Главным является то, что фронт в долине составляет четыре мили, а наверху — шесть.
Эндрю провел пальцем по изогнутой линии на карте.
— А под Питерсбергом, до того как мы влипли в эту передрягу, мы почти разбили генерала Ли, — отметил Пэт.
— Я помню об этом, — резко ответил Эндрю, и Пэт поднял руку в знак примирения.
«Сто тысяч наших против трехсот пятидесяти, а то и четырехсот тысяч мерков, — подумал Эндрю. — Да еще надо обеспечить пикеты по всей протяженности реки и оставить патрули в лесу. В лучшем случае останется семьдесят пять тысяч. Если мерки сконцентрируют свои силы, они прорвут оборону. А заняв долину, смогут сгруппироваться, зайти с тыла и ударить по всему фронту».
Такими размышлениями Эндрю занимался каждый день с того самого момента, когда понял, что Русь придется оставить. Исходя из этих расчетов, он как мог оттягивал время и снова подсчитывал силы. Будь у него еще сотня тысяч солдат, мерки не были бы так опасны. Но этой сотни тысяч у них не было. Все русские, способные держать оружие, уже были в армии. Как только мерки подойдут ближе, фабрики в Испании прекратят работу, освободившиеся люди будут сформированы в отряды и распределены в 1-м, 2-м и 3-м корпусах. В Риме оставалось достаточно много людей, но невозможно было за этот срок вооружить и обучить их всех. Если бы у них в запасе было месяца два, можно было бы сформировать еще один корпус, но тогда потребовалось бы еще по двести патронов на каждого человека. За один день сражения будет израсходована почти половина этого количества. Не стоило набирать людей и оставлять их без оружия. Кроме того, это позволит произвести еще пятнадцать тысяч винтовок или мушкетов, которых едва хватит для обеспечения всем необходимым корпуса Марка. Придется обходиться тем количеством людей, которое уже есть. Для того чтобы победить, каждому солдату необходимо убить шесть-семь мерков.
Пэт зевнул и оперся о спинку стула. Непрерывный стук дождевых капель действовал на него умиротворяюще.
Эндрю обвел взглядом комнату. Офицеры штаба в глубине помещения занимались схемами и картами, телеграфный аппарат молчал; все было так спокойно, как будто они находились в глубоком сонном тылу. Он встал и, подойдя к двери, выглянул наружу. Ветер гнал по двору потоки дождя, рабочие прекратили работу и попрятались в пустых вагонах. В воздухе чувствовался тяжелый запах дыма, напоминавший о дождливой осени.
Сегодня уже погибли пятьсот человек. Он лишился Шовалтера, который хотел стать вторым Джобом Стюартом. И его желание сбылось. Как Джеб погиб в бою у Желтой Таверны, так и Шовалтер был убит на Кеннебеке. От него не останется даже могилы. Эндрю постарался больше не думать о судьбе Денниса и остальных кавалеристов.
Над окошечком телеграфиста отсчитывали секунды станционные часы, маятник медленно качался из стороны в сторону, отмечая мгновения вечности. Приближая неизбежное.
Если мерки поторопятся, их передовые отряды могут появиться уже к завтрашней ночи. Остальные подтянуться через день, от силы через два.
Мелькнула вспышка молнии, громыхнул гром, дождь пошел еще сильнее.
Эндрю подошел к настенной вешалке и снял с крючка свое пончо. Он неловко поднял его над головой и в который раз подумал, насколько труднее становятся многие вещи, когда имеешь только одну руку. Справившись с накидкой, он взял шляпу и надвинул ее на глаза. Потом с улыбкой оглянулся на Пэта и Эмила.
— Я отправляюсь домой, к Кэтлин, и буду отдыхать до конца дня. Полагаю, другая такая возможность представится еще не скоро.
Эмил кивнул в знак согласия, и Эндрю вышел под струи дождя.
— Как он только держится? — спросил Пэт, делая знак Эмилу налить ему еще стаканчик.
