Больше не боится. Мы с
ним друзья. Я позабочусь о нем.
- Кто ты?
- На этот вопрос ответить нелегко. Я - Первый Олтор, последний из
своей расы. Эти слова тебе что-нибудь говорят?
- Олторов уничтожили дароты, - сказал Тарантио. - Тысячу лет назад, а
может, и больше.
- Истинно так. Не спрашивай, как я здесь оказался, ибо я и сам этого
не знаю. Если б только я мог уйти, если б только мог освободить тело
Бруна - я бы сделал это. Мне больше незачем жить.
Юноша поднялся с постели и, нагой, стал в потоке солнечного света,
лившегося в окно. Он был высок и строен, на длинных изящных руках - по
шесть пальцев. Его чуть выпуклые глаза были заметно крупнее, чем у
людей, нос - небольшой, с широкими, причудливо вырезанными ноздрями.
- Я стоял в лесу в тот последний день, - печально проговорил он, - и
смотрел, как умирает мой народ. Я предал себя земле. И тоже умер.
- Разве у вас не было магии, чтобы остановить даротов? - спросил
Тарантио. - Разве вы не могли сражаться за свою жизнь?
- Мы не были убийцами, друг мой. Мы не умели убивать. Мы были мирным
народом и не могли постичь самой природы насилия. Мы старались
подружиться с даротами, провели их через Завесу, дали им зеленую,
плодородную, изобильную магией землю. Они же изуродовали землю, разрыли
ее в поисках железа, истощили ее плодородие и потопили магию в
ненависти. Когда мы закрыли Завесу, чтобы другие дароты не могли больше
пройти в наш мир, они обрушились на нас с мечом и огнем. Они пожирали
наших юношей и убивали стариков. В отчаянии мы пытались бежать, открыть
Завесу в иной мир. Однако магия земли исчезла, а прежде чем мы нашли
новую, нетронутую землю, дароты настигли нас. Тогда я еще не был Первым
Олтором. Я был молодым Певцом, обрученным с прекрасной девой.
- Что значит этот титул - Первый Олтор?
- Мне трудно объяснить это словами незнакомого прежде языка. Он - а
порой и она - был духовным вождем олторов и обладал огромной силой.
Умирая тогда, в лесу, он указал на меня - и я ощутил, как его сила
проникает в мою кровь. Однако я отрекся от нее и умер. Во всяком случае,
мне так казалось. Каким-то образом колдун, который пытался исцелить
Бруна, сумел вернуть меня к жизни. Я до сих пор не знаю, как это
произошло.
- Ты сказал, что предал себя земле. Разве дароты не убили тебя?
- Да, они пронзили своими жестокими мечами мои сердца и пригвоздили
меня к земле. А потом отрубили мне голову.
- Думаю, что я знаю, в чем дело, - прозвучал от порога голос
Дуводаса, и Тарантио, обернувшись, увидел Певца. На нем была зеленая
шелковая туника, светлые волосы схвачены золотым обручем. Дуводас вошел
в комнату и поклонился Первому Олтору.
- Твоя кровь, кровь Первого Олтора, пропитала землю и осталась на
камнях. Эльдеры нашли эти камни и унесли в Эльдерису; много веков
пролежали они в Храме Олторов. Сорок лет назад один человек - которому
позволили войти в город по особому делу - похитил один из камней. Именно
по этой причине в Эльдерису с тех пор был заказан путь людям. Я говорил
кое с кем из бывших пациентов Ардлина, и все они утверждали, что он
прикладывал к их ранам кусок красного коралла. При бережном обращении
магия камня никак не могла повредить больным. Тарантио, однако,
рассказывал мне о том, как был исцелен Брун. Судя по всему, Ардлин лгал
- он сказал, что у него якобы есть волшебный шар, которым он и заменит
поврежденный глаз. На самом деле никакого шара не было. Ардлин наложил
на глаз Бруна заклятие превращения. В панике он сделал ошибку - и
освободил сущность, которая веками дремала в камне. Он освободил тебя,
владыка олторов.
Первый Олтор тяжело вздохнул.
