Только не налегайте на него. Нам еще ехать.
Мы с Колчиным вопросительно уставились на «хозяина».
— Небольшая прогулка перед сном, — улыбнулся Акрам. — Вот плов попробуйте, в Москве такой не сыскать. Его готовит лучший умелец афганского плова. Я гурман, люблю все самое лучшее.
Плов действительно был чудесным. Вино расправляло ароматные крылья во рту, прохладой бежало по пищеводу и сворачивалось приятным клубочком в желудке.
— Куда едем? — спросил я.
— Посмотрите на природу, — Акрам отправил в рот кусок баранины и заел его рисом. — У-у-у, — сказал он с наслаждением. — Вот еще, пожалуйста, отведайте.
Мы отведали.
Акрам посмотрел на часы и покачал головой:
— Пора.
Слуга принес на веранду черную форму «натовского» покроя и военные горные ботинки.
— Переодевайтесь! — показал на одежду Акрам и ушел с террасы.
Под присмотром слуги мы переоделись. Вся одежда снова пришлась впору.
— Даже странно, — сказал я Колчину.
— Чего странного?! — хмыкнул он. — У них же наша старая одежда была. Немудрено подогнать.
— Странно, что нашлась одежда и обувь именно нашего размера, словно у него тут под боком магазин.
— Может, он просто запасливый?
— Ага. И предусмотрительный.
Слуга провел нас во двор, куда нас привезли сегодня днем. Тут уже выстроилась маленькая колонна из нескольких уазиков, вокруг ходили вооруженные люди, одетые так же, как и мы. Из головной машины выглянул Акрам:
— Сюда прыгайте!
Мы залезли на заднее сиденье. Тут же лежали два автомата и разгрузки.
— Чье это? — спросил я.
— Ваше. Надевайте. — Акрам завел двигатель.
На переднее сиденье влез боевик. Ворота неслышно распахнулись. Уазик прыгнул вперед.
— Надевайте разгрузки, — повторил Акрам. — Там, куда мы едем, может пригодиться. И автоматы проверьте, я вас охранять не собираюсь.
То же самое нам сказал когда-то Федулов-Друзин. Видимо, здешним парням не нравилось, когда кто-то ходил при них без автомата. Мы надели разгрузки. Я пробежал пальцами по карманам — шесть магазинов. В нижних карманах — патроны россыпью. Проверил автомат. Магазин полон. Я поставил оружие на предохранитель. Колчин ничего не проверял и просто поставил автомат между ног.
— Проверь предохранитель, — сказал я, когда мы подпрыгнули на очередной кочке. — А то стрельнет тебе в голову.
Колчин проверил автомат и снова поставил на пол. Сашку можно понять. Как истинный художник слова и востоковед, он считал, что не должен брать в руки оружия ни при каких обстоятельствах. Я же полагал, что в данной ситуации о правилах можно и забыть. Жить хотелось больше, чем соблюдать правила, написанные кем-то в Москве.
Дорога пошла ровнее. Я оглянулся назад и увидел, что колонна идет с потушенными фарами. В горах свет виден далеко. Значит, колонна опасается засады.
Тут меня прошибла шальная мысль. А что, если мы попадем в засаду наших пограничников? Мне стало плохо. Физически плохо. Если нас возьмут вот так — нам кранты. Доказывай потом, что автомат у тебя для личной безопасности. Никакого суда присяжных. Просто шлепнут, и все.
— Скоро будем! — прервал мои размышления Акрам.
Уазик сделал отчаянный прыжок куда-то вверх, и мы выскочили на площадку, залитую полновесной луной, которая гигантским фонарем висела где-то справа.
— Вылезаем!
На площадку одна за другой вползали машины из нашей колонны и вставали полукругом. Люди на ходу выскакивали из автомобилей и занимали позиции. Все держали оружие на изготовку. Только мы с Колчиным демонстративно закинули автоматы за спину. Акрам оглядел нас насмешливо, но ничего не сказал.
Тишина обрушилась на площадку. Все чего-то ждали.
— Это засада? — спросил Колчин Акрама.
— Ты когда-нибудь видел такие засады?
— Я засады вообще никогда не видел.
