Я быстро перерезал веревки ближайшего шатра, и он, безвольно обмякнув, сложился, задержав на какое-то время наших преследователей.
Мы побежали вдоль шатров, перепрыгивая через растяжки. Амиэль разорвала юбку, чтобы она ей не мешала, и Маран последовала ее примеру. По крайней мере, сейчас она осознавала всю опасность нашего положения. Мы добежали до конца ряда шатров, и я поднял руку.
– А теперь выходим на открытое место, – сказал я. – Идем спокойно, как ни в чем не бывало. Возможно, волна безумства еще не докатилась до замка.
Учащенно дыша, мы всемером не спеша направились к Ирригону, пытаясь делать вид, будто ничего не произошло. Все взгляды были прикованы к орущей толпе, обступившей тела Праэна и его слуг, и сначала никто не обратил на нас внимания. Мы вышли на дорогу, ведущую к замку.
Оглянувшись, я увидел коня Праэна, перепачканного кровью, пробирающегося сквозь толпу, высоко вскидывая копыта. Человек в фартуке мясника выждал подходящий момент и, взмахнув окровавленным топором, погрузил его глубоко в шею животного. Породистый жеребец, вскрикнув словно человек, завалился на бок.
– А теперь бегом, – приказал я.
Мне не нужно было объяснять, чьей кровью был выпачкан топор мясника. Убийцы скоро начнут искать новые жертвы.
Несколько драгоценных мгновений за нами не было погони. Впереди уже показался Ирригон, но тут я увидел направляющуюся к замку группу лесорубов. Увидев нас, они взревели от ярости, хватаясь за топоры и крючья.
Началась гонка за право первыми достичь зияющих впереди открытых ворот замка. Мы опередили лесорубов на считанные секунды. Часовой, бросив копье, побежал к подъемному механизму ворот и завозился с узлами веревок.
– В башню! – крикнул я, созывая уланов.
Один из лесорубов, здоровенный детина в рваных штанах из домотканой материи и без рубахи, вбежал в не успевшие опуститься ворота, размахивая древним ржавым мечом. Увидев меня, он торжествующе вскрикнул, нанося рубящий удар. Я подставил свой кинжал, и его лезвие обломилось у самой гарды. Взревев от ярости, лесоруб снова поднял меч, надвигаясь на меня. Я присел, уворачиваясь от удара, а затем ударил лесоруба в челюсть рукояткой кинжала – подарком Кутулу. Лезвие кинжала выскочило вперед, и я перерезал опешившему противнику горло. Теперь у меня уже был меч.
Двое крестьян набросились на солдата, возившегося с веревками подъемного механизма. Тот растерялся, не зная, что делать: защищаться или опускать ворота. Один из лесников ударил солдата ребром лопаты по шее, отрубив ему голову.
Из казармы высыпали уланы. Кое-кто из них не успел даже одеться. Закрывать ворота было уже поздно: во двор ворвалась целая толпа крестьян. Один лесоруб замахнулся на меня крюком, но я перерубил древко пополам. Пока лесоруб недоуменно таращился на зажатый в руках обрубок, я пронзил его мечом и, пнув ногой труп другого крестьянина, развернулся и побежал назад.
Маран и Амиэль уже скрылись в нашей башне, выходящей на реку; Карьян, Свальбард и двое солдат ждали у двери.
– Отходите назад! – крикнул я уланам. – Отходите в башню у реки!
Я стремглав бросился к двери. Наша единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы забаррикадироваться внутри, разобрать оружие из небольшого арсенала и приготовиться к осаде. Не знаю, или Сегалл неправильно истолковал мой приказ, или у него возникли какие-то свои мысли, но, когда я добежал до двери башни, у меня за спиной никого не было. Вместо этого уланы выстроились в шеренгу посреди двора. Быть может, Сегалл рассчитывал, что эта жиденькая цепочка сможет остановить толпу, после чего ему удастся очистить весь замок. Возможно, это ему бы и удалось, если бы у него была сотня улан вместо какой-то дюжины. Пятьдесят, сто, двести крестьян ворвались во внутренний двор и, увидев горстку солдат, бросились на них, ревя от ярости. Мои уланы были отличными солдатами, опытными, хорошо обученными, закаленными в боях. Но четырнадцать человек и один офицер не смогут устоять против сотни. Накатившая волна разделила шеренгу на отдельные группы сражающихся, и вот я уже не видел больше красных мундиров – весь двор заполнила орущая толпа.
