– Одному или двум я оказывал разные услуги – теперь настала их очередь отплатить.
Давай обсудим некоторые детали.
Он пристально посмотрел на Селдона и поинтересовался:
– Все, что ты оставил в гостинице – потеряно. Среди этих вещей было что-нибудь невозместимое для тебя?
– Да нет! Пожалуй – нет. Так, некоторые мелочи из прошлой жизни. Но, – что пропало – то пропало. Вот только некоторые бумаги… Расчеты, сам доклад.
– Я думаю, что мне удастся раздобыть копию. Полагаю, ты сможешь восстановить их?
– Да, конечно. Именно поэтому я и сказал, что все возместимо. Меня больше волнует другое – там остались кредитки, примерно на тысячу, книги, одежда, обратный билет на Геликон – все такое…
– Все это поправимо. Я снабжу тебя кредитками на свое имя. На умеренные траты этого хватит.
– Знаешь, это уже слишком. Я так не могу!
– Послушай, не стоит благодарить и смущаться. Как-никак, я намерен спасти Империю. Ты должен это принять от меня.
– Сколько можно тратиться, Хьюммен? Я постоянно буду испытывать чувство неловкости…
– Все, что потребуется тебе для нормального уровня комфорта – я могу обеспечить, Селдон. Естественно, я не смогу оплатить счет, если ты захочешь приобрести Университетскую гимназию, или истратить миллион кредиток за один раз.
– Не беспокойся, но как быть с подписью…
– Пустяки! Императорским властям абсолютно запрещена слежка и досмотр за членами Университета. Здесь царит полная свобода. Здесь нет запретных тем. Здесь можно говорить о чем угодно.
– А как обстоят дела с преступностью?
– Университетские власти в состоянии подавить ее, – да ее здесь и нет. Студенты и преподаватели ценят свободу и понимают ее преимущества. Случаи хулиганства, бунты и кровопролития могут заставить правительство нарушить негласное соглашение и завалить трупами эту часть Трантора. Никто этого не хочет, и правительство в том числе. Таким образом, поддерживается разумное равновесие.
Другими словами, если Университетская общественность не даст повод (а такого не случалось около полувека), то Демерзель своей властью не сможет выдворить тебя отсюда. С другой стороны, если какому-нибудь студенту-агенту удастся тебя выманить с территории…
– Неужели такие ребята есть?
– Как я могу сказать точно? Они вполне могут быть. Любого можно запугать или подкупить. Словом, я хочу сказать основное: в главном – ты защищен. Никто не может утверждать, что он в абсолютной безопасности. Ты должен быть осторожен, но я не хочу, что бы ты ходил, оглядываясь. Здесь – ты в гораздо большей безопасности, чем на своем Геликоне, или на любой другой планете Галактики, за пределами Трантора.
– Надеюсь, – мрачно согласился Селдон.
– Я просто уверен в этом, – сказал Хьюммен. – Иначе я бы никогда не решился тебя покинуть.
– Ты хочешь покинуть меня?! – испуганно воскликнул Селдон. – Ты не можешь так поступить. Ты знаешь этот Мир! Я – нет!
– Рядом с тобой будут другие люди, которые не хуже меня ориентируются на Транторе. А уж непосредственно эту часть планеты – знают лучше меня. А что касается меня, то я должен идти. Я провел с тобой целый день, а теперь пора заняться своими делами. Мне не стоит привлекать к себе внимание, необходимо позаботиться о своей безопасности.
Селдон вспыхнул.
– Ты прав, дружище. Надеюсь, пока все нормально?
Хьюммен холодно ответил:
– Кто может знать точно? Мы живем в опасное время. И помни – если и есть на свете человек, который может обезопасить жизнь, пусть не для себя – для последующих поколений, – так это ты! Пусть это будет твоей движущей силой, Селдон!