- И вот я стою перед вами - одинокий, лишенный цели и смысла
существования. В моих сердцах заключена история моего народа - каждого
олтора. Что же мне теперь делать?
- Ты мог бы помочь нам сражаться с даротами, - сказал Тарантио.
- Я не умею сражаться.
- Даже после того, как дароты уничтожили весь твой народ?
- Даже после этого. Я - Целитель. Это не ремесло, Тарантио, а моя
суть. Если бы я увидел раненого дарота, я исцелил бы его, не колеблясь
ни секунды. Только так я могу напитать землю магией. И создать гармонию.
- А по-моему, это трусость, - вслух сказал Дейс. - Жизнь - это
борьба, от первых мук рождения до последних смертных мук. Убивай или
будешь убит - таков закон этого мира.
- До прихода даротов этот мир вовсе не был таким, - ответил олтор.
- Разве лев не охотится на оленя, не раздирает клыками ему горло?
- Верно, Дейс, лев поступает так, ибо это в природе льва. Однако же
никогда не бывало, чтобы олень отрастил клыки и когти и убил льва.
Услышав свое имя, Дейс остолбенел.
- Ты меня видишь? Ты можешь различить нас?
- Да, могу. Ты явился на свет в тот страшный миг, когда мальчик по
имени Тарантио увидел висящее в петле тело своего отца. Он не мог снести
такого зрелища и в безмерном ужасе сотворил себе брата, который мог
вынести все - все страхи и беды, какие мир мог обрушить на дитя. Ты спас
его, Дейс. Спас от горя и безумия. А теперь он спасает тебя.
- Меня не нужно спасать. Я - Дейс, самый сильный, ловкий и
беспощадный. Подобного мне не было, нет, а может быть, и никогда не
будет! Я не слабак. Когда враг нападает на меня, я его убиваю - будь то
лев или волк, человек или дарот!
- И все же ты плакал, когда был убит Сигеллус. Ты пытался отговорить
его от поединка: он был пьян, его прежнее мастерство поблекло. Ты почти
умолял Сигеллуса, чтобы он позволил тебе драться вместо него, - но он
был слишком горд, чтобы согласиться. Когда он погиб, тебе точно воткнули
нож в сердце.
Рука Дейса молниеносно метнулась к кинжалу - но тут же он пошатнулся.
- Я этого не знал, - сказал Тарантио, опуская руку.
- Он лжет! - закричал Дейс.
- Никогда не было нужды лгать у расы, которая не знала насилия,
гнева, отчаяния, - сказал Первый Олтор. - Вот почему даротам удалось
обмануть нас. Они ведь телепаты и сотворили в своих мыслях стену, через
которую мы не могли пробиться - это было бы невежливо.
- Теперь дароты угрожают нам, - сказал Тарантио. - И ты мог бы нам
помочь.
- Я стану целить ваших раненых, но большего сделать не могу. А теперь
мне нужно отдохнуть. Быть может, ты желаешь поговорить с Вруном?
Олтор закрыл глаза. И тут же их открыл Брун.
- Он такой печальный, - сказал Брун. - Он хочет умереть.
Отойдя от окна, Брун оделся. Прежние штаны теперь были ему
коротковаты, а рубашка висела на нем, как на жерди. Одевшись, Брун сел у
окна.
- Неужели ты ничего не можешь для него сделать? - обратился он к
Тарантио.
- Что я могу? Он - последний из вымершей расы.
- Но он такой печальный, - упорствовал Брун. - И он мой друг.
- Вчера ты его боялся, - напомнил Тарантио, - и правильно делал.
Неужели ты не видишь, что он захватил твое тело?
- Я не против, - сказал Брун. - Всю свою жизнь я только и делал, что
боялся. Я никогда не знал, что делать, что говорить. И ничего не
понимал. Теперь я больше не боюсь. Он учит меня всяким вещам, он
заботится обо мне.
Тарантио улыбнулся и похлопал Бруна по плечу.
- Мы все заботимся о тебе, друг мой. Потому и беспокоимся.
- Со мной все будет хорошо, честное слово! Ты ведь никому не
позволишь его обидеть, правда? Он не такой, как мы. Он не умеет
сражаться.
- Сделаю все, что могу, - заверил его Тарантио.