— Вот то-то и оно. Засада сидит в укрытии и нервно чешет попу. А у нас тут встреча с друзьями.
Он отошел от нас и начал делать какие-то распоряжения. Водители уазиков развернули машины в обратную сторону. С противоположного конца площадки донесся гул автомобилей. Кто-то ехал в нашу сторону.
— Ты понимаешь, что мы ничего не можем предпринять вопреки событиям? — сказал я шепотом Колчину.
Он промычал что-то неопределенное.
— Саша! — Мне совсем не нравилось его настроение. — Если что-то произойдет, то, прошу тебя, будь просто рядом. Я за тебя постреляю.
Колчин кивнул.
— Вот и отлично! — сказал я. — Держи автомат наготове. Он мне тоже может понадобиться.
— Неправильно это все, — пробурчал Сашка.
— Да, — во мне начинала закипать злость, — но что прикажешь? Может, лучше сразу застрелиться? Ты видишь, события тащат нас за шкирку, и нет ни шанса на них повлиять, кроме одного: пустить себе пулю в лоб! Но я не для того пёрся сюда и пережил столько событий, чтобы сдохнуть просто так.
— Да понимаю я, понимаю, — сказал с глухим раздражением Колчин и поправил автомат. — Проблема еще в том, что я стрелять не умею из этой штуки.
— Да хрен с ней. Просто будь рядом, и все.
Шум двигателей вырвался на простор, на площадку стала выпрыгивать вереница таких же уазиков, как у Акрама. Машины встали полукругом и развернулись к нам кормой. Таким образом образовался круг из автомобилей фарами наружу.
Акрам подозвал нас жестом к себе. К нашей троице вышел человек из второй колоны. Акрам поприветствовал его. И они обнялись как старые друзья.
— Знакомьтесь, — сказал Акрам, — это Махмуд, мой верный друг и помощник.
Махмуд сверкнул золотыми зубами:
— Я вижу, ты обзавелся хорошими напарниками, Акрам?
Оказалось, что он тоже неплохо говорит по-русски. Впрочем, я уже этому не удивился.
— Да, Махмуд, это мои друзья из Москвы.
— О! Твой бизнес здорово растет!
— Да, мы не стоим на месте. Моим ребятам надо знать, сколько ты сможешь поставлять для нас при расширении рынка.
Махмуд погладил бороду:
— Для такого дела мне не жалко и перекинуть кое-что из чужих партий.
— Хочешь Абдула на паек посадить?
— А чего у него хорошего? Он берет партии, потом половину теряет на границе или еще где. Потом жалуется мне на трудности.
— Да, дела у него в последнее время плохо идут.
— Вот-вот, — Махмуд добавил что-то на своем родном языке.
Они с Акрамом рассмеялись.
— Значит, в Москву теперь поедем, а? — спросил меня Махмуд и подмигнул.
Я не знал, что ответить. Но вступился Акрам:
— Только не болтай никому о москвичах. Это наша тайна, да?
— Да-да, — Махмуд снова погладил бороду, — я не новичок, не надо мне объяснять.
Он подал знак своим людям, и те стали перетаскивать мешки в уазики Акрама.
— Тут вот какое дело, Махмуд, — сказал Акрам, — мы должны сразу же договориться о цене. Я беру большие партии, но прошу у тебя скидку.
— Э! Э! — крикнул весело Махмуд. — Ты не можешь так говорить! Цена одна, ты знаешь!
— Знаю. Только ты посмотри на дело иначе. Мы берем больше, намного больше. И просим у тебя снизить цену. С другой стороны, я обещаю тебе пять процентов от прибыли.
Махмуд снова почесал бороду:
— Десять процентов меня устроят.
— Э, нет! — помахал пальцем Акрам. — Семь.
— По рукам!
Махмуд и Акрам картинно обнялись.
— А они не разговорчивые, а? — кивнул на нас Махмуд.
— Устали с дороги.
— Серьезные люди, а?
— Очень серьезные.
— Уважаю серьезных людей. Вот я помню, воевали русские у нас. Хорошо было. Настоящая дружба. Интернационализм. Братство народов. Все друг другу помогали. Прямо по-ленински, да? Стояли мы тогда в Кандагаре… Знаете Кандагар, да?
Мы с Колчиным кивнули.
