..
— Я понял. Но ведь завещание еще не утверждено, оно не стало правовым документом. Если я покажу вам его, то нарушу тайну.
— Мистер Кольберт, — настаивал Паркер, — ваш компаньон убит, и мы разыскиваем убийцу.
— Согласен. Но сомневаюсь, что имею право показать вам завещание Питера.
Паркер пристально посмотрел на него.
— Прошу прощения, — произнес Кольберт.
— Можете вы сказать нам, является ли Дэйвид Уилкинс лицом, в чью пользу оно составлено? — спросил Клинг.
— Предположим, я отвечу вам утвердительно. Не захотите ли вы затем узнать условия завещания, выражения в которых оно составлено...
— Можете ли вы просто ответить нам: да или нет? — спросил Паркер.
— А не подождать ли вам до утверждения завещания? Человека похоронили только на прошлой неделе. Я думаю...
— Мистер Кольберт, позвольте мне изложить вам наши соображения, — произнес Паркер. — Предположим, его брат-псих, умудрившийся потерять на свадьбе голову, узнает, что после смерти Питера он унаследует миллион долларов. Предположим, он прочитал в газете про чудака, которого убили в момент, когда он загаживал стену. И допустим, он решил, что было бы неплохо убить братца и сделать это по образцу того убийцы. После этого он сможет получить свой лимон и сбежать на остров в Тихом океане. Теперь, я думаю, вы поняли, почему мы желаем знать, в самом ли деле он получит наследство?
— Да, но...
— Больше, полагаю, ничего не нужно вам объяснять? — спросил Паркер.
Кольберт улыбнулся.
— Думаю, что могу ответить вам отрицательно, — сказал он. — Нет, Дэйвид Уилкинс не упомянут в завещании своего брата в качестве наследника.
— Спасибо, — поблагодарил Паркер. — А кто упомянут в нем? Это вы можете сказать?
— Я бы ответил вам, — снова улыбнулся Кольберт, — но, простите, не могу раскрывать тайну, не испросив прежде разрешения у Дебры Уилкинс.
— Как только она представит завещание в соответствующее учреждение для его утверждения, это будет означать его опубликование, — сказал Клинг.
— Да, но пока оно не подлежит опубликованию.
— Вам известно, когда она собирается регистрировать завещание?
— Понятия не имею.
— Говорила ли она что-нибудь о...
— Она не давала мне никаких поручений. Ее муж был убит совсем недавно, мистер Клинг. И я уверен, что она сейчас меньше всего думает о регистрации завещания.
Клинг кивнул головой.
Паркер тоже.
— Огромное вам спасибо, — проговорил он. — Не будем больше отнимать у вас время.
— Рад был помочь, — сказал Кольберт. Он вышел из-за стола и показал им, где находится дверь. — Если хотите, — предложил он, — я позвоню Дебре и спрошу у нее, может ли она дать нужную вам информацию.
— Да, мы были бы благодарны за это, — сказал Паркер и подал ему свою визитную карточку.
— Еще раз спасибо, — поблагодарил Клинг.
Они вышли в коридор, и по дороге к лифтам Паркер произнес:
— Ты видел дипломы на стене? Мужик учился в Гарварде!
— Почему он ждал, пока мы не собрались уходить? — спросил Клинг.
— Чего ждал? — поинтересовался Паркер. — Ты иногда говоришь загадками. Замечал за собой?
— Ждал с предложением. Позвонить жене.
— Позволь растолковать тебе, что это за звонок. Идет?
Конфиденциальный телефонный разговор адвоката с клиентом. Это значит, он не может разговаривать по телефону с клиентом в присутствии посторонних, которые услышат разговор. Дошло?
— Я расспрошу ее о завещании, — сказал Клинг. — Не понимаю, зачем скрывать завещание, которое и так будет скоро утверждено.
— Это подождет до завтра, — заметил Паркер. — Тебе что, не терпится сесть в кресло комиссара?
Клинг посмотрел на часы.
— Это подождет до завтра, — повторил Паркер.
Клинг кивнул головой и спросил:
— Перехватим по гамбургеру?
