К тому моменту, когда Торри наполовину обошел озеро, расстояние между ними сократилось вдвое. Джефф вспотел, и от пота теперь его пробирала дрожь. Лишь бы добраться до дома Билли, там душ. Жаль, не оставил полотенце на батарее… Мысль о теплом пушистом полотенце почти возбуждала.
Сзади раздался цокот когтей по гудрону.
Да! Палец застыл на мгновение под курком, потом Джефф обернулся и увидел…
…хорошенькую блондинку, которая бежала за немецкой овчаркой, даже не запыхавшись. Она обогнала его, примирительно улыбнувшись.
Спортивный костюм плотно облегал ее фигуру, но ягодицы – было легко понять, что их две, – даже не покачивались.
Чересчур хорошая форма – тоже плохо.
Джефф заспешил вперед, сокращая расстояние. Так они с отцом охотились за оленями. Обогнать оленя невозможно, лучше даже не пытаться, но если ты хочешь его выследить, надо идти, сколько потребуется, а не сколько хочешь. Когда получалось, было просто чудесно; когда нет – ты начинал завидовать людям, которые охотились из засады, забираясь на дерево и поджидая, когда олень забредет вниз. Такой метод основывался на том, что у оленей нет врагов, нападающих сверху, кроме человека, а потому нет и рефлекса смотреть вверх.
Конечно, в тот единственный раз, когда Джефф пренебрег советом отца и решил поохотиться с дерева, он дрожал от холода и жалел, что не идет по следу.
По словам Торри, дорога вокруг озера Калун имеет три мили в длину, но казалось, что куда больше. Хотя, судя по всему, все же именно три, ведь шли они около часа.
Это был холодный и скучный час. Впрочем, весь фокус заключается в том, чтобы не отвлекаться, поскольку из скучной ситуация может в любой момент стать опасной.
Торри замедлил шаг, когда они приблизились к дорожке, по которой пришли, и Джефф догнал его. Заглушаемый звуком моторов проезжающих машин, Торсен-младший спросил:
– Ну как?
– Ничего.
– Черт.
– А то.
Джефф проводил Торри до квартиры Мэгги, прошел еще несколько кварталов и сделал большой крюк до дома Билли.
Едва он закрыл дверь, как зазвонил телефон. Первым делом Джефф подумал, что он не хотел бы передавать послание от одного из мальчиков Билли, и тем более не хотел бы, чтобы один из мальчиков Билли принял его за другого. Но потом сообразил, что на телефоне установлен автоматический определитель номера, и уже на пятом звонке опознал телефон Мэгги.
– Алло?
– Хоть какие-нибудь результаты есть? – спросил Торсен. Вот не любит человек вступления!.. Ради блага Карин Джефф надеялся, что к сексуальным играм это не относится.
– Нет, – сказал он, а потом понял, что не вполне прав. – Мимо пробежала женщина с немецкой овчаркой, и я едва не умер на месте от разрыва сердца.
– Пожалуй, тебе лучше поспать, – рассмеялся Ториан. – Позвоню тебе завтра, еще раз все обсудим.
– Хорошо.
Но первым делом – в душ.
Он пустил воду на полную катушку, горячую и прекрасную. Джефф так долго стоял под ней, что сморщился как чернослив.
Он лежал на твердом матрасе. Каждые несколько минут над головой пролетал самолет, напоминая ему, что он не дома, будто не достаточно хлюпанья в старых водопроводных трубах и уличного шума. Неужели город никогда не затыкается?
Говорят, что от горячей ванны клонит в сон. Наверное, стоило принять ванну вместо душа.
Надев халат, Джефф пошлепал босиком в гостиную. На верхней полке бара нашлась непочатая бутылка «Четыре розы».
Он вскрыл бутылку, налил себе на три пальца в огромный стакан и осушил виски одним глотком. Горькая жидкость обожгла горло, приятным теплом разлилась в желудке.
Непростая будет работенка.
Глава 11
Следы
Солнце освещало толстый лед, покрывавший озеро Калун.
По крайней мере после этих холодов лед должен быть толстым. Каждую зиму какой-нибудь идиот – а это всегда мужчина, женщины не делают таких глупостей – выходит на лед слишком рано, проваливается и умирает от переохлаждения прежде, чем его успевают вытащить и отогреть.
Что ж, на севере все куда хуже. Там каждую зиму какой-нибудь идиот умудряется заехать на озеро, пока оно не промерзло как следует, и провалиться вместе с машиной.
На льду виднелось около дюжины рыбацких домиков, и, судя по струйкам дыма, поднимавшимся над большинством домиков, какие-то чудаки даже в такое холодное утро буднего дня находят время посидеть над лункой, ожидая клева.