— Так вот, — терзал Махмуд свою бороду, — прихожу я к полковнику Веремеенко и прошу: «Дай автоматы, брат! Эти моджахеды, борцы за независимость, совсем оборзели! Интернационализму мешают! Все посевы загубили, людей перебили». Полковник мне через десять минут двадцать ящиков оружия — получи, Махмуд! Еще двадцать ящиков патронов — получи, Махмуд! Как отомстишь — принесешь обратно.
— И вы что?
— Отомстили! Оружие полковнику вернули. У моджахедов автоматы забрали себе. Все честь по чести. И снова всем хорошо! А сейчас что? Одна война кругом. Тут талибы объявились. Из Пакистана их шайтан притащил. Торговать мешают. Русские на нас взбеленились чего-то. Пограничники жизни не дают. Совсем сдурели. Забыли, как мы раньше, в войну, дружили.
— Да, раньше хорошо было, — подтвердил Акрам. — Только видишь, русский опять к нам идет, — он кивнул в нашу сторону. — Скоро дружба опять наладится.
— Хорошо бы!
Погрузка мешков закончилась.
— Вы идите пока к машинам, — сказал Акрам. — Я еще парой слов перекинусь.
— Мне это совсем не нравится, — прошептал Колчин, когда мы отошли к уазикам.
— Да забудь ты, — отмахнулся я. — Он это так, для понтов сказал. Хотел Махмуду мозги запудрить и за меньшую цену взять товар. А тут мы ему подвернулись. Он же должен был как-то убедить Махмуда, что у него наметились поставки напрямую в Москву.
— Но нам-то кирдец может настать! Ты понимаешь это? — проворчал Колчин. — Мы все больше и больше втягиваемся в это дело. А становиться торговцем наркотиков я не хочу.
— И что ты предлагаешь? С удовольствием послушаю твой план действий, как нам выкрутиться.
— Нет у меня вариантов.
— А у меня есть. Надо остаться в живых, и это наша главная задача сейчас. Что будет потом, разберемся по мере поступления неприятностей.
— Фиг с ним! Похоже, в данном случае ты прав.
Мы открыли дверцы уазика и сложили туда автоматы.
— Надо как-то дать знать, что мы живы, — сказал Сашка. — У Акрама на доме стоят спутниковые тарелки, наверняка есть связь.
— Связь у меня есть всегда, — вынырнул из темноты Акрам, сверкнул белоснежными зубами. — Хотите позвонить?
— Да не мешало бы.
— Валяй! — Акрам достал из заднего кармана разгрузки спутниковый телефон. — Только недолго.
Колчин взял трубку, повертел в руке:
— Никогда не пользовался.
— А я помогу, номер называй, — Акрам перехватил аппарат.
Колчин назвал свой домашний номер. Он явно не хотел, чтобы наркоторговец знал его. Но выхода уже не было.
Акрам дождался соединения и передал трубку Колчину.
— Отойдем, пусть поговорит, — он подхватил меня под локоть.
Мы с ним отошли.
— Вы мне здорово помогли, ребята. Я такую сделку провернул с вашей помощью! — Акрам мечтательно закатил глаза на луну.
Махмудовские уазики один за другим исчезали в темноте.
— Но мы еще не давали согласия, Акрам.
— А это уже не играет никакой роли, — неожиданно жестко сказал Акрам. — Вы мне помогли, и я готов помочь вам. А что вы думаете про торговлю наркотиками, меня совершенно не интересует. Хотя мое предложение по-прежнему в силе. Будете моими компаньонами — у вас будет все. Я не заставляю вас бегать с наркотой по улицам Москвы. Мне нужны смышленые ребята, вот и все. Грамотный совет иногда дороже золота.
— А если мы откажемся?
— Тогда мне придется крепко думать о вашем будущем, — сказал Акрам уклончиво. — Но в одном вы мне уже здорово помогли. С вашей помощью я перебил контракты у своих конкурентов.
Саша подошел к нам и протянул Акраму телефон:
— Спасибо. Поговорил с женой, успокоил. Сказал, что все в порядке.
— Будешь звонить? — спросил меня Акрам.
Я продиктовал номер родительской квартиры.
