– Ты знаешь, – просипела я, – мне это уже сильно надоело.
Сердце стучало, когда я встала на ноги. Он согласился на работу – он снова может быть вызван.
– Алгалиарепт! – отчетливо произнесла я. – Я призываю тебя, собакоголовый убийца, сукин сын, пес смердящий!
У Пискари лицо вытянулось от удивления, а Алгалиарепт – могу поклясться – мне подмигнул.
– А можно мне явиться в виде того, в коже? – сказала шакалья голова. – Бойся его, я люблю им быть.
– Да чем хочешь, – сказала я, стоя на трясущихся коленях.
Мигом явились черные кожаные мотоциклетные перчатки, поза собакоголового египетского бога из скульптурно-жесткой стала уверенно-развязной. Передо мной стоял Кистен, с головы до ног одетый в черную кожу, в черных ботинках на толстой подошве. Звякнули цепочки, пахнуло бензином.
– Вот это красиво, – сказал демон, блеснув клыками и приглаживая светлые волосы. Из-под руки они вышли мокрые и пахнущие шампунем.
Мне тоже показалось это красивым. К сожалению.
Медленно выдохнув, копия Киста покусала нижнюю губу, чтобы она покраснела, мелькнул язык, оставивший на ней влажный блеск. У меня пробежала дрожь по телу – я вспомнила, какие мягкие у Киста губы. Будто прочитав мои мысли, демон вздохнул, сильные его пальцы опустились вниз, к штанам, привлекая мой взгляд. Над глазом появилась царапина, недавно полученная Кистом.
– Чертовы вампирские феромоны, – прошептала я, отталкивая воспоминание о лифте.
– Не в этот раз, – ухмыльнулся Алгалиарепт. Пискари смотрел, недоумевая:
– Я тебя вызвал! Ты будешь делать, что я сказал!
Копия Киста повернулась к Пискари и нагло показала ему палец:
– И Рэйчел Мариана Морган тоже меня вызвала. У нас с этой ведьмой существуют неурегулированные долговые обязательства. И если у нее хватит хитрости победить после вызова демона без круга, то я их буду выполнять.
Пискари скрипнул зубами и бросился на нас.
Я ахнула, отпрянула. Потом возникло какое-то мучительное ощущение, и я увидела, как Пискари налетел на стену безвременья и свалился кучей рук и ног. Поняв, что это Алгалиарепт поставил собственный круг, я похолодела.
Густой красный туман пульсировал и гудел, давил на меня, хотя я была в двух футах от него. Пискари встал, оправил на себе халат. Я коснулась барьера пальцем – его поверхность пошла рябью, и ледяная струйка холода побежала у меня от пальца вверх. Никогда не видела такого мощного, толстого слоя безвременья. Ощутив на себе взгляд Алгалиарепта, я убрала руку и вытерла палец об штаны.
– Не знала, что ты такое умеешь, – сказала я, и демон засмеялся. Если подумать, то это понятно. Он демон, он в безвременье живет. И знает, конечно, как с ним работать.
– Я научу тебя, как работать с такими массами безвременья и оставаться в живых, Рэйчел Мариана Морган, – сказал он, будто прочитав мои мысли. – За свою цену, конечно.
Я покачала головой:
– Может быть, позже.
С криком бессильной ярости Пискари схватил проволочный стул и хряснул им о барьер. Я вздрогнула, во рту пересохло.
Алгалиарепт бросил на разъяренного вампира скучающий взгляд. Пискари оторвал от стула ножку и попытался пронзить ею барьер как шпагой. Демон презрительно облокотился на барьер круга, обернувшись ко мне тугими ягодицами в кожаных штанах.
– Проваливай, старая перечница. – Он в точности изображал британский акцент Киста, отчего Пискари взбесился еще больше. – Солнце скоро встанет, через три минуты у тебя будет шанс.
Я вскинула голову.
Три минуты? Восход уже так близко?
Пискари в бешенстве швырнул отломанную ножку – она поскакала, вертясь, по ковру. Глаза его превратились в черные ямы, и он начал медленно, мерно кружить вокруг нас в предвкушении.
Но пока что, в круге Алгалиарепта, я в безопасности.
И что же в этой картинке не так?
Заставив себя опустить руки, я посмотрела на фальшивое окно Пискари, увидела солнечный блик на самом высоком здании. Три минуты. Я приложила пальцы ко лбу.
– Если я тебя попрошу убить Пискари, сравняет ли это наш счет?
Он обернулся вполоборота:
– Нет. Хотя убить Птаха Амона Финеаса Хортона Мэдисона Паркера Пискари входит в список моих дел, все равно это просьба, и она увеличит твой долг, а не освободит тебя от него. Кроме того, если ты пошлешь меня против своего врага, он сможет сам меня вызвать, как ты сейчас, и мы вернемся к тому, с чего начали. Единственная причина, по которой он сейчас не может меня призвать – мы не договорились ни о чем и, так сказать, находимся в преддверии процесса призывания.