Хорошо, когда клюет. Вчера вот не клюнуло.
Торри постарался не крутить в кармане короткоствольный пистолет. По настоянию отца он, конечно, научился сносно пользоваться пистолетами, однако не любил их. Огнестрельное оружие – мертвый кусок металла, не то что меч – продолжение не только руки, но и разума.
Кроме того, прилично стреляя из винтовки, Торри едва мог сбить банку с заборного столба из нормального пистолета. А из короткоствольного он стрелял еще хуже.
Что поделаешь? Одно дело – гулять ночью с мечом, спрятанным под курткой, надеясь, что в темноте никто ничего не разглядит, и совершенно другое дело – днем: меч был бы заметен так же, как сейчас заметен пистолет (Торри казалось, будто все проходящие мимо знают, что у него в кармане оружие).
Когда за спиной завыли сирены полицейской машины, он едва не подпрыгнул, хотя машина, конечно же, пронеслась мимо, по направлению к парку Сент-Луи.
– Все в порядке, – понимающе улыбнулась ему Мэгги. – Я чувствую себя так же.
Глупость какая-то!.. Тебя что, часто обыскивают? Даже когда идиотская продавщица в «Таргете» забыла размагнитить купленный диск «Индиго-Герлз» и на выходе завыла сигнализация, коп просто махнул Торри рукой.
Жизнь несправедлива. Может, чернокожему парню – вне зависимости от того, насколько он законопослушен, – и стоит из-за этого беспокоиться, но хорошо одетых, трезвых, явно принадлежащих к среднему классу белых парней не останавливают и не обыскивают, если они изо всех сил не стараются выглядеть виноватыми, да и тогда…
Поэтому Торри сосредоточился на том, чтобы не выглядеть виноватым.
Большим пальцем левой руки он погладил нож, лежащий в кармане. Ему нравились вещи с острыми лезвиями. На них можно рассчитывать, хотя Торри не хотелось оказаться настолько близко к Сыну, чтобы пришлось рассчитывать на нож.
Но ясным днем трудно долго думать о неприятном и тревожиться, особенно когда светит солнышко, в желудке лежит яичница с беконом, да к тому же рядом Мэгги и папа. Тир-На-Ног и Сыны кажутся ужасно далекими.
Может, он ошибся. Может, это просто волк, а не Сын. Если ты слышишь стук копыт, в первую очередь думай о лошади, а не о зебре – если ты, конечно, не на равнинах Кении. Беда только в том, что пах этот волк в точности как Сын. Этот запах Торри хорошо помнил, даже чересчур хорошо.
К тому же из Скрытого Пути явился цверг…
Так где же Сын?
Отец нахмурился и ушел примерно на сто ярдов вперед по дорожке.
Мэгги вопросительно изогнула бровь. Торри пожал плечами.
– Следует ли нам?..
– Нет, – покачал головой Торри. Это могло привлечь внимание.
Они нагнали отца у пирса, начинавшегося возле Тридцать шестой улицы, там, где песок переходил в замерзшее озеро. На лице отца было спокойное выражение, которое Торри одновременно любил и ненавидел.
– За тем камнем след. Он был здесь вчера.
– Вы уверены? – спросила Мэгги.
Торсен повел их к камню.
С первого взгляда и не заметишь… Следы были не такими четкими, как возле дома Мэгги; в принципе их могла оставить большая собака. Именно это Торри и отметил.
– Отпечатки когтей глубокие, но в городе достаточно собак, которым нечасто стригут когти.
Да и нет резкого запаха волчьей мочи…
– Слишком мало следов, – указал отец. – Собака ходит небрежно, не задумываясь, а волк точно знает, куда поставить лапу, и ставит заднюю на след от передней. Он не полагается на волю случая.
Что ж, собако-волчьи помеси тоже нередко встречаются. Домашние животные из них никудышные: всегда готовы сорваться с места и преследовать овец и коз, не обращая внимания на изгороди. Один из мальчишек Томпсонов где-то нашел такого, но Шеп Рольвааг пристрелил ублюдка прямо у сарая, застукав в пятый или шестой раз в курятнике.
Может, гибриды ходят как волки… Торри начал бы спорить, если бы не видел, куда ведут следы. Пес может идти как волк, по воле судьбы или из-за воспитания, но следы большой собаки обычно не превращаются в следы босых ног.
Отец уже сделал все выводы.
– Но зачем он обернулся здесь? Волка и холод тревожит меньше, и сражаться лучше в волчьем обличье.
Ответом был отпечаток каблука.
Ботинка или, быть может, туфли.
– Значит, он оставлял здесь одежду, – сказала Мэгги, поглядев на Торри. – Он шел за тобой вчера, но в человечьем, а не волчьем обличье.
