Опасная сущность Низин тщательно скрыта. Мы знаем, что если мы слишком уж отойдем от наложенных нами самими человеческих черт, всплывут старые страхи и ударят по нам. Люди проиграют, и сильно, а внутриземельцы, как правило, предпочитают равновесие, чтобы все было как есть. Меньше станет людей – тогда объектами потребностей вампиров ста-i iyr ведьмы и вервольфы. И хотя иногда ведьма или колдун «наслаждаются радостями» вампирского стиля жизни по собственному выбору, мы бы объединились, чтобы уничтожить вампиров, если бы они попытались превратить нас в кормовую базу. Старые кровососы это знают, и потому следят, чтобы все играли по правилам людей.
К счастью, наиболее дикая часть внутриземельцев естественно тяготеет к окраинам Низин, подальше от наших домов. Особенно рискованны стриптиз-бары и ночные клубы, поскольку кишащие там разгоряченные люди тянут к себе наиболее хищных из нас, как огонь в холодную ночь, обещая теп-ло и уверенность в выживании. А дома свои мы стараемся с виду делать как можно более человеческими. Те, кто слишком отходят от маскировки под обычных граждан, могут быть удостоены со стороны соседей экспедиции, убеждающей лучше сливаться с фоном… или мотать подальше, где вреда от них меньше. Мой взгляд лениво переполз на табличку с веселой мордой, выглядывающую из клумбы наперстянок: СПЛЮ ДНЕМ. ВСЕХ РАЗНОСЧИКОВ СЪЕДАЮ ЗАЖИВО. Ну почти всех.
– Припарковаться можешь вон там, справа, – показала я. Гленн наморщил лоб:
– Я думал, мы едем в ваш офис.
Дженкс перелетел с моей серьги на зеркало заднего вида:
– Туда и едем.
Гленн поскреб челюсть – короткая бородка захрустела под ногтями.
– У вас агентство не в доме?
Я вздохнула со слегка снисходительной интонацией:
– Типа того. Где-нибудь здесь приткнись.
Он подъехал к тротуару у дома Кизли – местного «знахаря», у которого были и навыки врача, и медицинская аппаратура на небольшое отделение экстренной помощи для тех, кто умеет держать язык за зубами. На той стороне улицы стояла каменная церковка, возвышаясь своим шпилем над двумя гигантскими дубами. Она занимала целых четыре формальных городских земельных участка и имела при себе кладбище.
Снять недействующую церковь – это была не моя идея, а Айви. Не сразу я привыкла к виду на надгробья из витражных стекол моей спальни, но кухня, которая к спальне прилагалась, компенсировала наличие покойников на заднем дворе.
Гленн выключил мотор, и наступила тишина. Я перед тем, как выйти, оглядела окружающие дворы – привычка, которая появилась у меня в связи с недавним смертным приговором, и которую я сочла разумным сохранить. Старик Кизли сидел у себя на крыльце, покачиваясь в кресле и все примечая острым глазом. Я ему помахала, он в ответ поднял руку. Зная, что он меня предупредил бы, будь оно надо, я вышла и открыла заднюю дверь, доставая канистру с рыбкой.
– Я ее возьму, мэм, – послышался голос Гленна и звук захлопнутой двери.
Я устало поглядела на него поверх машины:
– Брось ты эту «мэм». Меня зовут Рейчел.
Он куда-то посмотрел мне за плечо – очень внимательно – и сильно напрягся. Я резко обернулась, готовая к худшему, и укидела с облегчением облачко детишек-пиксенят, пикирующих вниз и ведущих высокими голосами разговор – слишком быстро, чтобы разобрать. По папе Дженксу соскучились – как обычно. Но у меня слегка исправилось настроение при виде человечков в светло-зеленом и золотистом, цветным клубком закружившихся возле папочки, как диснеевский кошмар. Гленн сиял очки – карие глаза были широко раскрыты, рот он тоже раззявил.
Дженкс издал крыльями пронзительный свист, и рой чуть рассыпался, чтобы Дженкс мог надо мной повиснуть.
– Ладно, Рейч, – сказал он. – Я буду на заднем дворе, пели нужен.
– Ладно. – Посмотрев на Гленна, я тихо спросила: – Айви здесь?
Пикси посмотрел на человека, проследив мой взгляд, и ухмыльнулся, явно представив себе, что сделает Айви, когда увидит сына капитана Эддена. Старший сын Дженкса Джакс под-петел к отцу:
– Нет, миз Морган, – сообщил он, понижая высокий, еще не ломавшийся голос. – Она ушла по делам. В магазин, на почту, в банк. Сказала, что вернется до пяти.
