Там же был Дейс, и
его колдовские мечи без малейшего труда прорубали просеку в гуще
даротов. Вент, которому бессмысленно было ввязываться в рукопашную,
присоединился к Карис и Озобару. Подняв арбалет, он прицелился, и
тяжелый болт насквозь пронзил голову громадного дарота.
Пропел сигнальный горн.
Форин и его люди тотчас бросились врассыпную, открывая путь
смертоносным залпам баллисты. Уже погибли сотни даротов, и все новые
враги падали, сраженные убийственным ливнем арбалетных болтов, которые
все так же неумолимо сыпались из окон.
Отступать даротам было некуда. Впереди - баллисты, справа и слева -
перегороженные стенами проулки. И тогда редеющая на глазах орда врагов
развернулась, чтобы пробиться с боем к единственной возможности уцелеть
- северным воротам.
Форин получил удар по голове, от которого потемнело в глазах; шлем
его отлетел прочь. Дарот рванулся было к нему, чтобы добить, но
рыжебородый гигант подпрыгнул и с размаху обрушил секиру в лицо врага.
Лезвие прошло насквозь и так же легко вышло. Копье второго дарота
оставило на кирасе Форина глубокую вмятину. Стремительно развернувшись,
гигант наискось рубанул секирой по груди дарота - и тут же получил удар
кулаком по голове. Форин зашатался и упал на колени. Откуда-то возник
Дейс и точным ударом почти начисто снес голову дарота. Форин кое-как
поднялся на ноги, выдернул из мертвеца секиру - и снова ринулся в бой.
Карис молча и бесстрастно наблюдала за этой битвой. Теперь гибли не
только дароты, но и люди: обезумев, враги бросались на самодельные
стены, рубили и кололи зазевавшихся арбалетчиков. Погибло по меньшей
мере пятнадцать силачей из отряда Форина.
Четыре дарота ухитрились прорваться к баллистам. Дейс нагнал одного
из них и зарубил, второго и третьего сбили с ног арбалетные болты - но
четвертый дарот остался невредим и прыгнул прямо на Карис.
Ближе всех к ней был Вент. Услышав чей-то громкий оклик, он
обернулся, и Тарантио бросил ему один из своих мечей. Подпрыгнув, Вент
ловко поймал меч и крепко стиснул его рукоять. Понимая, что все равно
опоздает, он тем не менее развернулся и побежал к дароту. Тот уже
взмахнул мечом, но Карис даже не дрогнула - так и стояла, презрительно
глядя на врага.
И в этот миг что-то черное, громадное с рычаньем бросилось на дарота.
Мощные клыки Ворюги впились в горло врага. Дарот, застигнутый врасплох,
зашатался. Тогда Озобар метнулся вперед и своим молотком ударил дарота
по виску, а Вент мечом Тарантио разрубил его почти надвое. Дарот упал
замертво, но черный пес все так же ожесточенно терзал его горло.
- Ко мне! - крикнула Карис, и Ворюга, все еще грозно рыча, отступил.
Вдоль улицы прокатился низкий рокот, похожий на отдаленный гром. Вент
обернулся - Неклен и еще десять солдат волокли по улице новую
катапульту. За ней катились несколько фургонов, и в первом везли снаряды
и зажженную жаровню. Озобар побежал к катапульте.
Уцелевшие враги хлынули назад, к воротам, и в этот миг снова пропел
горн. Форин, Дейс и одиннадцать выживших воинов в новых доспехах
развернулись и помчались к баллистам. Объятый огнем снаряд пролетел над
их головами и взорвался у самых ворот. Дароты сбились так тесно, что два
десятка врагов мгновенно превратились в живые факелы. В панике остальные
дароты сбивали с ног, топтали своих собратьев - и убийственный огонь
распространялся все шире.
Второй снаряд перелетел через стену и разорвался в самой гуще
кишевших там даротов.
Изрядно поредевшая вражеская армия позорно бежала к холмам.
- Убрать убитых! - громко распорядилась Карис. - Пропустить фургоны!
