– Я улыбнулась, не показывая зубов. – Пятьсот долларов – очень небольшая плата за душевное спокойствие ваших игроков.
Вшивые пятьсот долларов. Надо было в десять раз больше брать. Какого черта охранники Рея тратили на меня пули ради какой-то вонючей рыбешки, я до сих пор не могла понять.
Она приоткрыла губы, и я готова поклясться, что в ее вздохе послышалось рычание. Спортсмены славятся своей суеверностью. Она заплатит.
– Не в деньгах дело, миссис Саронг, – сказалая, хотя сперва дело было именно в деньгах. – Но если хоть одна стая обойдется со мной как с дворнягой, я ею и стану. А я не дворняга.
Она отвела взгляд от поля:
– Не дворняга, – согласилась она. – Вы волк-одиночка. – Грациозным движением она подозвала ближайшего верволь-фа – чем-то он показался мне знакомым. Он поспешно вышел вперед с переплетенной в кожу чековой книжкой размером в библию, которую приходилось держать двумя руками. – Одинокий волк – самый опасный, – сказала она, выписывая чек. – И живут они меньше всех. Найдите себе стаю, миз Морган.
С громким треском она оторвала чек. Я не очень поняла, были ее слова советом или угрозой.
– Спасибо, уже нашла, – ответила я и спрятала чек, не глянув на сумму. Гладкий мячик коснулся моих пальцев, я его вытащила и положила в ее подставленную ладонь. – Я уйду до начала игры, – сказала я, зная, что обратно на скамейки мне уже никак не попасть. – На сколько мне запрещено посещение?
– На всю жизнь, – ответила она, улыбаясь как сам дьявол. – Я тоже не дворняга.
Я улыбнулась в ответ – она мне искренне нравилась. Гленн подошел поближе. Я взяла из его руки бокал шампанского и проставила на подоконник.
– Всего наилучшего, миссис Саронг.
Она наклонила голову, как королева, отпускающая подданных, держа в руке второй бокал из принесенных Гленном.
У нее за спиной притаились три молодых человека, мрачных и хорошо ухоженных. Я бы на ее должности работать не взялась, хотя, кажется, льготы тут серьезные.
Ботинки Гленна звучно ступали по бетону на обратном пути к воротам – нас теперь не вез Мэтт на микрокаре.
– Ты там попрощался со всеми от моего имени? – спросила я, имея в виду Ника.
– Конечно.
Глаза его смотрели на большие знаки с буквами и стрелками, показывающими на выход. Когда мы туда добрались, солнышко приятно грело и, дойдя до автобусной остановки, я успокоилась. Гленн остановился рядом и отдал мне шляпу.
– Насчет твоего гонорара… – начал он.
– Гленн, – перебила я, надевая шляпу, – я уже твоему папе сказала, чтобы вы не парились. Я благодарна за то, что выкупили мой контракт в ОВ, а с двумя_ тысячами, которые дал мне Трент, вполне перебьюсь, пока у меня рука пройдет.
– Можешь помолчать? – спросил он, копаясь в кармане. – Мы кое-чего придумали.
Я повернулась, увидела ключ у него в руках, посмотрела ему в глаза.
– Получить «добро» на компенсацию тебе отмененного курса мы не могли, но тут у нас попался реквизированный автомобиль. Страховая компания его списала, так что на аукцион мы его выставить не можем.
Машина? Эдден дает мне машину? Карие глаза Гленна сияли.
– Сцепление и трансмиссию мы починили. Еще барахли-. ла электросистема, но механик из гаража ФВБ ее наладил бесплатно. Мы ее отдали бы тебе раньше, – сказал он, – но департамент регистрации не понимал, что я пытаюсь сделать, и пришлось три раза туда ездить, чтобы перевести ее на твое имя.
– Ребята, вы мне купили машину? – спросила я прерывающимся от волнения голосом.
Гленн улыбнулся и подал мне полосатый, как зебра, ключ на цепочке с лиловой кроличьей лапкой.
– Деньги, вложенные в нее ФВБ, примерно те же, что мы тебе должны. Я тебя отвезу домой. Там переключение ручное, и вряд ли ты со сломанной рукой сможешь переключать передачи.
У меня вдруг застучало сердце. Я пристроилась в ногу с Гленном, осматривая стоянку.
– Которая моя?
Гленн показал, и стаккато моих каблуков по бетону дало сбой – я узнала красную машину с откидным верхом.
– Это машина Фрэнсиса, – сказала я, не совсем способная разобраться в своих чувствах.
– Это ничего? – спросил Гленн, внезапно озабоченный. – Ее собирались сдать на металлолом. Ты же не суеверна?
– Н-ну… – промямлила я, притягиваемая сияющим красным лаком.
Потрогала его, ощутила приятную гладь. Верх был опущен, и я повернулась, улыбаясь. Озабоченная мина Гленна сменилась облегчением.
