Однако при виде Корда они заржали, поспешили, спотыкаясь, к нему и тут же принялись есть цветы, которые он протягивал им. Когда с едой было покончено, он на мгновение обнял их и тут же отошел в сторону со слезами на глазах.
Не говоря ни слова, Кэм протянул Корду свой привядший венок, так что ранихинам досталось еще немного еды.
– Это аманибхавам, целебная трава с Pa, – угрюмо объяснил он Кавенанту. – Она считается зимостойкой, но и ее убивает эта зима – Мучитель добился своего. То, что они сейчас съели, сохранит им жизнь – по крайней мере, еще на один день. – Он смотрел на Кавенанта с таким выражением, точно беды этих двух ранихинов были делом его рук. Кивнув в сторону Корда, кормящего ранихинов, он продолжал:
– Ему пришлось пройти сегодня больше десяти лиг, чтобы раздобыть для них хотя бы это.
Лицо его исказилось от боли, он резко повернулся и зашагал дальше на север. Именно в этот момент решимость Кавенанта снова ожила. Идя вслед за Кэмом, он теперь неустанно думал о том, что собирался сделать.
На протяжении этого дня им еще не раз попадались рани-хины. Только двое из них выглядели неплохо, все остальные были худыми, слабыми, покорными. Чувствовалось, что они голодали, и уже давно.
Самое тягостное впечатление их вид произвел на Лену. То искаженное восприятие мира, которое теперь было присуще ей, к ранихинам никак не относилось. Она словно не видела ничего, кроме выступающих ребер и истощенных тел ранихинов.
Кавенант все время держал ее за руку, защищал и поддерживал, как мог. Он больше не замечал ни усталости, ни ветра, дующего в лицо с Равнин Ра; точно неистовый пророк, он, казалось, задался целью как можно скорее добраться до рейменов и подчинить их своей воле, заставить помочь.
Они добрались до сторожевых постов рейменов около полудня. Внезапно точно из-под земли выросли два Корда, приветствуя Кэма в обычной манере рейменов – подняв над головой руки с открытыми ладонями. Кэм ответил тем же, коротко и тихо бросил несколько слов на своем гортанном языке и жестом показал, чтобы Кавенант и его спутники следовали за ними. Когда они двинулись по направлению к холмам, он сказал:
– Мои Корды сумели найти еще только трех Служителей Гривы. Но вместе со мной этого будет вполне достаточно.
– Достаточно? – переспросил Кавенант.
– Реймены признают любое решение, принятое четырьмя Служителями Гривы.
Теперь ветер дул им в спины. Они вскарабкались на два крутых, отвесных утеса, откуда Равнины открылись перед ними как ладони. Голая, мерзлая, разоренная земля распростерлась внизу, скованная морозом и занесенная серым снегом, – она выглядела израненной, а может быть, и мертвой. Однако Кэм даже не взглянул в ту сторону. Он повел своих спутников в долину, затерявшуюся среди холмов и почти незаметную сверху. Она была хорошо укрыта от ветра, на ее склонах виднелись пятна неярких желтых цветов. Снова увидев аманибхавам, Кавенант неожиданно вспомнил то, что слышал об этой траве во время первого посещения Страны. Оказывая столь целительное воздействие на ранихинов, она была ядовита для человека.
Кроме аманибхавама, в долине не росло ничего, лишь три небольшие рощицы, чудом уцелевшие на самых крутых склонах. Кэм направился к той, которая выглядела гуще других. Из подлеска навстречу им вышли четыре Корда. Все они казались очень юными, слишком юными для того дела, которым занимались. Они взволнованно приветствовали Кэма и вместе с остальными вошли в рощу.
Лесок прикрывал вход в узкую расщелину в склоне холма. Войдя в нее вслед за Баннором, Кавенант обнаружил, что хотя она не имела свода, однако стены уходили высоко и верхние края были почти недоступны взгляду. Под ногами шуршал пласт мертвых листьев, заглушая шаги; в молчании все двигались, словно тени, между холодными каменными стенами. Застарелый запах плесени бил в ноздри, как будто листья накапливались и гнили здесь веками; несмотря на то что они казались влажными, от них исходило неясное тепло. Никто не произносил ни слова. Сжимая пальцы Лены свой онемевшей рукой, Кавенант шагал вслед за Баннором по расщелине, которая причудливо изгибалась, прокладывая себе путь внутри скалы.
Наконец Кэм остановился. Дождавшись Кавенанта, он негромко произнес:
– Сейчас мы войдем в тайное убежище рейменов. Я хочу предупредить тебя. Владыка Кольца. Если ты и твои спутники не сумеете убедить нас в том, что вы достойны доверия, вы не выйдете отсюда. На всем протяжении Равнин Ра и соседних холмов это – наше последнее убежище.
