Раздобыв финансирование под этот неудобоваримый задел, дама вышла за пределы своей исходной теории, посчитав по скорости мутаций РНК время нашей массовой миграции на эту сторону лей-линий. У нее вышло что-то около пяти тысяч лет назад. По преданиям колдунов, переселение было вызвано восстанием демонов. Эльфы же остались вести безнадежную битву, потому что не могли бросить свои обожаемые леса и поля на разграбление и уничтожение. Объяснение казалось правдоподобным. У эльфов преданий не сохранилось – они всю свою историю потеряли к моменту, когда сдались и последовали нашему примеру какие-то жалкие две тысяч лет назад.
То, что примерно в то же время люди развили у себя умение манипулировать лей-линиями, было отнесено на счет обычая эльфов с помощью магии скрещиваться с людьми, чтобы предотвратить истребление, которое демоны начали, а Поворот закончил. Мои мысли вернулись к Нику, и я сползла в кресле. Хорошо, что колдуны далеки от людей настолько, что даже магией не построить мост через пропасть. Кто знает, что мог бы натворить невежественный гибрид людей с колдунами, способный обращаться с лей-линиями? То, что эльфы ввели людей в семейство видов, использующих лей-линии, само по себе достаточно плохо. Умение эльфов обращаться с магией лей-линий встроилось в геном людей так легко, будто всегда там было. Есть о чем подумать.
Эльфы? – вдруг подумала я и похолодела. Это же прямо в глаза бросалось!
– Бог ты мой! – ахнула я шепотом. Айви подняла глаза, увидела мое лицо – и перестала покачивать ногами.
– Он эльф, – прошептала я, и кровь быстрее побежала по жилам от этого открытия. – Они не вымерли во время Поворота. И он эльф, Трент, гадом буду – эльф!
– Тпру, не гони лошадей! – возразила Айви. – Они вымерли. Был бы кто из них жив, Дженкс бы знал. Он их чует по запаху.
Я замотала головой и пошла по коридору – посмотреть, не подслушивает ли кто крылатый.
– А вот и нет, если бы эльфы ушли в подполье на время жизни одного поколения пикси и фейри. Поворот их здорово проредил, и тем, кто остались, нетрудно было скрыться, пока не умрет последний пикси, помнящий, как они пахнут. Они всего-то лет двадцать живут – пикси, в смысле. – У меня слова в спешке налетали друг на друга, я рвалась выложить все поскорее. – И ты видела, как Трент не любит ни их, ни фейри. Почти фобия. Все сходится! Не могу поверить! Мы разгадали загадку!
– Рэйчел! – ласково сказала Айви, поворачиваясь ко мне. – Не будь дурой. Никакой он не эльф.
Скрестив руки на груди, я досадливо поморщилась:
– Он спит в полночь и в полдень, а наиболее активен на рассвете и в сумерках, как было у эльфов. У него почти вам-пирская реакция. Любит одиночество, но чертовски хорошо умеет вертеть людьми. Бог ты мой, Айви, он пытался охотиться за мной на коне под полной луной! – Я вскинула руки театральным жестом: – Ты видела его фруктовые сады и насаженные леса. Эльф он! И Джонатан с Квеном тоже.
Она покачала головой:
– Они вымерли, все. Какой смысл был создавать у внут-риземельцев впечатление, что они вымерли, если бы это было не так? Ты же знаешь, как мы любим швырять деньги на охрану исчезающих видов. Тем более разумных.
– Ну, не знаю, – огрызнулась я, раздраженная ее неверием. – Люди могли не простить им обычай красть человеческих младенцев и подсовывать своих неудачных отпрысков. Мне бы этого вполне хватило, чтобы держать язык за зубами и не высовываться, пока все не будут уверены, что мы вымерли.
Айви скептически хмыкнула, но видно было, что она все-таки засомневалась.
– Он работает с лей-линиями, – настаивала я. – Ты сама сказала: исключите все невозможное, и то, что останется, и будет правдой, как бы невероятно оно ни было. Он не человек и не колдун. – Я закрыла глаза, вспомнив, как укусила и Джонатана, и Трента, когда была норкой и пыталась вырваться. – Не может быть ни тем, ни другим. У него кровь вкуса вина с корицей.
– Он эльф, – произнесла Айви до ужаса бесцветным голосом. Я открыла глаза – ее лицо оживилось и осветилось. – Почему ты мне не сказала, что у него вкус корицы? – спросила она, соскальзывая со стола и беззвучно приземляясь на пол.
Инстинкт самосохранения заставил меня отступить на шаг раньше, чем я поняла, что делаю.
