Ни я, ни совет картов не стремимся остаться здесь.
Тогда убирайтесь отсюда, — резко бросил Эндрю. — В противном случае мы прибегнем к еще более сильному колдовству, и тогда с неба прольется огненный дождь не только на ваших воинов, но и на ваши юрты с семьями. Вся земля превратится в дымящиеся руины и пропитается зловонием от ваших трупов.
В этот момент раздался сильный раскат грома, и Эндрю довольно улыбнулся. Такое совпадение пришлось как нельзя кстати. Хага непроизвольно оглянулся через плечо, потом снова посмотрел на Эндрю.
— В таком случае договоримся о мире, — заговорил он. — Мы только хотим беспрепятственно пройти через земли Рима в степи, находящиеся за его пределами.
Эндрю оглянулся на Марка, который внимательно слушал Винсента, переводившего слова Хаги на латинский язык. Глаза старого консула вспыхнули, но он промолчал.
Такое требование было несложно удовлетворить. Меркам потребуется около месяца, чтобы уйти в степи. Но тогда они могли выместить свой гнев на ком-то другом, а могли и просто передумать и вернуться. Нет, это вопрос принципа. Хорошо, что здесь не было Калина, — Эндрю был почти уверен, что тот согласился бы выполнить просьбу мерков.
— Нет.
Хага поежился, не зная, что сказать.
— Поворачивайте назад, уходите, откуда пришли. Эндрю замолчал, поскольку не имел известий о том, что происходит в пятистах милях к югу. Если запретить меркам двигаться на восток, они вполне могли свернуть к югу и пойти на Карфаген.
— Но учтите, Карфаген теперь тоже входит в наш союз.
— Это наши земли, — раздраженно бросил Хага.
— Больше не ваши, — резко возразил Эндрю, в то же время опасаясь перегнуть палку. Если загнать мерков в угол, они от отчаяния могут решиться на смертельный бой.
Хага хранил молчание, не сводя глаз с полковника.
— Мы согласны гарантировать вам проход по землям Руси, и по дороге вы можете пасти своих лошадей.
Эндрю быстро произвел кое-какие подсчеты и продолжил.
— К исходу шестидесяти дней вы должны быть к западу от реки, которую мы называем Нейпер, за городом Суздаль. Вы можете пасти лошадей, но ни одно здание не должно пострадать. Все города будут закрыты для вас. Если загорится хоть одно селение, мы снова начнем воевать. Если вы согласны, можете спокойно уходить. За пределами Руси вы вольны идти, куда вам вздумается, но Карфаген должен остаться цел, хотя вы можете пасти коней к западу от города.
Хага продолжал молчать, но тут раздался еще более сильный раскат грома, и мерк вздрогнул.
— И вот еще одно требование — освободить всех имеющихся у вас пленников. И впредь вы не должны посягать на свободу граждан Карфагена, Рима пли Руси Если вы не примете этих условий, война будет продолжаться, и я берусь предсказать ее результат. Могу добавить, что если вы примете наши требования, то, как только последний из вас переправится через Нейпер мы освободим всех пленников, а их у нас набралось около десяти тысяч.
Хага опустил голову.
— Мы согласны, — прошептал он.
— Поклянись своей кровью.
Хага удивленно поднял глаза. Но все же обнажил свой меч и рассек предплечье. Потом поднял лезвие меча, чтобы Эндрю смог увидеть кровь. Полковник обернулся к Марку.
— Не могли бы вы мне помочь?
Марк подъехал к Эндрю и своим мечом нанес небольшую рану на его руке. Кин поднял руку и продемонстрировал кровь ошеломленному мерку. Ни разу еще ни один скот не приносил клятву на крови.
— Мы по-прежнему ненавидим вас, — холодно произнес Хага.
— А мы — вас. И я не думаю, чтобы эта ненависть когда-нибудь иссякла. Но пока между нами заключен мир, и этого достаточно.
Хага кивнул.