- Он знает, как победить болезни и голод, - продолжал Брун. - Олторов
давно уже нет, но мы, люди, можем многому научиться у Первого Олтора.
- Да, - сказал Тарантио, - если только нас не вырежут дароты.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лежа на постели, Шира встревоженно глядела на сидевшего у кровати
золотокожего юношу.
- Не бойся меня, дитя, - проговорил он.
- Я и не боюсь, сударь. Просто... мне тягостно показывать тебе
свое... уродство.
- Я понимаю тебя, Шира. Если ты не желаешь, чтобы я продолжал, я
пойму и это. Возможно, у меня ничего и не выйдет - я ведь никогда прежде
не исцелял людей.
Шира улыбнулась ему и поглядела на Дуво.
- Ты думаешь, стоит попробовать? - спросила она. Тот кивнул, и Шира
закрыла глаза.
- Что ж, - сказала она, - пусть будет так. Дуво подошел к кровати с
арфой в руке.
- В обычной музыке нужды не будет, - сказал Первый Олтор. - Песнь моя
останется для тебя неслышимой.
Комнату наполнил аромат роз. Первый Олтор положил свою узкую
золотистую ладонь на лоб Ширы, и дыхание женщины сразу сделалось
глубоким, ровным.
- Она спит, - сказал олтор и отдернул простыню. Шира была одета в
безыскусную полотняную рубашку, и он приподнял подол рубашки до самых
бедер. Изуродованная нога выглядела отталкивающе, под кожей бугрились
бесформенные узлы плохо сросшихся мышц.
Первый Олтор положил руку на бедро Ширы. Потрясенный, Дуво смотрел,
как рука олтора начала светиться, словно сияние наполняло ее изнутри - и
наконец стала совсем прозрачной. И медленно погрузилась в плоть Ширы.
- Кости бедра и голени были сломаны, - прошептал олтор, - а потом их
неверно соединили, и так они затвердели. Мышцы вокруг них онемели,
ссохлись, жилы стянуты.
Дуводас постарался скрыть горькое разочарование.
- Спасибо тебе за то, что обследовал ее, - сказал он.
- Терпение, друг мой, мы ведь только начали.
Теперь наполнилось сиянием и бедро Ширы, и Дуво видел, как под ее
кожей движется ладонь олтора. Потом вдруг что-то хрустнуло, и в тишине
комнаты этот хруст прозвучал особенно громко.
- Что ты делаешь? - вскинулся Дуво.
- Ломаю и заново составляю бедренную кость. Это очень сложно; мне
придется дольше, чем я думал, исцелять и растягивать ссохшиеся мышцы.
Постепенно уродливые бугры на бедре Ширы начали уменьшаться и таять.
Через час олтор отнял ладонь от бедра и приложил ее к голени.
Начало смеркаться, и Дуво зажег лампу.
- Долго еще? - спросил он.
- Недолго. Помоги мне перевернуть ее на живот. Вместе они бережно
перевернули спящую женщину.
- Нога выглядит превосходно, - заметил Дуво.
- Это так, но ягодичные мышцы и позвоночник тоже деформированы. Это
естественно после стольких лет хромоты. Теперь я должен быть осторожен,
ибо магия не должна коснуться твоего сына.
И снова Первый Олтор склонился над Широй; длинные его пальцы бережно
касались ее тела. Наконец он встал и укрыл женщину простыней.
- Теперь можешь разбудить ее, - сказал он.
Дуво сел на краю постели, взял Ширу за руку и поднес ее к губам.
- Проснись, любовь моя, - прошептал он. Шира едва слышно застонала и
зевнула. Потом открыла глаза.
- Пора вставать, - ласково сказал Дуво.
Все еще сонная, Шира откинула простыню, и Дуво помог ей встать на
ноги. Она выпрямилась, но нисколько этому не удивилась.
- Какой чудесный сон! - проговорила она.
- Это не сон, Шира. Ты исцелена.
Женщина на миг замерла, потом осторожно сделала несколько шагов.
Словно забыв о присутствии мужчин, она села на кровать и, подняв повыше
рубашку, изумленно воззрилась на свою левую ногу. Потом вскочила и,
приподнявшись на цыпочках, закружилась по комнате.
