С балкона нам будут видны река, праздничный фейерверк и магические явления.
– Как заманчиво! Графиня Кальведон, – обратилась Маран к Амиэль, – будь свидетелем, что мой супруг, когда-то весельчак и балагур, с годами превратился в скучного зануду.
– В скучного зануду? – насмешливо переспросил я. – Умоляю, о чем это ты?
– Взгляни на себя в зеркало, – презрительно бросила Маран. – Пойдем, Амиэль. Как всегда, спасать положение придется нам, женщинам.
Она взяла Амиэль под руку, и подруги величественно удалились.
Я взгрустнул, думая о предстоящем празднике и о том, что всего один раз отмечал Новый год в Никее вместе со своей женой. С другой стороны, никто никогда и не говорил, что быть военачальником – это лишь значит принимать парады и получать ордена.
Ночью Маран самодовольно заявила, что решила все проблемы. Но каким образом, она не желала признаваться. Я решил совершить обходной маневр, выведав все у Амиэль, но подруга жены в ответ лишь хихикала, заверяя меня, что я сам все увижу и праздник будет даже лучше, чем предсказывает Маран.
– О вы, у кого нет веры в истинную магию, – произнесла нараспев провидица Синаит, – пришел ваш черед пролить горькие слезы.
– А потом куролесить до самого рассвета, – вставила Маран.
Подруги стояли за провидицей, пытаясь сохранить серьезные лица. Синаит держала в руках небольшой саквояж с магическими инструментами и крошечный флакончик. Положив саквояж на стол, она достала кусок мела и принялась чертить что-то на полу библиотеки.
– Это не заклинание, – пояснила провидица Синаит, рисуя загадочные символы внутри странного треугольника с волнистыми сторонами, – а скорее контрзаклинание. Мы воспользуемся иссопом, скользким вязом, диким плющом, желтым щавелем, желтокорнем и другими травами. Как правило, они применяются при видениях, но мы сейчас попробуем сотворить заклятие противоположностей. Прошу вас встать в углах этого треугольника...
Мы повиновались. Синаит встала в центре.
– Слова, которыми я воспользуюсь, обладают силой, – принялась распевать она, – силой, заключенной в них самих, силой, предназначенной, чтобы отдавать, силой, предназначенной, чтобы брать. Пусть ваши уши не слышат то, что я скажу, ибо в противном случае мои слова подействуют и на вас.
Не успела провидица произнести эту фразу, как я полностью оглох. Я видел, как шевелятся ее губы, но не слышал ни звука. Пропал гул толпы, собравшейся на берегу реки. Я пробыл глухим несколько мгновений, затем Синаит достала из сумочки на поясе маленькую веточку, покрытую зелеными листьями, и по очереди махнула ею в сторону каждого из нас. Слух тотчас же вернулся.
– А теперь подойдите сюда, позвольте прикоснуться к вам этой заколдованной веткой. Сначала вы, Дамастес.
Я подчинился. Затем провидица попросила приблизиться женщин.
– Вот и все, – наконец улыбнулась она.
– Что это было? – спросил я.
– Мое защитное заклинание, – довольно произнесла Синаит. – И весьма неплохое. Для того чтобы увидеть сквозь него, нужно быть хорошим чародеем и при этом полностью сосредоточиться. Надеюсь, вы останетесь довольны. Теперь даже близкие друзья, увидев вас, не узнают. У них мелькнет смутная мысль, что вы отдаленно напоминаете кого-то знакомого, но кого именно, они так и не поймут. А чужого человека вы просто не заинтересуете; он поспешит перевести взгляд на что-нибудь более любопытное. Чего, не сомневаюсь, в эту ночь будет предостаточно, – продолжала она. – Однако, если вы захотите быть узнанными, достаточно будет лишь прошептать: «Пра-реф-вист», желательно не рассмеявшись над этими глупыми словами, и тот, на кого вы смотрите, тотчас же вас узнает.