– Да. Он пробыл здесь достаточно, чтобы освоиться и выглядеть как местный. – Отец покачал головой. – Я ни малейшего понятия не имею, как нам теперь его выслеживать. А ты?
Торри покачал головой.
Черт.
Глава 12
Холм Боинн
Наконец лес закончился на вершине холма, и перед путешественниками открылся вид на долину реки Гильфи, которую жители Вандескарда называют Теннес.
В горах расстояние обманчиво. Харбардова Переправа скрывалась за излучиной, но могла запросто оказаться днях в двух пути, даже если ее и видно отсюда.
Картина чудесная!.. Роскошная зелень лета обернулась миллионом оттенков оранжевого, красного и желтого: сущее пиршество для глаза. Каменные выступы то здесь, то там придавали мирному осеннему пейзажу ощущение надежности.
Большая часть горных хребтов была окаймлена вечнозелеными растениями, зеленой бородой серо-коричневой земли Тир-На-Ног.
– Можем теперь отдохнуть, – сказал Йен.
– Прошу прощения, Чтимый? – Цверг был надежным спутником, но никудышной аудиторией.
– Я знаю, где мы находимся. – Йен указал на север и восток. – Если спустимся по Гильфи, то доберемся до Харбардовой Переправы.
Это было бы здорово. Хочется навестить Арни и Фрейю, и вдруг получится уговорить Арни отправиться в Доминионы?
Йен хихикнул. Вряд ли кто-нибудь примет владельца Мьёлльнира за слугу.
Этот поход будет отличаться от предыдущего, как предыдущий отличался от первого. Как там насчет того, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку?
Валин нахмурился, как будто он думал, а дело это трудное и непривычное.
– Да, Чтимый, конечно, мы можем поступить так. И если таково твое желание, туда мы и отправимся. – Он протянул толстую, короткопалую руку. – Но будет лучше, если я понесу твои вещи, раз я поправился. Можно?
– Нет, – ответил Йен. – Я сам могу нести свой рюкзак и свой меч. – «А еще среди моих многочисленных умений значится вытирание собственного носа – да и собственной задницы, если хочешь знать».
Плечо болело меньше. Видно, было что-то в самом воздухе Тир-На-Ног, исцеляющее и дарующее силы; по крайней мере воспаление начало проходить. А теперь его долечит Фрейя, ей и не такие раны приходилось целить.
Но он вовсе не был уверен, что Валин здраво оценивает свои силы. Кроме того, передышка и в самом деле не помешала бы.
– Давай присядем, – решил Йен и, посмотрев на озадаченное выражение лица цверга, еще раз дал себе обещание не говорить с ним по-английски. – Передохнем немного.
Пяти минут должно хватить. Этого достаточно, чтобы расслабиться, а мышцы остыть не успеют. Можно идти целый день с коротенькими остановками, и останется достаточно сил, чтобы разбить лагерь.
Он опустил рюкзак на землю и сел на плоский камень, жестом веля Валину сделать то же.
– Давай осмотрим твою рану.
Цверг уже положил оба рюкзака, открыл один из них и полез внутрь. Он достал серебряную фляжку и протянул ее Йену с широкой улыбкой.
– Твой врач велел передать тебе, что это лекарство и ты должен принимать его всякий раз, как в том возникнет потребность.
Похоже на дока. Йен взял фляжку.
– Спасибо тебе и ему. И все же я бы хотел осмотреть твою рану.
Бенджамин Сильверстейн, на его взгляд, достаточно пил, бил и кричал за двоих, и сыну не хотелось уподобиться отцу. Ничего дурного нет в том, чтобы приложиться к бутылке, Йен иногда пропускал стаканчик-другой в кругу друзей. Но никогда не позволял пьяному избить кого-нибудь.
– Нет нужды.
– Проблемы? – спросил Йен. – Ну, давай же.
– Да, Йен Серебряный Камень, – сказал цверг с бесстрастным лицом.
Он резко шлепнулся на землю, совсем как малыш падает на одетую в подгузник попку, и начал расшнуровывать ботинки неуклюжими пальцами. Зачем снимать ботинки, чтобы спустить джинсы, было выше разумения Йена, но он не стал мешать.
Сняв наконец ботинки и носки, Валин расстегнул ремень и спустил джинсы. Он не покраснел, хотя и избегал взгляда Йена. Возможно, ему было непривычно стоять голым среди людей.
Или, с точки зрения цверговых женщин, размер важен, и Валин стыдился своего короткого, хотя и толстого пениса.
Вежливо об этом никак не спросишь…
Но рана и в самом деле чудесно зажила. Кожа под швами была розовая, красноты от воспаления не осталось. Валин инстинктивно коснулся шрама, а затем убрал руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40