— Эндрю всегда умеет держать себя в руках. Но он очень тяжело переживает гибель Шовалтера и его ребят.
— Да, это воспринимается особенно тяжело, когда несешь ответственность за чужие судьбы, — тихо ответил Пэт.
— Мы подготовились настолько, насколько это было возможно, — сказал Эмил.
Он забрал у Пэта пустой стаканчик и вылил из фляжки остатки для себя. Пэт вздохнул и опустил голову.
— Хотелось бы иметь еще месяцев шесть в запасе на подготовку. Но я думаю, добрый доктор, что игра окончена, и Эндрю об этом знает.
— Мы ждали этого целый год, отступление растянулось на три месяца с самого Потомака. Через одну-две недели так или иначе все будет закончено.
— И ты знаешь, как именно.
— Я не уверен, — понизив голос, сказал Эмил. — Эти ребята знают, что поставлено на карту. — Доктор кивком головы указал на висящий на стене плакат с фотографией сцены кровавой резни под Суздалем: — Мы все еще можем разбить этих ублюдков.
— Что ж, ради этого мы так долго отступали, — усмехнулся Пэт. — Я не согласился бы упустить такое зрелище даже за билет до Нью-Йорка. Я теперь командующий корпусом, важный и могущественный, как Хэн-кок или блаженной памяти Джон Рейнольдс, хороший был вояка.
Пэт поднял пустой стакан и допил последнюю каплю.
— Мы дадим им генеральное сражение, а когда мерзавцы нас перебьют, то пожалеют, что связались с нами.
— Ты в самом деле думаешь, что все кончено?
— А что еще остается думать? — снова засмеялся Пэт. — Это будет адское веселье. Через неделю я надеюсь принять участие в самой грандиозной битве после Геттисберга.
Глава 9
Сколько еще он выдержит такой режим? Хотя в данный момент его это мало заботило. В конце концов, неужели так уж необходимо спать?
Чак Фергюсон оперся на локоть и посмотрел на девушку. Она погрузилась в сон, оливковая кожа сияла в бледных лучах луны, заглядывающей в окно. После вчерашней грозы вновь вернулась жара. К полудню даже в лесу стало нестерпимо жарко, тучи мошкары и москитов изводили рабочих. Хижина Чака тоже успела нагреться, и в любовном угаре они сбросили на пол шерстяное армейское одеяло.
Перед Чаком лежала обнаженная девушка, ее полные груди вздымались мягкими холмами. Чак осторожно провел рукой по ее коже, немного помедлил на округлых ягодицах. Он снова почувствовал возбуждение. Впрочем, для этого ему хватало одного взгляда на Оливию.
Она вздохнула и потянулась, потом придвинулась поближе, все еще не просыпаясь, взяла его руку и положила себе на грудь.
Чаку не терпелось разбудить ее и снова продолжить любовные игры. Но он посмотрел на часы. Некогда.
Он легко поцеловал ее в шею, тихонько поднялся с кровати и натянул на себя синие армейские брюки и свободную русскую рубашку. Надо было проверить, как идет ремонт и перевооружение «Клипера янки 2». Бригада рабочих трудилась над ним без остановки, им помогали и те, кто обслуживал ранее два других аэростата.
«Клиперу янки II» и четырем другим оставшимся аэростатам предстояло выполнить почти невозможное. Пока не кончится война, они не смогут построить больше ни одной машины, поскольку запас шелка для баллонов иссяк. Если в ближайшем будущем баланс сил не восстановится и мерки по-прежнему будут господствовать в воздухе, положение станет угрожающим.
Чак надел ботинки и вышел из хижины, осторожно прикрыв за собой дверь. В дальнем конце площадки, из-под навеса уже показался один из аэростатов, вокруг его баллона лунный свет образовывал слабое сияние. Чак подошел ближе, не отрывая от корабля восхищенного взгляда. На борту кириллицей и латинскими буквами было выведено название: «Звезда Запада». Пока он выглядел просто великолепно.
