Еще хорошо, что он никого не убил. Я отнял у него пистолет и трахнул им его по го— лове.
Дым вблизи дверей стал очень плот— ным, это не позволяло увидеть со сторо— ны улицы, что же происходит внутри. Они, конечно, знали, что происходит что
—то плохое. Двое полицейских, выхватив пистолеты, ринулись внутрь, но тут же стали такими же беспомощными, как и ос— тальные. Я организовал помощь постра— давшим и начал тихонько подталкивать и подпихивать их к дверям. Когда образо— валась достаточная группа, я собрал их, и мы все вместе выползли на улицу. Очки я сунул в карман, а глаза закрыл, про— пустив лишь чуть-чуть газа. Некоторые вежливые жители помогли мне, я поблаго— дарил их и, смахнув платком начавшие литься слезы, пошел своей дорогой.
Вот как все это легко, если план за— ранее продуман, и ты не рискуешь по-глупому. Мой дух был бодр, а кровь весело бежала в жилах.
Жизнь снова была прекрасной и инте— ресной. Теперь будет несложно найти следы Ангелины. Теперь нет ничего тако— го, чего я не мог бы сделать.
Я находился на гребне эмоциональной волны. Сняв комнату в отеле для космо— навтов вблизи порта, я привел себя в порядок и отправился наслаждаться ра— достями жизни. В округе было много «ве— селых» заведений , и я решил по ним прогуляться.
Перекусив в одном из них, я в каждом последующем пропускал по рюмочке. Если Ангелина во Фрейбурге, то она скорее всего посещает эти места. Тут должен быть ее след, я чувствовал это всеми фибрами, как один преступник чувствует другого.
— Не пригласит ли кто девушку вы— пить? — услышал я равнодушный голос проститутки.
Я без всякого интереса повернул го— лову. Девушки, бледные создания ночи, вышли на свой вечерний промысел. Я по— лучил уже достаточно предложений — мой внешний вид делал меня похожим на кос— монавта, а это всегда прекрасный источ— ник дохода для этих курочек.
Эта выглядела получше остальных, по крайней мерне, она была лучше сложена. Я с интересом, а потом с восхищением стал наблюдать за ней. Ее юбка была ко— роткой, в обтяжку, с высокими разрезами по бокам. Высокие каблуки создавали при ходьбе вращательные движения бедер. Это создавало потрясающий эффект. Она дос— тигла бара и повернулась, отдавая себя на всеобщее обозрение. Ее кофточка была сделана из узких мерщающих полосок, скрепленных только сверху и снизу. Во время движения полоски расходились, об— нажая гладкую, загорелую кожу. Грубая животная страсть охватила меня.
Глаза мои в конце концов достигли ее лица — длинное путешествие, если учесть, что начал я с колен — она была очень привлекательна. Что-то знако— мое…
В этот момент сердце мое упало в же— лудок, я вцепился в свое кресло. Это казалось невероятным, но это было так.
Она была Ангелиной.
Глава 10.
Ее волосы были обесцвечены, были и другие простые и очевидные изменения. В целом внешность ее стала такой, что ее невозможно было опознать по фотографиям или описанию.
За исключением меня, конечно. Я ви— дел ее в похищенном линкоре и разгова— ривал с ней. Отлично, что я узнал ее, а она и понятия не имела, кто я такой. Она видела меня только мельком в ска— фандре с поднятым светофильтром.
Это была вершина счастливейшего дня в моей жизни. Все вокруг казалось чу— десным и прекрасным. Необходимо все-та— ки отдать ей должное — замаскировалась она блестяще. Я и сам никогда не пред— полагал увидеть ее в таком качестве, а ведь старался продумать все возможнос— ти.
У нее была с собой приличная сумма украденнных денег, поэтому я не мог представить ее в качестве нищей бродя— ги.
Нет, девушка в порядке, надо отдать ей должное, играет свою роль абсолютно натурально. Не будь у нее патологичес— кой склонности к убийствам — какую бы команду мы с ней могли бы создать!