Глава 17
Сон ускользал от Селдона. Он метался и ворочался в темноте. Мысли одолевали его. После того, как Хьюммен поклонился ему, крепко пожал руку и ушел, он еще никогда не чувствовал себя таким одиноким и беспомощным. 0н был одинок в этом странном чужом Мире – в этой странной части этого Мира. Вокруг не было ни одного человека, которого он мог бы считать другом (и так, возможно, будет до конца его дней). У него не было никаких идей – куда пойти, чем заняться завтра, или в будущем. Разве можно было заснуть с такими мыслями? Он уже потерял всякую надежду забыться сегодня. Но, наконец, усталость сделала свое дело…
Когда он очнулся, было все еще темно, правда, не совсем – в комнате горел красный свет, ярко и часто мигая. Все это сопровождалось резким, прерывистым звонком. Очевидно, все это и разбудило Селдона. Пока он соображал, где находится – вернулось ощущение реальности. Он понял, что звук исходит от двери.
Он поднялся с кровати и, наугад шаря рукой по стене, проговорил:
– Одну минуту, пожалуйста!
Наконец, он нашел необходимый контакт, и комната наполнилась мягким светом.
Потом вскочил с кровати, щурясь, пытался отыскать дверь, нашел ее, подошел, чтобы открыть и вдруг, вспомнив все вчерашние разговоры, строгим, настороженным голосом спросил:
– Кто там?
Очень милый женский голос ответил:
– Меня зовут Дорс Венабили. Мне нужен доктор Селдон.
И как только прозвучали слова, женщина оказалась стоящей прямо на пороге комнаты. Непонятно было только одно – кто открыл дверь. Некоторое время Селдон, тупо и удивленно уставившись на нее, соображал, пока до него не дошло, что он почти наг. Он метнулся к кровати и только после этого осознал, что перед ним голографическое изображение. Приглядевшись, он заметил, что женщина не смотрит на него, не видит. Она просто представлялась ему для опознания. Он помолчал, тяжело дыша, и срывающимся от волнения голосом, стараясь быть услышанным через дверь, крикнул:
– Если вы хотите меня видеть, – я к вашим услугам. Дайте мне… ну, может быть, полчаса.
Женщина (или голографическое изображение) ответила:
– Я жду и исчезаю.
Душа в комнате не было, и ему пришлось обтереться губкой, изрядно забрызгав все кругом. Зубной щетки не оказалось – пришлось выдавить пасту на палец. Выбора не было, и он натянул на себя вчерашний костюм. После этого он открыл дверь.
Он ясно осознавал, что женщина не вполне представилась ему. Она лишь назвала свое имя, но ведь Хьюммен ничего не говорил о том, кто именно придет за ним – Дорс-Неизвестно-Кто или еще кто-нибудь. Он испытывал некоторую неуверенность, поскольку голография представила лишь молодую особу, но кто мог поручиться, что это – целое изображение и за углом не стоял сильный молодой человек с недобрыми намерениями.
Селдон подозрительно выглянул и осмотрел площадку, и увидев только женщину, широко раскрыл входную дверь и пропустил ее. Затем он молниеносно захлопнул дверь и запер замок за ее спиной.
– Прошу прощения, – поинтересовался он, – который сейчас час?
– Девять, – просто ответила молодая особа. – День уже давно начался!
Так как было принято межгалактическое время, – Трантор придерживался Галактических стандартов, именно это позволяло упорядочить межзвездное сообщение и торговые связи. В каждом отдельно взятом Мире, существовало свое местное время, и Селдон еще не успел оценить на сколько то, к которому он привык – смещено относительно транторского.
– Дня?
– Конечно!
– Здесь нет окон, – оправдывался Селдон.
Дорс подошла к кровати, перегнулась и нажала маленькую черную кнопку в стене.