Когда-то у рейменов было не мало таких незаметных для постороннего глаза мест, – продолжал он. – В них Служители Гривы залечивали раны ранихинов и обучали Кордов своим тайным знаниям, готовя их к тому, чтобы со временем они тоже стали Служителями Гривы. Но одно за другим все эти убежища, – Кэм буквально пронзил Кавенанта взглядом, – были уничтожены. Мы сделали все, чтобы ни одна живая душа не узнала о них, и все же креши.., юр-вайлы.., пещерники.., все эти злобные твари каким-то образом находили наши тайные убежища и разоряли их. – Он продолжал рассматривать Кавенанта с таким видом, словно надеялся прочесть по его лицу, что тот так или иначе был связан с теми, кто разорял их укрытия. – Если у нас появится хоть малейшее сомнение в том, что местонахождение этого убежища не станет известно врагам, мы убьем твоих товарищей.., а тебя не выпустим отсюда.
Не дожидаясь ответа, он круто развернулся и прошел дальше. Кавенант последовал за ним, нахмурив брови.
За выступом скалы расщелина расширялась, образуя подобие пещеры. Пространство было плохо освещено, но все же без труда можно было разглядеть семерых ранихинов, стоящих у стен. Перед ними лежали скудные охапки аманибхавама, и от резкого запаха травы у Кавенанта тут же зазвенело в голове. Все ранихины были ранены, и некоторые так серьезно, что едва могли стоять. У одной кобылы была большая рана на голове, у другой кровь сочилась из рваного пореза на крупе, явно оставленного когтями. У двух ранихинов не хватало по ноге. Они были отрублены – или откушены? – из ран торчали расщепленные кости.
Пока Кавенант мрачно разглядывал их, они тоже заметили его. Один за другим они беспокойно задвигались, вскидывая, головы и бросая на него грустные, нежные взгляды. Довольно долго они просто смотрели на него с несколько испуганным видом – точно понимали, что им следовало опасаться его, но чувствовали, что у них нет на это сил. Потом, преодолевая боль, кони – даже те, у которых отсутствовали ноги, – попытались приветствовать его, встав на дыбы.
– Прекратите… Перестаньте… – почти простонал Кавенант, не отдавая себе отчета в том, что говорит. Дрожащими руками он закрыл лицо, чтобы не видеть страшного зрелища. – Я не вынесу этого.
Баннор твердо взял его за руку и потянул за собой к выходу. Кавенант сделал несколько шагов, ноги у него подкосились, но Баннор подхватил его. Вцепившись онемевшими пальцами в плечи Стража Крови, он повернулся, стараясь заглянуть ему в глаза.
– Зачем? – прохрипел он прямо в по-прежнему невозмутимое лицо Баннора. – Зачем они делают это? Бесстрастно тот ответил:
– Ты – Владыка Кольца. Они обещали служить тебе.
– Обещали… Обещали? – Кавенант потер рукой лоб, с трудом вспоминая, какое именно обещание он взял с ранихинов. – Черт возьми! – Вырвавшись из рук Баннора и опираясь руками о стену, он снова мог стоять, хотя его слегка пошатывало. Пальцы вздрагивали, его трясло от ненависти к Презирающему. – Зачем вы сохранили им жизнь? – хрипло закричал он. – Почему не избавили от мучений? Почему не убили? Как вы могли быть так жестоки?
Служитель Гривы сплюнул:
– Так поступают в твоем мире. Владыка Кольца? Однако ничто, по-видимому, не могло нарушить спокойствия Баннора. Он объяснил ровным голосом:
– Они – ранихины. Они сами решают, что для них хорошо, а что плохо. Как может какой бы то ни было человек сделать за них выбор между смертью и страданием?
Пытаясь выразить сочувствие и уважение, Мореход протянул руку и коснулся плеча Баннора.
Губы Кавенанта вздрагивали – он с трудом сдерживался, чтобы не закричать. Повторив жест Морехода, он с посеревшим лицом взглянул на него. Оба они, и Великан, и Баннор, были свидетелями соглашения с ранихинами сорок семь лет назад, когда мудрые кони впервые признали его и приветствовали, вот так же становясь на дыбы. Из тех, кто отправился тогда на поиски Посоха Закона, уцелели только Баннор, Мореход, Морэм и Квен… Да, реймены имели основание обвинять его. Хотя он еще не знал, в чем именно.
