А два сантэра – это практически недельный заработок!
– Хорошо, – решился он, тут же получив обещанную монету. – Этот господин сказал: «Лети на Тройскую улицу, дом семь, и скажи некоему Кидранну, что Вирд передает ему новое место встречи: таверна „Морская дьяволица“, потому что подозревает, что на старом их уже кто-то отследил», – и все! Честное слово, он больше ничего не говорил!
Я задумчиво хмыкнула и отпустила его движением руки. Парень полетел, как перепуганный заяц.
Итак, Вирд.
Что мне дает имя? Фактически ничего. Особенно учитывая, что я даже не знаю, насколько оно распространено на этой Ветке. А вдруг вообще поддельное?
Можно, конечно, расспросить дядюшку Кирна, не знает ли он кого-нибудь, носящего это имя, но слишком уж гипотетична эта ниточка. И маловероятно, что за нее я распутаю весь клубок.
Похоже, утро прошло зря. Разве что город немного узнала.
И, плюнув ушедшему Вирду вослед, я пошла домой.
Оставшаяся часть дня прошла невыносимо скучно: Кирн маялся дурью в доме, где любые его повреждения не заходили дальше ушибов (от особо сильных его страховало заклятие, а на слабые я уже перестала обращать внимание), и ждал вечера. Я же от нечего делать перебрала сумки с зельями и одеждой, вымыла волосы (ибо от вчерашней помывки остались только нецензурные воспоминания) и переоделась с учетом вечерней вылазки. Вечерами уже было холодно, так что утреннее платье дополнили мягкие полусапожки на извечных шпильках и шерстяная шаль на плечи, прихваченная у шеи аметистовой брошью, позволявшей практически без усилий создавать любые иллюзии.
Часов в шесть по дому разлился подозрительный запах несъедобной пищи…
Желудок жалобно взвыл, напоминая о моей святой обязанности закидывать в него что-нибудь хотя бы иногда, и я решила, что в понятие «ограждение материального тела от любых повреждений» входит и ограждение от голодной смерти. И пошла на кухню.
Выгнала ничуть не расстроившуюся от этого Ленну, с брезгливой гримасой на лице выбросила в ведро то, чем она собиралась отравить нас, даже не удосужившись разглядеть, что представлял собой очередной кулинарный шедевр, и с решительным видом упаковалась в передник.
Картошка нашлась в корзине под кухонным столом, нож – наполке для утвари, а больше мне пока ничего надо не было, так что работа закипела.
Через пятнадцать минут на железном листе, припудренная пряностями, кокетливо возлежала вычищенная и порезанная на пластинки картошка, а я, отправив это чудо в духовку, металась по кухне в поисках чего-нибудь мясного. Не нашла, так что пришлось искать по всему дому Ленну (желудок громко вопил, что если я, в жадности помчавшись за мясом, сожгу картошку, то он мне этого не простит), пять минут объяснять ей, чего я от нее хочу, чтобы в итоге услышать удивленное:
– А я знаю, что ли?!!
– Жрызтра фрахк!!! – зарычала я, разворачиваясь на каблуках и спеша на кухню.
Вяленый кусок мяса отыскался-таки в подполье, куда Ленна, судя по количеству свисающей со стенок паутины, не заглядывала лет этак пять. Возрадовавшись ему, словно блудному сыну, я тут же напластала с десяток кусков, художественно украсив тарелку петрушкой. Подоспела очередь и картошки: румяная, щекочущая ноздри аппетитным ароматом… Просто жалко было на стол ставить!
…Через полчаса от шикарного (по местным меркам – вообще королевского!) ужина не осталось ни крошки, а Кидранн, похоже, смирился с наглой ингрой в собственном доме…
Кусок мармелада упал на юбку, и я с трудом сдержала рвущееся наружу проклятие. Мало того, что он липкий и несладкий, так еще и падает!