Чак немного понаблюдал за полетом грифов, круживших над поляной, и за стаей уток, показавшихся над заболоченной поймой Сангроса. Взмахи птичьих крыльев навели его на мысли о других полетах. Как только окончится эта проклятая война, надо будет поэкспериментировать с этой идеей.
Экипаж из двух человек, вспотевших в своих парусиновых комбинезонах, с защитными очками на лбу, в последний раз обходил аэростат, проверяя все узлы. — Все готово? — спросил Чак. Пилот кивнул, но ничего не сказал. Чак отступил в сторону и оставил их в покое. Он хорошо понимал, в каком стрессе находятся люди перед полетом.
Команда обслуживания была примерно в таком же состоянии. Между экипажем и рабочими существовала необъяснимая связь. Рабочие любовно готовили корабли к полетам, беспокойно наблюдали за их подъемом, а потом долгие часы напряженно ожидали возвращения и бегом поднимались на наблюдательную вышку, как только поступал сигнал о приближении аэростата, После приземления все внимательно выслушивали малейшие подробности рассказа нилота о произведенных им маневрах, но вместо того, чтобы смотреть на летчиков, придирчиво разглядывали корабль. Они чуть не впадали в ярость, когда обнаруживали пробоины от пуль, относясь к своим машинам как к любимым детям. Даже если аэростат не приходил на базу, они все равно продолжали ждать и сидели у порога пустого ангара; отказ от этого дежурства означал бы конец надеждам. Чак прошел дальше, к ангару «Клипера янки II». Вокруг помещения были развешены красные флажки, казавшиеся черными при свете луны. Этот сигнал предупреждал о том, что баллон аэростата наполняется водородом. Снаружи негромко жужжала небольшая помпа, стояли цинковые баки и сосуды с серной кислотой. Газ по матерчатому рукаву уходил внутрь ангара. В целях безопасности горела лишь одна противовзрывная шахтная лампа.
Согласно приказу полковника Кина Чаку было запрещено появляться рядом с. ангаром, в котором шла работа с водородом. Чак проигнорировал запрет и, миновав охранника, вошел внутрь. Петраччи и Федор, засунув руки в карманы, стояли неподалеку от аэростата и наблюдали, как баллон начинает медленно подниматься в воздух.
— Как дела? — спросил Чак.
— Скоро перекроем рукав, — ответил Федор. — Все дырки залатали?
— Думаю, да каким-то бесцветным голосом ответил Джек.
— Наполнение закончено. Убирайте газовый рукав! — раздался сзади чей-то голос.
Чак шагнул назад и уступил место бригаде наземного обслуживания. Аэростат покачивался в воздухе, вспомогательная платформа еле касалась колесами пола. Нос корабля подвели к проему, в котором виднелись предрассветные сумерки, слегка расцвеченные первыми красноватыми лучами. Платформа прокатилась по полу и аэростат выплыл наружу. Трое людей тоже покинули ангар. Жужжание помпы прекратилось, площадка была тихой и пустынной. Остальные четыре аэростата уже стояли наготове. Джек, Федор и Чак прошли в центр площадки, бригадир рабочих запустил двигатель. установленный на корме плетенной из лозы кабины. Вся бригада молча наблюдала, как Федор поблагодарил руководителя работ, повернул кран подачи топлива и приступил к прогреву двигателя. Через несколько минут Федор повернул маховик пропеллера, двигатель пару раз чихнул, потом восстановил размеренный ритм работы. Чак заметил, что корабль поднимается медленно, нагретый воздух от двигателя только начал поступать в центральный баллон, обеспечивающий дополнительную подъемную силу и заключенный вместе с носовым и кормовым баллонами в единую сигарообразную оболочку. Наземные рабочие разобрали тросы.
Джек отошел от Чака и в последний раз обошел вокруг кабины, осматривая заплатанную оболочку и проверяя крепость плетеной корзины. Все последствия неприятельского обстрела были ликвидированы.