Дейс пробежался среди павших даротов, наскоро осмотрел их. Несколько
врагов еще дышали, и он не мешкая добил их. Солдаты принялись
оттаскивать гигантские тела с середины улицы, и три фургона медленно
двинулись к воротам. Первым фургоном правил Озобар; добравшись до ворот,
он спрыгнул с козел и крикнул солдатам, чтобы помогли с разгрузкой. В
фургонах были части громадной чугунной решетки. С помощью веревок и
блоков решетку установили на месте разбитых ворот и закрепили в глубоких
желобах, которые каменщики выдолбили в стенах.
Неподалеку от решетки установили катапульту. Неклен, добежав до самой
решетки, на глазок прикинул расстояние до даротской катапульты - шагов
двести, не больше. Вернувшись, он сообщил эту цифру Берису.
Через минуту над стенами пролетел пылающий шар и взорвался футах в
тридцати слева от даротской катапульты. Солдаты на стенах радостно
завопили, увидев, что враги поспешно уволакивают катапульту подальше от
опасности.
Наконец все работы были закончены, и теперь массивная решетка надежно
прикрывала вход в Кордуин. Уперев руки в бока, Озобар придирчиво
оглядывал плоды своего труда.
- Недурно, - заключил он наконец. - Совсем недурно.
Носильщики, в том числе и Брун, собирали на главной улице убитых и
раненых кордуинцев. Вент ходил между ними, наскоро подсчитывая потери,
потом подошел к Карис и Тарантио.
- Форин потерял тридцать девять человек из своего отряда - тридцать
семь убиты, двое тяжело ранены. Еще около шестидесяти солдат либо
мертвы, либо не смогут больше взять в руки оружие. Насколько я могу
судить, мы прикончили примерно двести тридцать даротов.
Карис коротко кивнула, но ничего не сказала.
- Мой генерал, - серьезно промолвил Вент, - это твоя победа. Ты
вынудила даротов отступить.
- По крайней мере мы заставили их призадуматься, - согласилась Карис.
Вент протянул Тарантио одолженный меч, но черноволосый воин только
ухмыльнулся.
- Он твой! Смотри только, будь осторожен - не порежься ненароком.
Вент кивнул.
- Если б только я раньше знал, что это за меч, я бы дважды подумал,
прежде чем ловить его на лету. - Он мельком глянул на солнце, которое
все еще стояло высоко. - Святые Небеса! Мне все кажется, что уже должно
бы смеркаться, а ведь с начала боя не прошло и часа.
К ним подошел Форин.
- Может, кто-нибудь все же снимет с меня эту треклятую кирасу? -
ворчливо спросил он. - Мне в ней ни вздохнуть, ни охнуть.
Кираса была вся в глубоких вмятинах, а в одном месте и вовсе
треснула. Едва Тарантио и Вент стащили с Форина помятые доспехи,
рыжебородый великан содрал с себя рубашку. Его могучий торс был покрыт
синяками, а на плече кровоточил неглубокий порез.
- Не хотел бы я снова оказаться в этакой драке, - ворчливо заметил
он, усевшись на обломке стены.
- Ты славно дрался, великан, - заметил Вент. - Скольких даротов ты
прикончил? Троих?
- Нет, двоих. О третьем позаботился Тарантио. Впрочем, я еще оставил
нескольким ублюдкам свои метины. - Форин поглядел на Карис. - Как
думаешь, они сегодня еще пойдут на штурм?
- Будь это люди - не пошли бы, - отвечала она. - Генералы собрались
бы и долго совещались о том, как изменить свою стратегию. Только ведь
дароты - не люди.
- У тебя есть в запасе еще какой-нибудь убийственный замысел? -
осведомился Форин.
- Нет, - честно ответила Карис. - Пошлите за мной, если дароты снова
пойдут на приступ.
С этими словами она повернулась и пошла прочь. Пес по кличке Ворюга
потрусил за ней.
- Что-то у нее не слишком праздничное настроение, - заметил Озобар.