- Она все еще думает, что это сон, - сказал олтор.
- Ущипни себя, Шира, - посоветовал Дуво. Глаза ее вмиг наполнились
слезами.
- Я не хочу просыпаться!
- Все будет хорошо, вот увидишь, - заверил ее Дуво. Шира поколебалась
- и с силой вонзила ногти в мякоть ладони.
- Больно! - вскрикнула она. - Значит, я не сплю! Ох, Дуво! - И,
бросившись к мужу, обвила руками его шею.
Дуво обнял и поцеловал ее.
- Ты не того благодаришь, - сказал он наконец, и Шира повернулась к
Первому Олтору.
- Даже и не знаю, что сказать, - проговорила она. - Просто не
верится! Как я могу отблагодарить тебя?
- Мне довольно твоей радости, Шира, - ответил олтор. - Думаю,
путешествие в Лоретели будет теперь для вас менее тяжким. Когда вы
отправляетесь в путь?
- Как только начнет теплеть, - ответил Дуво. - В эту дорогу готовится
больше восьми тысяч людей. Ты бы тоже мог отправиться с нами.
- Не думаю, - сказал олтор. И, глядя на Ширу, улыбнулся. - Твой малыш
крепкий и здоровый, без единого изъяна. Судя по всему, он будет весьма
прожорлив.
- Значит, это мальчик! - воскликнула Шира, сжав руку Дуво. - Твой
сын, любовь моя!
- Наш сын, - поправил он, накрыв ее ладонь своей. Потом нежно провел
рукой по ее черным волосам. - У меня нет слов, чтобы выразить, каким
счастьем ты меня одарила. Как только я мог думать, что любовь разрушит
мою музыку! Каждый день, прожитый рядом с тобой, наполняет меня новой
силой.
- Ты смущаешь нашего гостя, - нежно упрекнула Шира.
- Это не так, - сказал олтор. - Однако же я должен вас покинуть.
Скажи мне, Дуводас, есть ли в пределах города место, где еще жива магия
земли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
ним друзья. Я позабочусь о нем.
- Кто ты?
- На этот вопрос ответить нелегко. Я - Первый Олтор, последний из
своей расы. Эти слова тебе что-нибудь говорят?
- Олторов уничтожили дароты, - сказал Тарантио. - Тысячу лет назад, а
может, и больше.
- Истинно так. Не спрашивай, как я здесь оказался, ибо я и сам этого
не знаю. Если б только я мог уйти, если б только мог освободить тело
Бруна - я бы сделал это. Мне больше незачем жить.
Юноша поднялся с постели и, нагой, стал в потоке солнечного света,
лившегося в окно. Он был высок и строен, на длинных изящных руках - по
шесть пальцев. Его чуть выпуклые глаза были заметно крупнее, чем у
людей, нос - небольшой, с широкими, причудливо вырезанными ноздрями.
- Я стоял в лесу в тот последний день, - печально проговорил он, - и
смотрел, как умирает мой народ. Я предал себя земле. И тоже умер.
- Разве у вас не было магии, чтобы остановить даротов? - спросил
Тарантио. - Разве вы не могли сражаться за свою жизнь?
- Мы не были убийцами, друг мой. Мы не умели убивать. Мы были мирным
народом и не могли постичь самой природы насилия. Мы старались
подружиться с даротами, провели их через Завесу, дали им зеленую,
плодородную, изобильную магией землю. Они же изуродовали землю, разрыли
ее в поисках железа, истощили ее плодородие и потопили магию в
ненависти. Когда мы закрыли Завесу, чтобы другие дароты не могли больше
пройти в наш мир, они обрушились на нас с мечом и огнем. Они пожирали
наших юношей и убивали стариков. В отчаянии мы пытались бежать, открыть
Завесу в иной мир. Однако магия земли исчезла, а прежде чем мы нашли
новую, нетронутую землю, дароты настигли нас. Тогда я еще не был Первым
Олтором. Я был молодым Певцом, обрученным с прекрасной девой.
- Что значит этот титул - Первый Олтор?