– Я думала, это от наркотиков, которыми он меня вырубил, – сказала я, с неудовольствием заметив, что Айви при упоминании крови задвигалась. Каряя радужка стала сокращаться под напором расширяющихся зрачков. Конечно, это оттого, что мы выяснили происхождение Трента, а не потому, что я стою тут перед ней, и пульс во мне бьется и ладони потеют. И все же… все равно мне это не нравилось.
Лихорадочно раздумывая, я посмотрела на нее с предупреждением и встала так, чтобы нас разделял кухонный островок.
О'кей, значит, мы знаем происхождение Трента. Сказать ему это – гарантировало бы мне аудиенцию, но как сказать серийному убийце, что знаешь его секрет – и остаться в живых?
– Тебе нельзя ему говорить, что ты знаешь, – сказала Айви, бросила на меня извиняющийся взгляд и прислонилась спиной к столу, демонстративно соблюдая дистанцию.
– Мне нужно с ним говорить. И если я это брошу ему на тарелку и подам с подливкой, он со мной говорить будет. Ничего со мной не случится – есть дискета, которой его можно шантажировать.
– Эдден тебя загребет за преследование, стоит тебе только позвонить Тренту, – предупредила Айви. Мой взгляд упал на коробку печенья с изображением дуба и клепки – и у меня глаза загорелись. Медленно я подтянула к себе пакет, выбрала фигурку, у которой все конечности были на месте. Айви посмотрела на целлофан, потом снова на меня. Просто видно было, как она следит за моей мыслью. А потом она обернулась ко мне с одной из редких своих искренних улыбок, едва заметно блеснув зубами, и лицо ее вдруг стало и застенчивым, и проказливым одновременно.
Меня пробрало дрожью, в груди собрался ком.
– Кажется, я знаю, как привлечь его внимание, – сказала я, чисто откусывая голову у покрытого шоколадной глазурью печенья и вытирая крошки с губ.
А в глубине сознания зудел вопросик, навеянный постоянной тревогой Ника. Вот эта радость предвкушения, что пела во мне – она от предчувствия разговора с Трентом… или от едва слышного шепота белых-белых зубок?
Глава двадцать третья
Автобус, невыносимо грохоча дизелем, рванулся вперед и стал набирать скорость, влезая в горку. Я стояла на заросшем бурьяном тротуаре и пропускала этот самый автобус, чтобы перейти улицу. Тихий шелест автомобилей создавал приятный фон пению птиц, стрекоту насекомых да иногда доносящемуся утиному кряканью. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась.
Это был вервольф, с черными волосами до плеч и поджарым телом, говорившим, что на двух ногах он бегает не меньше, чем на четырех. Он отвернулся от меня и стал разглядывать парк, прислонился теснее к дереву, у которого стоял, оправляя потертую кожаную куртку. Я чуть сбилась с шага, узнав его – этот был тот, из университета, но он отвернулся и натянул шляпу на глаза. Он явно чего-то хотел, но видел, что я занята и готов был ждать.
Одиночки именно так себя ведут, а по его уверенному небрежному взгляду я решила, что он именно одиночка. Наверное, у него есть для меня работа, и он не хочет стучаться в мою дверь – ему проще подождать и поймать меня, когда я не буду занята. Так уже бывало. Вервольфы всех, кто живет на освященной земле, склонны рассматривать как существ загадочных и эзотерических.
Оценив его профессионализм, я двинулась по тротуару в ту сторону, откуда привез меня автобус. Полуденное солнце грело мне плечи. Я люблю Эдемский парк, особенно этот его мало посещаемый уголок. Ник работает здесь в музее искусств, очищает находки в следующем здании по той же дороге, и мы с ним зачастую съедали: я – ленч, а он – ужин на открытой веранде, откуда хорошо виден Цинциннати. Но любимое мое место – это край парка, выходящий на другую сторону: на реку и Низины.
Отец привозил меня сюда по утрам в воскресенье, тут мы ели пончики, а крошки скармливали уткам. Я слегка загрустила, вспомнив один случай, когда он меня привез после одной из немногих ссор с матерью. Была ночь, и мы смотрели на мигающие на той стороне реки огни Низин, и мир будто лежал вокруг нас, а мы оказались пленниками капельки времени, повисшей на губе у Настоящего, не желающей падать и освобождать место для следующей. Вздохнув, я плотнее запахнула кожаную куртку и пошла осторожнее.