Тут мое сердце второй раз за вечер дало сбой. Эмоции эмоциями, но в конце следа ясно обозначается смерть.
Она приносила несчастье всем, с кем была рядом. В этой хорошенькой головке были высокоинтеллектуальные, но странно извращенные мозги. Мне бы лучше думать не о ее фигуре, а о трупах, которыми она усеяла свой путь. Есть только один выход: увести ее отсюда и передать в Корпус. Я даже не рассматривал вопроса своих взаимоотношений с Корпусом. Одно другого не касалось. Сейчас все нужно было сделать четко и быстро.
Я подошел к бару и заказал две двой— ные порции местной соляной кислоты, по— низив голос и изменив акцент и манеру речи. Ангелина достаточно долго слышала меня и могла легко опознать по голосу — единственная вещь, за которую я волно— вался.
— Выпьем, куколка, — сказал я.
Я поднял стакан и подал ей другой.
— А потом пойдем к тебе в комнату. У тебя есть комната?
— Комната найдется, если у тебя най— дется десятка по курсу Лиги.
— Конечно, — сказал я.
Я изобразил обиду.
Неужели по мне не видно?
— Я не из тех, кому платят после-то— го-как, — ответила она с прекрасно ра— зыгранным равнодушием. — Сперва плати, потом пойдем.
Я шлепнул о стойку монетой, она подбросила ее в воздух, поймала, взве— сила на руке и сунула куда-то за пояс. Я смотрел на нее с откровенным изумле— нием, меня поразила та натуральность манер, с которой она играла свою роль. Только когда она повернулась уходить, я вспомнил, что нахожусь здесь не ради наслаждений, а чтобы исполнить суровый долг. Все колебания тотчас исчезли, когда я снова вспомнил трупы, плававшие в глубине космоса. Опустошив свой ста— кан, я последовал за ее вилявшими бед— рами из бара в какую-то отвратительную улочку.
Темнота узких, грязных переулков обострила мои рефлексы. Ангелина играла свою роль хорошо, но я сомневался, что она делит постель со всеми космонавта— ми, попадавшими в этот порт. Скорее, у нее есть сообщник, который спрятался где-то тут с тяжелой дубинкой в руках. Или я черезчур подозрителен? Я постоян— но держал руку в кармане на пистолете, но воспользоваться им не пришлось. Мы пересекли еще одну улицу и нырнули в длинный коридор. Она молча шла впереди. Мы никого не встретили, и никто не за— метил нас. Когда она открыла комнату, я немного успокоился. Она была настолько маленькая, что в ней негде было спря— таться сообщнику. Ангелина направилась прямо к постели, а я решил проверить, заперта ли дверь. Она была заперта.
Когда я повернулся, на меня был нас— тавлен автоматический бесшумный 0,75 калибра, такой огромный, что она держа— ла его обеими руками.
— Это что же, грабеж?
Я возмутился, понимая, что в своих действиях прозевал что-то очень важное.
Моя рука все еще сжимала в кармане пистолет, но вытащить его было равно— сильно самоубийству.
— Я пристрелю вас, даже не зная име— ни, — ласково сказала она.
Она улыбнулась, демонстрируя велико— лепный ряд белых зубов.
— Вы тот, кто сорвал мою операцию с линкором.
Ее улыбка становилась все шире, но она пока не стреляла. Она наслаждалась неуправляемыми эмоциями, отражавшимися на моем лице. Ловец попал в ловушку, его привели именно туда, куда хотели, и ничего поделать уже было нельзя.
Увидев, что я все осознал, Ангелина громко рассмеялась, чисто и ясно, как серебряный колокольчик, одновременно усиливая давление на курок. Она была настоящая артистка. Точно в тот момент, когда мое отчаяние достигло максимума, а безнадежность положения стала очевид— ной, спусковой крючок был нажат
И не один раз, а снова и снова.
Четыре разрывавшие плоть пули прямо в сердце. И последний выстрел прямо между глаз.