– Живо внутрь! – приказал я.
Карьян и остальные уланы не заставили себя просить дважды. Изнутри на двери были два толстых дубовых засова. Мы вставили их в массивные кованые скобы, вмурованные в каменные стены, и единственный доступ в башню оказался закрыт. Затем мы загородили внутренние проходы дровами, и это позволило нам немного передохнуть. На первом этаже окон не было, а окна наверху были забраны толстыми железными прутьями. Подбежавшие бунтовщики заколотили в дверь; послышались крики бессильной ярости.
– Одному караулить здесь, – приказал я, и один из уланов кивнул.
Мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. Здесь находилась небольшая кухня и кладовая с продуктами. Рядом был арсенал. Отыскав в спальне ключи, я отпер его, и мы, прихватив луки, стрелы и мечи, поднялись в жилые покои.
Маран, раздобыв где-то кинжал, держала его наготове. Амиэль, дико озиравшаяся по сторонам, была близка к панике.
– Все в порядке, – постарался как можно спокойнее произнести я. – Мы в полной безопасности. Негодяям ни за что не удастся пробить каменную стену в пятнадцать футов толщиной.
Женщины кивнули, пытаясь взять себя в руки.
Забрав у Свальбарда лук и стрелы, Маран натянула тетиву. Подойдя к окну, она распахнула ставни, и в комнату тотчас же влетел камень. Маран отпрянула назад.
– Откройте все окна, – приказал я. – И разбейте стекла. Если в стекло попадет камень, осколками можно поранить глаза.
Все окна быстро были разбиты, и с улицы донеслись злорадные крики.
Весь внутренний двор замка был заполнен бурлящим морем народа, кричащего, улюлюкающего, смотрящего задрав головы наверх. Мимо просвистела стрела, и я отошел от окна. К счастью, в башне были также узкие бойницы, в которые можно было наблюдать за происходящим, не становясь мишенью врагов.
Толпа взвыла от восторга. На внутренней лестнице главного здания появилось пятеро крестьян. Они тащили двух вырывающихся обнаженных девушек. Я их узнал – этих молодых крестьянок Маран готовила в горничные. Негодяй поднял одну девушку и бросил ее в толпу; орущая орда тотчас же сомкнулась вокруг нее. Следом за первой жертвой отправилась вторая. Их душераздирающие крики прорвались сквозь рев обезумевшей от жажды крови толпы. Я отвел взгляд. Оставалось надеяться, что несчастные девушки быстро вернулись на Колесо.
Я заметил в толпе троих человек – двух мужчин и женщину, – выкрикивающих приказания, старающихся навести порядок. У всех троих на шее висели желтые шелковые шнурки. Вдруг в грудь женщины вонзилась стрела; пронзительно вскрикнув, она упала.
– Умри, проклятая сука, – крикнула Маран.
Я улыбнулся. Но в толпе были и другие Товиети; держась за спинами других, они пытались успокоить крестьян.
Однако бунтовщики распалялись все больше и больше. Люди слонялись по замку, собирая добычу или круша все, что попадется под руку. Одни слуги погибли, другие благоразумно предпочли присоединиться к восставшим. Взломав запертый сарай, толпа вытащила оттуда приспешников Праэна. Крестьяне, узнав этих людей, буквально разорвали их на части. Надеюсь, смерть этих мерзавцев была медленной и мучительной. Через несколько минут из главного здания выволокли Вакомаги, нашего шерифа. Бедняге очень долго не давали вернуться на Колесо.