Вчера я послала Тренту пакет печенья с нарочным, и приложила карточку с простой надписью: «Я знаю». Целлофановый пакет и сами печенья были просто набиты антиэльфовой и антимагической пропагандой, которую даже просвещенные времена после Поворота не смогли смирить. Естественно, наутро меня разбудил телефонный звонок. Потом еще один, когда автоответчик его сбросил. И еще. И еще.
Восемь утра – возмутительно рано для колдунов, я проспала только четыре часа, но Дженкс к телефону подойти не может, а будить Айви мне не показалось удачной мыслью. Ну, короче, Трент меня пригласил к себе в сад на чай. А вот фиг. Я сказала Джонатану, что с его боссом буду встречаться в Эдемском парке в четыре, на мосту Твин-Лейкс, сразу как его босс встанет от дневного сна. Мост Твин-Лейкс – это слишком шикарное имя для узкого бетонного мостика, но я знала тролля, который под ним живет, и готова была положиться на него в острой ситуации. Журчание воды на искусственных водопадиках собьет с толку любые чары подслушивания. И того лучше: по случаю футбольного воскресенья парк будет почти пуст, и можно будет говорить наедине, но все же народу будет достаточно, чтобы Трента не потянуло на глупые решения – например, убивать меня на месте.
Я заставила себя отвести взгляд от тротуара, проходя мимо машины Гленна – фэвэбэшной, но без маркировки, припаркованной у тротуара вопреки правилам. Наверное, ему дали задание приглядывать за Трентом. Вот и хорошо – чтобы можно было поговорить без помех, мне не придется оглушать и связывать офицера ФВБ, которого Эдден мог повесить Тренту на хвост.
Я специально не взяла с собой никаких магических предметов, кроме моего обычного кольца на мизинце. И большой сумки тоже не взяла, только водительские права – которыми я почти еще не пользовалась – и проездной на автобус. Причина отсутствия личных вещей была двоякой – во-первых, можно будет бежать быстрее, если Трент что-нибудь выкинет, а во-вторых – у него не будет возможности обвинить меня, что я на него чары повесила.
От быстрой ходьбы у меня заныли мышцы икр. Чуть замедлив шаг, я оглядела парк – народу было действительно так мало, как я и надеялась. Мимо первой остановки я проехала, чтобы как следует осмотреться перед тем, как выходить. Ну а еще: красиво появиться из автобуса невозможно. Тут даже красный топ да кожаные штаны под пару кожаной куртке не помогут.
Я еще сбросила темп, разглядывая воду пруда, зеленую от медного купороса, и густую траву. Деревья были только слегка тронуты осенними красками, не подгоняемые морозом. Красное одеяло Трента смотрелось на зеленой траве ярким пятном. Он был один, делал вид, что читает. Я подумала, где может быть Гленн. Если только он не затаился среди немногих больших деревьев или в домишках на той стороне улицы, то наверняка прячется в туалетах.
Размахивая руками, я посигналила Джонатану на той стороне парка – он мрачно стоял возле лимузина «серый призрак». Явно недовольный, он поднес ко рту запястье и сказал несколько слов в наручные часы. Я напряглась, представив себе, что из деревьев за мной наблюдает Квен. Заставив себя снизить темп до прогулочного шага, я подошла к общественным туалетам. Ботинки вампирской работы ступали по дорожке бесшумно.
Для туалетов эти здания были достаточно изящны, плющ покрывал камень и кедровую дранку, напоминая о более приятных временах. Металлические ставни и двери выглядели так, будто собираются стоять вечно, а увядающая растительность этому впечатлению противоречила. И конечно же, Гленна я нашла в мужском туалете – он стоял спиной ко мне на унитазе, с биноклем в руках, наблюдая через разбитое окно за Трентом. Мост ему был виден, и мне стало легче, когда я убедилась, что он будет за мной наблюдать.
– Гленн! – позвала я, и он обернулся так резко, что чуть не свалился с унитаза.
– Тьфу ты, Господи! – выругался он и мрачно на меня поглядел, но тут же сразу повернулся обратно к окну. – Что ты тут делаешь?
– И тебе доброе утро, Гленн, – ответила я вежливо, хотя мне хотелось дать ему хорошего пинка и спросить, какого черта он за меня не вступился и не оставил меня на работе. В сортире воняло хлоркой, перегородок не было. В дамском туалете хотя бы кабинки есть.
У него покраснела шея, но надо отдать ему должное – с Трента он глаз не спускал ни на миг.
– Рэйчел! – предостерег он. – Езжай домой. Не знаю, как ты выяснила, что мистер Каламак здесь, но если ты хоть близко к нему подойдешь, я тебя сам сдам в ОВ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64