Компания, сидевшая через три столика, взорвалась смехом. На четвертом жбане пива им (в том числе и Кидранну) море было по колено, океан по щиколотки. Трезвую голову сохранил только главарь, то и дело оглядывавшийся по сторонам, но и он с явной завистью поглядывал на развеселых товарищей. Эх, тяжела ты, царская доля…
Таверна оказалась ничего себе, получше вчерашнего трактира. На стенах была намалевана соответственно морская дьяволица, явно писанная художником в состоянии подпития: половину шедеврального полотна занимали растрепанные волосы и обнаженная грудь, в силу чего дьяволица поместилась на стене только верхней своей частью, а нижнюю великий творец был вынужден рисовать уже на другой стене (там половину картины занимали обнаженные ягодицы). В итоге получилась дородная баба с трезубцем (по размерам вилкой) в руках и зверской харей. Колоритно, по крайней мере.
Решив не смущать кодлу второй раз таинственным незнакомцем в плаще, я послушно изображала из себя расстроенную девушку, пришедшую на свидание и не обнаружившую там жениха. Вино с мармеладом шло приложением и средством утешения. Впрочем, судя по заинтересованному лицу молодого человека напротив, скоро расстроенной девушке светит придумывать причину, почему она не желает завести приятного знакомства…
Я уже искренне жалела, что пришла: ничего здесь, судя по всему, с Кидранном особого случиться не могло, разбойники решили сегодня не обсуждать предстоящей кампании, а как следует надраться, так что сидение в полном одиночестве с фужером вина уже сильно напоминало уныло-бессмысленную трату времени с уклоном в алкоголизм…
– Скучаете? – белозубо улыбнулся незаметно подошедший (и когда это я отвлеклась?) молодой человек.
Я невольно отшатнулась, быстро собирая нервы в кулак: магией от него пахло. Но как-то мягко, снисходительно, не то что от магов, разящих грубой неотесанной силой. Как будто магия была его неотъемлемой частью, как у… ведьмы!
Брр… Приехали! Ведьм-мужчин не бывает! И петухов-наседок тоже!
– Скучаю, – хищно улыбнулась я, тут же прекращая ломать раскрытую комедию. – А что? Есть проблемы?
Парень мягко улыбнулся и присел за мой столик, не обратив внимания на возмущенный взгляд. Темно-зеленая рубашка под цвет глаз мягко облегала рельефный торс и не по-мужски изящные руки.
– Есть разговор, – спокойно, негромко сказал он.
Я серьезно вгляделась в невозмутимое лицо. Не больно молодой: глаза серьезные, хотя и пляшут на дне золотые смешливые искорки. Но и не старый: ни одной морщины еще не легло на лоб. Хотя у магов возраст всегда трудно определить: молодость у них длится до семидесяти. Вот только маг ли он?..
– Выкладывай.
Парень легко, одними кончиками губ, усмехнулся:
– Не здесь. Когда у тебя будет время и не придется делить внимание между мной и вон тем несуразным юношей.
Я резко повернула голову, вглядываясь в глаза. Ничего. Ни насмешки, ни издевки. Просто спокойное внимание. И уверенность, что я соглашусь.
Э-э-э… нет! Это меня не устраивает! Совсем не устраивает!
Я недовольно прищурилась:
– И с чего это, интересно, ты взял…
– Тебе скучно, – невозмутимо перебил он. – И тебе нужна кое-какая информация, которой я располагаю.
Мило. Особенно учитывая, что я и вправду соглашусь! Врупт рааз квыров!!!
– Где и когда? Он улыбнулся:
– Иди гулять по городу. Я сам тебя найду.
– Отлично! – фыркнула я, отвернувшись и посчитав разговор исчерпанным. Но кое-кто, похоже, считал иначе. По крайней мере, подниматься и уходить он не собирался.
Я раздраженно обернулась:
– Какие-то еще проблемы?!
– Поиск хорошей компании…
– Извини, не ко мне!!! – И, заметив, что разношерстная пьяная компания начинает расплачиваться, я быстро вскочила и прошмыгнула на улицу.