Он осклабился, и я отвернулась. Пискари стоял и слушал, думая о чем-то.
– Ты можешь меня отсюда вытащить? – спросила я, подумав о спасении.
– С помощью лей-линии – да. Но на этот раз это будет стоить тебе души. – Он облизал губы. – И ты станешь моей.
Варианты – один другого лучше.
– Можешь ли ты мне что-нибудь дать для защиты от него? – взмолилась я, начиная отчаиваться.
– Столь же дорого… – Он подтянул перчатки. – И у тебя уже есть все, что тебе нужно. Логика событий тебя сюда привела, Рэйчел Мариана Морган. Все, что спасет твою жизнь, потребует твоей души.
Пискари ухмылялся, и у меня живот свело судорогой, когда он застыл в восьми футах от меня. Мой взгляд метнулся к сумке с флаконом, который дал мне Кист – она была на той стороне барьера.
– Что же мне просить? – отчаянно выкрикнула я.
– Если я отвечу на этот вопрос, лапонька, у тебя не останется, чем платить, – прошептал он, наклоняясь ко мне и шевеля дыханием мои волосы. Я отпрянула, учуяв «бримстон». – Но ты же изобретательная колдунья, – добавил он. – Любой, кто может заставить звонить городские колокола, может выжить в схватке с вампиром. Даже таким старым, как Птах Амон Финеас Хортон Мэдисон Паркер Пискари.
– Но я же на три этажа под землей! – возразила я. – Мне отсюда не достать лей-линии.
Заскрипела кожа – это он ходил вокруг меня, сцепив руки за спиной.
– Что ты хочешь сделать?
Я выругалась про себя. Вне нашего круга ждал Пискари. Если я даже уйду от него, он выйдет сухим из воды. Вряд ли я смогу просить Алгалиарепта выступить свидетелем…
Вытаращив глаза, я подняла голову.
– Время? – спросила я.
Изображение Киста посмотрело себе на запястье, и там появились часы – точно такие, как те, что я раздолбала молотком для мяса.
– Минута тридцать секунд. У меня похолодели щеки.
– Что ты хочешь за свидетельские показания, что Пискари и есть серийный убийца колдунов?
Алгалиарепт осклабился:
– Мне нравится ход твоих мыслей, Рэйчел Мариана Мор-,ган.
– Сколько? – выкрикнула я, видя, как выползает солнце сбоку от домов.
– Моя цена прежняя. Мне нужен новый фамилиар, а добывать душу Николаса Грегори Спарагмоса – слишком долго.
Моя душа. Нет, этого я не могу сделать, даже пусть это удовлетворит Алгалиарепта и спасет Ника от потери души и похищения в безвременье, где он станет демонским фамилиаром навечно. С серьезным лицом я так пристально глянула в глаза Алгалиарепта, что он даже мигнул от удивления. У меня возникла мысль. Дурацкая и опасная, но, быть может, достаточно безумная, чтобы сработать.
– Я стану твоим фамилиаром добровольно, – прошептала я, не зная, смогу ли пережить те потоки энергии, которые он будет через меня тянуть или заставит меня для него удерживать. – Я становлюсь твоим фамилиаром бесплатно, но сохраняю душу.
Может быть, если я сохраню душу, он меня не сможет затащить в безвременье. Я смогу остаться по эту сторону лей-линий. Он сможет использовать меня лишь пока солнце не взойдет. Может быть. Вопрос был вот в чем: не будет ли у Алгалиарепта времени понять, в чем фокус?
– И я хочу, чтобы ты свидетельствовал до того, как мои обязательства по этому соглашению вступят в силу, – добавила я на случай, если выживу.
– Добровольно? – спросил он, и контуры его стали чуть размытыми. Даже Пискари был поражен. – Так не делается. Никто никогда раньше не становился фамилиаром добровольно. Я даже не знаю, что это значит.
– Это значит, черт побери, что я – твой фамилиар! – рявкнула, зная, что стоит ему задуматься, он тут же поймет, что получает от меня только половину. – И соглашайся сейчас, а то через тридцать секунд либо я, либо Пискари будем мертвы, и ты ничего не получишь! Ничего! Договорились или нет?
Образ Киста подался вперед, и я отпрянула с визгом. Он посмотрел на часы.
– Добровольно?
Глаза его блестели от радости и алчности. Я кивнула, охваченная паникой. Потом буду беспокоиться – если это «потом» еще будет.
– Договорились, – ответил он так быстро, что я подумала, не сделала ли я ошибку. Но все же меня заполнило облегчение, а потом реальность дошла до меня как пощечина. Господи, помоги мне! Мне предстоит быть фамилиаром демона.
