщицу заперли! Любопытно бы узнать почему. Набедокурила где-то, не иначе. Нрав у нее буйный, ничего не скажешь. В постели это бывает хорошо, а в иных ситуациях, видать, не слишком.
Если за этой дверкой располагается гауптвахта, то перед нею должен находиться охранник. Однако охранника как раз в эту минуту здесь не было, и по очень простой причине: битва вспыхнула как раз в этом месте, и охранника затянуло в общий водоворот.
Не долго раздумывая, белобрысый вышиб дверь ногой, ворвался в темное, тесное помещение и растерянно огляделся. Мгновенно худое горячее тело возлюбленной влетело в его объятия.
– Меня хотят повесить! – сообщила она, жалуясь и ластясь к нему.
– Сволочи.
– Будь осторожней, это герцог.
– Герцог хочет тебя повесить?
– Да.
– Не верю.
– А, никто не верит! – небрежно отмахнулась Ингалора. – Я шпионка – не в пользу кочевников, конечно, а в пользу одной дворцовой интриги, – и он про это узнал. Он тоже замешан, представляешь?
– Идем.
Не слушая ее болтовню, солдат схватил девушку за руку и вытащил наружу. Свалка была в разгаре. Перевес оставался на стороне солдат – в силу их численного преимущества. И все же шахтеры в обиду себя не давали. Не такой они народ, чтобы в обиду себя давать.
Ингалора быстро, деловито огляделась по сторонам. Увиденное немало порадовало ее, судя по тому, какое выражение приняло ее остренькое личико.
– Ух, как они друг друга! – восхитилась она.
Багровый свет пламени пробегал по ее лицу, как румянец, ее глаза то вспыхивали, то гасли. Солдат поглядывал на нее сбоку, и вдруг несвойственная ему доселе мысль пришла в его голову: должно быть, он никогда до конца не поймет ни одну из тех женщин, что ему нравятся. А жаль, потому что Ингалора очень ему пришлась по душе. Так и провел бы с нею остаток жизни.
– Ты милая, – сказал он и поцеловал ее в щеку.
Она улыбнулась.
– Ты тоже милый. Прощай: мне нужно исчезнуть, пока никто не хватился.
– Понимаю, – с громовым вздохом отозвался белобрысый.
Ингалора живо повернулась к нему, повисла на его шее, сильно стиснув ее костлявыми руками.
– Обидно вот так расставаться!
– Если ты не соврала насчет шпионки и остального, – сказал солдат рассудительно, – то не так уж обидно. Лучше ты будешь далеко, да живая, чем близко, да мертвая.
– Ходил бы ко мне на могилку, – предложила она, щекоча его ухо губами.
– Толку-то? Мы все равно скоро покидаем замок.
– В таком случае прощай…
Она оттолкнулась от него, как будто собралась прыгать, и побежала прочь. Он смотрел, как она бежит, уворачиваясь от размахивающих кулаков и лягающихся ног почему-то ему становилось все веселее и веселее. Странная девушка, но очень хорошая. Авось, частичка ее удачи перешла и к ее любовнику.
Белобрысый отвернулся и с громким воплем опять ввязался в драку. Ингалора исчезла, растворилась в темноте; сейчас солдат готов был поверить в то, что эта девушка вообще никогда не существовала. Просто приснилась ему в одну хорошую ночь.
Он сжал кулак и радостно опустил его на голову подвернувшемуся человеку: кстати, тот оказался не шахтером, а своим братом, из солдат. Да какая, собственно, разница!
* * *
Лумель явился к Вейенто по первому требованию. Один. Безупречно вежливый, знающий себе цену, хорошо осведомленный о своих правах. С достоинством поклонился.
Вейенто кивнул ему на стул. Лумель, не замедлив ни мгновения, уселся.
– Мне сообщили о случившемся, – начал герцог без излишних предисловий. – Жаль, что дело обернулось именно таким образом. Все это можно было уладить гораздо более мирным путем.
– Не понимаю, почему ваше сиятельство говорит о мирном пути мне, а не сержанту, – возразил Лумель.
– Сержант, насколько мне известно, поставил вас в известность о происходящем. Ему срочно требовалась провизия, а в местности, где действовал армейский контракт, произошло землетрясение.
– Он не имел никакого права на наш продовольственный обоз.
– Да. Но армию необходимо кормить.
– Моих людей – тоже. И это был наш обоз, – настойчиво повторил Лумель.
– Я не оправдываю сержанта. Однако прошу отметить: у него имелись довольно серьезные резоны и он поступал в соответствии со своими понятиями, – сказал Вейенто.
Лумель приподнялся. На его лице появилось недоумевающее выражение.