Когда уже начало смеркаться, а дароты так и не покинули свой лагерь -
весь город охватило безмерное ликование. Непобедимые прежде дароты
отступили перед силой и мужеством кордуинских солдат, перед блестящим
военным гением Карис. Толпы горожан собрались вокруг дворца, славословя
свою спасительницу.
Сама Карис в это время лежала в горячей ванне. Ворюга, примостившись
в изножье ванны, озадаченно поглядывал на свою хозяйку. В мыслях Карис
царило полное смятение. Ей совсем не хотелось ликовать - наоборот, ее
терзал страх, словно сегодня она потерпела поражение. Это началось,
когда она увидела, как Неклен беспомощно повис на краю крыши. В тот
ужасный миг Карис отчетливо поняла, как дорог ей этот языкастый
старикан. Тот же страх охватил ее с новой силой, когда Форин со своими
людьми ввязался в рукопашную и она увидела, как падают сраженные солдаты
- один за другим. Словно с каждым погибшим умирала и часть ее души.
Проклятая война! Война и смерть.
Карис вдруг поняла, что устала и от войны, и от смерти. А ведь это
только начало. Теперь дароты будут настороже; словно волки, станут они
кружить под стенами, отыскивая слабое место в обороне города, потом
снова пойдут на штурм... и все повторится. Даже если Кордуин удержится,
будет ли это победа? У даротов целых семь городов, и силы их почти
неисчерпаемы.
Карис тяжело вздохнула и с головой нырнула в теплую душистую воду.
- Зачем все это? - вынырнув, спросила она у Ворюги. - Есть ли во всем
этом смысл?
- Тонущий человек не спрашивает себя, есть ли смысл в существовании
моря, - ответил ей мужской голос, который определенно принадлежал не
Ворюге. - Он просто плывет и борется за жизнь.
- Что тебе здесь нужно, Форин?
- Я пришел поговорить, но могу заодно и выкупаться. - С этими словами
рыжебородый великан стянул с себя окровавленную одежду и, спустившись по
мраморным ступеням в ванну, погрузился в воду. - Ух, до чего же здорово!
- Я хочу побыть одна, - резко сказала Карис, однако ее голосу
недоставало убежденности.
- Не думаю. Много дней ты жила лишь одним - подготовкой к бою с
даротами. Все свои силы ты отдавала ради этого дня. Теперь все кончилось
- а ты никак не можешь осознать это и вздохнуть с облегчением.
- Мне тошно, - пробормотала Карис. - Мне тошно от вида смерти.
- И ничего удивительного - война вообще тошнотворное занятие. Что до
смысла... спроси тех, кто выжил. Там, снаружи, толпы людей повторяют
твое имя... то есть не совсем имя. Они называют тебя "Ледяной
Королевой". И считают, что ты ниспослана им богами. "Ледяная Королева",
а? Все же лучше, чем "Шлюха Войны".
- Мне плевать, что они обо мне думают.
- А зря. Ты ведь, в сущности, сражаешься именно за этих людей -
плотников и хлебопеков, мечтателей и поэтов. Но сегодня ты этого не
понимаешь, верно, Карис?
- Чего ты от меня хочешь? - сердито спросила она и, поднявшись из
воды, вышла на мраморный пол. Слуги оставили около ванны несколько
больших полотенец; Карис вытерлась одним, другим просушила волосы.
- Ну, так что же? - все так же сердито осведомилась она. - Что тебе
от меня нужно?
- Сам не знаю. Тебе понравилось нежиться в горячей воде?
- Вода-то здесь при чем?
- Это было приятно, правда? Тепло, чистота, блаженство... Если бы
дароты сегодня прорвались, сейчас мы все были бы уже мертвы. Ничего бы
не было - ни теплой ванны, ни вина, ни любви. Дароты не прорвались,
Карис. Ты - именно ты! - остановила их. И вот мы здесь, живые. И жизнь
прекрасна! А что будет завтра?.. Ну, что будет, то и будет. Что мне от
тебя нужно? Бессмысленно говорить, что мне нужна ты - отныне и навеки.