— Я думал, починка займет три-четыре дня, — спокойно произнес Джек.
— Рабочие двух погибших аэростатов помогали при ремонте.
Чак чуть не прикусил себе язык, но слова были уже сказаны.
Джек напряженно кивнул.
— Боишься?
— До колик, — прошептал Джек и попытался улыбнуться.
— Как много времени рассчитываешь провести в воздухе?
— С тех пор как прошел грозовой фронт, погода успокоилась. Надеюсь, больше гроз не будет. Если удастся поймать попутный ветер на обратном пути, вся операция займет сутки, — может, около тридцати часов, — Тебе надо было выбрать занятие попроще. Никто не летает столько, сколько ты, — произнес Чак. Джек покачал головой.
— Я старший пилот, и мне выполнять эту работу. Черт побери, я же сам разработал план этой операции.
—Аэростат готов. Джек кивнул бригадиру рабочих.
— Удачи тебе, — произнес Чак и протянул руку.
— Это плохая примета — желать удачи пилоту аэростата, — сказал Джек, свирепо глядя на Чака.
Фергюсон уже не раз отмечал своеобразный жаргон и приметы, зарождающиеся среди пилотов, которые гибли почти так же часто, как поднимались в воздух новые аэростаты. Экипаж «Звезды Китая» совершил около шести тренировочных полетов и погиб вместе с аэростатом уже на первом боевом задании. «Летящее облако» выдержало примерно десять дней полетов. «Звезда Востока» взорвалась при первом же вылете. Джек после шестидесяти полетов, трех сражений и одного падения считался просто счастливчиком и самым опытным пилотом.
— Мне пора, — тихо сказал Джек и крепко, почти грубо встряхнул его руку.
Он подошел к корзине и запрыгнул внутрь.
— Отдать концы!
Наземные рабочие выпустили канаты и отошли назад. Аэростат стал медленно подниматься к темному На высоте пятидесяти футов заработал пропеллер, корабль медленно повернулся носом на юг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Эндрю провел пальцем по изогнутой линии на карте.
— А под Питерсбергом, до того как мы влипли в эту передрягу, мы почти разбили генерала Ли, — отметил Пэт.
— Я помню об этом, — резко ответил Эндрю, и Пэт поднял руку в знак примирения.
«Сто тысяч наших против трехсот пятидесяти, а то и четырехсот тысяч мерков, — подумал Эндрю. — Да еще надо обеспечить пикеты по всей протяженности реки и оставить патрули в лесу. В лучшем случае останется семьдесят пять тысяч. Если мерки сконцентрируют свои силы, они прорвут оборону. А заняв долину, смогут сгруппироваться, зайти с тыла и ударить по всему фронту».
Такими размышлениями Эндрю занимался каждый день с того самого момента, когда понял, что Русь придется оставить. Исходя из этих расчетов, он как мог оттягивал время и снова подсчитывал силы. Будь у него еще сотня тысяч солдат, мерки не были бы так опасны. Но этой сотни тысяч у них не было. Все русские, способные держать оружие, уже были в армии. Как только мерки подойдут ближе, фабрики в Испании прекратят работу, освободившиеся люди будут сформированы в отряды и распределены в 1-м, 2-м и 3-м корпусах. В Риме оставалось достаточно много людей, но невозможно было за этот срок вооружить и обучить их всех. Если бы у них в запасе было месяца два, можно было бы сформировать еще один корпус, но тогда потребовалось бы еще по двести патронов на каждого человека. За один день сражения будет израсходована почти половина этого количества. Не стоило набирать людей и оставлять их без оружия. Кроме того, это позволит произвести еще пятнадцать тысяч винтовок или мушкетов, которых едва хватит для обеспечения всем необходимым корпуса Марка. Придется обходиться тем количеством людей, которое уже есть. Для того чтобы победить, каждому солдату необходимо убить шесть-семь мерков.