Прямо над изголовьем, на потолке появились красные цифры-0903. Она улыбнулась и без тени превосходства объяснила:
– Извините меня, но я сомневаюсь, что Четтер Хьюммен предупредил вас о моем приходе. Это его особенность – он часто не учитывает простых вещей и полагает, что то, что известно ему – известно всем. Мне бы не следовало прибегать к радио-голографическому представлению. Очевидно, у вас на Геликоне нет такой техники, и я переполошила вас?
Селдон немного расслабился. Она держалась очень дружелюбно и естественно. Кроме того, упоминание имени Хьюммена окончательно успокоило его.
– Вы заблуждаетесь относительно Геликона, мисс…
– Пожалуйста, зовите меня Дорс!
– Так вот, вы, тем не менее, ошибаетесь, Дорс. У нас есть радио-голография, просто я не мог себе позволить приобрести такое оборудование. Да, собственно говоря, никому из моего круга – это не по карману. Опыта общения с этой техникой у меня, действительно, не было. Но я быстро сообразил – что происходит.
Он внимательно изучал незнакомку. Она не была очень высокой, среднего телосложения (для женщины) – насколько он мог судить. Рыжевато-золотистые волосы обрамляли короткими локонами миловидное лицо. (Кстати, он отметил, что такую прическу носило большинство женщин на Транторе. Очевидно, это было модно – правда, на Геликоне это вызвало бы смех). Потрясающе красивой ее назвать было трудно, но она была очень, очень мила. Этому способствовало чуть лукавое выражение пухлых губ. Она была изящна, хорошо сложена и выглядела очень молодо. (Слишком молодо, с сожалением подумал он, чтобы быть полезной в случае опасности).
– Я успешно прошла экзаменовку? – лукаво поинтересовалась молодая женщина.
(Похоже, она, как Хьюммен, обладала способностью читать его мысли. А он был так уверен, что умеет быть непроницаемым).
Он извинился:
– Виноват. Боюсь, что показался вам нескромным, но просто попытался присмотреться к вам. Ведь я очутился в таком странном месте. Я здесь никого не знаю, и у меня нет здесь друзей.
– Прошу вас, доктор Селдон – считайте меня другом. Мистер Хьюммен просил меня позаботиться о вас!
Селдон печально улыбнулся.
– Мне кажется, что вы немного молоды – для такого поручения.
– Вы увидите, что это – не так!
– Что же, я попытаюсь как можно меньше беспокоиться по этому поводу. Будьте добры, повторите ваше имя?
– Дорс Венабили, – вторую часть своего имени она произнесла по слогам, сделав ударение на второй гласной.
– Как я уже сказала, зовите меня просто – Дорс, и, если вы не возражаете, я буду обращаться к вам как к Хари. Здесь, в Университете, не придерживаются официального тона. У нас принято не церемониться независимо от того, студент ты или преподаватель.
– Да, да, разумеется, зовите меня по имени.
– Отлично! Тогда, с вашего позволения, оставим формальности совсем. Вот, например, правила хорошего тона диктуют мне спросить вашего разрешения для того, чтобы присесть. Но я этого делать не буду и просто сяду, – после чего она опустилась на один из стульев.
Селдон кашлянул.
– Простите, я вовсе не стремился выступать в роли преподавателя. Я должен был первый предложить вам сесть.
Он присел на край своей постели, и тут же пожалел, что не успел привести ее в порядок. Но ведь его застали врасплох.
Она приветливо продолжила:
– Теперь я расскажу вам, Хари, о дальнейшей программе. Первое – мы отправимся завтракать в университетское кафе. После этого я покажу вам новую комнату – лучше, чем эта. У вас будет окно. Хьюммен проинструктировал меня передать вам кредитную книжку на его имя, но, поскольку на это уйдет один-два дня из-за наших бюрократов, – пока я смогу оплачивать ваши расходы, а потом мы рассчитаемся. Мы можем воспользоваться вашими услугами. Четтер Хьюммен сказал мне, что вы – математик и, по его оценкам, возможно, один из сильнейших в нашем Университете.