— У тебя есть дух «ка», в тебе живет душа воина, несмотря на то, что ты скот.
— Я ничем не отличаюсь от своих товарищей; стоящих со мной рядом, — ответил Эндрю.
Хага обвел взглядом пространство за спиной Эндрю, усеянное телами мерков, и его глаза наполнились печалью.
— За эти три дня мы потеряли всех своих лучших воинов. Эта битва надолго останется в нашей памяти.
В сотнях тысяч юрт скоро будут оплакивать мертвых.
Хага резко пришпорил коня и галопом ускакал прочь.
Холодная капля дождя упала на лицо Эндрю, и уже через несколько секунд с юго-запада налетел ливень, скрыв дождевой завесой противоположный берег. Небо прорезали молнии.
«После битвы всегда идет дождь, — подумал Эндрю, оглядывая долину. — Возможно, небеса стремятся очистить землю, смыть с нее кровь, чтобы дать возможность взойти росткам новой жизни».
Он повернулся спиной к грозовому фронту и молча поехал в Испанию, к Кэтлин. Этой ночью они могли спать спокойно.
Война с мерками была закончена.
Глава 13
Свepxy донесся колокольный звон, ему вторили колокола всех церквей Суздаля, главного города Руси. Эндрю Лоуренс Кин вышел из собора.
Торжественное шествие остановилось на главной городской площади. Вытянувшись по стойке «смирно», стояли в строю солдаты 35-го Мэнского полка, и рядом с ними бойцы 44-й Нью-Йоркской батареи. Эндрю спустился со ступеней и обменялся приветствиями с командирами полков. Он пошел вдоль строя, вглядываясь в лица людей. Были среди них его старые боевые товарищи, с которыми он прошел Антьетам и Геттисберг. Но очень много имелось новичков — русских и римлян, и многих, слишком многих не было в строю.
Он вспоминал всех ушедших: своего первого командира полковника Эстеса, своего брата Джона, бывших сослуживцев — Мэлади, Киндреда, Майну, список был очень длинным. Триста пятьдесят человек из шестисот, пришедших в этот мир вместе с ним, покинули его навсегда. Но их смерть не была напрасной. Сегодня он осознал это ясно, как никогда. Эндрю посмотрел на флаг Мэна, печаль и радость смешались в его душе, и он снова отсалютовал славному знамени. Эндрю подошел к строю 44-й батареи. Во главе нее стоял Пэт О'Дональд, за его спиной блестели отполированные стволы «наполеонов».
Пэт шагнул вперед и пожал руку Эндрю.
— Отличный день сегодня, дружище, славный день.
Эндрю улыбнулся, дружески похлопал Пэта по плечу и отправился дальше. Пэт вышел из строя и последовал за полковником. Напротив двух прославленных подразделений стояли представители всех семи корпусов, их боевые знамена гордо реяли в воздухе.
Эндрю пошел вдоль строя, поглядывая на флаги, глаза его светились от радости. Вот перед ним был 1-й корпус Барри, самое первое подразделение армии, «старая гвардия», как они себя называют. Три дня подряд они держали оборону на северном фланге под Испанией. Справа развевался флаг 1-го Суздальского полка, эти солдаты принимали участие в войне против тугар. Эндрю прошел еще несколько шагов. Вот 2-й корпус и Рик Шнайд, гордо стоявший перед своими людьми.
Эндрю помедлил, глядя на пробитый штандарт 1-го Вазимского полка, преследовавшая его фраза «Я не могу ждать еще пять минут» снова прозвучала у него в ушах. На выцветшем знамени золотом были вышиты слова его команды: «Отбейте пушки». Эндрю отдал честь этому знамени и пошел дальше.
Перед строем 3-го корпуса стоял Григорий, блестящие звезды генерал-майора впервые украшали его погоны. Русский офицер гордо отсалютовал приближающемуся полковнику.
— «О нас, о горсточке счастливых братьев», — процитировал Григорий, и Эндрю улыбнулся в ответ.
