Каким-то образом от всех этих действий морщинистая кожа на ее лице натянулась, и старуха выглядела теперь значительно моложе. Какой прекрасный подарок сделал ее ребенок тетушке Ди за тяжкие труды этой ночи!
Но, разумеется, подарок этот был не его...
— Ну, хватит, я знаю, что ты все еще голоден, но если мы хотим поймать сегодня эту сучку, нам предстоит еще много всяких дел, мой милый.
Ребенок повернулся к ней тем, что было его лицом. В воздухе мелькнула пара мощных челюстей, с которых капала кровь. Мембраны крыльев мягко вздрогнули, и шесть глаз в некотором удивлении посмотрели на мать.
Вайрани поднесла руки к лицу. О, как красив ее сын! Но все же не время заниматься нежностями. Это она успеет наверстать потом, а пока надо сделать все возможное, чтобы изловить ведьму.
— Ну, поцелуй старушку за то, что она нам помогла, милый, — ласково сказала Вайрани. Но только быстро, мы спешим.
Сын наклонился и впился зубами как раз между обвисшими грудями старухи, урча и чмокая. Раздался хруст костей, и Вайрани счастливо улыбнулась. Какой послушный малыш!
Вцепившись всеми ногами в тело старухи, ребенок с жадностью добирался до самого ее сердца и, наконец, Вайрани увидела, как огромный красный кадык на его шее несколько раз дернулся, поглощая последний дар тетушки Ди. Покончив с этим, младенец сполз с тела, ноги его затанцевали, а кожистые крылья задрожали от возбуждения.
Но тут же останки вдруг стали извиваться и вздрагивать на сыром полу, рот судорожно открываться и закрываться, как у выброшенной на берег рыбы, а глаза загорелись красным огнем.
Спустя несколько секунд, словно в конвульсии, тело старухи приподнялось и село. Из полураскрытого рта закапала черная тягучая слюна, а руки отчаянно скребли по полу — это яд проникал во все клетки мертвого тела.
Как раз в это время за спиной трупа хлопнул полог, и Вайрани увидела, как ее сын метнулся в сторону. В шалаш зашла, наклонившись у низкого входа, Бетта.
— Ну, как, кончено? — спросила она, не закрывая полога и останавливаясь в дверях. Лицо ее сморщилось от отвращения. — Сладчайшая Матерь, что за вонь!
Вайрани только гордо улыбнулась, а тетушка Ди попыталась что-то сказать, но лишь судорожно дергала перегрызенным горлом.
— Тетушка Ди? — Бетта приблизилась к спине повитухи, сидевшей в подушках.
Привлеченная голосом, старуха медленно обернулась, шея ее заскрипела, но позвоночник вдруг хлопнул и сломался еще до того, как она увидела Бетту.
Глаза охотницы наполнились ужасом. Она застыла неподвижно, сжимая руками горло, потом громко вскрикнула. Это и был тот отчаянный крик, что пронесся по всему лагерю.
В этот момент старуха все же кое-как поднялась, с трудом поставила позвоночник на место и стала ковылять к Бетте на шатающихся ногах. Изо рта ее продолжала течь пена. Величавым жестом старуха указала Бетте на свою грудь, как раз туда, куда ее только что поцеловал ребенок Вайрани. Пальцы схватились за края раны и стали рвать ее шире, а потом решительным движением разорвали и всю грудную клетку.
Бетта вскрикнула еще раз, но на этот раз, к несчастью, не так громко.
А из разорванной груди повитухи уже лезли полчища чернокрылых скорпионов. Всего в палец длиной, высунув жало, они быстро вскарабкались на потерявшую силы и способность двигаться охотницу. Закрываясь руками, Бетта выпала из шалаша спиной назад уже вся покрытая ядовитыми тварями.
Не одеваясь, Вайрани выскочила за ней, по пути оттолкнув тщедушное тело старухи. Та рухнула, превратившись в груду костей и морщинистой кожи. Перешагнув это препятствие, Вайрани вышла наружу, едва не споткнувшись о лежавшую у входа Бетту. Ее кожа уже начала чернеть, а живот разваливался на куски, как плоть слишком долго лежавшей на солнце мертвой коровы.
За ней стоял круг охотников, онемевших и неподвижных от ужаса.
Но Вайрани не обратила на них внимания, обратившись к останкам Бетты:
— Не надо быть такой эгоисткой, дорогая! Поделись поцелуем со всеми.
И при этих словах из разложившегося живота Бетты вырвался клуб черного дыма, который быстро окутал стоявших охотников. Раздались крики ужаса. Какой-то ребенок в отчаянии бросился прямо к Вайрани, слезы ручьем бежали по его круглым щечкам.
Вайрани присела, чтобы взять на руки обезумевшего малыша.
— Тише, милый, тут нечего бояться! — И она прижала ребенка покрепче к своей обнаженной груди. Какая прелестная девочка! Какие нежные кудри! Почти кукла! Она зажала малышке уши рукой, чтобы та не слышала чудовищного воя, несущегося над лагерем. Бедняжка! Дети всегда так боятся громких звуков! Вайрани прижимала к себе плачущего ребенка и спокойно ждала.