– Хьюммен сказал вам, что я хороший математик?
– Да. Он именно так вас рекомендовал. Вообще, он характеризовал вас как замечательного человека!
– Знаете, – Селдон разглядывал кончики пальцев, – я весьма польщен такой характеристикой, но мы знакомы с Хьюмменом всего один день. Он слышал мой доклад на Симпозиуме, но вряд ли смог все правильно оценить. Он сказал так просто из вежливости.
– Не думаю, – возразила Дорс. – Он и сам – личность незаурядная, и очень хорошо разбирается в людях. Я доверяю его оценке. В любом случае, вам будет предоставлена возможность оправдать ее. Программировать вы можете, я надеюсь?
– Разумеется!
– Я говорю об обучающих системах, вы понимаете? Я имела в виду, можете ли писать программы для изучения различных разделов современной математики?
– Да, разумеется, это моя профессия. Мне присвоено звание профессора Университета на Геликоне.
Она ответила:
– Да, я знаю. Хьюммен говорил мне. Это означает, что все будут знать, что вы не с Трантора, но серьезных осложнений это не вызовет. В основной своей массе – здесь публика с Трантора, хотя есть представители со всех Внешних Миров. Это нормально воспринимается. Тем самым, я не хочу сказать, что вам никогда не придется столкнуться с пренебрежением со стороны некоторой части нашего общества. Однако, выходцев из других Миров охотно используют на Транторе. Между прочим, я сама нездешняя.
– О! – Он некоторое время колебался но все-таки решился спросить: – Откуда же вы?
– Я с Синны. Слышали когда-нибудь?
Он побоялся быть уличенным в вежливой неискренности и решил ответить прямо:
– Нет!
– Меня это не удивляет. Это еще более затерянный Мир, чем ваш Геликон. Вернемся к программированию. Лично я считаю, что этим должны заниматься профессионалы, иначе не стоит и браться.
– Абсолютно согласен с вами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Давай обсудим некоторые детали.
Он пристально посмотрел на Селдона и поинтересовался:
– Все, что ты оставил в гостинице – потеряно. Среди этих вещей было что-нибудь невозместимое для тебя?
– Да нет! Пожалуй – нет. Так, некоторые мелочи из прошлой жизни. Но, – что пропало – то пропало. Вот только некоторые бумаги… Расчеты, сам доклад.
– Я думаю, что мне удастся раздобыть копию. Полагаю, ты сможешь восстановить их?
– Да, конечно. Именно поэтому я и сказал, что все возместимо. Меня больше волнует другое – там остались кредитки, примерно на тысячу, книги, одежда, обратный билет на Геликон – все такое…
– Все это поправимо. Я снабжу тебя кредитками на свое имя. На умеренные траты этого хватит.
– Знаешь, это уже слишком. Я так не могу!
– Послушай, не стоит благодарить и смущаться. Как-никак, я намерен спасти Империю. Ты должен это принять от меня.
– Сколько можно тратиться, Хьюммен? Я постоянно буду испытывать чувство неловкости…
– Все, что потребуется тебе для нормального уровня комфорта – я могу обеспечить, Селдон. Естественно, я не смогу оплатить счет, если ты захочешь приобрести Университетскую гимназию, или истратить миллион кредиток за один раз.
– Не беспокойся, но как быть с подписью…
– Пустяки! Императорским властям абсолютно запрещена слежка и досмотр за членами Университета. Здесь царит полная свобода. Здесь нет запретных тем. Здесь можно говорить о чем угодно.
– А как обстоят дела с преступностью?
– Университетские власти в состоянии подавить ее, – да ее здесь и нет. Студенты и преподаватели ценят свободу и понимают ее преимущества. Случаи хулиганства, бунты и кровопролития могут заставить правительство нарушить негласное соглашение и завалить трупами эту часть Трантора. Никто этого не хочет, и правительство в том числе. Таким образом, поддерживается разумное равновесие.