Он сжал кулак. На безымянном пальце свободно болталось обручальное кольцо – так сильно он похудел. Черт возьми, он должен овладеть заключенной в нем силой! Не добившись этого, он боялся даже думать о том, что пока все с таким старанием хранили в секрете от него.
Резко шагнув к Каму, он ткнул его в грудь.
– Черт побери, – произнес он, глядя прямо в беспощадные глаза реймена, – почему бы вам не увести их на юг, в горы, и таким образом не избавить от всего этого? Если вы заставляете их здесь страдать только ради своей гордости, надеюсь, вы поплатитесь за это.
Кэм с горечью поглядел на Кавенанта.
– Гордость тут ни при чем, – тихо сказал он. – Рани-хины сами не хотят уходить отсюда.
И тут, вопреки своей воле, Кавенант поверил ему. Отступив, он распрямил плечи и глубоко вздохнул.
– Тогда вам лучше помочь мне. Не знаю, верите вы мне или нет, но я ненавижу Фоула так же, как и вы.
– Может быть, – прежним суровым тоном ответил Кэм. – Мы знаем, как ранихины относятся к тебе. Я видел… Я только что своими глазами видел, как они вставали на дыбы! С такими ранами! В отношении тебя их выбор решает все, ты не должен опасаться нас. Но вот твои спутники – другое дело. Женщина… – Его голос задрожал, и он сделал заметное усилие, чтобы успокоиться. – В ней я уверен. Любовь к Гривам написана у нее на лице. Но Великан… Он должен представить неопровержимые доказательства того, что он – не враг.
– Я понимаю тебя. Служитель Гривы, – спокойно произнес Мореход. – Я понимаю ваше недоверие и сделаю все, что в моих силах.
Кэм пристально посмотрел на Великана, потом перевел взгляд на Баннора. Тот бесстрастно пожал плечами. Кэм кивнул и двинулся дальше в глубину расщелины.
Кавенант снова взял Лену за руку. Голова ее была опущена, он не смог даже разглядеть выражения ее лица, только заметил синие тени под глазами.
– Держись, – сказал он ей как можно мягче. – Может быть, все не так уж плохо.
Она не отвечала, но и не сопротивлялась, когда он потянул ее за собой. Расщелина выходила в укромную долину, которая после тесного пространства расщелины показалась ему неожиданно просторной. Отвесные шероховатые скалы, сужаясь, уходили ввысь, к полосе вечернего неба. Долина была узкой, длинной, извилистой, в дальнем конце ее темнел вход в расщелину. Кое-где виднелись полуразрушенные каменные колонны и груды обломков каких-то зданий, а между ними для защиты от снегопада были натянуты тенты рейменов – их кочевые дома, в которых жили отдельные семьи. Они казались ничтожными по сравнению со всей долиной.
Кэм сообщил о своем приходе криком, и когда Кавенант, держа Лену за руку, вошел в долину, навстречу им уже двигалось больше десятка рейменов. Все они – буквально все, с болью осознал Кавенант! – были отмечены той же печатью, которая так поразила его в облике Кэма. Рядом с изможденными ранихинами они выглядели неплохо. Реймены всегда славились своими охотничьими навыками, и, очевидно, обеспечить себя мясом им было легче, чем ранихинов травой. И все же на их лицах лежала печать страданий. Практически все, за исключением детей и дряхлых стариков, были Кордами, хотя даже беглому взгляду Кавенанта мгновенно открылось, что многие из них совершенно не готовы для этого рискованного занятия. Ему стало окончательно ясно, что численность рейменов угрожающе уменьшается в результате зимы и войны. И все они, как и Кэм, имели загнанный, усталый вид, точно даже во время сна их не переставали мучить ночные кошмары.
Вдруг Кавенант понял, в чем тут было дело. Всех их, даже детей, чрезвычайно угнетало истребление ранихинов, и не только потому, что они бесконечно уважали их и не могли спокойно смотреть на страдания мудрых коней. Весь смысл их жизни, даже само существование их расы оказались под угрозой полного исчезновения. Реймены всегда жили ради ранихинов, а теперь их преследовала мысль о том, что, возможно, именно на их долю выпала участь увидеть последнего ранихина. Мудрые кони по им одним известным причинам отказывались покинуть Равнины, и реймены вполне допускали фатальный исход этого решения, который они бессильны были предотвратить.
Только упрямая, несгибаемая гордость удерживала их от того, чтобы не впасть в полное отчаяние.
Они молча смотрели на Кавенанта, Лену и Морехода. Лена, казалось, едва заметила их, но Мореход поднял руки в знак приветствия, и Кавенант последовал его примеру, хотя понимал, что выставляет таким образом на всеобщее обозрение свое кольцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71