– Дамастес, я говорила тебе, – торжествующе воскликнула Маран, – что я найду способ обойтись без телохранителей!
Я просиял.
– На одну ночь мы снова станем детьми, которых родители оставили одних дома.
– Вот именно, – подтвердила Маран. – Но я придумала еще кое-что. Провидица, творите ваше второе чудо.
Подойдя к столу, Синаит взяла флакончик.
– Мне нужно по три капли крови от каждого из вас.
– Что сделает это заклятие?
– Им я особенно горжусь, – сказала Маран. – На эту мысль меня навела случайная фраза Амиэль. Как-то раз она мне призналась, что очень жалеет, что ты непьющий.
– Что меня вполне устраивает, – заявил я. – Вино на вкус похоже на навоз, а на следующее утро у меня голова словно навозом набита.
– И все же надо сказать несколько слов в защиту вина, – вставила Амиэль. – Оно раскрепощает рассудок и смягчает чувства. Некоторые чувства. Другие, наоборот, обостряются.
– А потом тебя выворачивает наизнанку, – проворчал я.
– Поэтому мы хотим сделать так, – закончила Маран, – чтобы ты, насладившись всеми прелестями вина, избежал неприятных последствий. Я переговорила с Деврой Синаит, и она сказала, что изготовить подобное снадобье возможно. Амиэль предложила и нам пить то же самое, чтобы мы чувствовали себя совершенно одинаково.
– Что это за снадобье? – подозрительно спросил я.
– В нем всякого понемногу, – ответила провидица. – Никакой магии, если не считать того, что, приготавливая снадобье, я прочла заклинание, призванное повысить его действенность, – так повар для большего эффекта бормочет, бросая в суп специи. Что касается состава, большинство трав с Внешних островов. Возможно, кое-что покажется вам знакомым, например карлинский чертополох, любисток, водяной синеголовник, гвоздичник, корень сладкого касатика, три или четыре вида грибов – другими словами, обыкновенное ведьмино варево.
– Мы будем его пить или ему молиться? – скептически поинтересовался я.
– Сперва дайте ваш палец, – остановила меня Синаит, и у нее в руке сверкнула иголка.
На кончике моего пальца выступила капелька крови. Провидица поднесла флакончик и подождала, пока капля туда упадет. Мутная жидкость изменила цвет.
– Вот это, а также кое-какие мои предварительные действия позволят приготовить необходимое снадобье.
Провидица проделала ту же операцию с Маран и Амиэль.
– А теперь пейте, – приказала она. – И пусть каждому достанется равная часть.
Мы послушно повиновались. Снадобье оказалось терпким, жгучим, но довольно приятным на вкус.
– И что дальше? – спросила Маран.
– Делайте что хотите, – заверила нас Синаит. – Снадобье будет иметь свою силу по крайней мере до завтрашнего утра.
– Когда оно начнет действовать? – спросила Амиэль, слегка нервничая.
– Вы это сразу почувствуете, – решительно заявила Синаит. – Могу сказать определенно: бояться вам нечего. Я воспользовалась только натуральными природными средствами.
– То же самое можно сказать про дурман и бледную поганку, – пробормотала Амиэль, все же несколько успокаиваясь.
– Желаю вам хорошо повеселиться, – поклонившись, произнесла на прощание Синаит.
Готов поклясться, она хотела добавить «дети мои», но вовремя сдержалась.
– Ну вот, все готово, – радостно произнесла Маран. – Подождите, а что мы наденем? У меня не было времени подумать насчет костюмов.
Подойдя к окну, я распахнул ставни. В кои-то веки чародеи смогли правильно предсказать погоду. Я ощутил нежное дуновение теплого весеннего ветерка, тянущего с реки. Мне показалось, я даже уловил запах моря, начинающегося в нескольких милях к северу, готового вот-вот пробудиться от ласкового прикосновения Джакини.