Пэт зевнул и оперся о спинку стула. Непрерывный стук дождевых капель действовал на него умиротворяюще.
Эндрю обвел взглядом комнату. Офицеры штаба в глубине помещения занимались схемами и картами, телеграфный аппарат молчал; все было так спокойно, как будто они находились в глубоком сонном тылу. Он встал и, подойдя к двери, выглянул наружу. Ветер гнал по двору потоки дождя, рабочие прекратили работу и попрятались в пустых вагонах. В воздухе чувствовался тяжелый запах дыма, напоминавший о дождливой осени.
Сегодня уже погибли пятьсот человек. Он лишился Шовалтера, который хотел стать вторым Джобом Стюартом. И его желание сбылось. Как Джеб погиб в бою у Желтой Таверны, так и Шовалтер был убит на Кеннебеке. От него не останется даже могилы. Эндрю постарался больше не думать о судьбе Денниса и остальных кавалеристов.
Над окошечком телеграфиста отсчитывали секунды станционные часы, маятник медленно качался из стороны в сторону, отмечая мгновения вечности. Приближая неизбежное.
Если мерки поторопятся, их передовые отряды могут появиться уже к завтрашней ночи. Остальные подтянуться через день, от силы через два.
Мелькнула вспышка молнии, громыхнул гром, дождь пошел еще сильнее.
Эндрю подошел к настенной вешалке и снял с крючка свое пончо. Он неловко поднял его над головой и в который раз подумал, насколько труднее становятся многие вещи, когда имеешь только одну руку. Справившись с накидкой, он взял шляпу и надвинул ее на глаза. Потом с улыбкой оглянулся на Пэта и Эмила.
— Я отправляюсь домой, к Кэтлин, и буду отдыхать до конца дня. Полагаю, другая такая возможность представится еще не скоро.
Эмил кивнул в знак согласия, и Эндрю вышел под струи дождя.
— Как он только держится? — спросил Пэт, делая знак Эмилу налить ему еще стаканчик.
— Эндрю всегда умеет держать себя в руках. Но он очень тяжело переживает гибель Шовалтера и его ребят.
— Да, это воспринимается особенно тяжело, когда несешь ответственность за чужие судьбы, — тихо ответил Пэт.
— Мы подготовились настолько, насколько это было возможно, — сказал Эмил.
Он забрал у Пэта пустой стаканчик и вылил из фляжки остатки для себя. Пэт вздохнул и опустил голову.
— Хотелось бы иметь еще месяцев шесть в запасе на подготовку. Но я думаю, добрый доктор, что игра окончена, и Эндрю об этом знает.
— Мы ждали этого целый год, отступление растянулось на три месяца с самого Потомака. Через одну-две недели так или иначе все будет закончено.
— И ты знаешь, как именно.
— Я не уверен, — понизив голос, сказал Эмил. — Эти ребята знают, что поставлено на карту. — Доктор кивком головы указал на висящий на стене плакат с фотографией сцены кровавой резни под Суздалем: — Мы все еще можем разбить этих ублюдков.
— Что ж, ради этого мы так долго отступали, — усмехнулся Пэт. — Я не согласился бы упустить такое зрелище даже за билет до Нью-Йорка. Я теперь командующий корпусом, важный и могущественный, как Хэн-кок или блаженной памяти Джон Рейнольдс, хороший был вояка.
Пэт поднял пустой стакан и допил последнюю каплю.
— Мы дадим им генеральное сражение, а когда мерзавцы нас перебьют, то пожалеют, что связались с нами.
— Ты в самом деле думаешь, что все кончено?
— А что еще остается думать? — снова засмеялся Пэт. — Это будет адское веселье. Через неделю я надеюсь принять участие в самой грандиозной битве после Геттисберга.
Глава 9
Сколько еще он выдержит такой режим? Хотя в данный момент его это мало заботило. В конце концов, неужели так уж необходимо спать?