Другими словами, если Университетская общественность не даст повод (а такого не случалось около полувека), то Демерзель своей властью не сможет выдворить тебя отсюда. С другой стороны, если какому-нибудь студенту-агенту удастся тебя выманить с территории…
– Неужели такие ребята есть?
– Как я могу сказать точно? Они вполне могут быть. Любого можно запугать или подкупить. Словом, я хочу сказать основное: в главном – ты защищен. Никто не может утверждать, что он в абсолютной безопасности. Ты должен быть осторожен, но я не хочу, что бы ты ходил, оглядываясь. Здесь – ты в гораздо большей безопасности, чем на своем Геликоне, или на любой другой планете Галактики, за пределами Трантора.
– Надеюсь, – мрачно согласился Селдон.
– Я просто уверен в этом, – сказал Хьюммен. – Иначе я бы никогда не решился тебя покинуть.
– Ты хочешь покинуть меня?! – испуганно воскликнул Селдон. – Ты не можешь так поступить. Ты знаешь этот Мир! Я – нет!
– Рядом с тобой будут другие люди, которые не хуже меня ориентируются на Транторе. А уж непосредственно эту часть планеты – знают лучше меня. А что касается меня, то я должен идти. Я провел с тобой целый день, а теперь пора заняться своими делами. Мне не стоит привлекать к себе внимание, необходимо позаботиться о своей безопасности.
Селдон вспыхнул.
– Ты прав, дружище. Надеюсь, пока все нормально?
Хьюммен холодно ответил:
– Кто может знать точно? Мы живем в опасное время. И помни – если и есть на свете человек, который может обезопасить жизнь, пусть не для себя – для последующих поколений, – так это ты! Пусть это будет твоей движущей силой, Селдон!
Глава 17
Сон ускользал от Селдона. Он метался и ворочался в темноте. Мысли одолевали его. После того, как Хьюммен поклонился ему, крепко пожал руку и ушел, он еще никогда не чувствовал себя таким одиноким и беспомощным. 0н был одинок в этом странном чужом Мире – в этой странной части этого Мира. Вокруг не было ни одного человека, которого он мог бы считать другом (и так, возможно, будет до конца его дней). У него не было никаких идей – куда пойти, чем заняться завтра, или в будущем. Разве можно было заснуть с такими мыслями? Он уже потерял всякую надежду забыться сегодня. Но, наконец, усталость сделала свое дело…
Когда он очнулся, было все еще темно, правда, не совсем – в комнате горел красный свет, ярко и часто мигая. Все это сопровождалось резким, прерывистым звонком. Очевидно, все это и разбудило Селдона. Пока он соображал, где находится – вернулось ощущение реальности. Он понял, что звук исходит от двери.
Он поднялся с кровати и, наугад шаря рукой по стене, проговорил:
– Одну минуту, пожалуйста!
Наконец, он нашел необходимый контакт, и комната наполнилась мягким светом.
Потом вскочил с кровати, щурясь, пытался отыскать дверь, нашел ее, подошел, чтобы открыть и вдруг, вспомнив все вчерашние разговоры, строгим, настороженным голосом спросил:
– Кто там?
Очень милый женский голос ответил:
– Меня зовут Дорс Венабили. Мне нужен доктор Селдон.
И как только прозвучали слова, женщина оказалась стоящей прямо на пороге комнаты. Непонятно было только одно – кто открыл дверь. Некоторое время Селдон, тупо и удивленно уставившись на нее, соображал, пока до него не дошло, что он почти наг. Он метнулся к кровати и только после этого осознал, что перед ним голографическое изображение. Приглядевшись, он заметил, что женщина не смотрит на него, не видит. Она просто представлялась ему для опознания. Он помолчал, тяжело дыша, и срывающимся от волнения голосом, стараясь быть услышанным через дверь, крикнул:
– Если вы хотите меня видеть, – я к вашим услугам. Дайте мне… ну, может быть, полчаса.