– Спасибо, – прошептала я, не веря, что машина действительно моя. Нет, правда моя?
Осторожно ступая, я осмотрела машину спереди, сзади. У нее были новые индивидуальные номера: БЕГУНЬЯ. Совершенство.
– Она моя? – спросила я с бьющимся сердцем.
– Давай, садись, – сказал Гленн.
Лицо его преобразилось от довольного энтузиазма.
– Она чудесная, – сказала я, сдерживая слезы. Кончились просроченные автобусные проездные. Кончилось стояние на холоде. Не нужно маскироваться колдовством, чтобы меня впустили в автобус.
Я открыла дверцу. Кожаное сиденье было теплым от полуденного солнца, гладкое, как шоколадное молоко. Веселый звон открываемой и закрываемой дверцы звучал небесной музыкой. Я вставила ключ, проверила, что машина стоит на нейтрали, выжала сцепление и запустила двигатель. Гул мотора – это был голос самой свободы. Закрыв дверь, я обернулась сияющим лицом к Гленну.
– Это на самом деле? – Голос мой дрогнул. Он кивнул, улыбаясь во весь рот.
Я была в восторге. Со сломанной рукой я не могла работать рычагом передач, но могла потрогать все кнопки. Я включила радио и подумала, что это знаменье, когда загремела Мадонна. Отключив «Меркантильную девицу», я открыла отделение для перчаток – на регистрационном удостоверении было мое имя. Оттуда выпал большой желтый конверт, и я подняла его с пола.
– Я его туда не клал, – сказал Гленн с новой тревогой.
Я поднесла конверт к носу, и лицо у меня вытянулось, когда я узнала чистый запах сосны.
– Это от Трента. Гленн выпрямился.
– Выйди из машины, – сказал он властно и отчетливо.
– Не глупи, – ответила я. – Хотел бы он моей смерти, не посылал бы Квена меня выручать.
Шевеля желваками на скулах, Гленн открыл дверь. Моя машина запищала.
– Гленн, – заворковала я, открыла конверт и замолчала. – Гм… он не пытается меня убить. Он мне платит.
Гленн потянулся посмотреть, я повернула к нему конверт. Он приглушенно выругался.
– Как ты думаешь, сколько здесь? – спросил он, пока я засовывала конверт в сумку.
– Я думаю, восемнадцать тысяч, – попыталась ответить я небрежно, хотя пальцы дрожали. – Столько он мне предлагал за очистку его доброго имени.
Отведя волосы с глаз, я подняла голову – и у меня пресеклось дыхание. В зеркале заднего вида маячил на резервной полосе «серый призрак» Трента. Минуту назад его там не было. По крайней мере, я его не видела. Рядом с ним стояли Трент и Джонатан. Гленн увидел, куда я смотрю, и повернулся туда же.
– Ага, – сказал он озабоченно. – Рэйчел, я хочу подойти к,‹»ой вон билетной будке и поговорить с хозяйкой насчет возможности купить блок мест для пикника ФВБ в будущем году. – Он помолчал, закрыл дверь со звонким щелчком. Темные пальцы выделялись на светлой краске. – Ты как тут, ничего?
– Ага. – Я отвела глаза от Трента. – Спасибо, Гленн. Если он меня убьет, скажи папе, что автомобиль мне понравился.
Он едва заметно улыбнулся и отошел.
Шаги его затихли. Я все так же смотрела в зеркало заднего вида. Со стадиона донесся рев болельщиков – игра началась. У Трента шел разговор с Джонатаном на повышенных тонах, потом он оставил своего разъяренного собеседника и медленно направился ко мне. Руки он держал в карманах и выглядел хорошо. Лучше чем хорошо, на самом-то деле: в простых брюках, удобных туфлях, свитере грубой вязки от осенней прохлады. Из-под свитера виднелся воротник шелковой темно-синей рубашки, создавая чудесный контраст загару. Твидовая кепка затеняла зеленые глаза и не давала ветру трепать тонкие волосы.
Он медленно встал рядом со мной, все время глядя мне в глаза, ни на секунду не глянув на машину. Пошаркав нотами, он полуобернулся к Джонатану. Тут до меня доперло, что я помогла ему оправдаться. Он за полгода убил как минимум двоих, и один из них Фрэнсис. А я теперь сижу в машине мертвого колдуна.
Я ничего не сказала, сжимая руль здоровой рукой, держа сломанную на коленях, и напомнила себе, что Трент меня боится. По радио диктор скороговоркой передавал новости, и я вывела громкость почти в ноль.
– Деньги я нашла, – сказала я вместо приветствия.
Он прищурился, потом сдвинулся ближе к боковому зеркалу, чтобы скрыть лицо в тени.
– Всегда пожалуйста. Я всмотрелась в него:
– Что-то я не помню, чтобы я говорила «спасибо».