- Мне трудно объяснить это словами незнакомого прежде языка. Он - а
порой и она - был духовным вождем олторов и обладал огромной силой.
Умирая тогда, в лесу, он указал на меня - и я ощутил, как его сила
проникает в мою кровь. Однако я отрекся от нее и умер. Во всяком случае,
мне так казалось. Каким-то образом колдун, который пытался исцелить
Бруна, сумел вернуть меня к жизни. Я до сих пор не знаю, как это
произошло.
- Ты сказал, что предал себя земле. Разве дароты не убили тебя?
- Да, они пронзили своими жестокими мечами мои сердца и пригвоздили
меня к земле. А потом отрубили мне голову.
- Думаю, что я знаю, в чем дело, - прозвучал от порога голос
Дуводаса, и Тарантио, обернувшись, увидел Певца. На нем была зеленая
шелковая туника, светлые волосы схвачены золотым обручем. Дуводас вошел
в комнату и поклонился Первому Олтору.
- Твоя кровь, кровь Первого Олтора, пропитала землю и осталась на
камнях. Эльдеры нашли эти камни и унесли в Эльдерису; много веков
пролежали они в Храме Олторов. Сорок лет назад один человек - которому
позволили войти в город по особому делу - похитил один из камней. Именно
по этой причине в Эльдерису с тех пор был заказан путь людям. Я говорил
кое с кем из бывших пациентов Ардлина, и все они утверждали, что он
прикладывал к их ранам кусок красного коралла. При бережном обращении
магия камня никак не могла повредить больным. Тарантио, однако,
рассказывал мне о том, как был исцелен Брун. Судя по всему, Ардлин лгал
- он сказал, что у него якобы есть волшебный шар, которым он и заменит
поврежденный глаз. На самом деле никакого шара не было. Ардлин наложил
на глаз Бруна заклятие превращения. В панике он сделал ошибку - и
освободил сущность, которая веками дремала в камне. Он освободил тебя,
владыка олторов.
Первый Олтор тяжело вздохнул.
- И вот я стою перед вами - одинокий, лишенный цели и смысла
существования. В моих сердцах заключена история моего народа - каждого
олтора. Что же мне теперь делать?
- Ты мог бы помочь нам сражаться с даротами, - сказал Тарантио.
- Я не умею сражаться.
- Даже после того, как дароты уничтожили весь твой народ?
- Даже после этого. Я - Целитель. Это не ремесло, Тарантио, а моя
суть. Если бы я увидел раненого дарота, я исцелил бы его, не колеблясь
ни секунды. Только так я могу напитать землю магией. И создать гармонию.
- А по-моему, это трусость, - вслух сказал Дейс. - Жизнь - это
борьба, от первых мук рождения до последних смертных мук. Убивай или
будешь убит - таков закон этого мира.
- До прихода даротов этот мир вовсе не был таким, - ответил олтор.
- Разве лев не охотится на оленя, не раздирает клыками ему горло?
- Верно, Дейс, лев поступает так, ибо это в природе льва. Однако же
никогда не бывало, чтобы олень отрастил клыки и когти и убил льва.
Услышав свое имя, Дейс остолбенел.
- Ты меня видишь? Ты можешь различить нас?
- Да, могу. Ты явился на свет в тот страшный миг, когда мальчик по
имени Тарантио увидел висящее в петле тело своего отца. Он не мог снести
такого зрелища и в безмерном ужасе сотворил себе брата, который мог
вынести все - все страхи и беды, какие мир мог обрушить на дитя. Ты спас
его, Дейс. Спас от горя и безумия. А теперь он спасает тебя.
- Меня не нужно спасать. Я - Дейс, самый сильный, ловкий и
беспощадный. Подобного мне не было, нет, а может быть, и никогда не
будет! Я не слабак. Когда враг нападает на меня, я его убиваю - будь то
лев или волк, человек или дарот!
- И все же ты плакал, когда был убит Сигеллус. Ты пытался отговорить
его от поединка: он был пьян, его прежнее мастерство поблекло. Ты почти
умолял Сигеллуса, чтобы он позволил тебе драться вместо него, - но он
был слишком горд, чтобы согласиться. Когда он погиб, тебе точно воткнули
нож в сердце.
