Я смотрела на него снизу – он все еще был в рубашке, но расстегнутой, и видны были стройные мышцы, уходящие под пояс. Я театрально закинула руку за голову, а другой провела линию от груди вниз, подергала за пояс его джинсов.
Пуговицы, подумала я в порыве нетерпения. О Господи, ненавижу я эти джинсы на пуговицах!
Едва заметная улыбка погасла на миг, когда я бросила возню с пуговицами и завела руку ему за спину, поглаживая, опуская вниз, куда рука доставала. Доставала она совсем не так далеко, как я хотела, и я притянула его к себе. Покачнувшись вперед, Ник оперся на локоть. Я испустила вздох, когда руки добрались туда, где они хотели быть.
Восхитительная смесь тепла, грубой кожи и нежного нажатия – Ник запустил ищущую руку мне под юбку. Я гладила его по плечам, чувствуя, как напрягаются и расслабляются мышцы. Он скользнул ниже, я ахнула от неожиданности, когда он ткнулся мне в живот, и его зубы искали подол моей тенниски.
Я задышала быстрее, и окрашенный придыханием шепот нетерпения вырвался у меня, когда он дернул тенниску вверх. Спеша от нахлынувшего голода, я бросила теребить его пояс, чтобы помочь ему снять с меня рубашку. Она чуть царапнула мне нос, и вместе с нею снялся амулет. Задержанное дыхание вырвалось из меня со звуком облегчения. Зубы Ника дразняще прошлись под тугим спортивным лифчиком. Я задрожала, подавшись ему навстречу.
Он зарылся лицом мне в шею. Демонский шрам, идущий от ключицы до уха, выдал острый импульс ощущения, и я застыла в испуганной настороженности. Никогда раньше так не бывало у нас с Ником. Я даже не знала, наслаждаться мне этим чувством или отнести его к той же категории, что и ужас от происхождения шрама.
Ощутив мой внезапный страх, Ник замедлил движения, ткнулся в меня раз, другой, потом остановился совсем. В медлительной тишине он провел по шраму губами. Я шевельнуться не могла от волн поднимающегося во мне обещания, низко и настойчиво устраивающегося в моем теле. Сердце забилось чаще – я сравнила это с экстазом, наведенным феромонами Айви, и увидела, что ощущение одно и то же. Слишком хорошо, чтобы отмести небрежно в сторону.
Ник застыл в нерешительности, обжигая мне ухо горячим дыханием. Ощущение медленно спадало.
– Мне перестать? – шепнул он хриплым от желания голосом.
Я закрыла глаза, потянулась вниз почти яростно к его ширинке.
– Нет, – простонала я. – Это почти больно… Ты – осторожнее…
Он тяжело и быстро задышал в ритм со мной. Уже настойчивее, он запустил руку мне под лифчик и стал нежно целовать шрамы на шее. Непроизвольно постанывая, я сумела расстегнуть на нем последние пуговицы.
Губы Ника поднялись по моему подбородку, нашли рот – нежнее, чем хотелось, и я глубоко вставила в него язык. Он прижался ко мне, покалывая щетиной. Дышали мы в одном ритме. От настойчивых ласковых пальцев у меня на шее по мне пробежала внезапная судорога.
Проведя руками по его рубашке сверху вниз, я дошла до джинсов, быстро задышала и сдвинула их вниз так, чтобы можно было подцепить ногой и стащить совсем. Дав волю своему голоду, я запустила ищущие руки, тянулась найти то, что хотела.
У Ника перехватило дыхание, когда я нашла, ощутила в сжатой ладони тугую гладкую кожу. Он уронил лицо, спрятал его между моими грудями, тыкаясь носом; лифчик куда-то исчез.
Он нажал на меня бедрами, предлагая, и я подалась ему навстречу. Сердце колотилось. Сильно и настойчиво шрам посылал в меня волны, хотя ищущих губ Ника возле него уже не было.
Я отдалась на волю демонского шрама, наполнила себя его ощущением. Потом буду думать, хорошо это или нет. Мои руки ускорили движения, ощущая разницу между Ником и каким-нибудь колдуном, и это меня заводило еще сильнее. Продолжая ласкать его одной рукой, я другой схватила ту руку, на которую он не опирался, и направила ее на завязку моих штанов.
Он схватил меня за руку, прижал ее поверх моей головы к подушке, не желая принимать мою помощь. Меня пронзило будто молнией. Он куснул меня в шею и отдернулся, едва заметно прихватив зубами, и я ахнула. Руки Ника дернули завязку, стянули с меня штаны и белье одним яростным движением. Я выгнулась дугой, помогая ему стащить их с меня, и тяжелая рука прижала мое плечо к кровати.
Я открыла глаза. Ник навис надо мной и выдохнул:
– Это моя работа, ведьма.