Быть может, завтра нас уже не будет в живых... но если мы сполна не
насладимся сегодняшним днем, получится, что дароты все-таки победили.
Карис присела на скамью и улыбнулась.
- Ты выбрал весьма сложный способ сказать, что хочешь переспать со
мной.
Форин ухмыльнулся ей.
- Сказать по правде, мне больше всего хотелось, чтобы ты улыбнулась.
Карис глянула в его зеленые глаза, помолчала.
- Пойдем-ка выпьем, - сказала она наконец. Форин выбрался из воды, и
Карис бросила ему полотенце.
В гостиной ее дожидались Неклен, Вент и герцог Альбрек. Когда Карис
вошла, герцог встал, но тут же стыдливо отвел глаза.
- Прошу прощения, генерал, - сказал он. - Мы вернемся позже, в более
подходящее время.
Карис поклонилась ему.
- Пожалуйста, государь, присядьте. Я слишком устала, чтобы сызнова
одеваться, и скоро наверняка захочу спать. Сейчас у меня голова еще
ясная, и мне еще по силам вести разговор.
- Как пожелаешь, - отозвался герцог, хотя и с заметной неловкостью.
Он сел и уже собрался заговорить, но тут в гостиную вошел совершенно
голый Форин. При виде герцога он поспешно обмотал бедра полотенцем, но
едва поклонился - полотенце предательски соскользнуло на пол. Неклен от
души расхохотался, и даже герцог улыбнулся.
- Прежде всего, - сказал он, обращаясь к Карис, - позволь мне
поздравить тебя с сегодняшней победой. Все, похоже, считают, что это
чудо, но сам-то я знаю, что нас привели к победе дерзкий замысел и
трезвый расчет. Я горжусь тобой, Карис. Что бы ни случилось потом, я
всегда буду тобой гордиться.
Карис покраснела, не зная, что и сказать. Герцог встал и поклонился
ей, затем повернулся к Форину:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
его колдовские мечи без малейшего труда прорубали просеку в гуще
даротов. Вент, которому бессмысленно было ввязываться в рукопашную,
присоединился к Карис и Озобару. Подняв арбалет, он прицелился, и
тяжелый болт насквозь пронзил голову громадного дарота.
Пропел сигнальный горн.
Форин и его люди тотчас бросились врассыпную, открывая путь
смертоносным залпам баллисты. Уже погибли сотни даротов, и все новые
враги падали, сраженные убийственным ливнем арбалетных болтов, которые
все так же неумолимо сыпались из окон.
Отступать даротам было некуда. Впереди - баллисты, справа и слева -
перегороженные стенами проулки. И тогда редеющая на глазах орда врагов
развернулась, чтобы пробиться с боем к единственной возможности уцелеть
- северным воротам.
Форин получил удар по голове, от которого потемнело в глазах; шлем
его отлетел прочь. Дарот рванулся было к нему, чтобы добить, но
рыжебородый гигант подпрыгнул и с размаху обрушил секиру в лицо врага.
Лезвие прошло насквозь и так же легко вышло. Копье второго дарота
оставило на кирасе Форина глубокую вмятину. Стремительно развернувшись,
гигант наискось рубанул секирой по груди дарота - и тут же получил удар
кулаком по голове. Форин зашатался и упал на колени. Откуда-то возник
Дейс и точным ударом почти начисто снес голову дарота. Форин кое-как
поднялся на ноги, выдернул из мертвеца секиру - и снова ринулся в бой.
Карис молча и бесстрастно наблюдала за этой битвой. Теперь гибли не
только дароты, но и люди: обезумев, враги бросались на самодельные
стены, рубили и кололи зазевавшихся арбалетчиков. Погибло по меньшей
мере пятнадцать силачей из отряда Форина.
Четыре дарота ухитрились прорваться к баллистам. Дейс нагнал одного
из них и зарубил, второго и третьего сбили с ног арбалетные болты - но
четвертый дарот остался невредим и прыгнул прямо на Карис.