— Да, — ухмыльнулся Паркер. — Но я это сделаю без тебя.
* * *
Когда Сил протянул Хлое через стол чек, ей показалось, что это первоапрельский розыгрыш. Не далее как сегодня утром он сказал ей по телефону, что коммерческий директор ансамбля сможет выписать чек только через несколько дней.
И вот теперь он передал ей его через стол из рук в руки.
Восхитительный желтый чек. Первое, что она увидела на нем, были шесть нулей, четыре перед запятой и два после нее. А потом она увидела двойку, в этом не было никакого сомнения. Перед ней был чек на 20 тысяч долларов.
— Я хотела бы получить однодолларовыми бумажками, — сказала Хлоя, закатывая глаза.
— А не лучше ли двадцатипятицентовиками? — пошутил Сил. — Целая тачка двадцатипятицентовиков.
— А в банке не откажутся оплатить его, а? — спросила она.
— Держу пари, что нет, — ответил он и поднял бокал с вином.
Она положила чек в сумочку, защелкнула замок и тоже подняла бокал.
— За первое исполнение «Сестры моей женщины» ансамблем «Блеск Плевка», которое состоится в эту субботу, — произнес тост Сил.
— Поддерживаю, — сказала Хлоя. И они выпили.
— Вы придете послушать нас? — спросил он. — Я дам вам слоенку, и вы будете сидеть прямо на эстраде, рядом с нами.
— А что такое слоенка?
— Пропуск. Вы с ним пройдете через охрану.
— В субботу? В котором часу?
— Мы открываем программу, — сообщил Сил. — Только лучше было бы в конце. Популярные исполнители обычно завершают программу. Но Грас считает, что выгоднее выступать предпоследними в субботу. Концерт будет длиться два дня. Начнется в субботу в час, а закончится в воскресенье в полночь.
— Кто такая Грас? — поинтересовалась Хлоя.
— Девушка из нашего ансамбля.
Сил сказал это таким небрежным тоном, что Хлоя сразу догадалась об их отношениях. Отводит глаза. Они неравнодушны друг к другу — это точно.
— Всего выступят десять ансамблей. Пять в субботу и пять в воскресенье. Каждому ансамблю дается час эстрадного времени, а может быть, и полтора выйдет. Это как публика будет нас принимать. А потом, представляете себе, еще дохлое время...
— Дохлое время?
— Ну да. Установить инструменты нужно, настроить свой микрофон и усилители. Это занимает много времени. Иногда дохлое время между выступлениями длится целый час. Это когда ребята хотят показать себя во всей красе. Так что, если вы захотите посмотреть все от начала до конца, на это уйдет у вас целый день. Как я был бы счастлив побыть с вами!
Только бы вы согласились остаться после того, как мы закончим выступление. А если хотите, мы можем поехать куда-нибудь и провести там вместе весь день. Если хотите, — говорил он.
— Я еще не сказала, что приду, — охладила его она.
— Ах, только бы вы пришли. Я надеюсь, вам понравится «Сестра моя женщина» в нашем исполнении. Мы ее отрепетировали, и мне кажется, она звучит великолепно.
— Хорошая песня.
— Да.
— Когда вы ее будете петь? На концерте, я хочу сказать.
— Мы ею откроем выступление. Обычно мы начинаем какой-нибудь известной публике песней. Люди слушают модную песню, и между нами устанавливается взаимопонимание.
А на этот раз мы начнем выступление новой песней — идем на риск. А потом исполним одну из наших лучших песен. Вы слышали «Ненависть»?
— Нет, к сожалению.
— Ты идешь на свидание с ненавистью в сердце к Чертовым воротам, — пропел он, отбивая ритм рэпа на столе. — Ты должна ненавидеть... не слышали? Известный хит. Мы ее исполним после «Сестры моей женщины». А следующий номер нашей программы — сногсшибательный сюрприз. Я надеюсь, что вы останетесь на него. Нечто необычное для нашего стиля. Хлоя, вы очень огорчите меня, если не придете в субботу. С вашим приходом я связываю большие надежды.
Мне будет очень приятно увидеть вас на нашем концерте.