Воспользовавшись небольшой передышкой, я провел смотр нашим силам. Времени это заняло немного, и результаты оказались неутешительными. Помимо Амиэль, Маран, Карьяна, Свальбарда и двух улан в башне находились судомойка и лакей, зажигавший свечи. Оба слуги понятия не имели, что такое оружие, так что от них не было никакого толку.
– И что дальше? – спокойно произнесла Маран, вновь показывая, что она истинная Аграмонте.
– У нас есть еда, – сказал я, – и оружие.
– Надолго нам этого хватит?
– Придется расходовать запасы бережно.
– Чего можно ждать от этих негодяев? – спросила Амиэль.
– Скорее всего, они найдут лестницы, – сказал я. – Мы будем стрелять из луков в тех, кто полезет наверх.
– Ну а потом? – настаивала Амиэль.
– Потом они предпримут еще одну попытку, и мы снова их отбросим.
– Но в конечном счете верх одержат они? Подумав, я решил, что лучше быть честным.
– Возможно, – признал я. – Все зависит от того, есть ли до нас кому-нибудь дело. Если про наше существование вспомнят, нам пришлют помощь. А может быть, происходящее увидят с борта проплывающего мимо судна.
Я выглянул в окно, выходящее на реку. Водная гладь оставалась пустынной. Судомойка застонала.
– Пройдет два-три дня, прежде чем кто-то спохватится. Да к тому времени от нас останутся одни обглоданные косточки!
– Я им не дамся, – сказала Маран, поглаживая рукоятку кинжала. – Если дело дойдет до худшего, я отправлюсь на Колесо без посторонней помощи.
– Отлично, – подхватил я. – Мы не доставим мерзавцам этой радости.
Подойдя к Маран, я обнял ее за плечи. Она внутренне напряглась, и я поспешно отдернул руки.
С улицы донеслись громкие крики, и я осторожно выглянул в бойницу. Посреди двора стоял здоровенный верзила.
– Эй, Аграмонте! – крикнул он. – Смотрите, что у нас есть!
Он поднял руку, размахивая чем-то. Маран подошла к бойнице, но я оттолкнул ее назад, так как успел разглядеть, что держал в руке негодяй: мужской член и мошонку.
– Полагаю, теперь граф больше не сможет бесчестить наших женщин, а? – продолжал верзила. – Теперь все будет наоборот. Интересно, скольких мужчин сможет удовлетворить наша сухопарая графиня, прежде чем сойдет с ума? Ну а ее грудастая подружка – та, наверное, сможет принять всех!
Стоявший у соседнего окна Свальбард грубо выругался, и в воздухе просвистел дротик. Верзила попытался увернуться, но он оказался слишком неповоротливым – дротик попал ему в спину и пронзил насквозь. Я мог бы добить негодяя стрелой, но не стал мешать ему мучиться.
– А теперь они пойдут на приступ, – мрачно сказал я.
Но я ошибся. Негодяи пришли с огнем.
Первый пожар, возможно, возник совершенно случайно. Но как только Ирригон загорелся, никто не предпринял попыток бороться с огнем. Смех и злорадные крики только усилились, и я увидел, как бунтовщики бросают в костер все, что подвернется под руку.
Кое-что из этого «всего» еще шевелилось...
Рано или поздно огонь должен был навести кого-то на одну мысль. Так это и произошло. Первым увидел их Свальбард – крестьян, подтаскивающих к воротам замка связки хвороста. Мы перестреляли их из луков, но появились другие, осторожно крадущиеся вдоль стен.
Вскоре мне пришлось устыдиться своего высокомерного отношения к судомойке.
– Я не хочу сгореть заживо! – взвыла служанка и побежала на лестницу.
Подумав, что она хочет найти какое-то укромное местечко, я мысленно пожелал ей удачи. Возможно, когда двери прогорят насквозь и толпа ворвется в башню, бедную женщину не найдут.