Рука Дейса молниеносно метнулась к кинжалу - но тут же он пошатнулся.
- Я этого не знал, - сказал Тарантио, опуская руку.
- Он лжет! - закричал Дейс.
- Никогда не было нужды лгать у расы, которая не знала насилия,
гнева, отчаяния, - сказал Первый Олтор. - Вот почему даротам удалось
обмануть нас. Они ведь телепаты и сотворили в своих мыслях стену, через
которую мы не могли пробиться - это было бы невежливо.
- Теперь дароты угрожают нам, - сказал Тарантио. - И ты мог бы нам
помочь.
- Я стану целить ваших раненых, но большего сделать не могу. А теперь
мне нужно отдохнуть. Быть может, ты желаешь поговорить с Вруном?
Олтор закрыл глаза. И тут же их открыл Брун.
- Он такой печальный, - сказал Брун. - Он хочет умереть.
Отойдя от окна, Брун оделся. Прежние штаны теперь были ему
коротковаты, а рубашка висела на нем, как на жерди. Одевшись, Брун сел у
окна.
- Неужели ты ничего не можешь для него сделать? - обратился он к
Тарантио.
- Что я могу? Он - последний из вымершей расы.
- Но он такой печальный, - упорствовал Брун. - И он мой друг.
- Вчера ты его боялся, - напомнил Тарантио, - и правильно делал.
Неужели ты не видишь, что он захватил твое тело?
- Я не против, - сказал Брун. - Всю свою жизнь я только и делал, что
боялся. Я никогда не знал, что делать, что говорить. И ничего не
понимал. Теперь я больше не боюсь. Он учит меня всяким вещам, он
заботится обо мне.
Тарантио улыбнулся и похлопал Бруна по плечу.
- Мы все заботимся о тебе, друг мой. Потому и беспокоимся.
- Со мной все будет хорошо, честное слово! Ты ведь никому не
позволишь его обидеть, правда? Он не такой, как мы. Он не умеет
сражаться.
- Сделаю все, что могу, - заверил его Тарантио.
- Он знает, как победить болезни и голод, - продолжал Брун. - Олторов
давно уже нет, но мы, люди, можем многому научиться у Первого Олтора.
- Да, - сказал Тарантио, - если только нас не вырежут дароты.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лежа на постели, Шира встревоженно глядела на сидевшего у кровати
золотокожего юношу.
- Не бойся меня, дитя, - проговорил он.
- Я и не боюсь, сударь. Просто... мне тягостно показывать тебе
свое... уродство.
- Я понимаю тебя, Шира. Если ты не желаешь, чтобы я продолжал, я
пойму и это. Возможно, у меня ничего и не выйдет - я ведь никогда прежде
не исцелял людей.
Шира улыбнулась ему и поглядела на Дуво.
- Ты думаешь, стоит попробовать? - спросила она. Тот кивнул, и Шира
закрыла глаза.
- Что ж, - сказала она, - пусть будет так. Дуво подошел к кровати с
арфой в руке.
- В обычной музыке нужды не будет, - сказал Первый Олтор. - Песнь моя
останется для тебя неслышимой.
Комнату наполнил аромат роз. Первый Олтор положил свою узкую
золотистую ладонь на лоб Ширы, и дыхание женщины сразу сделалось
глубоким, ровным.
- Она спит, - сказал олтор и отдернул простыню. Шира была одета в
безыскусную полотняную рубашку, и он приподнял подол рубашки до самых
бедер. Изуродованная нога выглядела отталкивающе, под кожей бугрились
бесформенные узлы плохо сросшихся мышц.
Первый Олтор положил руку на бедро Ширы. Потрясенный, Дуво смотрел,
как рука олтора начала светиться, словно сияние наполняло ее изнутри - и
наконец стала совсем прозрачной. И медленно погрузилась в плоть Ширы.
- Кости бедра и голени были сломаны, - прошептал олтор, - а потом их
неверно соединили, и так они затвердели. Мышцы вокруг них онемели,
ссохлись, жилы стянуты.
Дуводас постарался скрыть горькое разочарование.
