Даже если он и существует, то есть нечто, что мешает ему защитить Землю… Разве легенды не говорят о том, что Создатель разрушит Арку Времени, если возложит на Землю руки, и тогда сама Арка и весь мир вообще исчезнут, а Презирающей станет свободен?
– Да, так сказано, – подтвердил Морэм. – Я в этом не сомневаюсь. Однако судьба любого находится во власти его Создателя. А у нас своей работы хватает. Нам ни к чему возлагать на себя бремя богов.
Аматин вздохнула:
– Ты уверенно говоришь, Высокий Лорд. Я не могла бы так рассуждать.
– Тогда не говори об этом. Я говорю так лишь затем, чтобы подбодрить самого себя. Ты – другой человек, и смелость у тебя другая. Только помни, что ты – Лорд, слуга Страны. Помни о любви, которая заставила тебя быть тем, кто ты есть, и не оглядывайся.
– Да, Высокий Лорд, – ответила она, напряженно вглядываясь в его лицо. – Однако я не доверяю этой силе, которая допускает возможность Осквернения. Это очень рискованно.
Она снова перевела пристальный взгляд с него на крилл. Его самоцвет пылал сверхъестественным огнем, и что он обещал, было не ясно – может быть, жизнь, а может быть, и смерть. Медленно протянув руку, Морэм коснулся рукоятки.
Но его восторг уже в какой-то степени угас и жар крилла заставил его отдернуть руку. Он криво усмехнулся.
– Да, – вздохнул он, будто обращаясь к мечу:
– Это риск. Я сам боюсь.
Он снял накидку, осторожно завернул в нее крилл и положил в стороне, чтобы Лорды могли позднее унести его в такое место, где им было бы удобно заняться его изучением. Мельком взглянув на Аматин, он увидел, что она пытается улыбнуться.
– Идем, сестра Аматин, – сказал он, радуясь тому, что в ней вновь пробудилась отвага. – Мы и так слишком задержались с нашими делами.
Вдвоем они присоединились к Лорду Лории и с помощью огня своих посохов помогли ей отразить нападение орд Презирающего.
Позже, после полудня, Аматин и Морэм вновь встретились с забинтованным и прихрамывающим Тревором. К этому времени Ревелстоун выдержал одну из самых неистовых атак Сатансфиста. Лорды оказали своей Армии поддержку, в которой та нуждалась, да и Квен действовал умело и казался неутомимым. Убитых среди защитников почти не было, в то время как потери нападающих все увеличивались. В атаке подобного рода юр-вайлы не могли действовать эффективно. В результате Лордам удалось уничтожить огромное количество пещерников и других тварей. Еще до того как бледный день сменился ночью, самадхи-Опустошитель отозвал свои силы обратно.
Но это вовсе не означало, что он собирался дать защитникам Замка отдохнуть. Атака возобновилась, как только наступила ночь. По покровом холодной зимней тьмы юр-вайлы стремительно двинулись вперед, поливая зубчатые стены своей едкой жидкостью, а за ними тяжело нагруженные отряды других тварей тащили щиты и лестницы Этот бой отличался слепой и безрассудной яростью; это была дикая попытка просто сломить оборону Замка одним махом. На это войско Фоула было нацелено и не собиралось отступать. Рыча от голода, эти твари выстроились, намереваясь сломить сопротивление Ревелстоуна как можно скорее.
Бои продолжались и в последующие дни. Теперь потери Сатансфиста не намного превышали по численности поступившее подкрепление, и он действовал более осторожно. Эти не прекращающиеся атаки не позволяли воинам Замка восстановить силы. Несмотря на все усилия Квена чередовать Дозоры так, чтобы они все-таки хоть немного отдыхали, усталость его армии все возрастала – а утомленных воинов одолеть легче. И тот, кто падал, уже больше не вставал.
Но армия не одна несла на себе всю тяжесть сражений – в них участвовали и гравелингасы, и хайербренды, и Учителя Лосраата. Те, кто не был занят срочными делами – изгнанные из своих домов фермеры, художники, даже дети постарше, – помогали чем могли: они подносили стрелы и другое оружие, стояли на страже, передавали послания. Таким образом, Дозоры могли хоть в какой-то степени отдыхать. И Лорды без задержек появлялись там, куда бы их ни призвал Квен. Сила их посохов действовала мощно и неотразимо; они боролись не только с врагами, но и с отчаянием, в которое впадали утомленные люди – отчаянием, которое могло привести к Скверне, чего никто из них не хотел.