Ближе всех к ней был Вент. Услышав чей-то громкий оклик, он
обернулся, и Тарантио бросил ему один из своих мечей. Подпрыгнув, Вент
ловко поймал меч и крепко стиснул его рукоять. Понимая, что все равно
опоздает, он тем не менее развернулся и побежал к дароту. Тот уже
взмахнул мечом, но Карис даже не дрогнула - так и стояла, презрительно
глядя на врага.
И в этот миг что-то черное, громадное с рычаньем бросилось на дарота.
Мощные клыки Ворюги впились в горло врага. Дарот, застигнутый врасплох,
зашатался. Тогда Озобар метнулся вперед и своим молотком ударил дарота
по виску, а Вент мечом Тарантио разрубил его почти надвое. Дарот упал
замертво, но черный пес все так же ожесточенно терзал его горло.
- Ко мне! - крикнула Карис, и Ворюга, все еще грозно рыча, отступил.
Вдоль улицы прокатился низкий рокот, похожий на отдаленный гром. Вент
обернулся - Неклен и еще десять солдат волокли по улице новую
катапульту. За ней катились несколько фургонов, и в первом везли снаряды
и зажженную жаровню. Озобар побежал к катапульте.
Уцелевшие враги хлынули назад, к воротам, и в этот миг снова пропел
горн. Форин, Дейс и одиннадцать выживших воинов в новых доспехах
развернулись и помчались к баллистам. Объятый огнем снаряд пролетел над
их головами и взорвался у самых ворот. Дароты сбились так тесно, что два
десятка врагов мгновенно превратились в живые факелы. В панике остальные
дароты сбивали с ног, топтали своих собратьев - и убийственный огонь
распространялся все шире.
Второй снаряд перелетел через стену и разорвался в самой гуще
кишевших там даротов.
Изрядно поредевшая вражеская армия позорно бежала к холмам.
- Убрать убитых! - громко распорядилась Карис. - Пропустить фургоны!
Дейс пробежался среди павших даротов, наскоро осмотрел их. Несколько
врагов еще дышали, и он не мешкая добил их. Солдаты принялись
оттаскивать гигантские тела с середины улицы, и три фургона медленно
двинулись к воротам. Первым фургоном правил Озобар; добравшись до ворот,
он спрыгнул с козел и крикнул солдатам, чтобы помогли с разгрузкой. В
фургонах были части громадной чугунной решетки. С помощью веревок и
блоков решетку установили на месте разбитых ворот и закрепили в глубоких
желобах, которые каменщики выдолбили в стенах.
Неподалеку от решетки установили катапульту. Неклен, добежав до самой
решетки, на глазок прикинул расстояние до даротской катапульты - шагов
двести, не больше. Вернувшись, он сообщил эту цифру Берису.
Через минуту над стенами пролетел пылающий шар и взорвался футах в
тридцати слева от даротской катапульты. Солдаты на стенах радостно
завопили, увидев, что враги поспешно уволакивают катапульту подальше от
опасности.
Наконец все работы были закончены, и теперь массивная решетка надежно
прикрывала вход в Кордуин. Уперев руки в бока, Озобар придирчиво
оглядывал плоды своего труда.
- Недурно, - заключил он наконец. - Совсем недурно.
Носильщики, в том числе и Брун, собирали на главной улице убитых и
раненых кордуинцев. Вент ходил между ними, наскоро подсчитывая потери,
потом подошел к Карис и Тарантио.
- Форин потерял тридцать девять человек из своего отряда - тридцать
семь убиты, двое тяжело ранены. Еще около шестидесяти солдат либо
мертвы, либо не смогут больше взять в руки оружие. Насколько я могу
судить, мы прикончили примерно двести тридцать даротов.
Карис коротко кивнула, но ничего не сказала.
- Мой генерал, - серьезно промолвил Вент, - это твоя победа. Ты
вынудила даротов отступить.
- По крайней мере мы заставили их призадуматься, - согласилась Карис.
