– Или это для вас слишком рано?
– Но нам нужно…
– В часовне только семьдесят пять мест, кроме наших.
Старик начал оттеснять нас к воротам:
– Из-за вас я могу опоздать. Настоятелю это не понравится. Выйдите, пожалуйста.
– Мы приехали повидаться с капитаном Сифортом, – твердо заявил я.
– Конечно. Сюда все для этого приезжают, кроме Мартинсов и семейства де Ланге. Эти приходят регулярно. Потому зал и полон.
Он настойчиво теснил нас к выходу, и мы постепенно отступали.
– Не так уж часто с трудом удается втиснуть на стоянку электромобиль. Сорок девять недель в году здесь не наберется два полных ряда посетителей, а потом такое начинается!
– Сэр…
– Вы рассчитываете упрочить свой статус, поглядев на него. Тщеславие. Едва ли Господь отнесется к вам после этого внимательнее, если брату Тимоти дозволительно сказать так от Его имени. Выйдите, пожалуйста.
– Брат, мы можем сделать пожертвование? – спросил Адам и протянул банкноту.
– Конечно, только не думайте, что утром это освободит вас от добровольного пожертвования по пять долларов с каждого.
– Я…
– Каждый день. Выйдите, пожалуйста, за ворота, чтобы я смог закрыть. Я настаиваю на том, чтобы вы покинули территорию монастыря сию минуту, иначе мне придется бежать в гору и сердце может не выдержать. На нашего достойного брата Николаса придется полюбоваться в другой…
– Послушайте, старец, – не выдержал я…
Адам положил руку мне на плечо, покачал головой и заговорил примирительным тоном:
– Брат, мы не любопытствующие. Я личный помощник мистера Сифорта. Мы прибыли по срочному…
Брат Тимоти выпрямился и заговорил торжественным тоном:
– Вы находитесь на священной земле Необенедиктинского монашеского ордена Католического Синода Церкви Воссоединения. Может, вы и считаете, что видите перед собой глупого старика в мятой рясе, но в данное мгновение этот старик – представитель духовного авторитета истинной Церкви. Ланкастерская полиция чтит этот авторитет. Стоит мне позвонить, и они прибудут немедленно, а уж после этого без ареста не обойдется.
Он замолчал, чтобы перевести дыхание.
– Выходите! – снова погнал он нас, – Выходите!
У Адама дрогнули уголки рта.
– Сэр, я работаю на мистера Сифорта. Мы приехали сообщить ему о критических семейных обстоятельствах. Нам не хотелось сообщать об этом по телефону.
– Да вам бы это и не удалось! – фыркнул монах и склонил голову набок. – Что за обстоятельства?
– Дело личное, – ответил Адам, – но чрезвычайно срочное. У меня при себе удостоверение личности…
– Ба! Бумаги ничего не доказывают, – заявил брат Тимоти. Проскользнув мимо нас, он запер ворота. – Семь лет назад демон из «Голографического мира» предъявил справку врача о том, что он глухой и нуждается в месте на первом ряду!
Я думал, его ничем не удастся пронять, но в конце концов он указал на дорожку:
– Я пущу вас, если вы подчинитесь определенным правилам. Дождитесь конца службы. Не обращайтесь к нему, пока он сам вас не заметит. Если настоятель не даст ему позволения говорить с вами, так тому и быть, попробуете завтра. Согласны? Если нет, я зову двух послушников, которым по душе физический труд.
Старик подбоченился:
– Ну?
– Даю вам слово, – проговорил Адам.
– Тогда торопитесь. Настоятель ждет.
Брат Тимоти повернулся и поспешно начал подниматься вверх по холму. Мне пришлось широко шагать, чтобы не отстать от него. У церкви старик юркнул в боковой вход, а мы вошли через центральный – старинные дубовые двери.
Церковь и впрямь была забита до отказа. Не обращая внимания на сердитые взгляды, Адам втиснулся на лавку в последнем ряду, я – в ряду напротив. Неф перед деревянными перилами был пуст.
Наверху загудел большой колокол.
Он прозвучал пять раз, нарушив царящую тишину. Сбоку распахнулись обшарпанные деревянные двери, и вошли монахи в темно-коричневых одеяниях с капюшонами, скрывавшими лица. Дойдя до алтаря, каждый останавливался, низко кланялся и шел к своему месту на одной из скамей между деревянными перилами и алтарем.
По рядам пробежал шепот:
– Вот он!
– Ш-ш-ш.
– Нет, не он.
– Он сидит…
Я поискал глазами капитана, но не узнал.
Настоятель, слабый старик в одеянии, подпоясанном красным кушаком, открыл Библию и начал читать скрипучим голосом.