Поговорил, м-да…
Надо, наверное, еще позвонить в редакцию, что ли. И лучше, чтоб Колчин.
— Еще звонок можно?
— Давай! — великодушно махнул рукой Акрам. — Номер?
— Погоди. А сколько сейчас в Москве?
— Ночь уже. Четыре часа назад бери, — Акрам показал циферблат своих часов. — Да, у вас двенадцать уже.
— Саша, поговоришь с редактором?
Колчин кивнул.
Акрам под диктовку набрал домашний номер Павлова и передал трубку. Я встал рядом и приник ухом к трубке, чтобы слышать разговор.
— Але? — сказал далекий и сонный голос Павлова.
— Иван Тимофеевич! Это мы!
— Ребята! Вы где?! Что с вами?!
— Фиг его знает, Иван Тимофеевич, где мы. В горах. С нами все в порядке пока.
— В каких горах!? Конкретней!
— Где-то в Афганистане, — постарался конкретней Колчин.
Павлов помолчал. Потом его голос изменился. Может, сообразил, что мы не одни. Что рядом могут находиться и бандиты, и боевики, и вообще кто угодно. Он у нас сообразительный.
— Ребята, вы знаете, что в Москве творится?
— А что творится?
— Служба повесила на вас всех собак. Как там Леша?
— Нормально.
— Можешь передать ему…
— Он вас слышит.
— Тем лучше. Так вот, он обвиняется в государственной измене в виде помощи врагу. В похищении человека. В незаконном пересечении границы, в бандитизме, в убийстве. Ну и много чего еще. Нет времени перечислять. Ты, Колчин, проходишь как его соучастник.
Мы потрясенно молчали.
— Что собираетесь делать? — спросил Иван Тимофеевич.
— Это все вранье, — сказал осипшим голосом Колчин.
— Не сомневаюсь. Мы ни твоей, ни Лешиной семье пока ничего не говорили. Но меня интересует, как вы собираетесь отмазываться. Это официальные обвинения.
— Даже не представляем, — сказал Колчин.
— Но у вас пока все в порядке? — Тон Павлова снова стал настороженным.
— Пока все более-менее… Мы не можем сейчас говорить в подробностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Мы с Колчиным вопросительно уставились на «хозяина».
— Небольшая прогулка перед сном, — улыбнулся Акрам. — Вот плов попробуйте, в Москве такой не сыскать. Его готовит лучший умелец афганского плова. Я гурман, люблю все самое лучшее.
Плов действительно был чудесным. Вино расправляло ароматные крылья во рту, прохладой бежало по пищеводу и сворачивалось приятным клубочком в желудке.
— Куда едем? — спросил я.
— Посмотрите на природу, — Акрам отправил в рот кусок баранины и заел его рисом. — У-у-у, — сказал он с наслаждением. — Вот еще, пожалуйста, отведайте.
Мы отведали.
Акрам посмотрел на часы и покачал головой:
— Пора.
Слуга принес на веранду черную форму «натовского» покроя и военные горные ботинки.
— Переодевайтесь! — показал на одежду Акрам и ушел с террасы.
Под присмотром слуги мы переоделись. Вся одежда снова пришлась впору.
— Даже странно, — сказал я Колчину.
— Чего странного?! — хмыкнул он. — У них же наша старая одежда была. Немудрено подогнать.
— Странно, что нашлась одежда и обувь именно нашего размера, словно у него тут под боком магазин.
— Может, он просто запасливый?
— Ага. И предусмотрительный.
Слуга провел нас во двор, куда нас привезли сегодня днем. Тут уже выстроилась маленькая колонна из нескольких уазиков, вокруг ходили вооруженные люди, одетые так же, как и мы. Из головной машины выглянул Акрам:
— Сюда прыгайте!
Мы залезли на заднее сиденье. Тут же лежали два автомата и разгрузки.
— Чье это? — спросил я.
— Ваше. Надевайте. — Акрам завел двигатель.
На переднее сиденье влез боевик. Ворота неслышно распахнулись. Уазик прыгнул вперед.
— Надевайте разгрузки, — повторил Акрам. — Там, куда мы едем, может пригодиться. И автоматы проверьте, я вас охранять не собираюсь.