Вент протянул Тарантио одолженный меч, но черноволосый воин только
ухмыльнулся.
- Он твой! Смотри только, будь осторожен - не порежься ненароком.
Вент кивнул.
- Если б только я раньше знал, что это за меч, я бы дважды подумал,
прежде чем ловить его на лету. - Он мельком глянул на солнце, которое
все еще стояло высоко. - Святые Небеса! Мне все кажется, что уже должно
бы смеркаться, а ведь с начала боя не прошло и часа.
К ним подошел Форин.
- Может, кто-нибудь все же снимет с меня эту треклятую кирасу? -
ворчливо спросил он. - Мне в ней ни вздохнуть, ни охнуть.
Кираса была вся в глубоких вмятинах, а в одном месте и вовсе
треснула. Едва Тарантио и Вент стащили с Форина помятые доспехи,
рыжебородый великан содрал с себя рубашку. Его могучий торс был покрыт
синяками, а на плече кровоточил неглубокий порез.
- Не хотел бы я снова оказаться в этакой драке, - ворчливо заметил
он, усевшись на обломке стены.
- Ты славно дрался, великан, - заметил Вент. - Скольких даротов ты
прикончил? Троих?
- Нет, двоих. О третьем позаботился Тарантио. Впрочем, я еще оставил
нескольким ублюдкам свои метины. - Форин поглядел на Карис. - Как
думаешь, они сегодня еще пойдут на штурм?
- Будь это люди - не пошли бы, - отвечала она. - Генералы собрались
бы и долго совещались о том, как изменить свою стратегию. Только ведь
дароты - не люди.
- У тебя есть в запасе еще какой-нибудь убийственный замысел? -
осведомился Форин.
- Нет, - честно ответила Карис. - Пошлите за мной, если дароты снова
пойдут на приступ.
С этими словами она повернулась и пошла прочь. Пес по кличке Ворюга
потрусил за ней.
- Что-то у нее не слишком праздничное настроение, - заметил Озобар.
Когда уже начало смеркаться, а дароты так и не покинули свой лагерь -
весь город охватило безмерное ликование. Непобедимые прежде дароты
отступили перед силой и мужеством кордуинских солдат, перед блестящим
военным гением Карис. Толпы горожан собрались вокруг дворца, славословя
свою спасительницу.
Сама Карис в это время лежала в горячей ванне. Ворюга, примостившись
в изножье ванны, озадаченно поглядывал на свою хозяйку. В мыслях Карис
царило полное смятение. Ей совсем не хотелось ликовать - наоборот, ее
терзал страх, словно сегодня она потерпела поражение. Это началось,
когда она увидела, как Неклен беспомощно повис на краю крыши. В тот
ужасный миг Карис отчетливо поняла, как дорог ей этот языкастый
старикан. Тот же страх охватил ее с новой силой, когда Форин со своими
людьми ввязался в рукопашную и она увидела, как падают сраженные солдаты
- один за другим. Словно с каждым погибшим умирала и часть ее души.
Проклятая война! Война и смерть.
Карис вдруг поняла, что устала и от войны, и от смерти. А ведь это
только начало. Теперь дароты будут настороже; словно волки, станут они
кружить под стенами, отыскивая слабое место в обороне города, потом
снова пойдут на штурм... и все повторится. Даже если Кордуин удержится,
будет ли это победа? У даротов целых семь городов, и силы их почти
неисчерпаемы.
Карис тяжело вздохнула и с головой нырнула в теплую душистую воду.
- Зачем все это? - вынырнув, спросила она у Ворюги. - Есть ли во всем
этом смысл?
- Тонущий человек не спрашивает себя, есть ли смысл в существовании
моря, - ответил ей мужской голос, который определенно принадлежал не
Ворюге. - Он просто плывет и борется за жизнь.
- Что тебе здесь нужно, Форин?
- Я пришел поговорить, но могу заодно и выкупаться. - С этими словами
рыжебородый великан стянул с себя окровавленную одежду и, спустившись по
мраморным ступеням в ванну, погрузился в воду. - Ух, до чего же здорово!