Глава 11.
Это был еще не возврат сознания, а выплывание из красной тьмы. Организм отчаянно боролся с болью. Было ужасно, что глаза мои закрыты и открыть их не— вероятно трудно. В конце концов я сде— лал это, и из красной тьмы появилось лицо в виде пятна.
— Что случилось? — спросило пятно.
— Я собирался узнать об этом у вас,
— сказал я.
Я замолчал, поражаясь, как слаб и безжизненен мой голос. Что-то влажное коснулось моих губ. Это была салфетка, вся в красных пятнах.
Когда зрение вернулось ко мне, пятно превратилось в молодого человека в бе— лом. Доктор, наверное, и я, должно быть, в больнице.
— Кто стрелял в вас? — спросил док— тор. — Кто-то сообщил о выстрелах, и скажите спасибо, мы приехали как раз во
—время. Вы потеряли много крови — пере— ливание вам уже сделали — и, кроме то— го, имеются множественные повреждения локтевой и лучевой костей от пули, ко— торая дальше задела правый висок и, возможно, повредила череп. Вероятно за— деты ребра, и есть подозрение на внут— реннее кровоизлияние. Кто-то сильно не— навидит вас? И кто же?
Кто? Конечно, моя дорогая Ангелина.
Искусительница, соблазнительница, убийца пыталась расправиться со мной. Я все вспомнил. Широкий ствол пистолета с черной дырой, в которой, кажется, может уместиться целый звездолет. Сверкающее пламя, пули, ударившие в меня, гаранти— рованный пуленепробиваемый жилет принял на себя мощь выстрелов. У меня возникла надежда, что она этим удовлетворится, но нет, ствол поднялся к моему лицу.
Я вспомнил последний свой жест, ког— да закрыл лицо руками и качнулся в сто— рону в отчаянной попытке спастись.
Это чудо, что попытка удалась. Пуля, видимо, срикошетила от костей руки и только задела череп, вместо того, чтобы пройти через него. Тем не менее, было много крови и неподвижное тело на полу, что и ввело Ангелину в заблуждение. Шум от выстрелов в той маленькой комнате, мой ненаглядный труп и кровь что-то сдвинули в ее женской натуре, по край— ней мере, чуть-чуть. Она быстро покину— ла комнату до того, как туда пришли. Если бы она задержалась хоть на секун— ду, чтобы убедиться…
— Ложитесь, — сказал доктор. — Если вы не будете лежать, я сделаю вам укол, который отключит вас на неделю.
Только когда он произнес это, я за— метил, что сижу и хихикаю, как сумас— шедший. Во время движения грудь мою пронизывала боль, и я дал себя уложить.
Теперь мой мозг начала занимать мысль о том, чтобы выбраться отсюда. Игнорируя боль, я осмотрел приемную, думая, как извлечь выгоду из того, что судьба подарила мне жизнь, в то время как Ангелина думает, что я мертв.
В приемном покое мне мало чем уда— лось поживиться. Я стащил только ручку да официальные формы с полки над моей головой. Моя правая рука работало неп— лохо, хотя меня и пронизывала боль при каждом движении. Робот подвел каталку под мои носилки и повез в палату. Когда мы выезжали, доктор просунул какие-то бумаги в держатель над моей головой и приветливо кивнул. Я одарил его ответ— ной улыбкой и продолжал движение.
Как только он скрылся из вида, я выхватил бумаги и быстро просмотрел их.
Здесь был мой шанс, если я успею им быстро воспользоваться. Это было заклю— чение в четырех экземплярах. Пока эти формы не попадут в машину, меня не су— ществеут, я в статистическом забвении, из которого должен выбраться в палате.
Мертворожденный — вот мое описание. Я скинул на пол подушку, и робот оста— новился. Он не обратил внимания на то, что я пишу, и останавливался еще два раза, подбирая подушку и давая мне вре— мя закончить мою фальшивку.
