Кавенант понял, что они терпели рядом с собой Баннора и даже подчинялись ему, скорее всего, потому, что растеряли всю свою самоуверенность, которая прежде заставила бы их с презрением оттолкнуть Стража Крови.
Его размышления были прерваны Леной, которая произнесла, на этот раз не столько гневно, сколько удивленно:
– Почему вы на нас напали? Разве вы не узнали Неверящего? Или забыли о своих горных братьях? А я… Разве вам не известно, что каждый год ко мне приходили ранихины и я ездила на них верхом?
– Верхом! – Служитель Гривы возмущенно сплюнул.
– Моя Королева, – ласково сказал Мореход. – Вспомни – реймены не ездят на ранихинах верхом.
– Что касается Великанов, – продолжал реймен, – то они – предатели.
– Предатели?
У Кавенанта кровь запульсировала в висках, точно перед ним на снегу внезапно разверзлась бездна.
– Двое Великанов привели сюда армию Ядовитого Мучителя, которая бесчинствует к северу от Равнин Ра. Эти так называемые “горные братья” пригнали в наши края тысячи и тысячи тварей с острыми зубами и когтями, которые пожирают ранихинов. Смотри! – Резко дернув. Служитель Гривы выхватил веревку из своих волос и туго натянул ее между широко разведенными руками. – Все веревки рейменов черны от крови. – Он с такой силой стиснул кулаки, точно с трудом сдерживался, чтобы не броситься на Морехода. – Люди вынуждены бежать из своих домов, а ранихины и реймены – прятаться. Великаны! – Он снова презрительно сплюнул, точно сам вкус этого слова был ему отвратителен.
– И все же ты узнал меня, – сказал Мореход, обращаясь к Баннору. – Тебе известно, что я не из тех Великанов, которые стали Опустошителями.
Баннор уклончиво пожал плечами:
– Два Великана, тела которых были захвачены Опустошителями, мертвы. Кто знает, куда после этого девались сами Опустошители?
– Я же Великан, Баннор! – В голосе Морехода звучали удивительные для него просительные нотки. Он говорил так настойчиво, словно сам факт того, что он Великан, служил доказательством его преданности. – Именно я впервые привел Томаса Кавенанта в Ревелстоун.
Баннор не шелохнулся.
– Тогда почему ты все еще жив?
В глазах Морехода вспыхнула боль. Он произнес хрипло:
– Меня не было в Коеркри.., когда все мои соплеменники погибли.
Брови Стража Крови снова взметнулись вверх, но выражение лица не оставляло сомнений в том, что он не смягчился.
Кавенант подумал, что, возможно, выход из этого тупика зависит от него, но не знал, как именно ему нужно действовать. Он лишь почувствовал, что необходимо вмешаться.
– Ты же не станешь утверждать, что не помнишь меня, – сказал он, обращаясь к Баннору. – Наверняка я не раз являлся тебе в ночных кошмарах, даже если ты по-прежнему никогда не спишь.
– Я помню тебя, юр-Лорд Кавенант. – Ноздри Баннора вздрагивали, точно запах болезни, исходящий от Кавенанта, был ему неприятен.
– Ты тоже узнал меня, – настойчиво продолжал Кавенант, повернувшись к Служителю Гривы. – Твои люди называют меня Владыкой Кольца. Ты знаешь, что ранихины признали меня.
Под требовательным взглядом Кавенанта реймен отвел глаза, лицо его приняло загнанное, испуганное выражение, словно в ожидании чего-то ужасного.
– Мы говорили не о тебе, Владыка Кольца, – мрачно ответил он. – Ранихины сделали свой выбор. Нам не пристало обсуждать выбор ранихинов.
– Тогда оставьте нас в покое! – Кавенант не хотел кричать, но не сумел сдержаться. – Оставьте нас в покое! Черт побери! У нас и без того забот хватает!
Его тон, по-видимому, задел реймена. Тот спросил с холодной гордостью, почти как прежде:
– Зачем ты пришел опять?
– Я не сам пришел! Я вообще не хочу тут находиться.
– Но есть же у тебя какая-то цель?
– Я собираюсь нанести визит в Ясли Фоула, – решительным тоном заявил Кавенант.
Корды удивленно переглянулись, кто-то из них присвистнул сквозь зубы. Служитель Гривы непроизвольно схватился за оружие. Глаза Баннора на мгновение яростно вспыхнули, но спокойствие тут же вернулось к нему. Обменявшись понимающими взглядами со Служителем Гривы, он произнес:
– Юр-Лорд, ты и твои спутники должны отправиться с нами. Мы отведем вас туда, где много рейменов. Может быть, они помогут тебе.