Следующим стоял 4-й корпус, и Пэт остановился, взглянув на боевое знамя увлажнившимися глазами, но на лице его сияла гордая улыбка. Дальше был 5-й корпус, его солдаты вели войну, о которой почти никто не знал. Далеко от Испании, к югу от Рима, они сдерживали натиск отдельных отрядов мерков, которые пересекли Внутреннее море, направляясь на север. Наконец Эндрю дошел до 6-го и 7-го корпусов. Перед строем стоял Винсент, теперь он смотрел на мир ясными сияющими глазами. Чудесный день, — произнес он после официального приветствия.
— Это день, о котором мы будем рассказывать своим внукам, — ответил Эндрю, пожимая протянутую руку. — Я горжусь тобой, сынок, — добавил он.
— А я горжусь честью служить под вашим командованием, сэр. Спасибо вам.
Рядом с. Винсентом стояло шестеро всадников, сержант держав в руках флаг, отбитый людьми Барри у мерков, захваченных в лесу. Это было знамя 1-й кавалерийской бригады.
Наконец настала очередь военно-морских сил. Буллфинч напряженно выступил вперед, за его спиной развевался флаг военно-морского флота Республики и флаги кораблей, стоявших теперь на Нейпере. На знамени морской бригады было вышито «Оборона Карфагена» и «Битва против бантагов».
Через два дня после окончания войны корабль Буллфинча бросил якорь в Риме, а сам адмирал поездом отправился в Испанию с докладом. Эндрю смотрел на молодого адмирала, помня о том, что ничто не защищает солдата лучше, чем удача и успех. Буллфинч обеспечил оборону Карфагена, а потом совершил двухсотмильный рейд вдоль побережья, чтобы преградить дорогу надвигающимся отрядам бантагов. Моряки развернулись широким фронтом впереди, за ними заняли позиции десятки тысяч ополченцев из Карфагена. Они поставили перед собой пушки, изготовленные из вагонных колес и бревен, выкрашенных в черный цвет. Ополченцы вместо мушкетов держали в руках покрытые черной краской палки с привязанными к ним ножами. Обстрел с кораблей и вид армии, преградившей дорогу, стали достаточной причиной для того, чтобы бантаги, никогда не видевшие страшного оружия скота, но наслышанные о нем, повернули обратно. В этом сражении не было пролито ни капли человеческой крови.
Затем Буллфинч повернул на север, чтобы защитить Карфаген от мерков, находящихся к западу от города. К тому же с севера к ним на помощь подходили еще несколько уменов. Буллфинч и его люди сумели запустить производство гладкоствольных ружей и пороха. Мерки подошли вплотную, но атаковать не решились.
Отношения с Карфагеном все еще оставались натянутыми, особенно после того, как Гамилькар узнал о содержании договора, заключенного на берегу Сангроса. Его ненависть к Эндрю возросла еще больше, и хотя к Буллфинчу Гамилькар относился очень хорошо, но не настолько, чтобы вернуть захваченный броненосец. Через четыре недели после окончания войны Буллфинч привел флот на север к устью Нейпера, чтобы проследить за отступлением мерков на запад. Присутствие кораблей напоминало орде о том, что может произойти в случае нарушения условий договора. Броненосцы доставили в Суздаль Эндрю с бригадой пехотинцев и представителями всех полков.
Буллфинч до сих пор нервничал по поводу своих рискованных дипломатических шагов и самостоятельного решения о передислокации флота. Адмирал вытянулся по стойке «смирно» и с беспокойством ждал приближения главнокомандующего. Эндрю долго вглядывался в лицо офицера, но в конце концов на его лице появилась приветливая улыбка.
— Вы хорошо справились с задачей, адмирал. Просто прекрасно!