Хлоя обещала Тони танцевать всю субботу, хотя предполагалось, что в этот день она будет свободна. И Тони разрешил ей не выходить сегодня вечером на работу. Но теперь у нее есть чек, и она может сказать Тони, что ее жизненные планы изменились. Скажет ему, что она больше не нуждается в его работе. Ей вспомнились люди, выигрывавшие двадцать кусков в лотерею и прожигавшие эти деньги за месяц. Она не может допустить, чтобы с ней случилось нечто подобное.
Может быть, ей придется потанцевать, пока она не спланирует свою дальнейшую жизнь. Положит деньги в банк, будет танцевать в «Эдеме» и одновременно оценивать открывающиеся перед ней возможности. Сделает так, как обещала: выйдет на работу в субботу. Значит, она пока не может послушать «Сестру мою женщину». И снова мелодия из прошлого, этой мелодией был Джордж Чэддертон. Но он давно умер, исчез и почти совсем забыт. А перед ней, Хлоей Чэддертон, открывается будущее, и в этом будущем, возможно, будет Сил.
— В час дня, говорите?
— Скажите «да» и получайте слоенку. Можете беспрепятственно гулять по площадке до начала концерта и смотреть что вам заблагорассудится. Я устрою вас на эстраде, и вам будет отлично слышно и видно наше выступление. Останьтесь там, когда мы уйдем, познакомьтесь с другими группами, — он опустил глаза и проговорил:
— Доставьте мне такое удовольствие.
— Подумаю, — ответила она.
Хлоя не завлекала его в свои сети, она никогда так не поступала. Это было не в ее характере. Она все раздумывала, а не лучше ли ей продолжать танцевать в «Эдеме», не ссориться с Тони и выйти в субботу на работу. Может быть, Сил и вправду ее судьба, хотя она в этом не уверена. Мужчины есть мужчины, и почти все они сволочи, черт бы их побрал. Что ждет ее в будущем — неизвестно, а работа в «Эдеме» — это ее настоящее. Она воздержится тратить эти двадцать тысяч. Это ее единственное достояние.
— Обдумайте мое предложение, — произнес он и отпил из бокала маленький глоток вина. — Я плохо знаю итальянскую кухню, — признался он. — Вот только пиццу, которой торгуют на улицах, люблю. В Пенсильвании и Огайо есть отличные пиццерии. Но я спросил Морта... Морта Эккермана... что он считает наилучшим...
— Кто такой Морт Эккерман?
— Спонсор-организатор концерта. Из фирмы «Виндоуз Энтертэйнмент». Слышали когда-нибудь о них?
— Нет.
— Огромная фирма. Морт там большая шишка. Мы поругались с ним из-за рекламы, и вот сегодня он звонит и говорит, что завтра во всех газетах он дает рекламу на всю страницу, и «Блеск Плевка» будет в ней здорово представлен.
Нисколько не хуже других популярных ансамблей.
— Обязательно посмотрю.
— Морт сказал, что это место — его излюбленный ресторан в нашем городе, — сообщил Сил, помолчал в нерешительности и прибавил:
— Романтичный. Морт так выразился.
— Он действительно романтичный, — сказала Хлоя. — А вы сами разве так не думаете?
— Думаю, — откликнулся Сил. — Все эти флаги. Выпьете еще немного вина?
— Пожалуй, — сказала она.
Сил подозвал официанта, и тот наполнил бокалы.
— В любой момент, сэр, — проговорил официант, — я с удовольствием обслужу вас.
— Подождите минутку, — бросил Сил.
Он поднял бокал и сквозь него посмотрел ей прямо в глаза.
— Хлоя, — просительно произнес он, — ну, пожалуйста, скажите, что придете в субботу.
— Да. Постараюсь прийти, — ответила она.
— Очень хорошо, — улыбнулся Сил.
Она улыбнулась в ответ.
И подумала, что он просто прелесть. Как ей хотелось, чтобы он вошел в ее будущее.
Зазвенели бокалы.
Они выпили.
— С нетерпением буду ждать встречи с вами, — сказал Сил.