Этот доктор Мквкбоз — именно это можно было прочитать в его подписи — оставил много места между подписью и последней строкой заключения. Я допол— нил его, стараясь максимально подражать его почерку. «Множественные внутренние повреждения, — написал я. — Умер в пу— ти». Это звучало достаточно официально. Я быстро добавил: «Все попытки реаними— ровать не дали результатов». На момент я усомнился в правописании последнего слова, но поскольку в слове «множест— венные» доктор МКвбкоз написал одно "и", еще одна ошибка ничего не меняла. Последняя фраза позволяла надеяться, что меня не будут колоть и оживлять электричеством, ведь я — труп.
Перед тем, как выехать из коридора, я положил на место формы и притворился мертвым.
— Тут Д.О.А., Свенд, — сказал кто-то, забирая бумаги за мой головой.
Я услышал, как робот укатился прочь, равнодушный к тому, что его пишущий и роняющий подушку пациент внезапно умер.
Это отсутствие любопытства всегда мне нравилось в роботах. Я мысленно предс— тавил себе смерть в надежде, что соот— ветствующее выражение отразиться на мо— ем лице.
Кто-то дернул меня за ногу, стягивая ботинок и носок. Рука схватила ступню.
— Какая трагедия, — сказал приятный голос. — Он еще теплый. Может быть, по— ложим его на стол и попробуем реаними— ровать?
— Не-а, — сказали из соседней комна— ты. — Они уже пытались в приемном по— кое. Положи его в бокс.
Ужасающая боль пронизала мою ногу, я чуть не закричал. Только огромным воле— вым усилием я заставил себя лежать не— подвижно, в то время как этот болван затягивал проволоку вокруг моего боль— шого пальца. На проволоке висела таб— личка, и я от всего сердца пожелал, чтобы эта табличка висела на его ухе, стянутом той же самой проволокой. Боль на пальце передалась вверх, стали ныть грудь, голова и рука, и мне стоило больших усилий оставаться похожим на труп.
Где-то позади меня открылась тяжелая дверь, и волна холодного воздуха косну— лась моей кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Дым вблизи дверей стал очень плот— ным, это не позволяло увидеть со сторо— ны улицы, что же происходит внутри. Они, конечно, знали, что происходит что
—то плохое. Двое полицейских, выхватив пистолеты, ринулись внутрь, но тут же стали такими же беспомощными, как и ос— тальные. Я организовал помощь постра— давшим и начал тихонько подталкивать и подпихивать их к дверям. Когда образо— валась достаточная группа, я собрал их, и мы все вместе выползли на улицу. Очки я сунул в карман, а глаза закрыл, про— пустив лишь чуть-чуть газа. Некоторые вежливые жители помогли мне, я поблаго— дарил их и, смахнув платком начавшие литься слезы, пошел своей дорогой.
Вот как все это легко, если план за— ранее продуман, и ты не рискуешь по-глупому. Мой дух был бодр, а кровь весело бежала в жилах.
Жизнь снова была прекрасной и инте— ресной. Теперь будет несложно найти следы Ангелины. Теперь нет ничего тако— го, чего я не мог бы сделать.
Я находился на гребне эмоциональной волны. Сняв комнату в отеле для космо— навтов вблизи порта, я привел себя в порядок и отправился наслаждаться ра— достями жизни. В округе было много «ве— селых» заведений , и я решил по ним прогуляться.
Перекусив в одном из них, я в каждом последующем пропускал по рюмочке. Если Ангелина во Фрейбурге, то она скорее всего посещает эти места. Тут должен быть ее след, я чувствовал это всеми фибрами, как один преступник чувствует другого.
— Не пригласит ли кто девушку вы— пить? — услышал я равнодушный голос проститутки.
Я без всякого интереса повернул го— лову. Девушки, бледные создания ночи, вышли на свой вечерний промысел. Я по— лучил уже достаточно предложений — мой внешний вид делал меня похожим на кос— монавта, а это всегда прекрасный источ— ник дохода для этих курочек.