Идти пришлось чуть впереди, дабы не смущать товарищей слежкой (до пьяных это дойдет медленнее, но зато и предпринятые действия интеллигентной лояльностью отличаться не будут), а направление отслеживать по общему эмоциональному фону идущей следом толпы. Впрочем, особо напрягаться в этом плане не приходилось: о том, куда направляется бравая компания, были очень даже в курсе все прохожие и владельцы домов по обочинам:
– На-а-аправо!
– Не-а-а! Опять врешь, Хиляк! На-а-але-эво…
– Напра-а-аво!!!
– Налево-о-о!
– Заткнитесь оба, – зло поморщился вожак. – Направо свернули, быстро.
После минутного молчания (ребята, видимо, осознавали суть приказа) с утроенной силой завыло:
– Я же говорил: напра-а-аво!
– Дура-а-а-ак! Ты говорил: нале-э-эво!
– Напра-а-аво!
– Нале-э-эво!
Судя по звукам глухих ударов и смачной ругани, к согласию мирным путем спорщики так и не пришли…
– А ну разошлись, гвырт бы вас побрал! – гаркнул Вирд. – Через полчаса сходка, а они мало того что нажрались, как свиньи, так еще и изувечить друг друга задумали раньше времени!
Я напряглась, как заяц перед оборотнем, прислушиваясь к разговору и стараясь не пропустить ни слова…
Вон что этот куренок, значит, замыслил! Решил авторитет свой поднять! В драке уличной поучаствовать! Ну погоди ж, гаденыш, дома я тебя за шкирку оттаскаю…
– А где мы собраться-то решили? – вдруг разродилась первым умным вопросом пьяная голова Кирна.
– В Ведьминском проулке, – скрипнув зубами, терпеливо ответил вожак. – И если только вы сей же час не соскребете свои туши с дороги, то туда я пойду один! А вы валяйтесь тут, пока ближайший патруль, йыра им в печенки, не загребет всех без разбору!
Бурный гомон неодобрения и порицания идеи остался за спиной: меня уже интересовали более насущные вещи, чем булыжники, о которые спотыкается Кидранн…
Быстро (ибо кодла еле тащилась, несмотря на грозные проклятия со стороны Вирда) оторвавшись, я вздохнула спокойно: куда приятней гулять по ночному городу, если у тебя за спиной не топочут шесть слонопотамов!
Равнодушно-бархатное небо быстро усыпал стеклянный бисер звезд, чуть припорошенный тонкой вуалью облаков… В окнах дома напротив центральной площади суетливо метались в подсвечниках напуганные собственной дерзостью язычки пламени, облегченно затихая от усталого фуканья хозяев… По ночному городу можно гулять бесконечно… Сбросив надоевшие сапоги, пробежаться по нагревшемуся за день камню, разбудить зловещим ведьминским хохотом всю округу, оседлать чуткую, привычную к малейшим движениям пальцев метлу…
Э-э, ведьма! Ишь, замечталась! Тебя сюда не гулять звали, между прочим! А ну давай отрабатывай свой баснословный гонорар!
Итак, Ведьминский переулок. Хорошее название, ничего не скажешь. Прям как специально кто подбирал…
Высокие каменные дома сменились одноэтажными, а те – и вовсе деревянными по мере моего удаления от центра города. Широкие мощенные булыжником улицы похудели, посмурнели, стушевались и совсем превратились в узенькие лабиринты нищенских трущоб. Гулять в подобных переулках по ночам не рекомендовалось, если только ты не ведьма или не ищешь приключений себе на… истинное лицо. А уж ведьме, ищущей приключений… сами Хранящие велели, одним словом.
Ведьминский переулок мало чем отличался от соседних Вурдалачьего и Упырьего. Видимо, здешних грамотеев потянуло на нежить, или она и вправду не брезговала парой-тройкой куриц в месяц (будь «дань» больше – давно бы уже пожаловались городскому магу. А так – все тихо, все молчат, вроде бы как довольны). Вот только каким боком связана хищная нежить с ведьмой?!