Чак Фергюсон оперся на локоть и посмотрел на девушку. Она погрузилась в сон, оливковая кожа сияла в бледных лучах луны, заглядывающей в окно. После вчерашней грозы вновь вернулась жара. К полудню даже в лесу стало нестерпимо жарко, тучи мошкары и москитов изводили рабочих. Хижина Чака тоже успела нагреться, и в любовном угаре они сбросили на пол шерстяное армейское одеяло.
Перед Чаком лежала обнаженная девушка, ее полные груди вздымались мягкими холмами. Чак осторожно провел рукой по ее коже, немного помедлил на округлых ягодицах. Он снова почувствовал возбуждение. Впрочем, для этого ему хватало одного взгляда на Оливию.
Она вздохнула и потянулась, потом придвинулась поближе, все еще не просыпаясь, взяла его руку и положила себе на грудь.
Чаку не терпелось разбудить ее и снова продолжить любовные игры. Но он посмотрел на часы. Некогда.
Он легко поцеловал ее в шею, тихонько поднялся с кровати и натянул на себя синие армейские брюки и свободную русскую рубашку. Надо было проверить, как идет ремонт и перевооружение «Клипера янки 2». Бригада рабочих трудилась над ним без остановки, им помогали и те, кто обслуживал ранее два других аэростата.
«Клиперу янки II» и четырем другим оставшимся аэростатам предстояло выполнить почти невозможное. Пока не кончится война, они не смогут построить больше ни одной машины, поскольку запас шелка для баллонов иссяк. Если в ближайшем будущем баланс сил не восстановится и мерки по-прежнему будут господствовать в воздухе, положение станет угрожающим.
Чак надел ботинки и вышел из хижины, осторожно прикрыв за собой дверь. В дальнем конце площадки, из-под навеса уже показался один из аэростатов, вокруг его баллона лунный свет образовывал слабое сияние. Чак подошел ближе, не отрывая от корабля восхищенного взгляда. На борту кириллицей и латинскими буквами было выведено название: «Звезда Запада». Пока он выглядел просто великолепно.
Чак немного понаблюдал за полетом грифов, круживших над поляной, и за стаей уток, показавшихся над заболоченной поймой Сангроса. Взмахи птичьих крыльев навели его на мысли о других полетах. Как только окончится эта проклятая война, надо будет поэкспериментировать с этой идеей.
Экипаж из двух человек, вспотевших в своих парусиновых комбинезонах, с защитными очками на лбу, в последний раз обходил аэростат, проверяя все узлы. — Все готово? — спросил Чак. Пилот кивнул, но ничего не сказал. Чак отступил в сторону и оставил их в покое. Он хорошо понимал, в каком стрессе находятся люди перед полетом.
Команда обслуживания была примерно в таком же состоянии. Между экипажем и рабочими существовала необъяснимая связь. Рабочие любовно готовили корабли к полетам, беспокойно наблюдали за их подъемом, а потом долгие часы напряженно ожидали возвращения и бегом поднимались на наблюдательную вышку, как только поступал сигнал о приближении аэростата, После приземления все внимательно выслушивали малейшие подробности рассказа нилота о произведенных им маневрах, но вместо того, чтобы смотреть на летчиков, придирчиво разглядывали корабль. Они чуть не впадали в ярость, когда обнаруживали пробоины от пуль, относясь к своим машинам как к любимым детям. Даже если аэростат не приходил на базу, они все равно продолжали ждать и сидели у порога пустого ангара; отказ от этого дежурства означал бы конец надеждам. Чак прошел дальше, к ангару «Клипера янки II». Вокруг помещения были развешены красные флажки, казавшиеся черными при свете луны. Этот сигнал предупреждал о том, что баллон аэростата наполняется водородом. Снаружи негромко жужжала небольшая помпа, стояли цинковые баки и сосуды с серной кислотой. Газ по матерчатому рукаву уходил внутрь ангара. В целях безопасности горела лишь одна противовзрывная шахтная лампа.