В тринадцать лет я мечтал о военно-космической службе. Моим идолом был капитан Николас Эвин Сифорт. Когда к концу моего первого года учебы в Академии он уволился оттуда и ушел в монастырь, я заинтересовался вопросами религии.
Одно время с юношеским энтузиазмом я воображал, как торжественно отказываюсь от службы в ВКС и отправляюсь на послушание в монастырь. Естественно, в Ланкастере, хоть и не мог представить конкретно этот рай, в который удалился капитан.
Адам Тенер помог мне прийти в себя, за что я ему вечно буду благодарен. Тем не менее каждый раз, когда я присутствовал на богослужении, меня не покидало болезненное осознание, что моя вера не шла ни в какое сравнение с верой моего названого отца.
В результате я редко посещал церковную службу, за исключением тех случаев, когда это было необходимо в силу политических соображений.
Где-то там, среди одетых в темные одеяния монахов, выводивших слова песнопении и время от времени отвешивающих низкие поклоны, находился человек, к которому мы приехали. Хотя я посетил его дом всего две недели тому назад, здесь он выглядел совершенно иным, тем более что я не мог отличить его от остальных братьев.
Кое-кого из сидевших на скамьях для посетителей занимал сам ритуал, но большинство вертелись и ёрзали. Пожилой человек впереди даже не заглядывал в свою Библию. Он раскачивался вперед и назад, словно ему страшно нравилось сидеть здесь. На нем был спортивный костюм старомодного кроя, давным-давно вышедшего из моды.
Что чувствовал капитан, возвращаясь в место, которое прежде было ему домом, оказываясь под прицелом множества любопытных глаз? Должно быть, он привык к этому; ему приходилось выносить то же самое и в те годы, когда он жил здесь.
Две женщины, сидевшие на несколько рядов впереди нас, даже не пытались притворяться, будто их интересует служба. Толкая друг друга локтями, они показывали пальцем в открытую. Суровый взгляд старого настоятеля их нисколько не утихомирил. В конце концов он наклонился к одной из двух высоких фигур и указал на нарушительниц порядка. Два монаха в капюшонах вышли из-за ограждения и, скрестив руки, встали по обе стороны от ряда, в котором сидели женщины.
Наступила тишина.
Наконец служба закончилась.
Снова загудел колокол. Монахи поднялись, по очереди встали на колени перед крестом и направились к выходу. Теперь их лица стали видны.
Я поймал взгляд Адама. Он кивнул.
– Вон он! – Одна из женщин протянула вперед бумагу и ручку. – Генсек, не могли бы вы…
Еще один монах без всякой спешки встал между капитаном и женщиной, отодвинув плечом в сторону протянутый листок бумаги.
– Смотрите на его глаза!
Мне хотелось придушить этих шептунов. Неужели они думают, что он не слышит?
Старик, который раскачивался на скамье, встал с места, наклонился вперед и отчетливо произнес:
– Остановись во имя своего народа!
Капитан взглянул на его лицо. Узнал. Но с каменным выражением лица пошел дальше. Послушник проложил себе путь в толпе, схватил старика за плечо и насильно усадил на место:
– Пожалуйста, успокойтесь. Монахов не положено беспокоить.
Старик снова заговорил хриплым голосом:
– Во имя Эдди Босса и мэйсов. И сабов! Ради них, не ради меня! Прошу!
Капитан сделал еще два шага, почти поравнявшись с рядом Адама. В его глазах плескалась боль. Он оглянулся:
– Пожалуйста, оставьте меня в покое.
– Не могу. Только несколько слов. Должен!
– Нет, я… – Капитан склонил голову. Руки сжались в кулаки. Остальные монахи ушли вперед. Старый настоятель приблизился к капитану:
– Идем, брат Николас.
– Да, отец. Этот человек, он… из прошлого. Он не приехал бы сюда, если бы… вы позволите поговорить с ним?
– Ты уверен, что хочешь этого?
– Нет, сэр. Я уверен только в том, что должен поговорить с ним.
Настоятель кивнул головой:
– В саду.
И продолжал идти. За ним последовал капитан. Он прошел совсем рядом с Адамом, который ничего не сказал.
Старик стряхнул с плеча руку послушника, встал и пошел за ними.
Растолкав прихожан, я выбрался в проход и позвал:
– Сэр, я…
Стальные пальцы впились в мое плечо. Адам Тенер.
– Нет.
– Но почему? Он…
– Я дал слово. Он не захотел заметить меня.
– Этот глупый старик, – с горечью произнес я, – не давал слова. Кто он такой…
– Понятия не имею.
– Что ж, я слова не давал. Идем, я постараюсь перехватить его взгляд.