В банк, подумала я и вздрогнула. Она должна была подождать, пока я остаток квартплаты соберу. Джакс выписывал надо мной уже третий круг, и у меня голова закружилась.
– До свидания, миз Морган! – бросил он, стремительно улетая обратно к братьям и сестрам, сопровождающим отца на задний двор церкви, к гигантскому дубовому пню, в который Дженкс перевез свою большую семью.
Я выдохнула шумно, когда из-за машины вышел Гленн, предлагая донести мою канистру. Мотнув головой, я взяла канистру сама – не настолько она была тяжелая. Мне начинало становиться неловко, что я позволила Дженксу его посыпать. Но я тогда еще не знала, что мне придется его нянчить.
– Пошли внутрь, – сказала я, направляясь через улицу к широким каменным ступеням.
Ритм твердых шагов по асфальту на миг запнулся.
– Вы живете в церкви? Я прищурилась:
– Ага. Но с куклами вуду не сплю.
– Простите?
– Ничего.
Гленн что-то буркнул, и я почувствовала себя еще более виноватой.
– Спасибо, что домой подвез, – сказала я, поднимаясь по каменной лестнице и оттягивая на себя правую створку двойной деревянной двери, чтобы пропустить его. Он ничего не ответил, и я добавила: – Нет, серьезно спасибо.
Запнувшись на шаге, он глядел на меня – непонятно было, что он думает.
– Не за что, – наконец ответил он, и по голосу его тоже ничего не было ясно.
Я прошла первой через пустой зал в еще более пустую алтарную часть. До того, как мы сняли эту церковь, она служила детским садом, скамьи и алтарь убрали, создав огромную игровую площадку. Остались только витражи да слегка приподнятый амвон. По стене мучительным напоминанием раскинулась тень давно снятого распятия. Я глянула на высокий потолок, увидев знакомое помещение новыми глазами вместе с Гленном. Здесь было тихо. Я уж и забыла, как мирно здесь.
Айви накрыла часть пола матами, оставив узкий проход из зала в задние комнаты. Раз в неделю мы устраивали спарринг для поддержания формы, поскольку мы теперь обе независимы и не каждую ночь на улице. Эти спарринги неизменно кончались тем, что я превращалась в потную массу синяков, а у Айви даже дыхание не сбивалось. Она – живой вампир, такая же живая, как и я, и вполне распоряжающаяся собственной душой. Вирусом вампиризма ее заразила собственная мать, тогда еще живая.
Не обязанная ждать смерти, чтобы вирус начал ее формировать, Айви родилась, владея кое-чем от обоих миров, живого и мертвого, застряв посередине, пока не умрет и не станет истинной нежитью. От живого она сохранила душу, что позволяло ей ходить под солнцем, безболезненно молиться и жить на освященной земле, если ей захочется, – что она и делала, чтобы доставать мать. От мертвого достались ей небольшие, но острые клыки, умение нагнетать вампирскую ауру и пугать меня до чертиков, и сила подчинять своим чарам тех, кто это позволял. Ее неземная сила и быстрота были существенно меньше, чем у истинной нежити, но куда выше, чем у меня. И хотя ей, чтобы оставаться в здравом уме, кровь не была не-(«бходима, беспокойный голод по крови мучил ее, и она старалась подавить его, поскольку была одной из немногих живых вампиров, которые поклялись от крови воздерживаться. Я понимала, что детство у Айви было интересное, но спрашивать не решалась.
– Заходи в кухню, – сказала я, проходя в арку позади алтарной части.
Проходя мимо ванной, я сняла солнечные очки. Когда-то здесь был мужской туалет, и традиционную для него сантехнику заменили на стиральную и сушильную машины, раковину и душ. Это была моя ванная, а женский туалет на другой стороне коридора переоборудовали в более привычную ванную комнату с ванной. Она принадлежала Айви. Два отдельных туалета – это чертовски облегчает жизнь.
Мне не очень понравилось, как Гленн выносит молчаливые суждения, и я закрыла двери в спальни свою и Айви, проходя мимо. Раньше здесь были комнаты клира.
Гленн вошел за мной в кухню, на секунду-другую все же задержавшись, хотел оглядеть обстановку. Ну, так у нас почти все делают.
Кухня была большая – одна из причин, по которой я согласилась жить в церкви и с вампиром. В ней было две плиты, промышленных размеров холодильник, и большой кухонный остров в центре, над которым висела стойка блестящей утвари и кастрюль. Сияла нержавеющая сталь, простирался кухонный стол. Если не считать моего вечного спутника – Мистера Рыбыв коньячном бокале на подоконнике – и массивного антикварного деревянного стола, который Айви приспособила под компьютер, кухня была похожа на выставочный стенд. Такого меньше всего можно ожидать в задних комнатах церкви – и мне это нравилось.