Лицо Буллфинча расцвело от удовольствия, а Эндрю отправился дальше обходить строй. Издали донесся пронзительный паровозный свисток, и войска разразились громкими приветственными возгласами. Полковник, закончив смотр, взобрался в седло, к нему присоединились Пэт и остальные офицеры штаба. Вся кавалькада по широкой улице направилась к восточным воротам города. На площади за их спиной заиграл военный оркестр, строй солдат сформировался в колонны, раздался мерный топот тысяч марширующих людей. Чей-то бас, столь популярный на Руси, затянул песню, множество голосов подхватили припев:
Друзья, сплотимся вокруг знамени!
Мы соберемся вместе, и не раз из наших уст
Пусть прозвучит победный клич свободы!
Эндрю, негромко напевая, обернулся через плечо: вся улица позади него была расцвечена знаменами, плавно плывшими в воздухе. — Я горжусь тобой, сынок.
Он совершенно отчетливо услышал этот голос и обернулся на Пэта, но тот глядел прямо перед собой, самозабвенно распевая любимый мотив, хотя и не всегда попадал в такт.
«Ганс, черт побери, как мне тебя не хватает!»
Процессия прошла через городские ворота в тот момент, когда из-за земляного вала показался первый поезд, пришедший из Рима и Испании. Колокола собора не переставали звонить, но свисток украшенного гирляндами паровоза громко имитировал «Боевой гимн Республики».
Еще до окончательного ухода мерков на железную дорогу отправились рабочие бригады. Они быстро восстанавливали пути и заново отстраивали мосты благодаря тому, что генерал Майна предусмотрительно запас все необходимые для этих работ материалы. Тяжелая работа под жарким летним солнцем заняла все же два с половиной месяца и была закончена только сегодня. Но регулярные поезда начали ходить до разрушенных Кева и Вазимы гораздо раньше, благодаря чему большинство беженцев уже вернулись на свои пепелища. Первое потрясение от вида сожженных и разрушенных зданий постепенно прошло, и люди начали отстраивать свои жилища. И вот сегодня жизнерадостный свисток паровоза возвестил о прибытии первого состава в Суздаль.
Он повернулся в седле, чтобы бросить последний взгляд на это проклятое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Тогда убирайтесь отсюда, — резко бросил Эндрю. — В противном случае мы прибегнем к еще более сильному колдовству, и тогда с неба прольется огненный дождь не только на ваших воинов, но и на ваши юрты с семьями. Вся земля превратится в дымящиеся руины и пропитается зловонием от ваших трупов.
В этот момент раздался сильный раскат грома, и Эндрю довольно улыбнулся. Такое совпадение пришлось как нельзя кстати. Хага непроизвольно оглянулся через плечо, потом снова посмотрел на Эндрю.
— В таком случае договоримся о мире, — заговорил он. — Мы только хотим беспрепятственно пройти через земли Рима в степи, находящиеся за его пределами.
Эндрю оглянулся на Марка, который внимательно слушал Винсента, переводившего слова Хаги на латинский язык. Глаза старого консула вспыхнули, но он промолчал.
Такое требование было несложно удовлетворить. Меркам потребуется около месяца, чтобы уйти в степи. Но тогда они могли выместить свой гнев на ком-то другом, а могли и просто передумать и вернуться. Нет, это вопрос принципа. Хорошо, что здесь не было Калина, — Эндрю был почти уверен, что тот согласился бы выполнить просьбу мерков.
— Нет.
Хага поежился, не зная, что сказать.
— Поворачивайте назад, уходите, откуда пришли. Эндрю замолчал, поскольку не имел известий о том, что происходит в пятистах милях к югу. Если запретить меркам двигаться на восток, они вполне могли свернуть к югу и пойти на Карфаген.
— Но учтите, Карфаген теперь тоже входит в наш союз.
— Это наши земли, — раздраженно бросил Хага.
— Больше не ваши, — резко возразил Эндрю, в то же время опасаясь перегнуть палку. Если загнать мерков в угол, они от отчаяния могут решиться на смертельный бой.
Хага хранил молчание, не сводя глаз с полковника.