То же самое нам сказал когда-то Федулов-Друзин. Видимо, здешним парням не нравилось, когда кто-то ходил при них без автомата. Мы надели разгрузки. Я пробежал пальцами по карманам — шесть магазинов. В нижних карманах — патроны россыпью. Проверил автомат. Магазин полон. Я поставил оружие на предохранитель. Колчин ничего не проверял и просто поставил автомат между ног.
— Проверь предохранитель, — сказал я, когда мы подпрыгнули на очередной кочке. — А то стрельнет тебе в голову.
Колчин проверил автомат и снова поставил на пол. Сашку можно понять. Как истинный художник слова и востоковед, он считал, что не должен брать в руки оружия ни при каких обстоятельствах. Я же полагал, что в данной ситуации о правилах можно и забыть. Жить хотелось больше, чем соблюдать правила, написанные кем-то в Москве.
Дорога пошла ровнее. Я оглянулся назад и увидел, что колонна идет с потушенными фарами. В горах свет виден далеко. Значит, колонна опасается засады.
Тут меня прошибла шальная мысль. А что, если мы попадем в засаду наших пограничников? Мне стало плохо. Физически плохо. Если нас возьмут вот так — нам кранты. Доказывай потом, что автомат у тебя для личной безопасности. Никакого суда присяжных. Просто шлепнут, и все.
— Скоро будем! — прервал мои размышления Акрам.
Уазик сделал отчаянный прыжок куда-то вверх, и мы выскочили на площадку, залитую полновесной луной, которая гигантским фонарем висела где-то справа.
— Вылезаем!
На площадку одна за другой вползали машины из нашей колонны и вставали полукругом. Люди на ходу выскакивали из автомобилей и занимали позиции. Все держали оружие на изготовку. Только мы с Колчиным демонстративно закинули автоматы за спину. Акрам оглядел нас насмешливо, но ничего не сказал.
Тишина обрушилась на площадку. Все чего-то ждали.
— Это засада? — спросил Колчин Акрама.
— Ты когда-нибудь видел такие засады?
— Я засады вообще никогда не видел.
— Вот то-то и оно. Засада сидит в укрытии и нервно чешет попу. А у нас тут встреча с друзьями.
Он отошел от нас и начал делать какие-то распоряжения. Водители уазиков развернули машины в обратную сторону. С противоположного конца площадки донесся гул автомобилей. Кто-то ехал в нашу сторону.
— Ты понимаешь, что мы ничего не можем предпринять вопреки событиям? — сказал я шепотом Колчину.
Он промычал что-то неопределенное.
— Саша! — Мне совсем не нравилось его настроение. — Если что-то произойдет, то, прошу тебя, будь просто рядом. Я за тебя постреляю.
Колчин кивнул.
— Вот и отлично! — сказал я. — Держи автомат наготове. Он мне тоже может понадобиться.
— Неправильно это все, — пробурчал Сашка.
— Да, — во мне начинала закипать злость, — но что прикажешь? Может, лучше сразу застрелиться? Ты видишь, события тащат нас за шкирку, и нет ни шанса на них повлиять, кроме одного: пустить себе пулю в лоб! Но я не для того пёрся сюда и пережил столько событий, чтобы сдохнуть просто так.
— Да понимаю я, понимаю, — сказал с глухим раздражением Колчин и поправил автомат. — Проблема еще в том, что я стрелять не умею из этой штуки.
— Да хрен с ней. Просто будь рядом, и все.
Шум двигателей вырвался на простор, на площадку стала выпрыгивать вереница таких же уазиков, как у Акрама. Машины встали полукругом и развернулись к нам кормой. Таким образом образовался круг из автомобилей фарами наружу.
Акрам подозвал нас жестом к себе. К нашей троице вышел человек из второй колоны. Акрам поприветствовал его. И они обнялись как старые друзья.
— Знакомьтесь, — сказал Акрам, — это Махмуд, мой верный друг и помощник.
Махмуд сверкнул золотыми зубами:
— Я вижу, ты обзавелся хорошими напарниками, Акрам?
Оказалось, что он тоже неплохо говорит по-русски. Впрочем, я уже этому не удивился.
— Да, Махмуд, это мои друзья из Москвы.
— О! Твой бизнес здорово растет!