Но штанов на мне уже не было.
Я потянулась рукой к нему вниз, и он перенес тяжесть тела, коленом толкнув изнутри мое бедро. И снова я выгнулась, пытаясь достать, найти его. Он упал, накрыв меня собой, достав губами мои губы, мы задвигались в такт.
Медленно, почти дразня, он вдвинулся. Я вцепилась ему в плечи, сотрясаемая спазмами от его губ у меня на шее.
– Запястье, Рэйчел, – тяжело выдохнул он мне в ухо. – Она меня укусила в запястье.
Волна ощущений накатывала синхронно с ритмом наших тел, а я жадно искала это запястье. Он застонал, когда я сомкнула на нем губы, прижала зубами, присосалась голодным ртом, пока он то же самое делал с моей шеей. В остром до боли желании я вцепилась зубами в его старый шрам, присваивая его себе, пытаясь отнять у той, кто первая его пометила.
Шею пронзила боль, я вскрикнула. Ник остановился, но снова прихватил складку рубцовой ткани, а я сделала то же с его запястьем, показывая ему, что все правильно. Безмолвный в отчаянном желании, его рот впился в меня. Я чувствовала, как то же желание пожирает меня изнутри, раздувается, я поманила его ближе, приближая то, что случится. Сейчас, подумала я, почти крича. Бог мой, пусть это будет сейчас!
Мы с Ником вздрогнули одновременно, и тела наши отвечали как одно целое волне эйфории, идущей от меня к нему. Она отражалась обратно, ударяя в меня с удвоенной силой. Я ловила ртом воздух, цепляясь за Ника, он стонал, как от боли. И снова нас подхватила волна и потащила обратно, мы повисли на вершине оргазма, стараясь удержаться там вечно.
Медленно-медленно волна отхлынула, импульсы засыпающего наслаждения еще дрожали в нас, и напряжение отпускало скачками. Медленно я ощутила на себе всю тяжесть Ника. Дыхание его обжигало мне ухо. Уже совершенно измотанная, я подумала, что нужно снять руки с его плеч, и сняла. От моих пальцев на нем остались красные полосы.
Секунду я лежала, ощущая затихающее покалывание в шее, потом и оно ушло. Языком я провела изнутри по зубам – крови не было. Слава Богу, я не прокусила ему кожу.
Все еще лежа на мне, Ник сдвинулся, чтобы мне легче было дышать.
– Рэйчел? – шепнул он. – Кажется, ты чуть меня не прикончила.
Дыхание становилось медленнее, я ничего не ответила, только подумала, что сегодня могу обойтись без обычной трехмильной пробежки. Сердцебиение слабело, наполняя меня блаженной расслабленностью. Я ближе подтянула руку Ника, разглядывая старый шрам, чисто-белый на фоне красноватой натертой кожи. Чуть смутилась, увидев, что оставила засос. Но это не было чувство вины, будто я его пометила. Он наверняка лучше меня знал, что случится, и шея у меня тоже, небось, выглядит так же.
А мне не плевать? Сейчас – плевать. Может быть, потом, когда мама увидит…
Я поцеловала нежную кожу и положила его руку на постель.
– Почему ощущение такое, будто один из нас – вампир? – спросила я. – Никогда мой демонский шрам не был так чувствителен. А ты…Я не договорила. За последние два месяца я обгрызла приличную долю его тела, и никогда не вызывала в нем такого отклика. Хотя и не жалуюсь.
Он с усталым видом слез с меня и со стоном свалился на кровать.
– Наверное, оттого, что начала все Айви, – сказал он, лежа навзничь с закрытыми глазами. – Завтра все болеть будет.
Я взяла платок и натянула его на себя – без жара его тела стало холодновато. Повернувшись набок, я придвинулась ближе и шепнула:
– Ты точно хочешь, чтобы я съехала из церкви? Кажется, я начинаю понимать, почему у вампиров так популярны тройственные союзы.
Ник открыл глаза и хмыкнул:
– Ты хочешь меня убить?
Засмеявшись, я встала, завернувшись в шаль. Пальцы коснулись шеи – кожа саднила, но была цела. Не сказала бы, что нехорошо было воспользоваться чувствительностью, которую пробудила Айви, но беспокоила меня возникшая неистовая тяга. Почти неудержимая… не удивительно, что Айви так туго приходилось.
Под эти медленные отвлеченные мысли я порылась в ящике комода, вытащила его старую рубашку и пошла в душ.
Глава четырнадцатая
– Здравствуйте! – сказал мой автоответчик записанным голосом Ника, гладко и отработанно. – Вы позвонили в фирму «Вампирские чары» независимых агентов Морган, Тамвуд и Дженкса. Сейчас никто не может подойти к телефону. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение и укажите, когда вам лучше перезвонить – в светлое или темное время суток.