Женщина (или голографическое изображение) ответила:
– Я жду и исчезаю.
Душа в комнате не было, и ему пришлось обтереться губкой, изрядно забрызгав все кругом. Зубной щетки не оказалось – пришлось выдавить пасту на палец. Выбора не было, и он натянул на себя вчерашний костюм. После этого он открыл дверь.
Он ясно осознавал, что женщина не вполне представилась ему. Она лишь назвала свое имя, но ведь Хьюммен ничего не говорил о том, кто именно придет за ним – Дорс-Неизвестно-Кто или еще кто-нибудь. Он испытывал некоторую неуверенность, поскольку голография представила лишь молодую особу, но кто мог поручиться, что это – целое изображение и за углом не стоял сильный молодой человек с недобрыми намерениями.
Селдон подозрительно выглянул и осмотрел площадку, и увидев только женщину, широко раскрыл входную дверь и пропустил ее. Затем он молниеносно захлопнул дверь и запер замок за ее спиной.
– Прошу прощения, – поинтересовался он, – который сейчас час?
– Девять, – просто ответила молодая особа. – День уже давно начался!
Так как было принято межгалактическое время, – Трантор придерживался Галактических стандартов, именно это позволяло упорядочить межзвездное сообщение и торговые связи. В каждом отдельно взятом Мире, существовало свое местное время, и Селдон еще не успел оценить на сколько то, к которому он привык – смещено относительно транторского.
– Дня?
– Конечно!
– Здесь нет окон, – оправдывался Селдон.
Дорс подошла к кровати, перегнулась и нажала маленькую черную кнопку в стене.
Прямо над изголовьем, на потолке появились красные цифры-0903. Она улыбнулась и без тени превосходства объяснила:
– Извините меня, но я сомневаюсь, что Четтер Хьюммен предупредил вас о моем приходе. Это его особенность – он часто не учитывает простых вещей и полагает, что то, что известно ему – известно всем. Мне бы не следовало прибегать к радио-голографическому представлению. Очевидно, у вас на Геликоне нет такой техники, и я переполошила вас?
Селдон немного расслабился. Она держалась очень дружелюбно и естественно. Кроме того, упоминание имени Хьюммена окончательно успокоило его.
– Вы заблуждаетесь относительно Геликона, мисс…
– Пожалуйста, зовите меня Дорс!
– Так вот, вы, тем не менее, ошибаетесь, Дорс. У нас есть радио-голография, просто я не мог себе позволить приобрести такое оборудование. Да, собственно говоря, никому из моего круга – это не по карману. Опыта общения с этой техникой у меня, действительно, не было. Но я быстро сообразил – что происходит.
Он внимательно изучал незнакомку. Она не была очень высокой, среднего телосложения (для женщины) – насколько он мог судить. Рыжевато-золотистые волосы обрамляли короткими локонами миловидное лицо. (Кстати, он отметил, что такую прическу носило большинство женщин на Транторе. Очевидно, это было модно – правда, на Геликоне это вызвало бы смех). Потрясающе красивой ее назвать было трудно, но она была очень, очень мила. Этому способствовало чуть лукавое выражение пухлых губ. Она была изящна, хорошо сложена и выглядела очень молодо. (Слишком молодо, с сожалением подумал он, чтобы быть полезной в случае опасности).
– Я успешно прошла экзаменовку? – лукаво поинтересовалась молодая женщина.
(Похоже, она, как Хьюммен, обладала способностью читать его мысли. А он был так уверен, что умеет быть непроницаемым).
Он извинился:
– Виноват. Боюсь, что показался вам нескромным, но просто попытался присмотреться к вам. Ведь я очутился в таком странном месте. Я здесь никого не знаю, и у меня нет здесь друзей.