Впрочем, стоило мне, разгоряченной, влететь в переулок, тоскливо скрипнув каблуками на чересчур крутом повороте, как стало ясно каким: тетка, случайно вышедшая на улицу в неурочный час (а может, бегавшая к кому на ночь, пока зарогатевший муж уехал), с воплем отпрянула от жуткого чудовища с всклокоченными черными волосами, развевающимися, аки вымпел в ночи, горящими злостью глазами и хищным оскалом.
– Чур, чур меня! Хранящие, спаси-и-и-ите!!! – тоненько завыла она, бочком-бочком обходя меня по плетню ближайшего палисадника.
– Щас, бегу и падаю, ждите! – фыркнула я. – И воздастся вам!
Тетка противно завыла на одной ноте и кинулась наутек.
С одной стороны переулка, вопреки всякой логике оказавшегося сквозным, уже надвигалось несколько серых теней. Судя по тому, что пришли они с противоположной стороны, да и пьяных возгласов слышно не было, я заключила, что это «не наши». «Наши» же, если верить приближающимся звукам, то шатко, то валко (чаще – валко. Подвыпивший разбойник с жуткой руганью валился на землю, а дружки с еще более сочными эпитетами и красочными описаниями мест, куда бы следовало отправиться не держащемуся на ногах товарищу, поднимали; при этом валились уже дружки – и потеха шла по новой) подходили с другой стороны.
Э-э-э! И куда же, позвольте, деваться бедной, всеми обижаемой ведьме, решившей остаться в строгом нейтралитете?!
Беззвучно, словно кошка, взвившись на ближайший забор, я оттолкнулась (забор оказался хлипеньким и заскрипел, заваливаясь на один бок) и уцепилась за край черепицы дома. Раскачавшись, закинула одну ногу (юбка послушно разошлась по магически скрытому большую часть времени разрезу), подтянулась и влезла целиком. Ползком, нецензурно ругаясь вполголоса, добралась до трубы, испуганно замерла серой тенью.
Как ни странно, маневр удался. Потери ограничились парой царапин на локтях и коленях да горестно покосившимся забором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Хорошо, – решился он, тут же получив обещанную монету. – Этот господин сказал: «Лети на Тройскую улицу, дом семь, и скажи некоему Кидранну, что Вирд передает ему новое место встречи: таверна „Морская дьяволица“, потому что подозревает, что на старом их уже кто-то отследил», – и все! Честное слово, он больше ничего не говорил!
Я задумчиво хмыкнула и отпустила его движением руки. Парень полетел, как перепуганный заяц.
Итак, Вирд.
Что мне дает имя? Фактически ничего. Особенно учитывая, что я даже не знаю, насколько оно распространено на этой Ветке. А вдруг вообще поддельное?
Можно, конечно, расспросить дядюшку Кирна, не знает ли он кого-нибудь, носящего это имя, но слишком уж гипотетична эта ниточка. И маловероятно, что за нее я распутаю весь клубок.
Похоже, утро прошло зря. Разве что город немного узнала.
И, плюнув ушедшему Вирду вослед, я пошла домой.
Оставшаяся часть дня прошла невыносимо скучно: Кирн маялся дурью в доме, где любые его повреждения не заходили дальше ушибов (от особо сильных его страховало заклятие, а на слабые я уже перестала обращать внимание), и ждал вечера. Я же от нечего делать перебрала сумки с зельями и одеждой, вымыла волосы (ибо от вчерашней помывки остались только нецензурные воспоминания) и переоделась с учетом вечерней вылазки. Вечерами уже было холодно, так что утреннее платье дополнили мягкие полусапожки на извечных шпильках и шерстяная шаль на плечи, прихваченная у шеи аметистовой брошью, позволявшей практически без усилий создавать любые иллюзии.
Часов в шесть по дому разлился подозрительный запах несъедобной пищи…
Желудок жалобно взвыл, напоминая о моей святой обязанности закидывать в него что-нибудь хотя бы иногда, и я решила, что в понятие «ограждение материального тела от любых повреждений» входит и ограждение от голодной смерти. И пошла на кухню.