Спустившись вниз, судомойка окликнула лакея, и тот неохотно побрел к ней. Через несколько минут слуги снова поднялись к нам. Они притащили с собой огромный котел. В котле что-то кипело и бурлило, и я вспомнил, как в старину осажденные поливали лезущего на стены врага кипящим маслом.
– Они нас поджарят, – весело воскликнула судомойка, – но сначала мы сварим их в кипящем щелоке, в котором я стираю белье!
Подойдя к окну, выходящему на ворота башни, служанка осторожно выглянула на улицу, а затем они с лакеем подняли котел на подоконник и опрокинули. Сгущающиеся сумерки огласилась пронзительными криками, и судомойка просияла от счастья.
– Это их остановит.
Остановило. На какое-то время. Но вскоре мне стало жарко; я почувствовал себя муравьем, на которого жестокий мальчишка направил солнечный луч, сфокусированный увеличительным стеклом. Сначала я унюхал дым, затем увидел его – в очаге, где заготовленные дрова вдруг начали чернеть, обугливаться, источать дым. Потом потянуло дымом откуда-то сверху; загорелись резные деревянные украшения на стенах, деревянные подсвечники и, наконец, балки перекрытий. Судя по всему, бунтовщики разыскали колдуна, и теперь он своим заклинанием обрушился на все деревянное, что было в башне.
Я крикнул улану, дежурившему снизу у двери, чтобы он поднимался к нам, и мы стали выбрасывать деревянную мебель на лестничную клетку.
– Знаете, сэр, – скорчил гримасу Карьян, – я мог бы остаться с полком в Юрее, и тогда ничего этого не произошло бы. По крайней мере со мной.
– Прохвост, ты никогда не теряешь присутствия духа, – заметил я.
Подойдя к Амиэль, я потрепал ее по плечу. Она приняла мои знаки внимания спокойно.
– У нас есть надежда?
– Разумеется, – заверил ее я. – Нет ничего, предопределенного заранее.
Я посмотрел на Маран, но ее глаза оставались холодными, в них не было прощения. Но я все же должен был предпринять последнюю попытку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Мы побежали вдоль шатров, перепрыгивая через растяжки. Амиэль разорвала юбку, чтобы она ей не мешала, и Маран последовала ее примеру. По крайней мере, сейчас она осознавала всю опасность нашего положения. Мы добежали до конца ряда шатров, и я поднял руку.
– А теперь выходим на открытое место, – сказал я. – Идем спокойно, как ни в чем не бывало. Возможно, волна безумства еще не докатилась до замка.
Учащенно дыша, мы всемером не спеша направились к Ирригону, пытаясь делать вид, будто ничего не произошло. Все взгляды были прикованы к орущей толпе, обступившей тела Праэна и его слуг, и сначала никто не обратил на нас внимания. Мы вышли на дорогу, ведущую к замку.
Оглянувшись, я увидел коня Праэна, перепачканного кровью, пробирающегося сквозь толпу, высоко вскидывая копыта. Человек в фартуке мясника выждал подходящий момент и, взмахнув окровавленным топором, погрузил его глубоко в шею животного. Породистый жеребец, вскрикнув словно человек, завалился на бок.
– А теперь бегом, – приказал я.
Мне не нужно было объяснять, чьей кровью был выпачкан топор мясника. Убийцы скоро начнут искать новые жертвы.
Несколько драгоценных мгновений за нами не было погони. Впереди уже показался Ирригон, но тут я увидел направляющуюся к замку группу лесорубов. Увидев нас, они взревели от ярости, хватаясь за топоры и крючья.
Началась гонка за право первыми достичь зияющих впереди открытых ворот замка. Мы опередили лесорубов на считанные секунды. Часовой, бросив копье, побежал к подъемному механизму ворот и завозился с узлами веревок.
– В башню! – крикнул я, созывая уланов.