Маран и Амиэль переглянулись.
– Пошли, – сказала моя жена, – пошарим в моем гардеробе. Дамастес, встречаемся внизу через два часа.
Одевайся со вкусом, ибо мы сегодня ночью разрядимся в павлинов.
Я послушно кивнул. Сегодняшний праздник всецело принадлежал Маран.
Я остановил свой выбор на просторной шелковой тунике темно-синего цвета, черных рейтузах и сапогах до колен. Памятуя о том, как изменчива никейская погода, я захватил плащ, с помощью магии сделанный водонепроницаемым. Несмотря на заверения Синаит, что в этом не будет никакой необходимости, я надел простую черную маску. Зайдя в оружейную комнату, я подумал с минуту, а затем все же решил, что сегодня ночью мне можно будет забыть об опасности. Я попытался вспомнить, сколько раз за последние несколько лет выходил из дома безоружным, но тотчас же поспешил прогнать эту грустную мысль.
Всего через несколько минут после назначенного срока женщины спустились вниз. Обе были одеты очень просто. Амиэль выбрала бледно-лиловое шелковое платье с лифом на пуговицах. Оно было без бретелек, к тому же Амиэль расстегнула две верхние пуговицы, и поэтому, как платье держалось на ней, едва прикрывая гордо торчащую вперед грудь, оставалось выше моего понимания. Ноги Амиэль украшали сандалии с кожаными ремешками, оплетающими икры. Ткань платья была очень тонкой, и мне были видны подкрашенные помадой соски. Шею Амиэль повязала шелковым платком, а лицо закрыла простой маской.
Маран надела красную вязаную юбку, облегающую ее тело от пояса до щиколоток словно чехол. Через левое плечо был переброшен треугольный кусок материи такого же цвета, схваченный на талии золотой пряжкой. Правое плечо и ключица оставались открытыми. На ногах у Маран были сандалии без каблука; завершала ее наряд красная маска, украшенная перьями. У обеих женщин через руки были переброшены плащи.
– По-моему, мы выглядим просто бесподобно, – заявила Амиэль. – Самая прекрасная троица во всей Никее. – Внезапно ее настроение изменилось, и на лицо набежало облачко грусти. – Жаль, что, когда нас было четверо, мы почти никуда не выходили вместе, правда? Быть может... – Спохватившись, она тряхнула головой. – Прошу прощения, я несу чушь, да? Нам больше никого не нужно.
– Да, – тихим серьезным голосом произнесла Маран. – Не нужно.
Мы отправились на праздник.
Весь берег реки был заполнен смеющимися, пьющими, едящими людьми. Кто-то был в карнавальных костюмах, но большинство – нет. Нам особенно понравились мужчина и женщина, одетые в рясы с капюшонами, изображающие демонов. Должно быть, им потребовался целый год, чтобы сшить эти наряды, после чего они заплатили кругленькую сумму чародею, оживившему костюмы. Вместо зловещих, уродливых рыл у них под низко опущенными капюшонами блестели зеркала, но прохожие, заглядывавшие в них, видели свои лица, причудливо искаженные в страшные, злобные физиономии.
Мы направились в квартал художников, где праздник отмечался особенно рьяно.
Оркестр из десяти музыкантов с жаром исполнял песню, бывшую у всех на слуху целый год. Перед каждым музыкантом стояла большая кружка, но вместо денег там было налито вино, и всем прохожим предлагалось добавить туда часть своей выпивки. Представив себе, какой должна быть на вкус эта постоянно меняющаяся адская смесь, я сморщился от отвращения.
Рядом с музыкантами кружились десятка два танцоров. Время от времени один из них срывал с себя какой-нибудь предмет одежды. Кое-кто уже успел раздеться донага.
– Что они будут делать минут через двадцать? – полюбопытствовала Маран. – К тому времени все останутся голыми, как новорожденные.