– Мы – твои пленники? – раздраженно спросил Кавенант.
– Юр-Лорд, никто не посмеет поднять на тебя руку, пока Я рядом. Но нам необходимо во всем разобраться.
Кавенант пристально посмотрел на него, надеясь прочесть хоть что-то на бесстрастном лице, и, раздосадованный неудачей, повернулся к Мореходу.
– Что скажешь?
– Мне не нравятся все эти угрозы, – вмешалась Лена. – Мореход – искренний друг Страны. Этиаран, моя мать, всегда очень хорошо относилась к Великанам. А ты – Неверящий, Владыка Белого Золота. Они проявляют неуважение. Я не хочу идти с ними.
Мореход ответил, обращаясь к обоим:
– Реймены – не слепые. Баннор тоже не слепой. Я думаю, они разберутся. А их помощь может оказаться ценной для нас.
Баннор снова коротко поклонился Кавенанту. Служитель Гривы тут же выкрикнул приказания, обращаясь к Кордам. Двое из них побежали на север, двое других встали по бокам от Кавенанта и его спутников, остальные надели небольшие мешки, висевшие до этого на кустах. Наблюдая за ними, Кавенант в который раз поразился их способности сливаться с местностью. Убежавшие исчезли почти мгновенно, и даже их следы, казалось, тут же пропали из виду. Пока Мореход упаковывал свой кожаный мешок, оставшиеся реймены уничтожили какие бы то ни было признаки присутствия людей в лощине. Все выглядело так, точно тут давным-давно никого не было.
Спустя некоторое время Кавенант, Лена и Мореход уже быстро шагали в том же направлении, куда убежали двое рейменов. Служитель Гривы и Баннор шли впереди, трое Кордов – по сторонам и сзади, точно стражи. Двигались открыто, словно не опасались нападения. Но время от времени, оглядываясь назад, Кавенант видел, как Корды уничтожают на снегу и промерзшей земле их следы.
Присутствие этих троих – настороженных, с оружием наготове – только усилило его замешательство. Ему уже не раз приходилось сталкиваться в Стране с враждебностью, и все же столь явное недоверие рейменов его удивляло. Очевидно, произошли какие-то важные события – события, о которых он не имел ни малейшего понятия. Вдруг он понял, что судьба Страны приближается к кризису, что в ближайшее время здесь произойдет что-то очень существенное для нее, и при этом его собственная роль была ему по-прежнему совершенно не ясна. Черт возьми, он так многого не знал! Он усомнился даже в том, что собирался сделать – как можно решать задачу с таким количеством неизвестных? А вдруг все его планы – просто дом, построенный на песке?
Ему нужно было многое выяснить, задать массу вопросов и получить наконец ответы. Однако молчаливая угроза рейменов останавливала его. И Баннор!.. В таких обстоятельствах ему было трудно даже сформулировать свои вопросы.
К тому же он смертельно устал. Он шел всю предыдущую ночь, не отдохнул и потом. Всего четыре дня прошло со времени его вызова! Изо всех сил стараясь не отставать, он чувствовал, что теряет всякую способность думать.
Лене приходилось не легче. Конечно, она была здоровее, но давал знать о себе возраст, да и ходить много она не привыкла. Отдавая себе отчет в том, как сильно устал он сам, Кавенант начал всерьез беспокоиться о ней. Наконец, когда она просто повисла на нем, он окликнул Баннора и спокойно заявил, что ему нужен отдых.
Они спали до полудня, ближе к ночи отправились в путь и долго шли, прежде чем снова разбить лагерь. На следующее утро они уже опять были в пути. Но Кавенант и Лена чувствовали себя заметно лучше. Еда, которую готовили реймены, была горячей и питательной. И с наступлением нового тусклого дня они добрались туда, где холмы заканчивались, и увидели Равнины Ра. Отсюда, свернув на север, они двинулись вдоль края холмов, не рискуя опускаться на голые, безжизненные, открытые просторы Равнин. Идти стало гораздо легче. В какой-то момент Кавенант почувствовал себя достаточно сильным, чтобы приступить наконец к расспросам.
Ему было нелегко заговорить с Баннором. Нерушимое спокойствие Стража Крови обескураживало, а иногда даже раздражало и злило его; оно очень походило на безразличие. Казалось, его ничто не волновало – в том числе и то, что о нем думают. Клятва Стражей Крови была нарушена, они покинули Лордов и Ревелстоун, который, безусловно, нуждался в защите. И все же Баннор не ушел совсем, он остался здесь, жил и воевал вместе с рейменами. Кавенант не понимал, в чем тут дело.