– Я не ослышался? – спросил он. – Ваше сиятельство намерены нарушить сейчас собственный закон?
– Чего вы хотите? – спросил Вейенто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Самым ужасным в этом столкновении была теснота. Гальен не мог ни размахнуться, ни уклониться от удара, даже если и видел, как надлежит действовать, и имел время и возможность это сделать. Поэтому он неожиданно наклонился и нырнул под телеги. Забравшись в узкое пространство между колесами, сержант скорчился и стал просто ждать, пока сражение завершится.
Это случилось почти сразу. Двое солдат, последние из остававшихся невредимыми, побросали оружие и сдались. Одного из раненых успели добить, прежде чем до обозленных горняков дошло, что они одержали победу и враг сдается на милость победителей.
Затем Гальену стало легче дышать. Телеги растащили в стороны. Показался Лумель. Он быстро шел среди лежавших на дороге, истекающих кровью людей. За ним спешили еще пять человек. К каждому из лежащих Лумель стремительно наклонялся, бегло осматривал и отдавал распоряжения своим спутникам.
Гальен поразился тому, как ловко и слаженно действуют подчиненные Лумеля. Должно быть, он и впрямь отменный руководитель.
Наконец Лумель добрался до Гальена. Сержант сидел на земле и тряс головой, пытаясь прийти в себя. Лумель вырос над ним: невысокий, коренастый, прочно стоящий на своей земле.
– Ну, господин хороший, вы, как я вижу, не вняли доброму совету, – сказал Лумель. И, нагнувшись к сержанту, отчетливо произнес: – Сволочь!
* * *
Десять горняков верхом на солдатских лошадях примчались в замок Вейенто вечером того дня, когда Аббана разоблачила заговор Ингалоры и схватила шпионку. Гальена тащили привязанным между двух лошадей. Он бежал всю дорогу – благо она, хоть и каменистая, была довольно ровной. Лумель возглавлял кавалькаду.
Шахтеры появились перед воротами замка. Лумель громко закричал, требуя призвать самого герцога и взывая к справедливости.
Герцог, разумеется, к воротам не явился. Перед горняками возник начальник стражи.
– Тихо, тихо, – заговорил он успокаивающим тоном. – Если что-то случилось, говорите мне. Я передам его сиятельству, а его сиятельство примет решение.
– Мы хотим видеть его, – твердо сказал Лумель.
Начальник стражи окинул Лумеля испытующим взором и, судя по всему, остался весьма доволен увиденным.
– Что ж, вы его увидите. Но сперва расскажите все мне, хорошо? – проговорил он.
– Хорошо. – Лумель кивнул. – Мы привели сюда человека, который, как он утверждает, гостит у его сиятельства в замке. Мы хотим сообщить герцогу о том, что он приютил под своей крышей грабителя! Мы обвиняем этого человека, которого привели сюда, перед лицом герцога Вейенто в нападении на наш продовольственный обоз в грабеже и убийстве.
Начальник стражи поднял брови и задержал их в этом положении. Затем перевел взор на Гальена.
Гальен являл собой жалкое зрелище и сам знал об этом. Его сапоги развалились, он был весь покрыт липким потом и пылью, забрызган чужой кровью и к тому же избит: несколько шахтеров, не удержавшись, выместили досаду на беззащитном пленнике, и Лумель не захотел им препятствовать.
– Это правда? – спросил начальник стражи.
Гальен опустил голову и повис на своих путах: он потерял последние силы. Начальник стражи поднял взор на Лумеля.
– Я заберу его и закрою в комнате. У него будут связаны руки и ноги, так что он не сбежит. Сдается мне, разговоры следует перенести на завтра. Сегодня он не скажет нам ни слова, даже если и захочет.
– Зато я могу сказать, и очень многое, – объявил Лумель.
– Хорошо, – подумав, решил начальник стражи. – Входим в замок. Вы располагаетесь на постой. Пленника я забираю. Завтра герцог вас примет.
– Только утром, пораньше, – предупредил Лумель. – Нам нужно возвращаться на работу.
* * *
Однако герцог предпочел разобраться в ситуации с горняками сразу же, едва только ему доложили о случившемся, не дожидаясь утра. Для начала Вейенто потребовал, чтобы к нему привели Гальена.
– Он почти обезумел, – предупредил начальник стражи, – Вряд ли сможет объяснить что-нибудь связно.
Вейенто не стал ни возражать, ни настаивать, просто повернулся к начальнику стражи спиной и стал ждать. Поэтому спустя несколько минут Гальена втащили в кабинет его сиятельства и бросили там на пол.
Герцог медленно обратил взгляд на распростертого сержанта.
– Сядь, – приказал он. – Не смущайся, садись прямо на полу. Прислонись спиной к стене. Мне нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Потом можешь отдыхать.