Он тронул меня за запястье, и я отдернулась.
– Договорились, – повторил он, с вампирской быстротой схватив меня за руку.
Я ударила его ногой прямо в живот. Ничего не случилось – он только покачнулся от силы удара, но и все. Я ахнула, когда он процарапал черту поперек моей демонской метки. Полилась кровь. Я дернулась, и демон, издавая успокаивающие звуки, наклонил голову и подул на рану.
Я попыталась освободиться, но он был сильнее. Меня мутило от крови, от всего вообще.
Демон отпустил меня, и я рухнула, скользнув по дуге его барьера, ощущая покалывание в спине, и тут же поглядела себе на руку. Где была одна черта, теперь стало две, и новая выглядела не новее старой.
– На этот раз не было больно, – сказала я, слишком заторможенная, чтобы быть потрясенной.
– И в первый раз тоже не болело бы, если ты не попыталась зашить разрез. То, что ты чувствовала – это выгорало волокно нити. Я демон, а не садист.
– Алгалиарепт! – крикнул Пискари, но наше соглашение уже было заключено.
– Поздно, – ответил ухмыляющийся демон и пропал. Барьер у меня за спиной исчез, я рухнула назад, визжа, а Пискари бросился на меня. Упершись спиной в пол, я двинула его обеими ногами и перебросила через себя, а рукой схватила сумку и запустила в нее пальцы. Нащупала флакон, и в этот момент Пискари дернул меня на себя.
– Ведьма! – зашипел он, сжимая мне плечо. – Я получу, что мне нужно. А потом ты умрешь.
– Иди ты к черту, Пискари! – рявкнула я, с тихим хлопком открывая фиал и выплескивая ему в лицо.
Он вскрикнул, резко от меня оттолкнулся. Я смотрела, лежа на полу, как он отпрыгнул, лихорадочными движениями стирая с лица жидкость.
С колотящимся в горле сердцем я ждала, чтобы он упал, чтобы потерял сознание. Он ни того, ни другого делать не стал.
У меня ребра стянуло страхом, когда Пискари вытерся и поднес пальцы к носу.
– Кистен, – сказал он. Отвращение в его голосе смешивалось с усталым разочарованием. – Ох, Кистен… что же ты?
Я с трудом проглотила слюну:
– Оно безвредно?..
Он посмотрел мне в глаза:
– Ну ты же не думаешь, что я мог бы прожить так долго, если бы рассказывал детям, чем меня на самом деле можно убить?
У меня не осталось ничего. Три секунды я глядела на него, и губы его сложились в плотоядную усмешку.
Я попыталась вскочить, но Пискари небрежным движением поймал меня за лодыжку, и я упала, отбиваясь свободной ногой, два раза сумев попасть ему в лицо, пока он подтащил меня к себе и навалился всей тяжестью.
Шрам у меня на шее вздрогнул ударом пульса, и страх разошелся вместе с этим ударом, создавая тошнотворную смесь.
– Нет, – сказал Пискари, прижимая меня к ковру. – За это тебе придется помучиться.
С обнаженных клыков капала слюна.
Я пыталась вздохнуть, пыталась из-под него выбраться. Он сдвинулся, завел мне левую руку за голову. Правая осталась свободной и я, стиснув зубы, ударила ему в глаза.
Пискари отдернулся, с вампирской силой перехватил руку и сломал ее с хрустом.
Мой вопль эхом отдался от высокого потолка, спина выгнулась от боли. У Пискари загорелись глаза.
– Говори, есть ли у Каламака работающий образец! Легкие требовали воздуха, дикая боль поднималась от руки волнами и отдавалась в голове.
– Иди ты к черту… – прохрипела я.
Прижимая меня телом к ковру, он сжал мне сломанную руку.
От дикой боли я задергалась в судорогах. Все нервные окончания жгло огнем. У меня вырвался нечленораздельный звук – боли и решимости. Я ему не скажу.
Тем более, что ответа не знаю.
Он навалился на сломанную руку всем весом, и я завопила снова, чтобы не сойти с ума. Глаза его горели злостью, и страх наполнял болью мой череп. У Пискари глаза становились все чернее, инстинкты, раззадоренные моим сопротивлением, брали верх. Я слышала собственные стоны будто откуда-то снаружи, серебристые искры болевого шока заиграли между Пискари и мной, и я почувствовала облегчение – сейчас я потеряю сознание.
Слава тебе Боже!
Пискари тоже это заметил.
– Нет, – прошипел он, успевая подобрать языком слюну с клыков, чтобы не капнула. – Не будет тебе такого счастья.
Он перестал давить мне на руку, и я застонала, когда волна боли схлынула, оставив рябь.
Он наклонился ко мне поближе, глядя в зрачки холодно и отстраненно, а серебристые искры исчезли, я снова видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64