Эта выглядела получше остальных, по крайней мерне, она была лучше сложена. Я с интересом, а потом с восхищением стал наблюдать за ней. Ее юбка была ко— роткой, в обтяжку, с высокими разрезами по бокам. Высокие каблуки создавали при ходьбе вращательные движения бедер. Это создавало потрясающий эффект. Она дос— тигла бара и повернулась, отдавая себя на всеобщее обозрение. Ее кофточка была сделана из узких мерщающих полосок, скрепленных только сверху и снизу. Во время движения полоски расходились, об— нажая гладкую, загорелую кожу. Грубая животная страсть охватила меня.
Глаза мои в конце концов достигли ее лица — длинное путешествие, если учесть, что начал я с колен — она была очень привлекательна. Что-то знако— мое…
В этот момент сердце мое упало в же— лудок, я вцепился в свое кресло. Это казалось невероятным, но это было так.
Она была Ангелиной.
Глава 10.
Ее волосы были обесцвечены, были и другие простые и очевидные изменения. В целом внешность ее стала такой, что ее невозможно было опознать по фотографиям или описанию.
За исключением меня, конечно. Я ви— дел ее в похищенном линкоре и разгова— ривал с ней. Отлично, что я узнал ее, а она и понятия не имела, кто я такой. Она видела меня только мельком в ска— фандре с поднятым светофильтром.
Это была вершина счастливейшего дня в моей жизни. Все вокруг казалось чу— десным и прекрасным. Необходимо все-та— ки отдать ей должное — замаскировалась она блестяще. Я и сам никогда не пред— полагал увидеть ее в таком качестве, а ведь старался продумать все возможнос— ти.
У нее была с собой приличная сумма украденнных денег, поэтому я не мог представить ее в качестве нищей бродя— ги.
Нет, девушка в порядке, надо отдать ей должное, играет свою роль абсолютно натурально. Не будь у нее патологичес— кой склонности к убийствам — какую бы команду мы с ней могли бы создать!
Тут мое сердце второй раз за вечер дало сбой. Эмоции эмоциями, но в конце следа ясно обозначается смерть.
Она приносила несчастье всем, с кем была рядом. В этой хорошенькой головке были высокоинтеллектуальные, но странно извращенные мозги. Мне бы лучше думать не о ее фигуре, а о трупах, которыми она усеяла свой путь. Есть только один выход: увести ее отсюда и передать в Корпус. Я даже не рассматривал вопроса своих взаимоотношений с Корпусом. Одно другого не касалось. Сейчас все нужно было сделать четко и быстро.
Я подошел к бару и заказал две двой— ные порции местной соляной кислоты, по— низив голос и изменив акцент и манеру речи. Ангелина достаточно долго слышала меня и могла легко опознать по голосу — единственная вещь, за которую я волно— вался.
— Выпьем, куколка, — сказал я.
Я поднял стакан и подал ей другой.
— А потом пойдем к тебе в комнату. У тебя есть комната?
— Комната найдется, если у тебя най— дется десятка по курсу Лиги.
— Конечно, — сказал я.
Я изобразил обиду.
Неужели по мне не видно?
— Я не из тех, кому платят после-то— го-как, — ответила она с прекрасно ра— зыгранным равнодушием. — Сперва плати, потом пойдем.
Я шлепнул о стойку монетой, она подбросила ее в воздух, поймала, взве— сила на руке и сунула куда-то за пояс. Я смотрел на нее с откровенным изумле— нием, меня поразила та натуральность манер, с которой она играла свою роль. Только когда она повернулась уходить, я вспомнил, что нахожусь здесь не ради наслаждений, а чтобы исполнить суровый долг. Все колебания тотчас исчезли, когда я снова вспомнил трупы, плававшие в глубине космоса. Опустошив свой ста— кан, я последовал за ее вилявшими бед— рами из бара в какую-то отвратительную улочку.