Я поставила на стол канистру с рыбкой.
– Ты пока посиди, – сказала я, собираясь позвонить «Хаулерам». – А я скоро вернусь. – Но я остановилась – воспитание взяло свое. – Не хочешь пока выпить, или перекусить?
Карие глаза Гленна остались непроницаемы.
– Нет, мэм.
Голос его был напряжен и в нем слышался более чем намек на сарказм, так что мне захотелось как следует его стукнуть по плечу и попросить развеселиться. Но сейчас мне надо было позвонить «Хаулерам», а его настроением я займусь позже.
– Тогда садись пока, – сказала я, слегка показывая свое недовольство. – Сейчас вернусь.
Гостиная находилась рядом с кухней на другой стороне коридора. Ища номер тренера у себя в сумке, я нажала кнопку автоответчика.
– Рей-Рей, привет, это я! – сказал голос Ника, несколько металлический в записи. Я глянула в коридор, проверяя, что Гленну не слышно. – Я их взял. Третий ряд на дальней правой. Теперь тебе придется доказать свое заявление и добиться нам пропуска за сцену. – Пауза, потом он добавил: – Все равно не верю, что ты с ним знакома. Позже поговорим.
Я с предвкушением выдохнула, когда аппарат отключился. С Такатой я познакомилась четыре года назад, когда он заметил меня на балконе на концерте в день солнцестояния. Я думала, что меня сейчас вышибут, а вместо этого толстый вервольф в форменной рубашке провел меня за сцену, пока играла группа разогрева.
Оказалось, что Таката увидел мои взъерошенные волосы и хотел узнать, зачарованные они или натуральные, и если натуральные, нет ли у меня чар, чтобы заставить нечто столь дикое лежать ровно? Пораженная близостью звезды и смущаясь, я признала, что они натуральные, хотя сегодня я их взбодрила, и сообщила ему одно из заклинаний, которые мы с матерью все время, пока я была в школе, совершенствовали для укрощения этих волос. Он засмеялся, расплел один из своих светлых дредов, показывая, что волосы у него еще хуже моих: от статики они летали в воздухе и ко всему липли. С тех пор я свои волосы не выпрямляла.
Мы с друзьями смотрели на шоу из-за кулис, а потом мы с Такатой задали его телохранителям веселую пробежку по Цинциннати на всю ночь. Я была уверена, что он меня запомнил, мо понятия не имела, как до него добраться. Как-то странно было бы позвонить ему и сказать: «Помните меня? Мы четыре года назад пили кофе на солнцестояние и обсуждали, как распрямлять локоны».
Я улыбнулась уголком губ, потрогав автоответчик. Для мужика такого старого он был вполне ничего. Конечно, в те времена для меня все старше тридцати уже были стариками.
Других сообщений не было, и я поймала себя на том, что хожу по комнате, набирая номер «Хаулеров». Телефон соединился, а я потрогала на себе рубашку. После такого энергичного бега наперегонки с вервольфами надо бы в душ сходить.
Щелкнул телефон, низкий голос почти прорычал:
– Здрассте. Вы позвонили «Хаулерам».
– Тренер! – воскликнула я, узнавая интонации оборотня. – Хорошие новости!
Небольшая пауза.
– Кто это? – спросил он. – И откуда у вас этот телефон? Я опешила.
– Это Рэйчел Морган, – медленно сказала я. – Из «Вампирских чар»…
Он крикнул мимо телефона:
– Вы, псы вонючие, кто из вас звонил в эскорт-услуги? Вы ж спортсмены, черт вас побери, неужто не можете девок снимать просто так, а не покупать?
– Погодите! – успела я сказать раньше, чем он повесил трубку. – Вы же меня наняли найти ваш талисман!
– А! – пауза, и несколько боевых кличей звуковым фоном. – А, да.
Я прикинула, стоит ли смена названия того шума, который поднимет Айви: тысяча глянцевых визиток, страница в телефонной книге, наборы кружек, где наше название написано золотом. Нет, не получится.
– Я достала вашу рыбку, – сказала я, возвращаясь к текущему делу. – Когда за нею кто-нибудь заедет?
– Э-гм… – промычал тренер. – Вам что, никто не звонил? Я почувствовала, как у меня отпадает челюсть:
– Нет.
– Один из наших ее пересадил, когда чистил аквариум, и никому не сказал. Наша девочка никуда не делась.
Девочка? Откуда они знают, что это девочка? А потом я разозлилась. Я зазря вломилась в офис вервольфа.
– Нет, – ответила я ледяным голосом. – Никто мне не звонил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64