Выгнала ничуть не расстроившуюся от этого Ленну, с брезгливой гримасой на лице выбросила в ведро то, чем она собиралась отравить нас, даже не удосужившись разглядеть, что представлял собой очередной кулинарный шедевр, и с решительным видом упаковалась в передник.
Картошка нашлась в корзине под кухонным столом, нож – наполке для утвари, а больше мне пока ничего надо не было, так что работа закипела.
Через пятнадцать минут на железном листе, припудренная пряностями, кокетливо возлежала вычищенная и порезанная на пластинки картошка, а я, отправив это чудо в духовку, металась по кухне в поисках чего-нибудь мясного. Не нашла, так что пришлось искать по всему дому Ленну (желудок громко вопил, что если я, в жадности помчавшись за мясом, сожгу картошку, то он мне этого не простит), пять минут объяснять ей, чего я от нее хочу, чтобы в итоге услышать удивленное:
– А я знаю, что ли?!!
– Жрызтра фрахк!!! – зарычала я, разворачиваясь на каблуках и спеша на кухню.
Вяленый кусок мяса отыскался-таки в подполье, куда Ленна, судя по количеству свисающей со стенок паутины, не заглядывала лет этак пять. Возрадовавшись ему, словно блудному сыну, я тут же напластала с десяток кусков, художественно украсив тарелку петрушкой. Подоспела очередь и картошки: румяная, щекочущая ноздри аппетитным ароматом… Просто жалко было на стол ставить!
…Через полчаса от шикарного (по местным меркам – вообще королевского!) ужина не осталось ни крошки, а Кидранн, похоже, смирился с наглой ингрой в собственном доме…
Кусок мармелада упал на юбку, и я с трудом сдержала рвущееся наружу проклятие. Мало того, что он липкий и несладкий, так еще и падает!
Компания, сидевшая через три столика, взорвалась смехом. На четвертом жбане пива им (в том числе и Кидранну) море было по колено, океан по щиколотки. Трезвую голову сохранил только главарь, то и дело оглядывавшийся по сторонам, но и он с явной завистью поглядывал на развеселых товарищей. Эх, тяжела ты, царская доля…
Таверна оказалась ничего себе, получше вчерашнего трактира. На стенах была намалевана соответственно морская дьяволица, явно писанная художником в состоянии подпития: половину шедеврального полотна занимали растрепанные волосы и обнаженная грудь, в силу чего дьяволица поместилась на стене только верхней своей частью, а нижнюю великий творец был вынужден рисовать уже на другой стене (там половину картины занимали обнаженные ягодицы). В итоге получилась дородная баба с трезубцем (по размерам вилкой) в руках и зверской харей. Колоритно, по крайней мере.
Решив не смущать кодлу второй раз таинственным незнакомцем в плаще, я послушно изображала из себя расстроенную девушку, пришедшую на свидание и не обнаружившую там жениха. Вино с мармеладом шло приложением и средством утешения. Впрочем, судя по заинтересованному лицу молодого человека напротив, скоро расстроенной девушке светит придумывать причину, почему она не желает завести приятного знакомства…
Я уже искренне жалела, что пришла: ничего здесь, судя по всему, с Кидранном особого случиться не могло, разбойники решили сегодня не обсуждать предстоящей кампании, а как следует надраться, так что сидение в полном одиночестве с фужером вина уже сильно напоминало уныло-бессмысленную трату времени с уклоном в алкоголизм…
– Скучаете? – белозубо улыбнулся незаметно подошедший (и когда это я отвлеклась?) молодой человек.
Я невольно отшатнулась, быстро собирая нервы в кулак: магией от него пахло. Но как-то мягко, снисходительно, не то что от магов, разящих грубой неотесанной силой. Как будто магия была его неотъемлемой частью, как у… ведьмы!
Брр… Приехали! Ведьм-мужчин не бывает! И петухов-наседок тоже!
– Скучаю, – хищно улыбнулась я, тут же прекращая ломать раскрытую комедию. – А что? Есть проблемы?