— Мы согласны гарантировать вам проход по землям Руси, и по дороге вы можете пасти своих лошадей.
Эндрю быстро произвел кое-какие подсчеты и продолжил.
— К исходу шестидесяти дней вы должны быть к западу от реки, которую мы называем Нейпер, за городом Суздаль. Вы можете пасти лошадей, но ни одно здание не должно пострадать. Все города будут закрыты для вас. Если загорится хоть одно селение, мы снова начнем воевать. Если вы согласны, можете спокойно уходить. За пределами Руси вы вольны идти, куда вам вздумается, но Карфаген должен остаться цел, хотя вы можете пасти коней к западу от города.
Хага продолжал молчать, но тут раздался еще более сильный раскат грома, и мерк вздрогнул.
— И вот еще одно требование — освободить всех имеющихся у вас пленников. И впредь вы не должны посягать на свободу граждан Карфагена, Рима пли Руси Если вы не примете этих условий, война будет продолжаться, и я берусь предсказать ее результат. Могу добавить, что если вы примете наши требования, то, как только последний из вас переправится через Нейпер мы освободим всех пленников, а их у нас набралось около десяти тысяч.
Хага опустил голову.
— Мы согласны, — прошептал он.
— Поклянись своей кровью.
Хага удивленно поднял глаза. Но все же обнажил свой меч и рассек предплечье. Потом поднял лезвие меча, чтобы Эндрю смог увидеть кровь. Полковник обернулся к Марку.
— Не могли бы вы мне помочь?
Марк подъехал к Эндрю и своим мечом нанес небольшую рану на его руке. Кин поднял руку и продемонстрировал кровь ошеломленному мерку. Ни разу еще ни один скот не приносил клятву на крови.
— Мы по-прежнему ненавидим вас, — холодно произнес Хага.
— А мы — вас. И я не думаю, чтобы эта ненависть когда-нибудь иссякла. Но пока между нами заключен мир, и этого достаточно.
Хага кивнул.
— У тебя есть дух «ка», в тебе живет душа воина, несмотря на то, что ты скот.
— Я ничем не отличаюсь от своих товарищей; стоящих со мной рядом, — ответил Эндрю.
Хага обвел взглядом пространство за спиной Эндрю, усеянное телами мерков, и его глаза наполнились печалью.
— За эти три дня мы потеряли всех своих лучших воинов. Эта битва надолго останется в нашей памяти.
В сотнях тысяч юрт скоро будут оплакивать мертвых.
Хага резко пришпорил коня и галопом ускакал прочь.
Холодная капля дождя упала на лицо Эндрю, и уже через несколько секунд с юго-запада налетел ливень, скрыв дождевой завесой противоположный берег. Небо прорезали молнии.
«После битвы всегда идет дождь, — подумал Эндрю, оглядывая долину. — Возможно, небеса стремятся очистить землю, смыть с нее кровь, чтобы дать возможность взойти росткам новой жизни».
Он повернулся спиной к грозовому фронту и молча поехал в Испанию, к Кэтлин. Этой ночью они могли спать спокойно.
Война с мерками была закончена.
Глава 13
Свepxy донесся колокольный звон, ему вторили колокола всех церквей Суздаля, главного города Руси. Эндрю Лоуренс Кин вышел из собора.
Торжественное шествие остановилось на главной городской площади. Вытянувшись по стойке «смирно», стояли в строю солдаты 35-го Мэнского полка, и рядом с ними бойцы 44-й Нью-Йоркской батареи. Эндрю спустился со ступеней и обменялся приветствиями с командирами полков. Он пошел вдоль строя, вглядываясь в лица людей. Были среди них его старые боевые товарищи, с которыми он прошел Антьетам и Геттисберг. Но очень много имелось новичков — русских и римлян, и многих, слишком многих не было в строю.