Я крепче сжала пластик трубки и ждала сигнала. Чтобы наш автоответчик говорил голосом Ника – это была моя идея. Мне нравился его голос, и я думала, он звучит очень шикарно и профессионально, и очень солидно иметь секретарем мужчину.
Конечно, весь эффект сразу пропадал, как только клиент видел церковь.
– Айви? – сказала я, сама вздрогнув от чувства вины, прозвучавшего в моем голосе. – Возьми трубку, если ты есть.
Ник прошел мимо из кухни, погладив меня по дороге по талии.
Телефон молчал, и я поспешила записать сообщение до того, как он отключится.
– Послушай, я у Ника. Гм… насчет сегодняшнего… прости, это я была виновата. – Я глянула на Ника, занятого «холостяцкой уборкой» – он хватал вещи, засовывая их с глаз долой под диван и подушки. – Ник жалеет, что тебя ударил.
– Неправда, – сказал он, и я прикрыла микрофон рукой, чтобы до вампирского слуха Айви это не донеслось.
– Значит, – продолжала я, – сегодня я к маме заеду кое-что забрать, но вернусь где-нибудь к десяти. Если придешь первая, может, вытащишь лазанью, и мы ее на ужин приготовим? Где-нибудь к полуночи? Чтобы я еще успела домашнее задание сделать… – Я помялась – мне хотелось сказать еще кое-что. – Ладно, надеюсь, ты это услышала, – закончила я неловко. – Пока.
Отключившись, я повернулась к Нику:
– А что если она все еще лежит без сознания? У него глаза стали жестче:
– Не настолько я ее сильно стукнул.
Я оперлась о стену. Она была выкрашена в мерзко-коричневый цвет и совершенно ни с чем в комнате не сочеталась. У Ника в доме вообще ничто ни с чем не сочеталось, так что получалась своего рода извращенная гармония. Не то чтобы Нику было плевать на совместимость – у него просто подход иной. Как-то я увидела его в одном черном носке и одном синем. Он заморгал в ответ на мое замечание и объяснил, что они одинаковой толщины.
И книги у него тоже не в алфавитном порядке – у самых старых томов нет ни автора, ни заглавия, – но есть какая-то система их расстановки, которую мне еще только предстоит постичь. Полки занимают целую стену у него в гостиной и создают у меня жутковатое ощущение, что за мной наблюдают. Он пытался запихнуть книжки ко мне в чулан, когда его мать их вывалила как-то рано утром у него на пороге. Я ответила ему звучным поцелуем и отказом – мне от них жутко.
Ник сунулся в кухню и взял ключи. На звяканье металла я отлипла от стенки и направилась к двери, оглядев себя по дороге: синие джинсы, заправленная в них тенниска и шлепанцы, которые я надевала, когда мы ходили плавать в бассейн при его доме. Месяц назад я их здесь оставила, потом нашла вымытыми в чулане у Ника.
– У меня с собой сумки нет, – сказала я, когда он захлопнул дверь и подергал ее, проверяя, что заперлась.
– Хочешь по дороге заехать к себе в церковь?
Предложение звучало не совсем искренне, и я заколебалась. Чтобы туда добраться, надо половину Низин проехать. А время уже после заката, улицы запружены, и на это уйдет целая вечность. В смысле, денег у меня в сумке было не так уж много, а амулеты мне вряд ли понадобятся – я только к маме сейчас, – но мысль о лежащей на полу без сознания Айви была невыносима.
– А можно?
Медленно вдохнув и слегка скривив длинное лицо, он кивнул.
Я знала, что ему не хочется, и от беспокойных мыслей чуть не оступилась на лестнице, ведущей из дома к стоянке.
Было холодно. В небе ни облачка, но звезд не видно за городскими огнями. Ноги зябли в шлепанцах, и когда я обняла себя руками, Ник протянул мне свою куртку. Я ее надела, и от ощущения тепла толстой ткани и запаха Ника мое недовольство тем, что он не хочет ехать к Айви несколько поутихло.
Уличный фонарь тихо жужжал – папа такие фонари называл лампами для воров: света как раз достаточно, чтобы вор видел, что делает. Наши шаги звучали громко, Ник потянулся открыть мне дверцу.
– Прошу, – галантно сказал он, и я ухмыльнулась про себя, когда он стал воевать с ручкой. Наконец, крякнув, он дернул как следует, и замок открылся.
На новой работе Ник был всего три месяца, но как-то уже ухитрился раздобыть побитый фордовский грузовичок синего цвета. Мне он нравился – большой и нескладный, почему и оказался так дешев. Ник сказал, что это была единственная машина на площадке, в которой у него колени в подбородок не упирались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64