– Наверное, снова оденутся, а затем начнут все сначала, – предположил я.
– А может быть, найдут себе более приятное времяпрепровождение, чем танцы, – высказала догадку Амиэль.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь как идиот, хотя на то не было абсолютно никаких причин. По всему моему телу разлилось приятное тепло, ночь наполнилась восхитительными запахами. Нас окружали замечательные люди, независимо от того, были они бедные или богатые, красивые или уродливые. Посмотрев на Амиэль и Маран, я понял, что двух таких прекрасных женщин не сыскать во всей Нумантии, да мне они и не нужны. Все вокруг было мягким, нежным, приятным. От всех моих забот, от тревоги по поводу Майсира не осталось и следа. Мой рассудок оставался ясным, незатуманенным, но в настоящий момент меня волновало только то, чтобы это мгновение, когда все дозволено и никто не желает ближнему зла, тянулось бесконечно долго.
Поймав взгляд улыбающейся Амиэль, я понял, что она думает о том же самом.
Маран стиснула меня в своих объятиях.
– По-моему, – тихо произнесла она, – в этом снадобье было еще что-то.
Почувствовав голод, мы отыскали ряды лотков и попытались установить, у кого самые вкусные диловы. Остановив свой выбор на одной торговке, мы дождались, когда она снимет с жаровни три нарумяненные колбаски и вставит их в булочки непристойного вида. Полив диловы острым белым соусом, торговка торжественно вручила их нам.
Рядом продавали напитки. Ни Амиэль, ни Маран не хотели вина, поэтому мы купили три бокала с фруктовым пуншем и, отыскав укромный уголок, уселись на каменном парапете.
Маран вытащила колбаску из кренделя.
– Я всегда начинаю так, – сказала она, высовывая язык и слизывая соус.
Не отрывая от меня взгляда, она принялась водить языком по толстой красной колбаске.
– А я предпочитаю сразу переходить к делу, – заявила Амиэль, с хрустом кусая колбаску и булочку.
– Ох!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Как заманчиво! Графиня Кальведон, – обратилась Маран к Амиэль, – будь свидетелем, что мой супруг, когда-то весельчак и балагур, с годами превратился в скучного зануду.
– В скучного зануду? – насмешливо переспросил я. – Умоляю, о чем это ты?
– Взгляни на себя в зеркало, – презрительно бросила Маран. – Пойдем, Амиэль. Как всегда, спасать положение придется нам, женщинам.
Она взяла Амиэль под руку, и подруги величественно удалились.
Я взгрустнул, думая о предстоящем празднике и о том, что всего один раз отмечал Новый год в Никее вместе со своей женой. С другой стороны, никто никогда и не говорил, что быть военачальником – это лишь значит принимать парады и получать ордена.
Ночью Маран самодовольно заявила, что решила все проблемы. Но каким образом, она не желала признаваться. Я решил совершить обходной маневр, выведав все у Амиэль, но подруга жены в ответ лишь хихикала, заверяя меня, что я сам все увижу и праздник будет даже лучше, чем предсказывает Маран.
– О вы, у кого нет веры в истинную магию, – произнесла нараспев провидица Синаит, – пришел ваш черед пролить горькие слезы.
– А потом куролесить до самого рассвета, – вставила Маран.
Подруги стояли за провидицей, пытаясь сохранить серьезные лица. Синаит держала в руках небольшой саквояж с магическими инструментами и крошечный флакончик. Положив саквояж на стол, она достала кусок мела и принялась чертить что-то на полу библиотеки.
– Это не заклинание, – пояснила провидица Синаит, рисуя загадочные символы внутри странного треугольника с волнистыми сторонами, – а скорее контрзаклинание. Мы воспользуемся иссопом, скользким вязом, диким плющом, желтым щавелем, желтокорнем и другими травами. Как правило, они применяются при видениях, но мы сейчас попробуем сотворить заклятие противоположностей. Прошу вас встать в углах этого треугольника...