Парень мягко улыбнулся и присел за мой столик, не обратив внимания на возмущенный взгляд. Темно-зеленая рубашка под цвет глаз мягко облегала рельефный торс и не по-мужски изящные руки.
– Есть разговор, – спокойно, негромко сказал он.
Я серьезно вгляделась в невозмутимое лицо. Не больно молодой: глаза серьезные, хотя и пляшут на дне золотые смешливые искорки. Но и не старый: ни одной морщины еще не легло на лоб. Хотя у магов возраст всегда трудно определить: молодость у них длится до семидесяти. Вот только маг ли он?..
– Выкладывай.
Парень легко, одними кончиками губ, усмехнулся:
– Не здесь. Когда у тебя будет время и не придется делить внимание между мной и вон тем несуразным юношей.
Я резко повернула голову, вглядываясь в глаза. Ничего. Ни насмешки, ни издевки. Просто спокойное внимание. И уверенность, что я соглашусь.
Э-э-э… нет! Это меня не устраивает! Совсем не устраивает!
Я недовольно прищурилась:
– И с чего это, интересно, ты взял…
– Тебе скучно, – невозмутимо перебил он. – И тебе нужна кое-какая информация, которой я располагаю.
Мило. Особенно учитывая, что я и вправду соглашусь! Врупт рааз квыров!!!
– Где и когда? Он улыбнулся:
– Иди гулять по городу. Я сам тебя найду.
– Отлично! – фыркнула я, отвернувшись и посчитав разговор исчерпанным. Но кое-кто, похоже, считал иначе. По крайней мере, подниматься и уходить он не собирался.
Я раздраженно обернулась:
– Какие-то еще проблемы?!
– Поиск хорошей компании…
– Извини, не ко мне!!! – И, заметив, что разношерстная пьяная компания начинает расплачиваться, я быстро вскочила и прошмыгнула на улицу.
Идти пришлось чуть впереди, дабы не смущать товарищей слежкой (до пьяных это дойдет медленнее, но зато и предпринятые действия интеллигентной лояльностью отличаться не будут), а направление отслеживать по общему эмоциональному фону идущей следом толпы. Впрочем, особо напрягаться в этом плане не приходилось: о том, куда направляется бравая компания, были очень даже в курсе все прохожие и владельцы домов по обочинам:
– На-а-аправо!
– Не-а-а! Опять врешь, Хиляк! На-а-але-эво…
– Напра-а-аво!!!
– Налево-о-о!
– Заткнитесь оба, – зло поморщился вожак. – Направо свернули, быстро.
После минутного молчания (ребята, видимо, осознавали суть приказа) с утроенной силой завыло:
– Я же говорил: напра-а-аво!
– Дура-а-а-ак! Ты говорил: нале-э-эво!
– Напра-а-аво!
– Нале-э-эво!
Судя по звукам глухих ударов и смачной ругани, к согласию мирным путем спорщики так и не пришли…
– А ну разошлись, гвырт бы вас побрал! – гаркнул Вирд. – Через полчаса сходка, а они мало того что нажрались, как свиньи, так еще и изувечить друг друга задумали раньше времени!
Я напряглась, как заяц перед оборотнем, прислушиваясь к разговору и стараясь не пропустить ни слова…
Вон что этот куренок, значит, замыслил! Решил авторитет свой поднять! В драке уличной поучаствовать! Ну погоди ж, гаденыш, дома я тебя за шкирку оттаскаю…
– А где мы собраться-то решили? – вдруг разродилась первым умным вопросом пьяная голова Кирна.
– В Ведьминском проулке, – скрипнув зубами, терпеливо ответил вожак. – И если только вы сей же час не соскребете свои туши с дороги, то туда я пойду один! А вы валяйтесь тут, пока ближайший патруль, йыра им в печенки, не загребет всех без разбору!