— Когда будете петь песню Джорджа? Да?
— И тогда тоже, — загадочно произнес он.
— Что вы имеете в виду?
— Поймете позже.
— Скажите сейчас, — попросила Хлоя.
— Потом, — сказал Сил.
И посмотрел на нее, как кот, проглотивший канарейку.
Ах, какая он прелесть! Так бы и съела его.
— Умираю от голода, — признался Сил. — Давайте заказывать ужин.
* * *
Этой же ночью, в среду, в Маджесте...
Вне всякого сомнения этот район был окрещен англичанами. В названии звучат значительность, сила, величие, царское достоинство. Произошло оно от среднеанглийского слова maieste, старофранцузского majeste, латинского majestas. И квартал, именовавшийся Королевский Порт, когда-то, давным-давно, был английским, но уже в самом начале двадцатого века итальянцы полностью вытеснили из него англичан, а в сороковых годах его начали заселять пуэрториканцы. Теперь к ним присоединились доминиканцы и китайцы.
В эту же среду, в Маджесте, в квартале Королевский Порт, в семь минут восьмого вечера пятнадцатилетняя девочка, называвшая себя «итальянкой», хотя ее родители и прародители родились в нашей стране, сидела на крыльце своего дома и наслаждалась благоуханной свежестью, разлившейся по городу после дождя. Вечер был тихий, теплый, и Кэрол Джирасоле подумала, что наконец-то пришла весна.
В восемь минут восьмого восемнадцатилетний Рамон Гузман подбежал к крыльцу, где сидела Кэрол, поклонился ей в пояс, спросил: «Как поживаете, мисс?». С небольшим акцентом. Потом выпрямился, ухмыльнулся, ударил ее кулаком в глаз и, крикнув «С первым апреля», убежал.
Кэрол завизжала, словно ее порезали. Никогда в жизни ничего подобного с ней не случалось! Черт побери! Какой-то латиноамерикашка подошел к ней и ни с того ни с сего ударил кулаком в глаз! А скрывшийся в темноте подвыпивший Рамон думал, как же он забавно пошутил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Я понял. Но ведь завещание еще не утверждено, оно не стало правовым документом. Если я покажу вам его, то нарушу тайну.
— Мистер Кольберт, — настаивал Паркер, — ваш компаньон убит, и мы разыскиваем убийцу.
— Согласен. Но сомневаюсь, что имею право показать вам завещание Питера.
Паркер пристально посмотрел на него.
— Прошу прощения, — произнес Кольберт.
— Можете вы сказать нам, является ли Дэйвид Уилкинс лицом, в чью пользу оно составлено? — спросил Клинг.
— Предположим, я отвечу вам утвердительно. Не захотите ли вы затем узнать условия завещания, выражения в которых оно составлено...
— Можете ли вы просто ответить нам: да или нет? — спросил Паркер.
— А не подождать ли вам до утверждения завещания? Человека похоронили только на прошлой неделе. Я думаю...
— Мистер Кольберт, позвольте мне изложить вам наши соображения, — произнес Паркер. — Предположим, его брат-псих, умудрившийся потерять на свадьбе голову, узнает, что после смерти Питера он унаследует миллион долларов. Предположим, он прочитал в газете про чудака, которого убили в момент, когда он загаживал стену. И допустим, он решил, что было бы неплохо убить братца и сделать это по образцу того убийцы. После этого он сможет получить свой лимон и сбежать на остров в Тихом океане. Теперь, я думаю, вы поняли, почему мы желаем знать, в самом ли деле он получит наследство?
— Да, но...
— Больше, полагаю, ничего не нужно вам объяснять? — спросил Паркер.
Кольберт улыбнулся.
— Думаю, что могу ответить вам отрицательно, — сказал он. — Нет, Дэйвид Уилкинс не упомянут в завещании своего брата в качестве наследника.
— Спасибо, — поблагодарил Паркер. — А кто упомянут в нем? Это вы можете сказать?
— Я бы ответил вам, — снова улыбнулся Кольберт, — но, простите, не могу раскрывать тайну, не испросив прежде разрешения у Дебры Уилкинс.