Первая попытка заговорить кончилась тем, что Баннор представил Кавенанта рейменам – Служителю Гривы Кэму и его Кордам – Вэйну, Лэлу и Палу. Он также сообщил, что они доберутся до места назначения к вечеру следующего дня. Выяснилось, что этот отряд рейменов занимался разведывательным патрулированием, прочесывая западный край Ра в целях обнаружения тварей Фоула; таким образом, на Кавенанта и его спутников они натолкнулись совершенно случайно. Кавенант поинтересовался, какова судьба Печали, Служителя Гривы, которая семь лет назад доставила в Ревелстоун сообщение о приближающейся армии Душегуба. Баннор все тем же равнодушным тоном ответил, что она умерла вскоре после возвращения домой. На этом наводящие вопросы оказались исчерпаны, нужно было переходить к тому, что интересовало Кавенанта больше всего.
Наконец, как ему показалось, он нашел довольно приемлемый способ сформулировать один из своих главных вопросов.
– Вы покинули Лордов, – чувствуя некоторую неловкость, спросил он. – Почему?
– Клятва была нарушена. Как могли мы остаться?
– Вы нужны им. Сейчас вы нужны им больше, чем когда-либо.
– Юр-Лорд, я же сказал – наша Клятва была нарушена. Все изменилось, все.., кроме тебя. Мы не могли… Юр-Лорд, теперь я стар. Я, Баннор, Первый марк Стражи Крови. Мне требуются сон и горячая еда. Хотя я родился в горах, этот холод пронизывает меня до костей. Я больше не гожусь на то, чтобы служить Ревелстоуну, – нет. Да и Лордам тоже, хотя им самим далеко до Высокого Лорда Кевина, который был до них.
– Тогда почему ты здесь? Почему просто не отправился домой и не выкинул все это из головы?
Мореход поморщился, услышав, каким тоном был задан этот вопрос, но Баннор по-прежнему спокойно ответил:
– Я так и собирался сделать, когда покидал Замок Лордов. Но, как выяснилось, выкинуть все это из головы оказалось не так-то просто. Слишком много ранихинов ходило под моим седлом. По ночам я видел их во сне, они мчались, как ветер, как облака по небу, как.., как сама чистота. Ты ведь помнишь их? Они никогда не давали никаких клятв и не отказывались от смерти, как мы, но верностью превосходят всех – даже Стражей Крови. Вот почему я вернулся – сюда.
– Только из-за восхищения ранихинами? Ты послал к чертям Лордов, и Ревелстоун, и все остальное, но вернулся сюда, потому что не мог забыть, как ездил верхом на ранихинах?
– Теперь я не езжу верхом. Кавенант пристально посмотрел на него.
– Я вернулся, чтобы помочь рейменам. Некоторые харучаи – мне неизвестно, сколько именно – испытывают то же самое, что и я. Мы знали Лорда Кевина в юности, в расцвете его славы – и мы не в силах забыть. Террель здесь, и Ранник. Есть и другие. Мы помогаем рейменам, учим их тому, что знаем, и учимся у них не использовать ранихинов, а заботиться о них. И многому другому. Может быть, мы научимся смирению, прежде чем умрем.
"Смирению!” – внутренне простонал Кавенант. Его ужаснуло не только то, о чем говорил Баннор, но и то, как – просто, ничего не приукрашивая – он об этом говорил. Итак, вот чем закончились столетия беззаветного и преданного служения!
Он не стал больше ни о чем расспрашивать Баннора, боясь того, что мог услышать в ответ.
Оставшуюся часть дня он не мог думать даже о той цели, которую поставил перед собой. Он шел между Мореходом и Леной, которые по-прежнему проявляли дружеское участие и заботу о нем, но вокруг него выросла стена, отделившая его от всех. От слов Баннора сердце его окаменело. В эту ночь он спал на спине, лицом к небу – точно не был уверен, что ему суждено еще раз увидеть солнце.
Но на следующее утро его решимость ожила снова. Вскоре после рассвета они повстречали еще одного Корда, который направлялся в сторону равнины с двумя маленькими букетами желтых цветов в руках. Обменявшись приветствиями с Кэмом и остальными, он отошел на некоторое расстояние и громко выкрикнул что-то на незнакомом Кавенанту языке. Спустя некоторое время он снова закричал и вытянул перед собой руки, точно предлагая цветы ветру.
Вскоре из промерзшей лощины показались два ранихина, жеребец и кобыла. На груди жеребца виднелись глубокие свежие царапины, похожие на следы ногтей. Кобыла выглядела такой измученной и несчастной, словно она только что потеряла своего жеребенка. От голода оба были похожи на скелеты, обтянутые кожей. Казалось, им было даже трудно держать головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71