— Да, мы не стоим на месте. Моим ребятам надо знать, сколько ты сможешь поставлять для нас при расширении рынка.
Махмуд погладил бороду:
— Для такого дела мне не жалко и перекинуть кое-что из чужих партий.
— Хочешь Абдула на паек посадить?
— А чего у него хорошего? Он берет партии, потом половину теряет на границе или еще где. Потом жалуется мне на трудности.
— Да, дела у него в последнее время плохо идут.
— Вот-вот, — Махмуд добавил что-то на своем родном языке.
Они с Акрамом рассмеялись.
— Значит, в Москву теперь поедем, а? — спросил меня Махмуд и подмигнул.
Я не знал, что ответить. Но вступился Акрам:
— Только не болтай никому о москвичах. Это наша тайна, да?
— Да-да, — Махмуд снова погладил бороду, — я не новичок, не надо мне объяснять.
Он подал знак своим людям, и те стали перетаскивать мешки в уазики Акрама.
— Тут вот какое дело, Махмуд, — сказал Акрам, — мы должны сразу же договориться о цене. Я беру большие партии, но прошу у тебя скидку.
— Э! Э! — крикнул весело Махмуд. — Ты не можешь так говорить! Цена одна, ты знаешь!
— Знаю. Только ты посмотри на дело иначе. Мы берем больше, намного больше. И просим у тебя снизить цену. С другой стороны, я обещаю тебе пять процентов от прибыли.
Махмуд снова почесал бороду:
— Десять процентов меня устроят.
— Э, нет! — помахал пальцем Акрам. — Семь.
— По рукам!
Махмуд и Акрам картинно обнялись.
— А они не разговорчивые, а? — кивнул на нас Махмуд.
— Устали с дороги.
— Серьезные люди, а?
— Очень серьезные.
— Уважаю серьезных людей. Вот я помню, воевали русские у нас. Хорошо было. Настоящая дружба. Интернационализм. Братство народов. Все друг другу помогали. Прямо по-ленински, да? Стояли мы тогда в Кандагаре… Знаете Кандагар, да?
Мы с Колчиным кивнули.
— Так вот, — терзал Махмуд свою бороду, — прихожу я к полковнику Веремеенко и прошу: «Дай автоматы, брат! Эти моджахеды, борцы за независимость, совсем оборзели! Интернационализму мешают! Все посевы загубили, людей перебили». Полковник мне через десять минут двадцать ящиков оружия — получи, Махмуд! Еще двадцать ящиков патронов — получи, Махмуд! Как отомстишь — принесешь обратно.
— И вы что?
— Отомстили! Оружие полковнику вернули. У моджахедов автоматы забрали себе. Все честь по чести. И снова всем хорошо! А сейчас что? Одна война кругом. Тут талибы объявились. Из Пакистана их шайтан притащил. Торговать мешают. Русские на нас взбеленились чего-то. Пограничники жизни не дают. Совсем сдурели. Забыли, как мы раньше, в войну, дружили.
— Да, раньше хорошо было, — подтвердил Акрам. — Только видишь, русский опять к нам идет, — он кивнул в нашу сторону. — Скоро дружба опять наладится.
— Хорошо бы!
Погрузка мешков закончилась.
— Вы идите пока к машинам, — сказал Акрам. — Я еще парой слов перекинусь.
— Мне это совсем не нравится, — прошептал Колчин, когда мы отошли к уазикам.
— Да забудь ты, — отмахнулся я. — Он это так, для понтов сказал. Хотел Махмуду мозги запудрить и за меньшую цену взять товар. А тут мы ему подвернулись. Он же должен был как-то убедить Махмуда, что у него наметились поставки напрямую в Москву.
— Но нам-то кирдец может настать! Ты понимаешь это? — проворчал Колчин. — Мы все больше и больше втягиваемся в это дело. А становиться торговцем наркотиков я не хочу.
— И что ты предлагаешь? С удовольствием послушаю твой план действий, как нам выкрутиться.
— Нет у меня вариантов.
— А у меня есть. Надо остаться в живых, и это наша главная задача сейчас. Что будет потом, разберемся по мере поступления неприятностей.
— Фиг с ним! Похоже, в данном случае ты прав.
Мы открыли дверцы уазика и сложили туда автоматы.