Он вспоминал всех ушедших: своего первого командира полковника Эстеса, своего брата Джона, бывших сослуживцев — Мэлади, Киндреда, Майну, список был очень длинным. Триста пятьдесят человек из шестисот, пришедших в этот мир вместе с ним, покинули его навсегда. Но их смерть не была напрасной. Сегодня он осознал это ясно, как никогда. Эндрю посмотрел на флаг Мэна, печаль и радость смешались в его душе, и он снова отсалютовал славному знамени. Эндрю подошел к строю 44-й батареи. Во главе нее стоял Пэт О'Дональд, за его спиной блестели отполированные стволы «наполеонов».
Пэт шагнул вперед и пожал руку Эндрю.
— Отличный день сегодня, дружище, славный день.
Эндрю улыбнулся, дружески похлопал Пэта по плечу и отправился дальше. Пэт вышел из строя и последовал за полковником. Напротив двух прославленных подразделений стояли представители всех семи корпусов, их боевые знамена гордо реяли в воздухе.
Эндрю пошел вдоль строя, поглядывая на флаги, глаза его светились от радости. Вот перед ним был 1-й корпус Барри, самое первое подразделение армии, «старая гвардия», как они себя называют. Три дня подряд они держали оборону на северном фланге под Испанией. Справа развевался флаг 1-го Суздальского полка, эти солдаты принимали участие в войне против тугар. Эндрю прошел еще несколько шагов. Вот 2-й корпус и Рик Шнайд, гордо стоявший перед своими людьми.
Эндрю помедлил, глядя на пробитый штандарт 1-го Вазимского полка, преследовавшая его фраза «Я не могу ждать еще пять минут» снова прозвучала у него в ушах. На выцветшем знамени золотом были вышиты слова его команды: «Отбейте пушки». Эндрю отдал честь этому знамени и пошел дальше.
Перед строем 3-го корпуса стоял Григорий, блестящие звезды генерал-майора впервые украшали его погоны. Русский офицер гордо отсалютовал приближающемуся полковнику.
— «О нас, о горсточке счастливых братьев», — процитировал Григорий, и Эндрю улыбнулся в ответ.
Следующим стоял 4-й корпус, и Пэт остановился, взглянув на боевое знамя увлажнившимися глазами, но на лице его сияла гордая улыбка. Дальше был 5-й корпус, его солдаты вели войну, о которой почти никто не знал. Далеко от Испании, к югу от Рима, они сдерживали натиск отдельных отрядов мерков, которые пересекли Внутреннее море, направляясь на север. Наконец Эндрю дошел до 6-го и 7-го корпусов. Перед строем стоял Винсент, теперь он смотрел на мир ясными сияющими глазами. Чудесный день, — произнес он после официального приветствия.
— Это день, о котором мы будем рассказывать своим внукам, — ответил Эндрю, пожимая протянутую руку. — Я горжусь тобой, сынок, — добавил он.
— А я горжусь честью служить под вашим командованием, сэр. Спасибо вам.
Рядом с. Винсентом стояло шестеро всадников, сержант держав в руках флаг, отбитый людьми Барри у мерков, захваченных в лесу. Это было знамя 1-й кавалерийской бригады.
Наконец настала очередь военно-морских сил. Буллфинч напряженно выступил вперед, за его спиной развевался флаг военно-морского флота Республики и флаги кораблей, стоявших теперь на Нейпере. На знамени морской бригады было вышито «Оборона Карфагена» и «Битва против бантагов».
Через два дня после окончания войны корабль Буллфинча бросил якорь в Риме, а сам адмирал поездом отправился в Испанию с докладом. Эндрю смотрел на молодого адмирала, помня о том, что ничто не защищает солдата лучше, чем удача и успех. Буллфинч обеспечил оборону Карфагена, а потом совершил двухсотмильный рейд вдоль побережья, чтобы преградить дорогу надвигающимся отрядам бантагов. Моряки развернулись широким фронтом впереди, за ними заняли позиции десятки тысяч ополченцев из Карфагена. Они поставили перед собой пушки, изготовленные из вагонных колес и бревен, выкрашенных в черный цвет. Ополченцы вместо мушкетов держали в руках покрытые черной краской палки с привязанными к ним ножами. Обстрел с кораблей и вид армии, преградившей дорогу, стали достаточной причиной для того, чтобы бантаги, никогда не видевшие страшного оружия скота, но наслышанные о нем, повернули обратно. В этом сражении не было пролито ни капли человеческой крови.