Темнота узких, грязных переулков обострила мои рефлексы. Ангелина играла свою роль хорошо, но я сомневался, что она делит постель со всеми космонавта— ми, попадавшими в этот порт. Скорее, у нее есть сообщник, который спрятался где-то тут с тяжелой дубинкой в руках. Или я черезчур подозрителен? Я постоян— но держал руку в кармане на пистолете, но воспользоваться им не пришлось. Мы пересекли еще одну улицу и нырнули в длинный коридор. Она молча шла впереди. Мы никого не встретили, и никто не за— метил нас. Когда она открыла комнату, я немного успокоился. Она была настолько маленькая, что в ней негде было спря— таться сообщнику. Ангелина направилась прямо к постели, а я решил проверить, заперта ли дверь. Она была заперта.
Когда я повернулся, на меня был нас— тавлен автоматический бесшумный 0,75 калибра, такой огромный, что она держа— ла его обеими руками.
— Это что же, грабеж?
Я возмутился, понимая, что в своих действиях прозевал что-то очень важное.
Моя рука все еще сжимала в кармане пистолет, но вытащить его было равно— сильно самоубийству.
— Я пристрелю вас, даже не зная име— ни, — ласково сказала она.
Она улыбнулась, демонстрируя велико— лепный ряд белых зубов.
— Вы тот, кто сорвал мою операцию с линкором.
Ее улыбка становилась все шире, но она пока не стреляла. Она наслаждалась неуправляемыми эмоциями, отражавшимися на моем лице. Ловец попал в ловушку, его привели именно туда, куда хотели, и ничего поделать уже было нельзя.
Увидев, что я все осознал, Ангелина громко рассмеялась, чисто и ясно, как серебряный колокольчик, одновременно усиливая давление на курок. Она была настоящая артистка. Точно в тот момент, когда мое отчаяние достигло максимума, а безнадежность положения стала очевид— ной, спусковой крючок был нажат
И не один раз, а снова и снова.
Четыре разрывавшие плоть пули прямо в сердце. И последний выстрел прямо между глаз.
Глава 11.
Это был еще не возврат сознания, а выплывание из красной тьмы. Организм отчаянно боролся с болью. Было ужасно, что глаза мои закрыты и открыть их не— вероятно трудно. В конце концов я сде— лал это, и из красной тьмы появилось лицо в виде пятна.
— Что случилось? — спросило пятно.
— Я собирался узнать об этом у вас,
— сказал я.
Я замолчал, поражаясь, как слаб и безжизненен мой голос. Что-то влажное коснулось моих губ. Это была салфетка, вся в красных пятнах.
Когда зрение вернулось ко мне, пятно превратилось в молодого человека в бе— лом. Доктор, наверное, и я, должно быть, в больнице.
— Кто стрелял в вас? — спросил док— тор. — Кто-то сообщил о выстрелах, и скажите спасибо, мы приехали как раз во
—время. Вы потеряли много крови — пере— ливание вам уже сделали — и, кроме то— го, имеются множественные повреждения локтевой и лучевой костей от пули, ко— торая дальше задела правый висок и, возможно, повредила череп. Вероятно за— деты ребра, и есть подозрение на внут— реннее кровоизлияние. Кто-то сильно не— навидит вас? И кто же?
Кто? Конечно, моя дорогая Ангелина.
Искусительница, соблазнительница, убийца пыталась расправиться со мной. Я все вспомнил. Широкий ствол пистолета с черной дырой, в которой, кажется, может уместиться целый звездолет. Сверкающее пламя, пули, ударившие в меня, гаранти— рованный пуленепробиваемый жилет принял на себя мощь выстрелов. У меня возникла надежда, что она этим удовлетворится, но нет, ствол поднялся к моему лицу.
Я вспомнил последний свой жест, ког— да закрыл лицо руками и качнулся в сто— рону в отчаянной попытке спастись.