— Как только она представит завещание в соответствующее учреждение для его утверждения, это будет означать его опубликование, — сказал Клинг.
— Да, но пока оно не подлежит опубликованию.
— Вам известно, когда она собирается регистрировать завещание?
— Понятия не имею.
— Говорила ли она что-нибудь о...
— Она не давала мне никаких поручений. Ее муж был убит совсем недавно, мистер Клинг. И я уверен, что она сейчас меньше всего думает о регистрации завещания.
Клинг кивнул головой.
Паркер тоже.
— Огромное вам спасибо, — проговорил он. — Не будем больше отнимать у вас время.
— Рад был помочь, — сказал Кольберт. Он вышел из-за стола и показал им, где находится дверь. — Если хотите, — предложил он, — я позвоню Дебре и спрошу у нее, может ли она дать нужную вам информацию.
— Да, мы были бы благодарны за это, — сказал Паркер и подал ему свою визитную карточку.
— Еще раз спасибо, — поблагодарил Клинг.
Они вышли в коридор, и по дороге к лифтам Паркер произнес:
— Ты видел дипломы на стене? Мужик учился в Гарварде!
— Почему он ждал, пока мы не собрались уходить? — спросил Клинг.
— Чего ждал? — поинтересовался Паркер. — Ты иногда говоришь загадками. Замечал за собой?
— Ждал с предложением. Позвонить жене.
— Позволь растолковать тебе, что это за звонок. Идет?
Конфиденциальный телефонный разговор адвоката с клиентом. Это значит, он не может разговаривать по телефону с клиентом в присутствии посторонних, которые услышат разговор. Дошло?
— Я расспрошу ее о завещании, — сказал Клинг. — Не понимаю, зачем скрывать завещание, которое и так будет скоро утверждено.
— Это подождет до завтра, — заметил Паркер. — Тебе что, не терпится сесть в кресло комиссара?
Клинг посмотрел на часы.
— Это подождет до завтра, — повторил Паркер.
Клинг кивнул головой и спросил:
— Перехватим по гамбургеру?
— Да, — ухмыльнулся Паркер. — Но я это сделаю без тебя.
* * *
Когда Сил протянул Хлое через стол чек, ей показалось, что это первоапрельский розыгрыш. Не далее как сегодня утром он сказал ей по телефону, что коммерческий директор ансамбля сможет выписать чек только через несколько дней.
И вот теперь он передал ей его через стол из рук в руки.
Восхитительный желтый чек. Первое, что она увидела на нем, были шесть нулей, четыре перед запятой и два после нее. А потом она увидела двойку, в этом не было никакого сомнения. Перед ней был чек на 20 тысяч долларов.
— Я хотела бы получить однодолларовыми бумажками, — сказала Хлоя, закатывая глаза.
— А не лучше ли двадцатипятицентовиками? — пошутил Сил. — Целая тачка двадцатипятицентовиков.
— А в банке не откажутся оплатить его, а? — спросила она.
— Держу пари, что нет, — ответил он и поднял бокал с вином.
Она положила чек в сумочку, защелкнула замок и тоже подняла бокал.
— За первое исполнение «Сестры моей женщины» ансамблем «Блеск Плевка», которое состоится в эту субботу, — произнес тост Сил.
— Поддерживаю, — сказала Хлоя. И они выпили.
— Вы придете послушать нас? — спросил он. — Я дам вам слоенку, и вы будете сидеть прямо на эстраде, рядом с нами.
— А что такое слоенка?
— Пропуск. Вы с ним пройдете через охрану.
— В субботу? В котором часу?
— Мы открываем программу, — сообщил Сил. — Только лучше было бы в конце. Популярные исполнители обычно завершают программу. Но Грас считает, что выгоднее выступать предпоследними в субботу. Концерт будет длиться два дня. Начнется в субботу в час, а закончится в воскресенье в полночь.
— Кто такая Грас? — поинтересовалась Хлоя.
— Девушка из нашего ансамбля.
Сил сказал это таким небрежным тоном, что Хлоя сразу догадалась об их отношениях. Отводит глаза. Они неравнодушны друг к другу — это точно.