Так шла битва за Замок Лордов. Дозор за Дозором сражались день ото дня; запасы пищи таяли; Целителям для лечения нужны были травы, которых становилось все меньше. Непрерывное напряжение наложило свою мрачную печать на лица людей, истощило плоть; казалось, в их душах не осталось места ни для чего, кроме невыносимой усталости и скверных предчувствий. Но без Ревелстоуна сама их жизнь была бы окончена – и они держались.
Вначале Лорды думали только о том, что было так или иначе связано с защитой Замка. Они почти бессознательно и с некоторой опаской старались даже не вспоминать о своем опасном знании. Они использовали свою энергию для работы и для сражений, а не для обдумывания того, что считали крайним средством. Но после шести дней неустанных атак на Замок Высокий Лорд Морэм поймал себя на том, что боится наступления момента, когда Сатансфист изменит свою тактику – когда Опустошитель и его хозяин снова используют Камень и Жезл. На седьмую ночь Морэму снились кошмары, в которых ему являлись призрачные тени и слышался крик Вольного Ученика. Проснувшись в холодном поту, он тут же отправился в предгорья, чтобы убедиться, что с Вольным Учеником Мерцающего озера ничего страшного не произошло.
Ученик был цел и невредим, так же как и дочери Лории, однако Морэму от этого легче не стало. Он чувствовал, он был уверен, что именно сейчас кто-то где-то в муках умирает. Подбадривая себя, чтобы унять дрожь, вызванную страхом, он снова созвал Лордов на Совет, где впервые поднял вопрос о том, как их новое знание может быть использовано против Презирающего.
Его вопрос зажег тревожный огонь в душах всех. Аматин широко открытыми глазами неотрывно смотрела на Высокого Лорда, Тревор вздрогнул, Лория не отрывала взгляда от своих рук. Хотя они молчали, Морэм чувствовал волнение с такой остротой, как будто они произнесли вслух: “Ты думаешь, что мы должны повторить то, что сделал Кевин-Расточитель Страны?” Но он знал, что в их молчании нет осуждения. Он смотрел на них выжидательно, и наконец Лория сказала:
– Когда ты боролся с огнем в Палате Совета, ты расхлебывал последствия ошибки, допущенной другим. Ты не боишься сам совершить нечто подобное? Как ты будешь управлять силой, если ее вызовешь?
На это у Морэма не было ответа.
Затем Тревор с явным усилием заставил себе произнести;
– Мы не знаем, как создать каналы для этой энергии. Сердце подсказывает мне, что наших жезлов будет недостаточно – их могущества вряд ли хватит на то, чтобы управлять такой мощью. У нас нет Посоха Закона, а я не знаю другого средства, которое могло бы его заменить.
– И этого знания, – резко сказала Аматин, – в которое ты отваживаешься верить, оказалось не достаточно для Высокого Лорда Кевина, сына Лорика. Он только впал в отчаяние. Я… Я отдала свою жизнь его Учению, и я знаю, что говорю. Эта сила – тупик, иллюзия. Ею невозможно управлять. В первую очередь она бьет по тому, кто ею владеет. Лучше умереть с Клятвой Мира в сердце, чем выиграть один день жизни ценой такого риска!
Но Морэм по-прежнему молчал. Он не мог высказать никаких убедительных доводов в пользу своего предложения. Им двигало только холодное, пронизывающее душу предчувствие; шестым чувством он с непередаваемым страхом ощущал ужасное, неизвестное, которое где-то пока еще далеко от Ревелстоуна, крадучись, шло по Стране.
Аматин жестко закончила:
– Ты боишься, что юр-Лорд Кавенант все равно приведет нас к Осквернению?
Он не смог отрицать, что именно этого и боялся.
Так безрезультатно закончился этот Совет, и Лорды вернулись к защите Замка.
А бой все еще продолжался. Четыре дня Лорды боролись всей силой огненных жезлов, невзирая на невыносимую усталость, и остальные обитатели Ревелстоуна делали все, чтобы отогнать от стен пещерников, юр-вайлов и каменные отродья. Но Сатансфист не сдавался. Он снова и снова возобновлял штурм – словно потери для него ничего не значили, – отправляя все новые отряды разрушать город. И цена, которую Замок Лордов платил за свою твердость, возрастала день ото дня.
На пятый день Морэм покинул поле боя, чтобы проверить, в каком состоянии город. К нему присоединился вомарк Квен. Когда они увидели, как мало осталось запасов, и подсчитали потери, Квен устремил на Морэма твердый, пристальный взгляд и резко, с дрожью в голосе, произнес:
– Мы погибли. Если Опустошитель не даст нам передышки, мы погибли.