Мы повиновались. Синаит встала в центре.
– Слова, которыми я воспользуюсь, обладают силой, – принялась распевать она, – силой, заключенной в них самих, силой, предназначенной, чтобы отдавать, силой, предназначенной, чтобы брать. Пусть ваши уши не слышат то, что я скажу, ибо в противном случае мои слова подействуют и на вас.
Не успела провидица произнести эту фразу, как я полностью оглох. Я видел, как шевелятся ее губы, но не слышал ни звука. Пропал гул толпы, собравшейся на берегу реки. Я пробыл глухим несколько мгновений, затем Синаит достала из сумочки на поясе маленькую веточку, покрытую зелеными листьями, и по очереди махнула ею в сторону каждого из нас. Слух тотчас же вернулся.
– А теперь подойдите сюда, позвольте прикоснуться к вам этой заколдованной веткой. Сначала вы, Дамастес.
Я подчинился. Затем провидица попросила приблизиться женщин.
– Вот и все, – наконец улыбнулась она.
– Что это было? – спросил я.
– Мое защитное заклинание, – довольно произнесла Синаит. – И весьма неплохое. Для того чтобы увидеть сквозь него, нужно быть хорошим чародеем и при этом полностью сосредоточиться. Надеюсь, вы останетесь довольны. Теперь даже близкие друзья, увидев вас, не узнают. У них мелькнет смутная мысль, что вы отдаленно напоминаете кого-то знакомого, но кого именно, они так и не поймут. А чужого человека вы просто не заинтересуете; он поспешит перевести взгляд на что-нибудь более любопытное. Чего, не сомневаюсь, в эту ночь будет предостаточно, – продолжала она. – Однако, если вы захотите быть узнанными, достаточно будет лишь прошептать: «Пра-реф-вист», желательно не рассмеявшись над этими глупыми словами, и тот, на кого вы смотрите, тотчас же вас узнает.
– Дамастес, я говорила тебе, – торжествующе воскликнула Маран, – что я найду способ обойтись без телохранителей!
Я просиял.
– На одну ночь мы снова станем детьми, которых родители оставили одних дома.
– Вот именно, – подтвердила Маран. – Но я придумала еще кое-что. Провидица, творите ваше второе чудо.
Подойдя к столу, Синаит взяла флакончик.
– Мне нужно по три капли крови от каждого из вас.
– Что сделает это заклятие?
– Им я особенно горжусь, – сказала Маран. – На эту мысль меня навела случайная фраза Амиэль. Как-то раз она мне призналась, что очень жалеет, что ты непьющий.
– Что меня вполне устраивает, – заявил я. – Вино на вкус похоже на навоз, а на следующее утро у меня голова словно навозом набита.
– И все же надо сказать несколько слов в защиту вина, – вставила Амиэль. – Оно раскрепощает рассудок и смягчает чувства. Некоторые чувства. Другие, наоборот, обостряются.
– А потом тебя выворачивает наизнанку, – проворчал я.
– Поэтому мы хотим сделать так, – закончила Маран, – чтобы ты, насладившись всеми прелестями вина, избежал неприятных последствий. Я переговорила с Деврой Синаит, и она сказала, что изготовить подобное снадобье возможно. Амиэль предложила и нам пить то же самое, чтобы мы чувствовали себя совершенно одинаково.
– Что это за снадобье? – подозрительно спросил я.
– В нем всякого понемногу, – ответила провидица. – Никакой магии, если не считать того, что, приготавливая снадобье, я прочла заклинание, призванное повысить его действенность, – так повар для большего эффекта бормочет, бросая в суп специи. Что касается состава, большинство трав с Внешних островов. Возможно, кое-что покажется вам знакомым, например карлинский чертополох, любисток, водяной синеголовник, гвоздичник, корень сладкого касатика, три или четыре вида грибов – другими словами, обыкновенное ведьмино варево.