Один из лесорубов, здоровенный детина в рваных штанах из домотканой материи и без рубахи, вбежал в не успевшие опуститься ворота, размахивая древним ржавым мечом. Увидев меня, он торжествующе вскрикнул, нанося рубящий удар. Я подставил свой кинжал, и его лезвие обломилось у самой гарды. Взревев от ярости, лесоруб снова поднял меч, надвигаясь на меня. Я присел, уворачиваясь от удара, а затем ударил лесоруба в челюсть рукояткой кинжала – подарком Кутулу. Лезвие кинжала выскочило вперед, и я перерезал опешившему противнику горло. Теперь у меня уже был меч.
Двое крестьян набросились на солдата, возившегося с веревками подъемного механизма. Тот растерялся, не зная, что делать: защищаться или опускать ворота. Один из лесников ударил солдата ребром лопаты по шее, отрубив ему голову.
Из казармы высыпали уланы. Кое-кто из них не успел даже одеться. Закрывать ворота было уже поздно: во двор ворвалась целая толпа крестьян. Один лесоруб замахнулся на меня крюком, но я перерубил древко пополам. Пока лесоруб недоуменно таращился на зажатый в руках обрубок, я пронзил его мечом и, пнув ногой труп другого крестьянина, развернулся и побежал назад.
Маран и Амиэль уже скрылись в нашей башне, выходящей на реку; Карьян, Свальбард и двое солдат ждали у двери.
– Отходите назад! – крикнул я уланам. – Отходите в башню у реки!
Я стремглав бросился к двери. Наша единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы забаррикадироваться внутри, разобрать оружие из небольшого арсенала и приготовиться к осаде. Не знаю, или Сегалл неправильно истолковал мой приказ, или у него возникли какие-то свои мысли, но, когда я добежал до двери башни, у меня за спиной никого не было. Вместо этого уланы выстроились в шеренгу посреди двора. Быть может, Сегалл рассчитывал, что эта жиденькая цепочка сможет остановить толпу, после чего ему удастся очистить весь замок. Возможно, это ему бы и удалось, если бы у него была сотня улан вместо какой-то дюжины. Пятьдесят, сто, двести крестьян ворвались во внутренний двор и, увидев горстку солдат, бросились на них, ревя от ярости. Мои уланы были отличными солдатами, опытными, хорошо обученными, закаленными в боях. Но четырнадцать человек и один офицер не смогут устоять против сотни. Накатившая волна разделила шеренгу на отдельные группы сражающихся, и вот я уже не видел больше красных мундиров – весь двор заполнила орущая толпа.
– Живо внутрь! – приказал я.
Карьян и остальные уланы не заставили себя просить дважды. Изнутри на двери были два толстых дубовых засова. Мы вставили их в массивные кованые скобы, вмурованные в каменные стены, и единственный доступ в башню оказался закрыт. Затем мы загородили внутренние проходы дровами, и это позволило нам немного передохнуть. На первом этаже окон не было, а окна наверху были забраны толстыми железными прутьями. Подбежавшие бунтовщики заколотили в дверь; послышались крики бессильной ярости.
– Одному караулить здесь, – приказал я, и один из уланов кивнул.
Мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. Здесь находилась небольшая кухня и кладовая с продуктами. Рядом был арсенал. Отыскав в спальне ключи, я отпер его, и мы, прихватив луки, стрелы и мечи, поднялись в жилые покои.
Маран, раздобыв где-то кинжал, держала его наготове. Амиэль, дико озиравшаяся по сторонам, была близка к панике.
– Все в порядке, – постарался как можно спокойнее произнести я. – Мы в полной безопасности. Негодяям ни за что не удастся пробить каменную стену в пятнадцать футов толщиной.
Женщины кивнули, пытаясь взять себя в руки.
Забрав у Свальбарда лук и стрелы, Маран натянула тетиву. Подойдя к окну, она распахнула ставни, и в комнату тотчас же влетел камень. Маран отпрянула назад.
– Откройте все окна, – приказал я. – И разбейте стекла. Если в стекло попадет камень, осколками можно поранить глаза.