— Надо как-то дать знать, что мы живы, — сказал Сашка. — У Акрама на доме стоят спутниковые тарелки, наверняка есть связь.
— Связь у меня есть всегда, — вынырнул из темноты Акрам, сверкнул белоснежными зубами. — Хотите позвонить?
— Да не мешало бы.
— Валяй! — Акрам достал из заднего кармана разгрузки спутниковый телефон. — Только недолго.
Колчин взял трубку, повертел в руке:
— Никогда не пользовался.
— А я помогу, номер называй, — Акрам перехватил аппарат.
Колчин назвал свой домашний номер. Он явно не хотел, чтобы наркоторговец знал его. Но выхода уже не было.
Акрам дождался соединения и передал трубку Колчину.
— Отойдем, пусть поговорит, — он подхватил меня под локоть.
Мы с ним отошли.
— Вы мне здорово помогли, ребята. Я такую сделку провернул с вашей помощью! — Акрам мечтательно закатил глаза на луну.
Махмудовские уазики один за другим исчезали в темноте.
— Но мы еще не давали согласия, Акрам.
— А это уже не играет никакой роли, — неожиданно жестко сказал Акрам. — Вы мне помогли, и я готов помочь вам. А что вы думаете про торговлю наркотиками, меня совершенно не интересует. Хотя мое предложение по-прежнему в силе. Будете моими компаньонами — у вас будет все. Я не заставляю вас бегать с наркотой по улицам Москвы. Мне нужны смышленые ребята, вот и все. Грамотный совет иногда дороже золота.
— А если мы откажемся?
— Тогда мне придется крепко думать о вашем будущем, — сказал Акрам уклончиво. — Но в одном вы мне уже здорово помогли. С вашей помощью я перебил контракты у своих конкурентов.
Саша подошел к нам и протянул Акраму телефон:
— Спасибо. Поговорил с женой, успокоил. Сказал, что все в порядке.
— Будешь звонить? — спросил меня Акрам.
Я продиктовал номер родительской квартиры.
Поговорил, м-да…
Надо, наверное, еще позвонить в редакцию, что ли. И лучше, чтоб Колчин.
— Еще звонок можно?
— Давай! — великодушно махнул рукой Акрам. — Номер?
— Погоди. А сколько сейчас в Москве?
— Ночь уже. Четыре часа назад бери, — Акрам показал циферблат своих часов. — Да, у вас двенадцать уже.
— Саша, поговоришь с редактором?
Колчин кивнул.
Акрам под диктовку набрал домашний номер Павлова и передал трубку. Я встал рядом и приник ухом к трубке, чтобы слышать разговор.
— Але? — сказал далекий и сонный голос Павлова.
— Иван Тимофеевич! Это мы!
— Ребята! Вы где?! Что с вами?!
— Фиг его знает, Иван Тимофеевич, где мы. В горах. С нами все в порядке пока.
— В каких горах!? Конкретней!
— Где-то в Афганистане, — постарался конкретней Колчин.
Павлов помолчал. Потом его голос изменился. Может, сообразил, что мы не одни. Что рядом могут находиться и бандиты, и боевики, и вообще кто угодно. Он у нас сообразительный.
— Ребята, вы знаете, что в Москве творится?
— А что творится?
— Служба повесила на вас всех собак. Как там Леша?
— Нормально.
— Можешь передать ему…
— Он вас слышит.
— Тем лучше. Так вот, он обвиняется в государственной измене в виде помощи врагу. В похищении человека. В незаконном пересечении границы, в бандитизме, в убийстве. Ну и много чего еще. Нет времени перечислять. Ты, Колчин, проходишь как его соучастник.
Мы потрясенно молчали.
— Что собираетесь делать? — спросил Иван Тимофеевич.
— Это все вранье, — сказал осипшим голосом Колчин.
— Не сомневаюсь. Мы ни твоей, ни Лешиной семье пока ничего не говорили. Но меня интересует, как вы собираетесь отмазываться. Это официальные обвинения.
— Даже не представляем, — сказал Колчин.
— Но у вас пока все в порядке? — Тон Павлова снова стал настороженным.
— Пока все более-менее… Мы не можем сейчас говорить в подробностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43