Это чудо, что попытка удалась. Пуля, видимо, срикошетила от костей руки и только задела череп, вместо того, чтобы пройти через него. Тем не менее, было много крови и неподвижное тело на полу, что и ввело Ангелину в заблуждение. Шум от выстрелов в той маленькой комнате, мой ненаглядный труп и кровь что-то сдвинули в ее женской натуре, по край— ней мере, чуть-чуть. Она быстро покину— ла комнату до того, как туда пришли. Если бы она задержалась хоть на секун— ду, чтобы убедиться…
— Ложитесь, — сказал доктор. — Если вы не будете лежать, я сделаю вам укол, который отключит вас на неделю.
Только когда он произнес это, я за— метил, что сижу и хихикаю, как сумас— шедший. Во время движения грудь мою пронизывала боль, и я дал себя уложить.
Теперь мой мозг начала занимать мысль о том, чтобы выбраться отсюда. Игнорируя боль, я осмотрел приемную, думая, как извлечь выгоду из того, что судьба подарила мне жизнь, в то время как Ангелина думает, что я мертв.
В приемном покое мне мало чем уда— лось поживиться. Я стащил только ручку да официальные формы с полки над моей головой. Моя правая рука работало неп— лохо, хотя меня и пронизывала боль при каждом движении. Робот подвел каталку под мои носилки и повез в палату. Когда мы выезжали, доктор просунул какие-то бумаги в держатель над моей головой и приветливо кивнул. Я одарил его ответ— ной улыбкой и продолжал движение.
Как только он скрылся из вида, я выхватил бумаги и быстро просмотрел их.
Здесь был мой шанс, если я успею им быстро воспользоваться. Это было заклю— чение в четырех экземплярах. Пока эти формы не попадут в машину, меня не су— ществеут, я в статистическом забвении, из которого должен выбраться в палате.
Мертворожденный — вот мое описание. Я скинул на пол подушку, и робот оста— новился. Он не обратил внимания на то, что я пишу, и останавливался еще два раза, подбирая подушку и давая мне вре— мя закончить мою фальшивку.
Этот доктор Мквкбоз — именно это можно было прочитать в его подписи — оставил много места между подписью и последней строкой заключения. Я допол— нил его, стараясь максимально подражать его почерку. «Множественные внутренние повреждения, — написал я. — Умер в пу— ти». Это звучало достаточно официально. Я быстро добавил: «Все попытки реаними— ровать не дали результатов». На момент я усомнился в правописании последнего слова, но поскольку в слове «множест— венные» доктор МКвбкоз написал одно "и", еще одна ошибка ничего не меняла. Последняя фраза позволяла надеяться, что меня не будут колоть и оживлять электричеством, ведь я — труп.
Перед тем, как выехать из коридора, я положил на место формы и притворился мертвым.
— Тут Д.О.А., Свенд, — сказал кто-то, забирая бумаги за мой головой.
Я услышал, как робот укатился прочь, равнодушный к тому, что его пишущий и роняющий подушку пациент внезапно умер.
Это отсутствие любопытства всегда мне нравилось в роботах. Я мысленно предс— тавил себе смерть в надежде, что соот— ветствующее выражение отразиться на мо— ем лице.
Кто-то дернул меня за ногу, стягивая ботинок и носок. Рука схватила ступню.
— Какая трагедия, — сказал приятный голос. — Он еще теплый. Может быть, по— ложим его на стол и попробуем реаними— ровать?
— Не-а, — сказали из соседней комна— ты. — Они уже пытались в приемном по— кое. Положи его в бокс.
Ужасающая боль пронизала мою ногу, я чуть не закричал. Только огромным воле— вым усилием я заставил себя лежать не— подвижно, в то время как этот болван затягивал проволоку вокруг моего боль— шого пальца. На проволоке висела таб— личка, и я от всего сердца пожелал, чтобы эта табличка висела на его ухе, стянутом той же самой проволокой. Боль на пальце передалась вверх, стали ныть грудь, голова и рука, и мне стоило больших усилий оставаться похожим на труп.
Где-то позади меня открылась тяжелая дверь, и волна холодного воздуха косну— лась моей кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20