Все окна быстро были разбиты, и с улицы донеслись злорадные крики.
Весь внутренний двор замка был заполнен бурлящим морем народа, кричащего, улюлюкающего, смотрящего задрав головы наверх. Мимо просвистела стрела, и я отошел от окна. К счастью, в башне были также узкие бойницы, в которые можно было наблюдать за происходящим, не становясь мишенью врагов.
Толпа взвыла от восторга. На внутренней лестнице главного здания появилось пятеро крестьян. Они тащили двух вырывающихся обнаженных девушек. Я их узнал – этих молодых крестьянок Маран готовила в горничные. Негодяй поднял одну девушку и бросил ее в толпу; орущая орда тотчас же сомкнулась вокруг нее. Следом за первой жертвой отправилась вторая. Их душераздирающие крики прорвались сквозь рев обезумевшей от жажды крови толпы. Я отвел взгляд. Оставалось надеяться, что несчастные девушки быстро вернулись на Колесо.
Я заметил в толпе троих человек – двух мужчин и женщину, – выкрикивающих приказания, старающихся навести порядок. У всех троих на шее висели желтые шелковые шнурки. Вдруг в грудь женщины вонзилась стрела; пронзительно вскрикнув, она упала.
– Умри, проклятая сука, – крикнула Маран.
Я улыбнулся. Но в толпе были и другие Товиети; держась за спинами других, они пытались успокоить крестьян.
Однако бунтовщики распалялись все больше и больше. Люди слонялись по замку, собирая добычу или круша все, что попадется под руку. Одни слуги погибли, другие благоразумно предпочли присоединиться к восставшим. Взломав запертый сарай, толпа вытащила оттуда приспешников Праэна. Крестьяне, узнав этих людей, буквально разорвали их на части. Надеюсь, смерть этих мерзавцев была медленной и мучительной. Через несколько минут из главного здания выволокли Вакомаги, нашего шерифа. Бедняге очень долго не давали вернуться на Колесо.
Воспользовавшись небольшой передышкой, я провел смотр нашим силам. Времени это заняло немного, и результаты оказались неутешительными. Помимо Амиэль, Маран, Карьяна, Свальбарда и двух улан в башне находились судомойка и лакей, зажигавший свечи. Оба слуги понятия не имели, что такое оружие, так что от них не было никакого толку.
– И что дальше? – спокойно произнесла Маран, вновь показывая, что она истинная Аграмонте.
– У нас есть еда, – сказал я, – и оружие.
– Надолго нам этого хватит?
– Придется расходовать запасы бережно.
– Чего можно ждать от этих негодяев? – спросила Амиэль.
– Скорее всего, они найдут лестницы, – сказал я. – Мы будем стрелять из луков в тех, кто полезет наверх.
– Ну а потом? – настаивала Амиэль.
– Потом они предпримут еще одну попытку, и мы снова их отбросим.
– Но в конечном счете верх одержат они? Подумав, я решил, что лучше быть честным.
– Возможно, – признал я. – Все зависит от того, есть ли до нас кому-нибудь дело. Если про наше существование вспомнят, нам пришлют помощь. А может быть, происходящее увидят с борта проплывающего мимо судна.
Я выглянул в окно, выходящее на реку. Водная гладь оставалась пустынной. Судомойка застонала.
– Пройдет два-три дня, прежде чем кто-то спохватится. Да к тому времени от нас останутся одни обглоданные косточки!
– Я им не дамся, – сказала Маран, поглаживая рукоятку кинжала. – Если дело дойдет до худшего, я отправлюсь на Колесо без посторонней помощи.
– Отлично, – подхватил я. – Мы не доставим мерзавцам этой радости.
Подойдя к Маран, я обнял ее за плечи. Она внутренне напряглась, и я поспешно отдернул руки.
С улицы донеслись громкие крики, и я осторожно выглянул в бойницу. Посреди двора стоял здоровенный верзила.
– Эй, Аграмонте! – крикнул он. – Смотрите, что у нас есть!