– Мы будем его пить или ему молиться? – скептически поинтересовался я.
– Сперва дайте ваш палец, – остановила меня Синаит, и у нее в руке сверкнула иголка.
На кончике моего пальца выступила капелька крови. Провидица поднесла флакончик и подождала, пока капля туда упадет. Мутная жидкость изменила цвет.
– Вот это, а также кое-какие мои предварительные действия позволят приготовить необходимое снадобье.
Провидица проделала ту же операцию с Маран и Амиэль.
– А теперь пейте, – приказала она. – И пусть каждому достанется равная часть.
Мы послушно повиновались. Снадобье оказалось терпким, жгучим, но довольно приятным на вкус.
– И что дальше? – спросила Маран.
– Делайте что хотите, – заверила нас Синаит. – Снадобье будет иметь свою силу по крайней мере до завтрашнего утра.
– Когда оно начнет действовать? – спросила Амиэль, слегка нервничая.
– Вы это сразу почувствуете, – решительно заявила Синаит. – Могу сказать определенно: бояться вам нечего. Я воспользовалась только натуральными природными средствами.
– То же самое можно сказать про дурман и бледную поганку, – пробормотала Амиэль, все же несколько успокаиваясь.
– Желаю вам хорошо повеселиться, – поклонившись, произнесла на прощание Синаит.
Готов поклясться, она хотела добавить «дети мои», но вовремя сдержалась.
– Ну вот, все готово, – радостно произнесла Маран. – Подождите, а что мы наденем? У меня не было времени подумать насчет костюмов.
Подойдя к окну, я распахнул ставни. В кои-то веки чародеи смогли правильно предсказать погоду. Я ощутил нежное дуновение теплого весеннего ветерка, тянущего с реки. Мне показалось, я даже уловил запах моря, начинающегося в нескольких милях к северу, готового вот-вот пробудиться от ласкового прикосновения Джакини.
Маран и Амиэль переглянулись.
– Пошли, – сказала моя жена, – пошарим в моем гардеробе. Дамастес, встречаемся внизу через два часа.
Одевайся со вкусом, ибо мы сегодня ночью разрядимся в павлинов.
Я послушно кивнул. Сегодняшний праздник всецело принадлежал Маран.
Я остановил свой выбор на просторной шелковой тунике темно-синего цвета, черных рейтузах и сапогах до колен. Памятуя о том, как изменчива никейская погода, я захватил плащ, с помощью магии сделанный водонепроницаемым. Несмотря на заверения Синаит, что в этом не будет никакой необходимости, я надел простую черную маску. Зайдя в оружейную комнату, я подумал с минуту, а затем все же решил, что сегодня ночью мне можно будет забыть об опасности. Я попытался вспомнить, сколько раз за последние несколько лет выходил из дома безоружным, но тотчас же поспешил прогнать эту грустную мысль.
Всего через несколько минут после назначенного срока женщины спустились вниз. Обе были одеты очень просто. Амиэль выбрала бледно-лиловое шелковое платье с лифом на пуговицах. Оно было без бретелек, к тому же Амиэль расстегнула две верхние пуговицы, и поэтому, как платье держалось на ней, едва прикрывая гордо торчащую вперед грудь, оставалось выше моего понимания. Ноги Амиэль украшали сандалии с кожаными ремешками, оплетающими икры. Ткань платья была очень тонкой, и мне были видны подкрашенные помадой соски. Шею Амиэль повязала шелковым платком, а лицо закрыла простой маской.
Маран надела красную вязаную юбку, облегающую ее тело от пояса до щиколоток словно чехол. Через левое плечо был переброшен треугольный кусок материи такого же цвета, схваченный на талии золотой пряжкой. Правое плечо и ключица оставались открытыми. На ногах у Маран были сандалии без каблука; завершала ее наряд красная маска, украшенная перьями. У обеих женщин через руки были переброшены плащи.