– Хорошо, – невнятно пробормотал Гальен.
– Ты пытался захватить продовольственный обоз, предназначенный для шахтерского поселка? – спросил герцог.
– Да.
– Почему?
– Контракт… – Гальен потянулся к своей рубахе, где по-прежнему лежали документы.
– Ты провиантмейстер?
– Да.
– Почему ты не поехал в то место, которое было указано в контракте?
– Там случилось землетрясение.
– Ты просил о помощи в поселке?
– Да.
– Тебе отказали?
– Да.
– Они имели на это право. Но как ты догадался, что обоз должен подойти вот-вот?
– Не было дыма над кухней… И этот Лумель явно ожидал прибытия телег с хлебом и прочим. Это очевидно, – выговорил с трудом Гальен.
– Ты сообразителен, но глуп, – сказал герцог. – Нападение не удалось, насколько я вижу.
– Сперва удалось. Они отбились потом, – отозвался Гальен.
– Где твои солдаты?
– Убиты.
– Все?
– Нет, есть раненые. Не знаю сколько. Они остались в поселке.
– Как же ты уцелел?
Гальен долго молчал, прежде чем ответить на этот вопрос. Он пытался придумать что-нибудь красивое, достойное. «Отбился», «случайность», «просто нас учили сражаться, вот я и…» Но ничто не шло на ум. И Гальен просто ответил правду:
– Спрятался под телегой.
– Умно. – Герцог пожевал губами. – Ты ведь дружок этой женщины-сержанта, Аббаны?
– Да. – Гальен удивился тому, что герцог осведомлен об этом. Впрочем, чему удивляться! В своих владениях Вейенто знает обо всем.
– Она умна, как и ты. И глупа не меньше твоего. Вы оба мне подходите. Я не выдам тебя Лумелю, хотя он сейчас будет просить об этом. Скажу, что ты подлежишь военному суду и что разбираться с тобой будет Ларренс.
– Спасибо, – пробормотал Гальен, закатывая глаза.
– Можешь отдыхать, – позволил Вейенто.
Гальена утащили, а герцог распорядился позвать к нему горняков.
* * *
Слух о произошедшем уже разошелся по всему замку среди солдат. Поначалу люди Ларренса отказывались верить в услышанное. Как? Для них нет продовольствия? И не будет? Да еще восемь человек погибли?
Постепенно возле шахтеров, прибывших вместе с Лумелем, начали собираться вояки. И те и другие поглядывали друг на друга с подозрением. Потом начались всякие разговоры.
– Эй, это правда, что, если шахтер сломает в забое руку, другие добивают его ударом молотка по голове, чтоб не мучился? – спросил один из солдат.
– Что? – возмутился молодой шахтер.
– Да то, что слышал! Мы про вас знаем… Вы ведь лазаете к гномкам под юбки, поэтому у вас и волосьев на лобке нет… Гномки любят выщипывать. Что, не так?
– Молчи, – прошипел один из шахтеров и взял было товарища за руку, но тот стряхнул его руку и взорвался:
– Ты, ублюдок! Это твоя мать твоему отцу выщипывала…
Он не закончил: раздался хруст – сильный удар кулаком выбил шахтеру зуб.
Молодой человек взревел и набросился на обидчика, плюясь кровью и обломками зуба. Солдат не остался в долгу. По счастью, никто не был вооружен: люди отдыхали в конце дня и готовились уже отойти ко сну. Тем не менее драка закипела мгновенно.
Замелькали факелы. Прибежал офицер:
– Немедленно прекратить!
Ему ответили злобным ругательством, и он ударил сквернослова по голове жезлом. Но разъяренный солдат, вместо того чтобы успокоиться, схватился за жезл и дернул. Офицер повалился на землю, и ему тут же намяли бока.
Факелы метались в темноте, раздавались утробные вскрики, в воздухе повис стойкий звериный дух разгоряченных тел.
Сквозь сумятицу свалки один солдат, рослый и белобрысый, вдруг расслышал знакомый голос:
– Эй, я здесь! Выпусти меня!
Он остановился, смел со своего пути нескольких шахтеров, сделав это без особенного труда, и вырвался из клубка дерущихся. Прислушался. Неужели ему не почудилось и он действительно услышал, как зовет танцовщица? Но где она? И почему ее надо «выпустить»?
– Ингалора! – позвал он, громовым ревом перекрывая шум потасовки.
– Я здесь! – снова донесся голос.
Солдат повернулся и увидел маленькую дверь в стене. Вот так дела – оказывается, танцовщицу заперли! Любопытно бы узнать почему. Набедокурила где-то, не иначе. Нрав у нее буйный, ничего не скажешь. В постели это бывает хорошо, а в иных ситуациях, видать, не слишком.