Затем Буллфинч повернул на север, чтобы защитить Карфаген от мерков, находящихся к западу от города. К тому же с севера к ним на помощь подходили еще несколько уменов. Буллфинч и его люди сумели запустить производство гладкоствольных ружей и пороха. Мерки подошли вплотную, но атаковать не решились.
Отношения с Карфагеном все еще оставались натянутыми, особенно после того, как Гамилькар узнал о содержании договора, заключенного на берегу Сангроса. Его ненависть к Эндрю возросла еще больше, и хотя к Буллфинчу Гамилькар относился очень хорошо, но не настолько, чтобы вернуть захваченный броненосец. Через четыре недели после окончания войны Буллфинч привел флот на север к устью Нейпера, чтобы проследить за отступлением мерков на запад. Присутствие кораблей напоминало орде о том, что может произойти в случае нарушения условий договора. Броненосцы доставили в Суздаль Эндрю с бригадой пехотинцев и представителями всех полков.
Буллфинч до сих пор нервничал по поводу своих рискованных дипломатических шагов и самостоятельного решения о передислокации флота. Адмирал вытянулся по стойке «смирно» и с беспокойством ждал приближения главнокомандующего. Эндрю долго вглядывался в лицо офицера, но в конце концов на его лице появилась приветливая улыбка.
— Вы хорошо справились с задачей, адмирал. Просто прекрасно!
Лицо Буллфинча расцвело от удовольствия, а Эндрю отправился дальше обходить строй. Издали донесся пронзительный паровозный свисток, и войска разразились громкими приветственными возгласами. Полковник, закончив смотр, взобрался в седло, к нему присоединились Пэт и остальные офицеры штаба. Вся кавалькада по широкой улице направилась к восточным воротам города. На площади за их спиной заиграл военный оркестр, строй солдат сформировался в колонны, раздался мерный топот тысяч марширующих людей. Чей-то бас, столь популярный на Руси, затянул песню, множество голосов подхватили припев:
Друзья, сплотимся вокруг знамени!
Мы соберемся вместе, и не раз из наших уст
Пусть прозвучит победный клич свободы!
Эндрю, негромко напевая, обернулся через плечо: вся улица позади него была расцвечена знаменами, плавно плывшими в воздухе. — Я горжусь тобой, сынок.
Он совершенно отчетливо услышал этот голос и обернулся на Пэта, но тот глядел прямо перед собой, самозабвенно распевая любимый мотив, хотя и не всегда попадал в такт.
«Ганс, черт побери, как мне тебя не хватает!»
Процессия прошла через городские ворота в тот момент, когда из-за земляного вала показался первый поезд, пришедший из Рима и Испании. Колокола собора не переставали звонить, но свисток украшенного гирляндами паровоза громко имитировал «Боевой гимн Республики».
Еще до окончательного ухода мерков на железную дорогу отправились рабочие бригады. Они быстро восстанавливали пути и заново отстраивали мосты благодаря тому, что генерал Майна предусмотрительно запас все необходимые для этих работ материалы. Тяжелая работа под жарким летним солнцем заняла все же два с половиной месяца и была закончена только сегодня. Но регулярные поезда начали ходить до разрушенных Кева и Вазимы гораздо раньше, благодаря чему большинство беженцев уже вернулись на свои пепелища. Первое потрясение от вида сожженных и разрушенных зданий постепенно прошло, и люди начали отстраивать свои жилища. И вот сегодня жизнерадостный свисток паровоза возвестил о прибытии первого состава в Суздаль.
Он повернулся в седле, чтобы бросить последний взгляд на это проклятое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57