Он поднял руку, размахивая чем-то. Маран подошла к бойнице, но я оттолкнул ее назад, так как успел разглядеть, что держал в руке негодяй: мужской член и мошонку.
– Полагаю, теперь граф больше не сможет бесчестить наших женщин, а? – продолжал верзила. – Теперь все будет наоборот. Интересно, скольких мужчин сможет удовлетворить наша сухопарая графиня, прежде чем сойдет с ума? Ну а ее грудастая подружка – та, наверное, сможет принять всех!
Стоявший у соседнего окна Свальбард грубо выругался, и в воздухе просвистел дротик. Верзила попытался увернуться, но он оказался слишком неповоротливым – дротик попал ему в спину и пронзил насквозь. Я мог бы добить негодяя стрелой, но не стал мешать ему мучиться.
– А теперь они пойдут на приступ, – мрачно сказал я.
Но я ошибся. Негодяи пришли с огнем.
Первый пожар, возможно, возник совершенно случайно. Но как только Ирригон загорелся, никто не предпринял попыток бороться с огнем. Смех и злорадные крики только усилились, и я увидел, как бунтовщики бросают в костер все, что подвернется под руку.
Кое-что из этого «всего» еще шевелилось...
Рано или поздно огонь должен был навести кого-то на одну мысль. Так это и произошло. Первым увидел их Свальбард – крестьян, подтаскивающих к воротам замка связки хвороста. Мы перестреляли их из луков, но появились другие, осторожно крадущиеся вдоль стен.
Вскоре мне пришлось устыдиться своего высокомерного отношения к судомойке.
– Я не хочу сгореть заживо! – взвыла служанка и побежала на лестницу.
Подумав, что она хочет найти какое-то укромное местечко, я мысленно пожелал ей удачи. Возможно, когда двери прогорят насквозь и толпа ворвется в башню, бедную женщину не найдут.
Спустившись вниз, судомойка окликнула лакея, и тот неохотно побрел к ней. Через несколько минут слуги снова поднялись к нам. Они притащили с собой огромный котел. В котле что-то кипело и бурлило, и я вспомнил, как в старину осажденные поливали лезущего на стены врага кипящим маслом.
– Они нас поджарят, – весело воскликнула судомойка, – но сначала мы сварим их в кипящем щелоке, в котором я стираю белье!
Подойдя к окну, выходящему на ворота башни, служанка осторожно выглянула на улицу, а затем они с лакеем подняли котел на подоконник и опрокинули. Сгущающиеся сумерки огласилась пронзительными криками, и судомойка просияла от счастья.
– Это их остановит.
Остановило. На какое-то время. Но вскоре мне стало жарко; я почувствовал себя муравьем, на которого жестокий мальчишка направил солнечный луч, сфокусированный увеличительным стеклом. Сначала я унюхал дым, затем увидел его – в очаге, где заготовленные дрова вдруг начали чернеть, обугливаться, источать дым. Потом потянуло дымом откуда-то сверху; загорелись резные деревянные украшения на стенах, деревянные подсвечники и, наконец, балки перекрытий. Судя по всему, бунтовщики разыскали колдуна, и теперь он своим заклинанием обрушился на все деревянное, что было в башне.
Я крикнул улану, дежурившему снизу у двери, чтобы он поднимался к нам, и мы стали выбрасывать деревянную мебель на лестничную клетку.
– Знаете, сэр, – скорчил гримасу Карьян, – я мог бы остаться с полком в Юрее, и тогда ничего этого не произошло бы. По крайней мере со мной.
– Прохвост, ты никогда не теряешь присутствия духа, – заметил я.
Подойдя к Амиэль, я потрепал ее по плечу. Она приняла мои знаки внимания спокойно.
– У нас есть надежда?
– Разумеется, – заверил ее я. – Нет ничего, предопределенного заранее.
Я посмотрел на Маран, но ее глаза оставались холодными, в них не было прощения. Но я все же должен был предпринять последнюю попытку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88