– Все равно для вас – всегда пожалуйста. Я поджала губы. Зараза.
Взгляд Трента упал на мою руку:
– Долго еще вам выздоравливать? Я удивленно моргнула:
– Не очень. Перелом без смещения. – Я тронула амулет на шее. – Были повреждены мышцы, поэтому я еще ею не владею, но сказали, что лечение никакое не нужно. Через шесть недель вернусь к оперативной работе.
– Это хорошо, – быстро сказал он, и наступило долгое молчание.
Я сидела в машине, думая, что же ему нужно. В нем ощущалась какая-то напряженность, брови были едва-едва заметно приподняты. Он не боялся, не был встревожен. Непонятно, чего он хотел.
– Пискари говорил, что наши отцы работали вместе, – сказала я. – Он соврал?
Солнце блеснуло на белых волосах Трента, когда он качнул головой. – Он не врал.
У меня по спине поползла льдинка. Облизав губы и смахнув с рулевого колеса пылинку, я спросила небрежно:
– А что они делали?
– Приходите на меня работать, и я скажу. Я вскинула на него глаза:
– Ты вор, мошенник, убийца и плохой человек, – спокойно сказала я. – Ты мне не нравишься.
Он пожал плечами – движение, от которого он казался совершенно безобидным.
– Я не вор, – сказал он. – Но я не против манипуляцией заставить вас на меня работать, когда мне это будет нужно. – Он улыбнулся ровнейшими зубами. – Не то что не против – мне это приятно.
У меня краска бросилась в лицо.
– Ты так собой доволен, Трент, – сказала я, жалея, что не могу поставить машину на задний ход и переехать ему ногу.
Он улыбнулся еще шире.
– Чего лыбишься?
– Вы только что назвали меня по имени, не по фамилии. Мне это нравится.
Я открыла рот – и закрыла.
– Созывай по этому поводу банкет и Папу Римского пригласи. Мой отец работал на твоего отца, но сам ты – дерьмо, и единственное, почему я тебе твои деньги не швырнула в морду, так потому что: а) я их заработала, и б) мне надо на что-то жить, пока заживут травмы, полученные, когда я твою задницу спасала от тюрьмы!
Его глаза блеснули весельем, и я вышла из себя.
– Спасибо, что обелили мое имя.
Он подошел потрогать мой автомобиль, но остановился, когда я издала предупреждающий звук, и тогда он это движение превратил в полуоборот – посмотреть, не ушел ли Джонатан. Не ушел. И Гленн тоже за нами наблюдал.
– Насчет этого можешь просто забыть, – ответила я. – На охоту за Пискари я вышла, спасая жизнь моей матери, а не твою.
– Все равно спасибо. И еще – на случай, если для вас это что-нибудь значится сожалею, что бросил вас на крысиную арену.
Я пригнулась к окну, чтобы разглядеть Трента, отвела от лица волосы, заброшенные порывом ветра.
– И ты думаешь, это для меня что-нибудь значит? – сказала я сурово. И покосилась на него украдкой: он едва ли не приплясывал на месте.
– Подвиньтесь, – сказал он наконец.
– Чего? – уставилась на него я.
Он посмотрел мне за спину на Джонатана и снова на меня.
– Я вас отвезу, подвиньтесь. Джон никогда не пускает меня за руль, говорит, это ниже моего достоинства. – Он обернулся на Гленна, незаметно стоящего у столба. – Или вы предпочитаете, чтобы вас отвез какой-нибудь детектив из ФВБ, ни разу не превысив скорость?
От удивления у меня даже злость не прозвучала в голосе:
– Вы умеете водить с ручным переключением?
– Получше вас.
Я посмотрела на Гленна, снова на Трента и медленно откинулась на спинку сиденья.
– Знаете что? – сказала я, подняв брови. – Можете отвезти меня домой, если по дороге будем держаться одной темы.
– О вашем отце? – спросил он, и я кивнула. Кажется, я начинала привыкать к договорам с демонами.
Трент сунул руки в карманы, покачался на каблуках, глядя в небо и раздумывая. Потом, вернувшись на грешную землю, кивнул головой.
– Сама себе не верю, – сказала я себе под нос, забрасывая сумку на заднее сиденье и неуклюже перелезая через рычаг переключения передач. Сняв красную хаулерскую шляпу, я скрутила волосы в пучок и натянула шляпу покрепче, ожидая встречного ветра.
Гленн двинулся к нам, но замедлил шаг, когда я ему помахала. Качая головой, будто не веря своим глазам, он повернулся и пошел обратно на стадион.
Я застегнула ремень, Трент открыл дверцу и сел на место водителя. Поправил зеркала, дважды прогазовал перед тем, как выжать сцепление и включить первую скорость. Я уперлась в приборную панель, ожидая рывка, но он тронулся с места так плавно, будто зарабатывал на жизнь парковкой автомобилей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64