- Спасибо тебе за то, что обследовал ее, - сказал он.
- Терпение, друг мой, мы ведь только начали.
Теперь наполнилось сиянием и бедро Ширы, и Дуво видел, как под ее
кожей движется ладонь олтора. Потом вдруг что-то хрустнуло, и в тишине
комнаты этот хруст прозвучал особенно громко.
- Что ты делаешь? - вскинулся Дуво.
- Ломаю и заново составляю бедренную кость. Это очень сложно; мне
придется дольше, чем я думал, исцелять и растягивать ссохшиеся мышцы.
Постепенно уродливые бугры на бедре Ширы начали уменьшаться и таять.
Через час олтор отнял ладонь от бедра и приложил ее к голени.
Начало смеркаться, и Дуво зажег лампу.
- Долго еще? - спросил он.
- Недолго. Помоги мне перевернуть ее на живот. Вместе они бережно
перевернули спящую женщину.
- Нога выглядит превосходно, - заметил Дуво.
- Это так, но ягодичные мышцы и позвоночник тоже деформированы. Это
естественно после стольких лет хромоты. Теперь я должен быть осторожен,
ибо магия не должна коснуться твоего сына.
И снова Первый Олтор склонился над Широй; длинные его пальцы бережно
касались ее тела. Наконец он встал и укрыл женщину простыней.
- Теперь можешь разбудить ее, - сказал он.
Дуво сел на краю постели, взял Ширу за руку и поднес ее к губам.
- Проснись, любовь моя, - прошептал он. Шира едва слышно застонала и
зевнула. Потом открыла глаза.
- Пора вставать, - ласково сказал Дуво.
Все еще сонная, Шира откинула простыню, и Дуво помог ей встать на
ноги. Она выпрямилась, но нисколько этому не удивилась.
- Какой чудесный сон! - проговорила она.
- Это не сон, Шира. Ты исцелена.
Женщина на миг замерла, потом осторожно сделала несколько шагов.
Словно забыв о присутствии мужчин, она села на кровать и, подняв повыше
рубашку, изумленно воззрилась на свою левую ногу. Потом вскочила и,
приподнявшись на цыпочках, закружилась по комнате.
- Она все еще думает, что это сон, - сказал олтор.
- Ущипни себя, Шира, - посоветовал Дуво. Глаза ее вмиг наполнились
слезами.
- Я не хочу просыпаться!
- Все будет хорошо, вот увидишь, - заверил ее Дуво. Шира поколебалась
- и с силой вонзила ногти в мякоть ладони.
- Больно! - вскрикнула она. - Значит, я не сплю! Ох, Дуво! - И,
бросившись к мужу, обвила руками его шею.
Дуво обнял и поцеловал ее.
- Ты не того благодаришь, - сказал он наконец, и Шира повернулась к
Первому Олтору.
- Даже и не знаю, что сказать, - проговорила она. - Просто не
верится! Как я могу отблагодарить тебя?
- Мне довольно твоей радости, Шира, - ответил олтор. - Думаю,
путешествие в Лоретели будет теперь для вас менее тяжким. Когда вы
отправляетесь в путь?
- Как только начнет теплеть, - ответил Дуво. - В эту дорогу готовится
больше восьми тысяч людей. Ты бы тоже мог отправиться с нами.
- Не думаю, - сказал олтор. И, глядя на Ширу, улыбнулся. - Твой малыш
крепкий и здоровый, без единого изъяна. Судя по всему, он будет весьма
прожорлив.
- Значит, это мальчик! - воскликнула Шира, сжав руку Дуво. - Твой
сын, любовь моя!
- Наш сын, - поправил он, накрыв ее ладонь своей. Потом нежно провел
рукой по ее черным волосам. - У меня нет слов, чтобы выразить, каким
счастьем ты меня одарила. Как только я мог думать, что любовь разрушит
мою музыку! Каждый день, прожитый рядом с тобой, наполняет меня новой
силой.
- Ты смущаешь нашего гостя, - нежно упрекнула Шира.
- Это не так, - сказал олтор. - Однако же я должен вас покинуть.
Скажи мне, Дуводас, есть ли в пределах города место, где еще жива магия
земли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55