Морэм взглянул в глаза старого друга:
– Сколько времени мы можем продержаться?
– Самое большее – тридцать дней. Сорок – если мы перестанем кормить больных, раненых и ослабленных.
– Мы не будем отказывать в еде никому, кто еще жив.
– Тогда тридцать. Или меньше – если мои ослабевшие воины не смогут защитить стены… – Он запнулся и опустил глаза. – Высокий Лорд, неужели это случится? Неужели это конец – нам и Стране?
Морэм твердо положил руку на плечо Квена:
– Нет, мой друг. Мы еще не исчерпали всех своих возможностей. И Неверящий… Не забывай о Томасе Кавенанте.
Услышав это имя, Квен, как обычно, посуровел.
– Я не смог бы забыть о нем, даже если бы захотел. Он будет…
– Спокойно, вомарк, – безо всякого раздражения прервал его Морэм. – Не следует пренебрегать пророчествами. На Земле есть такие тайны, о которых нам ничего не известно.
Секунду спустя Квен пробормотал:
– Вы все еще верите в него?
Высокий Лорд ответил без малейшего колебания:
– Я верю в то, что в жизни есть не только Зло.
Квен задумался, пытаясь понять, из какого источника Морэм черпает свою уверенность. На его лице появилось протестующее выражение, но прежде чем он успел что-либо произнести, появился гонец, призвавший его на поле боя. Он тотчас повернулся и зашагал прочь.
Проводив его взглядом, Морэм встряхнулся и отправился к Целителям. Он хотел узнать, не наступило ли улучшения в состоянии Трелла, мужа Этиаран.
Один из залов, откуда сейчас доносились стоны. Целители превратили в госпиталь для сотен раненых; там Морэм нашел могучего прежде гравелингаса. Превратившись в беспомощную развалину, тот лежал, растянувшись на соломенном тюфяке в центре зала. Его терзало сильное воспаление мозга. К вящему ужасу Морэма, он был похож на всех жертв Кавенанта. Руки Морэма затряслись. Он знал, что не сможет выдержать, если ему придется наблюдать, как происходит это неизбежное опустошение.
– Сначала мы положили его к стене, – тихо сказал один из служителей, – чтобы он мог быть поближе к камню. Но он в ужасе старался как можно дальше отодвинуться от нее. Тогда мы перенесли его сюда. Он не пришел в себя, но и не кричал больше. Пока мы ничем не смогли ему помочь.
– Кавенант вылечит его, – ответил Морэм, как будто возражая служителю. – Он должен.
Дрожа, он пошел прочь и попытался освободиться от своего страха, сражаясь за Ревелстоун.
На следующую ночь самадхи изменил свою тактику. Под прикрытием темноты отряд пещерников осуществил стремительную атаку и вскарабкался на одну из главных зубчатых стен. Когда воины выбежали, чтобы отразить нападение, два клина юр-вайлов, спрятавшиеся в темноте возле стен, быстро сформировали Защитную Стену между соседними зубцами, отрезав таким образом некоторых воинов, оказавшихся в ловушке, и лишив их возможности спастись. Два Дозора, которые угодили в нее, были зарезаны юр-вайлами еще до того, как Лорд Аматин смогла уничтожить Защитную Стену. Нечто подобное было проделано сразу в нескольких местах вокруг Ревелстоуна.
Вомарк Квен потерял более ста шестидесяти воинов, прежде чем понял цель этой тактики. Сейчас враги стремились не разрушать Ревелстоун, а убить как можно больше его защитников.
Теперь Лорды были вынуждены принять на себя главный удар в борьбе с этой новой формой нападения: обезвредить Защитную Стену могли только они. Пока темнота скрывала подбирающихся к стенам юр-вайлов, атаки продолжались, не давая Лордам ни малейшей возможности отдохнуть. А когда наступил рассвет, Шеол-Сатансфист вернулся к своей прежней тактике.
После четырех ночей таких атак Морэм и его соратники едва держались на ногах. Уничтожение каждой Защитной Стены стоило двоим из них тяжелейшего напряжения. Один Лорд не мог достаточно быстро справиться с шестьюдесятью или даже сотней юр-вайлов. Аматин выглядела совсем больной, бледной, с ввалившимися глазами; когда-то крепкие мышцы Лории обвисли, утратив свою упругость; Тревор все время вздрагивал, как будто даже находясь в полной безопасности в Замке, он был окружен вампирами. У самого Морэма постоянно болело сердце. Все они имели теперь возможность почувствовать на себе, насколько точны были жестокие предсказания Квена, и их уже тошнило от этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71