Если за этой дверкой располагается гауптвахта, то перед нею должен находиться охранник. Однако охранника как раз в эту минуту здесь не было, и по очень простой причине: битва вспыхнула как раз в этом месте, и охранника затянуло в общий водоворот.
Не долго раздумывая, белобрысый вышиб дверь ногой, ворвался в темное, тесное помещение и растерянно огляделся. Мгновенно худое горячее тело возлюбленной влетело в его объятия.
– Меня хотят повесить! – сообщила она, жалуясь и ластясь к нему.
– Сволочи.
– Будь осторожней, это герцог.
– Герцог хочет тебя повесить?
– Да.
– Не верю.
– А, никто не верит! – небрежно отмахнулась Ингалора. – Я шпионка – не в пользу кочевников, конечно, а в пользу одной дворцовой интриги, – и он про это узнал. Он тоже замешан, представляешь?
– Идем.
Не слушая ее болтовню, солдат схватил девушку за руку и вытащил наружу. Свалка была в разгаре. Перевес оставался на стороне солдат – в силу их численного преимущества. И все же шахтеры в обиду себя не давали. Не такой они народ, чтобы в обиду себя давать.
Ингалора быстро, деловито огляделась по сторонам. Увиденное немало порадовало ее, судя по тому, какое выражение приняло ее остренькое личико.
– Ух, как они друг друга! – восхитилась она.
Багровый свет пламени пробегал по ее лицу, как румянец, ее глаза то вспыхивали, то гасли. Солдат поглядывал на нее сбоку, и вдруг несвойственная ему доселе мысль пришла в его голову: должно быть, он никогда до конца не поймет ни одну из тех женщин, что ему нравятся. А жаль, потому что Ингалора очень ему пришлась по душе. Так и провел бы с нею остаток жизни.
– Ты милая, – сказал он и поцеловал ее в щеку.
Она улыбнулась.
– Ты тоже милый. Прощай: мне нужно исчезнуть, пока никто не хватился.
– Понимаю, – с громовым вздохом отозвался белобрысый.
Ингалора живо повернулась к нему, повисла на его шее, сильно стиснув ее костлявыми руками.
– Обидно вот так расставаться!
– Если ты не соврала насчет шпионки и остального, – сказал солдат рассудительно, – то не так уж обидно. Лучше ты будешь далеко, да живая, чем близко, да мертвая.
– Ходил бы ко мне на могилку, – предложила она, щекоча его ухо губами.
– Толку-то? Мы все равно скоро покидаем замок.
– В таком случае прощай…
Она оттолкнулась от него, как будто собралась прыгать, и побежала прочь. Он смотрел, как она бежит, уворачиваясь от размахивающих кулаков и лягающихся ног почему-то ему становилось все веселее и веселее. Странная девушка, но очень хорошая. Авось, частичка ее удачи перешла и к ее любовнику.
Белобрысый отвернулся и с громким воплем опять ввязался в драку. Ингалора исчезла, растворилась в темноте; сейчас солдат готов был поверить в то, что эта девушка вообще никогда не существовала. Просто приснилась ему в одну хорошую ночь.
Он сжал кулак и радостно опустил его на голову подвернувшемуся человеку: кстати, тот оказался не шахтером, а своим братом, из солдат. Да какая, собственно, разница!
* * *
Лумель явился к Вейенто по первому требованию. Один. Безупречно вежливый, знающий себе цену, хорошо осведомленный о своих правах. С достоинством поклонился.
Вейенто кивнул ему на стул. Лумель, не замедлив ни мгновения, уселся.
– Мне сообщили о случившемся, – начал герцог без излишних предисловий. – Жаль, что дело обернулось именно таким образом. Все это можно было уладить гораздо более мирным путем.
– Не понимаю, почему ваше сиятельство говорит о мирном пути мне, а не сержанту, – возразил Лумель.
– Сержант, насколько мне известно, поставил вас в известность о происходящем. Ему срочно требовалась провизия, а в местности, где действовал армейский контракт, произошло землетрясение.
– Он не имел никакого права на наш продовольственный обоз.
– Да. Но армию необходимо кормить.
– Моих людей – тоже. И это был наш обоз, – настойчиво повторил Лумель.
– Я не оправдываю сержанта. Однако прошу отметить: у него имелись довольно серьезные резоны и он поступал в соответствии со своими понятиями, – сказал Вейенто.
Лумель приподнялся. На его лице появилось недоумевающее выражение.
– Я не ослышался? – спросил он. – Ваше сиятельство намерены нарушить сейчас собственный закон?
– Чего вы хотите? – спросил Вейенто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63