— Всего выступят десять ансамблей. Пять в субботу и пять в воскресенье. Каждому ансамблю дается час эстрадного времени, а может быть, и полтора выйдет. Это как публика будет нас принимать. А потом, представляете себе, еще дохлое время...
— Дохлое время?
— Ну да. Установить инструменты нужно, настроить свой микрофон и усилители. Это занимает много времени. Иногда дохлое время между выступлениями длится целый час. Это когда ребята хотят показать себя во всей красе. Так что, если вы захотите посмотреть все от начала до конца, на это уйдет у вас целый день. Как я был бы счастлив побыть с вами!
Только бы вы согласились остаться после того, как мы закончим выступление. А если хотите, мы можем поехать куда-нибудь и провести там вместе весь день. Если хотите, — говорил он.
— Я еще не сказала, что приду, — охладила его она.
— Ах, только бы вы пришли. Я надеюсь, вам понравится «Сестра моя женщина» в нашем исполнении. Мы ее отрепетировали, и мне кажется, она звучит великолепно.
— Хорошая песня.
— Да.
— Когда вы ее будете петь? На концерте, я хочу сказать.
— Мы ею откроем выступление. Обычно мы начинаем какой-нибудь известной публике песней. Люди слушают модную песню, и между нами устанавливается взаимопонимание.
А на этот раз мы начнем выступление новой песней — идем на риск. А потом исполним одну из наших лучших песен. Вы слышали «Ненависть»?
— Нет, к сожалению.
— Ты идешь на свидание с ненавистью в сердце к Чертовым воротам, — пропел он, отбивая ритм рэпа на столе. — Ты должна ненавидеть... не слышали? Известный хит. Мы ее исполним после «Сестры моей женщины». А следующий номер нашей программы — сногсшибательный сюрприз. Я надеюсь, что вы останетесь на него. Нечто необычное для нашего стиля. Хлоя, вы очень огорчите меня, если не придете в субботу. С вашим приходом я связываю большие надежды.
Мне будет очень приятно увидеть вас на нашем концерте.
Хлоя обещала Тони танцевать всю субботу, хотя предполагалось, что в этот день она будет свободна. И Тони разрешил ей не выходить сегодня вечером на работу. Но теперь у нее есть чек, и она может сказать Тони, что ее жизненные планы изменились. Скажет ему, что она больше не нуждается в его работе. Ей вспомнились люди, выигрывавшие двадцать кусков в лотерею и прожигавшие эти деньги за месяц. Она не может допустить, чтобы с ней случилось нечто подобное.
Может быть, ей придется потанцевать, пока она не спланирует свою дальнейшую жизнь. Положит деньги в банк, будет танцевать в «Эдеме» и одновременно оценивать открывающиеся перед ней возможности. Сделает так, как обещала: выйдет на работу в субботу. Значит, она пока не может послушать «Сестру мою женщину». И снова мелодия из прошлого, этой мелодией был Джордж Чэддертон. Но он давно умер, исчез и почти совсем забыт. А перед ней, Хлоей Чэддертон, открывается будущее, и в этом будущем, возможно, будет Сил.
— В час дня, говорите?
— Скажите «да» и получайте слоенку. Можете беспрепятственно гулять по площадке до начала концерта и смотреть что вам заблагорассудится. Я устрою вас на эстраде, и вам будет отлично слышно и видно наше выступление. Останьтесь там, когда мы уйдем, познакомьтесь с другими группами, — он опустил глаза и проговорил:
— Доставьте мне такое удовольствие.
— Подумаю, — ответила она.
Хлоя не завлекала его в свои сети, она никогда так не поступала. Это было не в ее характере. Она все раздумывала, а не лучше ли ей продолжать танцевать в «Эдеме», не ссориться с Тони и выйти в субботу на работу. Может быть, Сил и вправду ее судьба, хотя она в этом не уверена. Мужчины есть мужчины, и почти все они сволочи, черт бы их побрал. Что ждет ее в будущем — неизвестно, а работа в «Эдеме» — это ее настоящее. Она воздержится тратить эти двадцать тысяч. Это ее единственное достояние.