– Прошу вас, доктор Селдон – считайте меня другом. Мистер Хьюммен просил меня позаботиться о вас!
Селдон печально улыбнулся.
– Мне кажется, что вы немного молоды – для такого поручения.
– Вы увидите, что это – не так!
– Что же, я попытаюсь как можно меньше беспокоиться по этому поводу. Будьте добры, повторите ваше имя?
– Дорс Венабили, – вторую часть своего имени она произнесла по слогам, сделав ударение на второй гласной.
– Как я уже сказала, зовите меня просто – Дорс, и, если вы не возражаете, я буду обращаться к вам как к Хари. Здесь, в Университете, не придерживаются официального тона. У нас принято не церемониться независимо от того, студент ты или преподаватель.
– Да, да, разумеется, зовите меня по имени.
– Отлично! Тогда, с вашего позволения, оставим формальности совсем. Вот, например, правила хорошего тона диктуют мне спросить вашего разрешения для того, чтобы присесть. Но я этого делать не буду и просто сяду, – после чего она опустилась на один из стульев.
Селдон кашлянул.
– Простите, я вовсе не стремился выступать в роли преподавателя. Я должен был первый предложить вам сесть.
Он присел на край своей постели, и тут же пожалел, что не успел привести ее в порядок. Но ведь его застали врасплох.
Она приветливо продолжила:
– Теперь я расскажу вам, Хари, о дальнейшей программе. Первое – мы отправимся завтракать в университетское кафе. После этого я покажу вам новую комнату – лучше, чем эта. У вас будет окно. Хьюммен проинструктировал меня передать вам кредитную книжку на его имя, но, поскольку на это уйдет один-два дня из-за наших бюрократов, – пока я смогу оплачивать ваши расходы, а потом мы рассчитаемся. Мы можем воспользоваться вашими услугами. Четтер Хьюммен сказал мне, что вы – математик и, по его оценкам, возможно, один из сильнейших в нашем Университете.
– Хьюммен сказал вам, что я хороший математик?
– Да. Он именно так вас рекомендовал. Вообще, он характеризовал вас как замечательного человека!
– Знаете, – Селдон разглядывал кончики пальцев, – я весьма польщен такой характеристикой, но мы знакомы с Хьюмменом всего один день. Он слышал мой доклад на Симпозиуме, но вряд ли смог все правильно оценить. Он сказал так просто из вежливости.
– Не думаю, – возразила Дорс. – Он и сам – личность незаурядная, и очень хорошо разбирается в людях. Я доверяю его оценке. В любом случае, вам будет предоставлена возможность оправдать ее. Программировать вы можете, я надеюсь?
– Разумеется!
– Я говорю об обучающих системах, вы понимаете? Я имела в виду, можете ли писать программы для изучения различных разделов современной математики?
– Да, разумеется, это моя профессия. Мне присвоено звание профессора Университета на Геликоне.
Она ответила:
– Да, я знаю. Хьюммен говорил мне. Это означает, что все будут знать, что вы не с Трантора, но серьезных осложнений это не вызовет. В основной своей массе – здесь публика с Трантора, хотя есть представители со всех Внешних Миров. Это нормально воспринимается. Тем самым, я не хочу сказать, что вам никогда не придется столкнуться с пренебрежением со стороны некоторой части нашего общества. Однако, выходцев из других Миров охотно используют на Транторе. Между прочим, я сама нездешняя.
– О! – Он некоторое время колебался но все-таки решился спросить: – Откуда же вы?
– Я с Синны. Слышали когда-нибудь?
Он побоялся быть уличенным в вежливой неискренности и решил ответить прямо:
– Нет!
– Меня это не удивляет. Это еще более затерянный Мир, чем ваш Геликон. Вернемся к программированию. Лично я считаю, что этим должны заниматься профессионалы, иначе не стоит и браться.
– Абсолютно согласен с вами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55