Бурный гомон неодобрения и порицания идеи остался за спиной: меня уже интересовали более насущные вещи, чем булыжники, о которые спотыкается Кидранн…
Быстро (ибо кодла еле тащилась, несмотря на грозные проклятия со стороны Вирда) оторвавшись, я вздохнула спокойно: куда приятней гулять по ночному городу, если у тебя за спиной не топочут шесть слонопотамов!
Равнодушно-бархатное небо быстро усыпал стеклянный бисер звезд, чуть припорошенный тонкой вуалью облаков… В окнах дома напротив центральной площади суетливо метались в подсвечниках напуганные собственной дерзостью язычки пламени, облегченно затихая от усталого фуканья хозяев… По ночному городу можно гулять бесконечно… Сбросив надоевшие сапоги, пробежаться по нагревшемуся за день камню, разбудить зловещим ведьминским хохотом всю округу, оседлать чуткую, привычную к малейшим движениям пальцев метлу…
Э-э, ведьма! Ишь, замечталась! Тебя сюда не гулять звали, между прочим! А ну давай отрабатывай свой баснословный гонорар!
Итак, Ведьминский переулок. Хорошее название, ничего не скажешь. Прям как специально кто подбирал…
Высокие каменные дома сменились одноэтажными, а те – и вовсе деревянными по мере моего удаления от центра города. Широкие мощенные булыжником улицы похудели, посмурнели, стушевались и совсем превратились в узенькие лабиринты нищенских трущоб. Гулять в подобных переулках по ночам не рекомендовалось, если только ты не ведьма или не ищешь приключений себе на… истинное лицо. А уж ведьме, ищущей приключений… сами Хранящие велели, одним словом.
Ведьминский переулок мало чем отличался от соседних Вурдалачьего и Упырьего. Видимо, здешних грамотеев потянуло на нежить, или она и вправду не брезговала парой-тройкой куриц в месяц (будь «дань» больше – давно бы уже пожаловались городскому магу. А так – все тихо, все молчат, вроде бы как довольны). Вот только каким боком связана хищная нежить с ведьмой?!
Впрочем, стоило мне, разгоряченной, влететь в переулок, тоскливо скрипнув каблуками на чересчур крутом повороте, как стало ясно каким: тетка, случайно вышедшая на улицу в неурочный час (а может, бегавшая к кому на ночь, пока зарогатевший муж уехал), с воплем отпрянула от жуткого чудовища с всклокоченными черными волосами, развевающимися, аки вымпел в ночи, горящими злостью глазами и хищным оскалом.
– Чур, чур меня! Хранящие, спаси-и-и-ите!!! – тоненько завыла она, бочком-бочком обходя меня по плетню ближайшего палисадника.
– Щас, бегу и падаю, ждите! – фыркнула я. – И воздастся вам!
Тетка противно завыла на одной ноте и кинулась наутек.
С одной стороны переулка, вопреки всякой логике оказавшегося сквозным, уже надвигалось несколько серых теней. Судя по тому, что пришли они с противоположной стороны, да и пьяных возгласов слышно не было, я заключила, что это «не наши». «Наши» же, если верить приближающимся звукам, то шатко, то валко (чаще – валко. Подвыпивший разбойник с жуткой руганью валился на землю, а дружки с еще более сочными эпитетами и красочными описаниями мест, куда бы следовало отправиться не держащемуся на ногах товарищу, поднимали; при этом валились уже дружки – и потеха шла по новой) подходили с другой стороны.
Э-э-э! И куда же, позвольте, деваться бедной, всеми обижаемой ведьме, решившей остаться в строгом нейтралитете?!
Беззвучно, словно кошка, взвившись на ближайший забор, я оттолкнулась (забор оказался хлипеньким и заскрипел, заваливаясь на один бок) и уцепилась за край черепицы дома. Раскачавшись, закинула одну ногу (юбка послушно разошлась по магически скрытому большую часть времени разрезу), подтянулась и влезла целиком. Ползком, нецензурно ругаясь вполголоса, добралась до трубы, испуганно замерла серой тенью.
Как ни странно, маневр удался. Потери ограничились парой царапин на локтях и коленях да горестно покосившимся забором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67