- Я хочу побыть одна, - резко сказала Карис, однако ее голосу
недоставало убежденности.
- Не думаю. Много дней ты жила лишь одним - подготовкой к бою с
даротами. Все свои силы ты отдавала ради этого дня. Теперь все кончилось
- а ты никак не можешь осознать это и вздохнуть с облегчением.
- Мне тошно, - пробормотала Карис. - Мне тошно от вида смерти.
- И ничего удивительного - война вообще тошнотворное занятие. Что до
смысла... спроси тех, кто выжил. Там, снаружи, толпы людей повторяют
твое имя... то есть не совсем имя. Они называют тебя "Ледяной
Королевой". И считают, что ты ниспослана им богами. "Ледяная Королева",
а? Все же лучше, чем "Шлюха Войны".
- Мне плевать, что они обо мне думают.
- А зря. Ты ведь, в сущности, сражаешься именно за этих людей -
плотников и хлебопеков, мечтателей и поэтов. Но сегодня ты этого не
понимаешь, верно, Карис?
- Чего ты от меня хочешь? - сердито спросила она и, поднявшись из
воды, вышла на мраморный пол. Слуги оставили около ванны несколько
больших полотенец; Карис вытерлась одним, другим просушила волосы.
- Ну, так что же? - все так же сердито осведомилась она. - Что тебе
от меня нужно?
- Сам не знаю. Тебе понравилось нежиться в горячей воде?
- Вода-то здесь при чем?
- Это было приятно, правда? Тепло, чистота, блаженство... Если бы
дароты сегодня прорвались, сейчас мы все были бы уже мертвы. Ничего бы
не было - ни теплой ванны, ни вина, ни любви. Дароты не прорвались,
Карис. Ты - именно ты! - остановила их. И вот мы здесь, живые. И жизнь
прекрасна! А что будет завтра?.. Ну, что будет, то и будет. Что мне от
тебя нужно? Бессмысленно говорить, что мне нужна ты - отныне и навеки.
Быть может, завтра нас уже не будет в живых... но если мы сполна не
насладимся сегодняшним днем, получится, что дароты все-таки победили.
Карис присела на скамью и улыбнулась.
- Ты выбрал весьма сложный способ сказать, что хочешь переспать со
мной.
Форин ухмыльнулся ей.
- Сказать по правде, мне больше всего хотелось, чтобы ты улыбнулась.
Карис глянула в его зеленые глаза, помолчала.
- Пойдем-ка выпьем, - сказала она наконец. Форин выбрался из воды, и
Карис бросила ему полотенце.
В гостиной ее дожидались Неклен, Вент и герцог Альбрек. Когда Карис
вошла, герцог встал, но тут же стыдливо отвел глаза.
- Прошу прощения, генерал, - сказал он. - Мы вернемся позже, в более
подходящее время.
Карис поклонилась ему.
- Пожалуйста, государь, присядьте. Я слишком устала, чтобы сызнова
одеваться, и скоро наверняка захочу спать. Сейчас у меня голова еще
ясная, и мне еще по силам вести разговор.
- Как пожелаешь, - отозвался герцог, хотя и с заметной неловкостью.
Он сел и уже собрался заговорить, но тут в гостиную вошел совершенно
голый Форин. При виде герцога он поспешно обмотал бедра полотенцем, но
едва поклонился - полотенце предательски соскользнуло на пол. Неклен от
души расхохотался, и даже герцог улыбнулся.
- Прежде всего, - сказал он, обращаясь к Карис, - позволь мне
поздравить тебя с сегодняшней победой. Все, похоже, считают, что это
чудо, но сам-то я знаю, что нас привели к победе дерзкий замысел и
трезвый расчет. Я горжусь тобой, Карис. Что бы ни случилось потом, я
всегда буду тобой гордиться.
Карис покраснела, не зная, что и сказать. Герцог встал и поклонился
ей, затем повернулся к Форину:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55