– Роб, – суровый тон гардемарина, обращающегося к кадету. Я умолк.
– Возможно, он согласится встретиться с нами после того, как поговорит со стариком. Если нет, подождем до завтра.
У меня забилась жилка на виске. Да кто он такой, этот Адам, чтобы осуждать мое поведение? Я член Генеральной Ассамблеи от приморских городов, а он всего лишь помощник отошедшего от дел политика, который…
– Извини, – не мог не произнести я. В общем-то, он был прав.
Мы ждали у дверей церкви, в то время как другие посетители постепенно уходили к своим машинам. Капитан, сидя на каменной скамье ярдах в двадцати от нас, внимательно слушал, задавал вопросы. Наконец старик закончил.
Капитан встал и принялся расхаживать взад и вперед. Потом что-то сказал старику и покачал головой.
– Пожалуйста, – донеслось с порывом теплого летнего ветерка.
Капитан снова покачал головой, словно извиняясь, положил руку старику на плечо и еще раз покачал головой.
– Нет. Это бы означало… Нет. Больше никогда.
Не оглядываясь, он прошел через арку на территорию монастыря, куда посетителям вход был запрещен.
Удрученный старик заковылял вниз по холму к воротам.
– Все сорвалось, – пробормотал я. – Теперь придется затратить уйму усилий, чтобы добраться до него.
– Будем ждать до завтра, как и обещали.
– Джаред и Ф.Т. сейчас…
– Вспомни, сколько сейчас времени. Если бы сейчас пришлось отправляться в обратный путь, мы прибыли бы на место уже за полночь и все равно ничего бы не смогли сделать.
Я пнул ногой скамью.
– На кой нужно было приезжать, если придется ждать до…
– Извините, – обратился к нам молодой монах. – Служба закончилась. Посетителей просят удалиться. Мое нетерпение было слишком велико.
– Мы приехали, чтобы увидеться с капи…
– Уже уходим, – Адам крепко взял меня за руку. – Когда ворота открываются утром?
– С рассветом.
– Мы придем поговорить с настоятелем. Монах слегка поклонился. Я сопротивлялся, но Адам повел меня прочь от церкви.
За воротами я не выдержал и взорвался. Адам выслушал меня и пожал плечами.
– В распоряжении Ф.Т. будет еще одна ночь, чтобы вернуться домой самостоятельно. Возможно, нам и не придется беспокоить капитана.
– А Джаред?
– Все, что можно, уже сделано.
Позвонив в гостиницу, мы заранее заказали номера. Из своей комнаты я позвонил Арлине. Пока не объявился ни один мальчишка.
Вслед за этим я позвонил отцу. Он присвистнул, узнав, зачем я отправился в Ланкастер.
– Жаль Сифорта. Он очень привязан к мальчику.
– Да.
Отец заколебался.
– Роб, тебе лучше не ввязываться. Как бы дело ни обернулось, последствий не избежать.
– Например?
– Не знаю. Если Филип погиб, начнутся выступления против трущобников. Нужно ли, чтобы наши имена ассоциировались с ними?
– Они блокируют наши башни.
– Да, конечно, но пусть вся вина ляжет на земельщиков. А если Ф.Т. найдется, кто знает, какой будет реакция генсека.
– Тем больше причин оставаться рядом. Возможно, мне удастся как-то повлиять, – возразил я. – А кроме того…
Он ждал, но я не договорил.
– Да?
– Па, я им нужен. Ему и Адаму.
Я знал, о чем он думает: я так и не научился отделять политику от эмоций. Мы уже говорили на эту тему. С другой стороны, много лет назад отец нажил врага в лице могущественного сенатора, чтобы спасти капитана от шантажа. Какую политическую выгоду искал он в том поступке?
Мы поговорили еще немного, и я повесил трубку. Сказывалась разница во времени. Я поставил будильник на четыре утра и отправился спать.
Небо чуть посветлело с восточной стороны; невидимые птицы начали предрассветную перекличку. Я зевнул.
– По-моему, он говорил «на рассвете».
– Терпение, – у Адама был измученный вид. Видимо, сказывалась тревога за сына.
– Если нам удастся поговорить с капитаном, к полудню мы успеем добраться до Вашингтона.
– Надеюсь. Сегодня утром Арлина была сама не своя от беспокойства.
– Какие-нибудь новости?
– Никаких. И моим «Террексом» больше никто не воспользовался.
Не уверен, что это хорошо. Пока я обдумывал услышанное, к воротам направился человек в коричневом одеянии.
– Смотри, – указал я Адаму.
Адам немедленно выскочил из вертолета и бросился к воротам.
– Доброе утро, брат. Мы бы хотели поговорить с настоятелем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81