– По-моему, мы выглядим просто бесподобно, – заявила Амиэль. – Самая прекрасная троица во всей Никее. – Внезапно ее настроение изменилось, и на лицо набежало облачко грусти. – Жаль, что, когда нас было четверо, мы почти никуда не выходили вместе, правда? Быть может... – Спохватившись, она тряхнула головой. – Прошу прощения, я несу чушь, да? Нам больше никого не нужно.
– Да, – тихим серьезным голосом произнесла Маран. – Не нужно.
Мы отправились на праздник.
Весь берег реки был заполнен смеющимися, пьющими, едящими людьми. Кто-то был в карнавальных костюмах, но большинство – нет. Нам особенно понравились мужчина и женщина, одетые в рясы с капюшонами, изображающие демонов. Должно быть, им потребовался целый год, чтобы сшить эти наряды, после чего они заплатили кругленькую сумму чародею, оживившему костюмы. Вместо зловещих, уродливых рыл у них под низко опущенными капюшонами блестели зеркала, но прохожие, заглядывавшие в них, видели свои лица, причудливо искаженные в страшные, злобные физиономии.
Мы направились в квартал художников, где праздник отмечался особенно рьяно.
Оркестр из десяти музыкантов с жаром исполнял песню, бывшую у всех на слуху целый год. Перед каждым музыкантом стояла большая кружка, но вместо денег там было налито вино, и всем прохожим предлагалось добавить туда часть своей выпивки. Представив себе, какой должна быть на вкус эта постоянно меняющаяся адская смесь, я сморщился от отвращения.
Рядом с музыкантами кружились десятка два танцоров. Время от времени один из них срывал с себя какой-нибудь предмет одежды. Кое-кто уже успел раздеться донага.
– Что они будут делать минут через двадцать? – полюбопытствовала Маран. – К тому времени все останутся голыми, как новорожденные.
– Наверное, снова оденутся, а затем начнут все сначала, – предположил я.
– А может быть, найдут себе более приятное времяпрепровождение, чем танцы, – высказала догадку Амиэль.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь как идиот, хотя на то не было абсолютно никаких причин. По всему моему телу разлилось приятное тепло, ночь наполнилась восхитительными запахами. Нас окружали замечательные люди, независимо от того, были они бедные или богатые, красивые или уродливые. Посмотрев на Амиэль и Маран, я понял, что двух таких прекрасных женщин не сыскать во всей Нумантии, да мне они и не нужны. Все вокруг было мягким, нежным, приятным. От всех моих забот, от тревоги по поводу Майсира не осталось и следа. Мой рассудок оставался ясным, незатуманенным, но в настоящий момент меня волновало только то, чтобы это мгновение, когда все дозволено и никто не желает ближнему зла, тянулось бесконечно долго.
Поймав взгляд улыбающейся Амиэль, я понял, что она думает о том же самом.
Маран стиснула меня в своих объятиях.
– По-моему, – тихо произнесла она, – в этом снадобье было еще что-то.
Почувствовав голод, мы отыскали ряды лотков и попытались установить, у кого самые вкусные диловы. Остановив свой выбор на одной торговке, мы дождались, когда она снимет с жаровни три нарумяненные колбаски и вставит их в булочки непристойного вида. Полив диловы острым белым соусом, торговка торжественно вручила их нам.
Рядом продавали напитки. Ни Амиэль, ни Маран не хотели вина, поэтому мы купили три бокала с фруктовым пуншем и, отыскав укромный уголок, уселись на каменном парапете.
Маран вытащила колбаску из кренделя.
– Я всегда начинаю так, – сказала она, высовывая язык и слизывая соус.
Не отрывая от меня взгляда, она принялась водить языком по толстой красной колбаске.
– А я предпочитаю сразу переходить к делу, – заявила Амиэль, с хрустом кусая колбаску и булочку.
– Ох!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88