— Обдумайте мое предложение, — произнес он и отпил из бокала маленький глоток вина. — Я плохо знаю итальянскую кухню, — признался он. — Вот только пиццу, которой торгуют на улицах, люблю. В Пенсильвании и Огайо есть отличные пиццерии. Но я спросил Морта... Морта Эккермана... что он считает наилучшим...
— Кто такой Морт Эккерман?
— Спонсор-организатор концерта. Из фирмы «Виндоуз Энтертэйнмент». Слышали когда-нибудь о них?
— Нет.
— Огромная фирма. Морт там большая шишка. Мы поругались с ним из-за рекламы, и вот сегодня он звонит и говорит, что завтра во всех газетах он дает рекламу на всю страницу, и «Блеск Плевка» будет в ней здорово представлен.
Нисколько не хуже других популярных ансамблей.
— Обязательно посмотрю.
— Морт сказал, что это место — его излюбленный ресторан в нашем городе, — сообщил Сил, помолчал в нерешительности и прибавил:
— Романтичный. Морт так выразился.
— Он действительно романтичный, — сказала Хлоя. — А вы сами разве так не думаете?
— Думаю, — откликнулся Сил. — Все эти флаги. Выпьете еще немного вина?
— Пожалуй, — сказала она.
Сил подозвал официанта, и тот наполнил бокалы.
— В любой момент, сэр, — проговорил официант, — я с удовольствием обслужу вас.
— Подождите минутку, — бросил Сил.
Он поднял бокал и сквозь него посмотрел ей прямо в глаза.
— Хлоя, — просительно произнес он, — ну, пожалуйста, скажите, что придете в субботу.
— Да. Постараюсь прийти, — ответила она.
— Очень хорошо, — улыбнулся Сил.
Она улыбнулась в ответ.
И подумала, что он просто прелесть. Как ей хотелось, чтобы он вошел в ее будущее.
Зазвенели бокалы.
Они выпили.
— С нетерпением буду ждать встречи с вами, — сказал Сил.
— Когда будете петь песню Джорджа? Да?
— И тогда тоже, — загадочно произнес он.
— Что вы имеете в виду?
— Поймете позже.
— Скажите сейчас, — попросила Хлоя.
— Потом, — сказал Сил.
И посмотрел на нее, как кот, проглотивший канарейку.
Ах, какая он прелесть! Так бы и съела его.
— Умираю от голода, — признался Сил. — Давайте заказывать ужин.
* * *
Этой же ночью, в среду, в Маджесте...
Вне всякого сомнения этот район был окрещен англичанами. В названии звучат значительность, сила, величие, царское достоинство. Произошло оно от среднеанглийского слова maieste, старофранцузского majeste, латинского majestas. И квартал, именовавшийся Королевский Порт, когда-то, давным-давно, был английским, но уже в самом начале двадцатого века итальянцы полностью вытеснили из него англичан, а в сороковых годах его начали заселять пуэрториканцы. Теперь к ним присоединились доминиканцы и китайцы.
В эту же среду, в Маджесте, в квартале Королевский Порт, в семь минут восьмого вечера пятнадцатилетняя девочка, называвшая себя «итальянкой», хотя ее родители и прародители родились в нашей стране, сидела на крыльце своего дома и наслаждалась благоуханной свежестью, разлившейся по городу после дождя. Вечер был тихий, теплый, и Кэрол Джирасоле подумала, что наконец-то пришла весна.
В восемь минут восьмого восемнадцатилетний Рамон Гузман подбежал к крыльцу, где сидела Кэрол, поклонился ей в пояс, спросил: «Как поживаете, мисс?». С небольшим акцентом. Потом выпрямился, ухмыльнулся, ударил ее кулаком в глаз и, крикнув «С первым апреля», убежал.
Кэрол завизжала, словно ее порезали. Никогда в жизни ничего подобного с ней не случалось! Черт побери! Какой-то латиноамерикашка подошел к ней и ни с того ни с сего ударил кулаком в глаз! А скрывшийся в темноте подвыпивший Рамон думал, как же он забавно пошутил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45