Согласно приказу полковника Кина Чаку было запрещено появляться рядом с. ангаром, в котором шла работа с водородом. Чак проигнорировал запрет и, миновав охранника, вошел внутрь. Петраччи и Федор, засунув руки в карманы, стояли неподалеку от аэростата и наблюдали, как баллон начинает медленно подниматься в воздух.
— Как дела? — спросил Чак.
— Скоро перекроем рукав, — ответил Федор. — Все дырки залатали?
— Думаю, да каким-то бесцветным голосом ответил Джек.
— Наполнение закончено. Убирайте газовый рукав! — раздался сзади чей-то голос.
Чак шагнул назад и уступил место бригаде наземного обслуживания. Аэростат покачивался в воздухе, вспомогательная платформа еле касалась колесами пола. Нос корабля подвели к проему, в котором виднелись предрассветные сумерки, слегка расцвеченные первыми красноватыми лучами. Платформа прокатилась по полу и аэростат выплыл наружу. Трое людей тоже покинули ангар. Жужжание помпы прекратилось, площадка была тихой и пустынной. Остальные четыре аэростата уже стояли наготове. Джек, Федор и Чак прошли в центр площадки, бригадир рабочих запустил двигатель. установленный на корме плетенной из лозы кабины. Вся бригада молча наблюдала, как Федор поблагодарил руководителя работ, повернул кран подачи топлива и приступил к прогреву двигателя. Через несколько минут Федор повернул маховик пропеллера, двигатель пару раз чихнул, потом восстановил размеренный ритм работы. Чак заметил, что корабль поднимается медленно, нагретый воздух от двигателя только начал поступать в центральный баллон, обеспечивающий дополнительную подъемную силу и заключенный вместе с носовым и кормовым баллонами в единую сигарообразную оболочку. Наземные рабочие разобрали тросы.
Джек отошел от Чака и в последний раз обошел вокруг кабины, осматривая заплатанную оболочку и проверяя крепость плетеной корзины. Все последствия неприятельского обстрела были ликвидированы.
— Я думал, починка займет три-четыре дня, — спокойно произнес Джек.
— Рабочие двух погибших аэростатов помогали при ремонте.
Чак чуть не прикусил себе язык, но слова были уже сказаны.
Джек напряженно кивнул.
— Боишься?
— До колик, — прошептал Джек и попытался улыбнуться.
— Как много времени рассчитываешь провести в воздухе?
— С тех пор как прошел грозовой фронт, погода успокоилась. Надеюсь, больше гроз не будет. Если удастся поймать попутный ветер на обратном пути, вся операция займет сутки, — может, около тридцати часов, — Тебе надо было выбрать занятие попроще. Никто не летает столько, сколько ты, — произнес Чак. Джек покачал головой.
— Я старший пилот, и мне выполнять эту работу. Черт побери, я же сам разработал план этой операции.
—Аэростат готов. Джек кивнул бригадиру рабочих.
— Удачи тебе, — произнес Чак и протянул руку.
— Это плохая примета — желать удачи пилоту аэростата, — сказал Джек, свирепо глядя на Чака.
Фергюсон уже не раз отмечал своеобразный жаргон и приметы, зарождающиеся среди пилотов, которые гибли почти так же часто, как поднимались в воздух новые аэростаты. Экипаж «Звезды Китая» совершил около шести тренировочных полетов и погиб вместе с аэростатом уже на первом боевом задании. «Летящее облако» выдержало примерно десять дней полетов. «Звезда Востока» взорвалась при первом же вылете. Джек после шестидесяти полетов, трех сражений и одного падения считался просто счастливчиком и самым опытным пилотом.
— Мне пора, — тихо сказал Джек и крепко, почти грубо встряхнул его руку.
Он подошел к корзине и запрыгнул внутрь.
— Отдать концы!
Наземные рабочие выпустили канаты и отошли назад. Аэростат стал медленно подниматься к темному На высоте пятидесяти футов заработал пропеллер, корабль медленно повернулся носом на юг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57