Ждать пришлось недолго. Вокруг нее, корчась в агонии, охотники падали наземь на мягкую луговую траву, и скоро их крики замерли навсегда. Вайрани вздохнула и встала, подняв малышку на руки. Все лежали там, где застала их смерть, лишь один бедолага попытался прыгнуть прямо в костер, но и там его настиг яд скорпионов. Теперь от костра поднимался к небу густой маслянистый дым, и ночной ветерок разносил повсюду запах горелого мяса.
Вайрани усмехнулась и, подобрав длинные волосы, отвернулась. Теперь она решительным шагом направилась туда, где на окраине лагеря находились пленники. Скорпионы знали ее волю и пока не трогали пятерых убийц ее детей. Она разберется сама и с каждым по отдельности. Но пока Вайрани пробиралась между шалашей и палаток, девочка у нее на руках снова заплакала.
— Тише, малышка, — шикнула она и опустила ребенка на землю.
Но, слишком напуганная, девочка никуда не пошла, а свернулась калачиком прямо на земле, продолжая рыдать и раскачиваться взад и вперед. Перешагнув через нее, Вайрани упорно пошла дальше. — И чего плакать зря? — бормотала она. — Почему бы тебе теперь не поиграть с моим малышом? Вам обоим будет весело.
Вайрани знала, что ее собственный сын следует за ней в нескольких шагах, она слышала, как слабые пока ноги шуршат по высокой траве. Потом раздался пронзительный крик девочки, за которым наступила полная тишина. Вайрани улыбнулась: всем детям нужен товарищ для игр.
Но она уже подходила к пяти столбам.
Притаившись за углом крайнего шалаша, Вайрани сначала внимательно посмотрела. Итак, четверо мужчин и женщина. И все убийцы! При виде их все ее счастье от рождения живого и прелестного ребенка улетучилось, превратясь в сосущую боль под ложечкой. Она решительно вышла из-за палатки, не стесняясь своей наготы. Да и чего ей стыдиться? Плечи ее вздрагивали от сдерживаемого гнева. Она медленно перешагнула через трупы стражников, оттолкнув ногой ставшие ненужными пики.
Сын, видимо, закончив играть, подбежал к ней. Слабые крылышки махали в воздухе, словно он пытался взлететь, и ребенок упрямо тыкался ей в ноги. Ах, малыш снова голоден, а она еще так ни разу и не покормила его!
Привязанная впереди всех женщина, увидев ее сына, задохнулась от ужаса. Что ж, у этой малышки хороший вкус, раз она смогла понять всю красоту и прелесть ее ребенка! Волна благодарности прошла по сердцу Вайрани. Теперь она даже, может быть, позволит этой женщине перед смертью покормить ее младенца!
Но тут раздался возглас однорукого пленника, единственного, кто осмелился заговорить.
— Сладчайшая Матерь! Этого не может быть!
Вайрани поглядела на него тяжелым взглядом черных глаз.
— Неужели это ты, Вайрани! ? — Взор пленника помутился.
Удивление остановило ее, пригвоздив к месту. И даже голодные крики младенца зазвучали вдруг в ушах далеким, почти неразличимым шумом... Вайрани впилась глазами в пленника, словно видя его впервые. Черные кудри... Гибкая высокая фигура... И эти глаза... эти пронзительные глаза цвета разбушевавшихся небес...
— Эррил! Я знала! Знала! Я знала, что ты не умер!
Оба молча смотрели друг на друга.
Потом огромный чернобородый человек гулко закашлялся.
— Эррил, ты, что, действительно знаешь эту женщину?
Старый воин кивнул. И слова его прошуршали опавшими листьями на осеннем ветру.
— Да. Очень давно. Мы когда-то любили друг друга.
8
Елена слышала, как нечеловеческий вой над лагерем взметнулся в небо и умер. Что произошло? Страх заставил ее руки сильнее натянуть поводья, и жеребец еще быстрее поскакал по лугам, черным в ночи. Был ли это крик ее друзей? Девушка встряхнула головой, чтобы отогнать страшную мысль. Даже издалека было слышно, что кричит много, очень много народа. Но, может быть, среди них звучали и родные голоса? Проверить это было невозможно, поскольку над лугами снова повисла мертвая тишина.
От ужасного крика замерли даже лягушки и кузнечики, словно весь мир затаил дыхание перед чем-то зловещим. И глухая гнетущая тишина была еще хуже, чем крики. Елена почти явственно ощущала в наступившем молчании присутствие смерти.
Дергая поводья, она все сильнее понукала Роршафа, но даже у сил сталиона был свой предел. После целого дня пожара, пауков, бешеной гонки, конь мог идти лишь нескорой рысью. Но гордое животное упрямо пересиливало себя, подчиняясь наезднице. Бока тяжело опадали, а из ноздрей тянулись две струйки белого пара, развевающиеся в воздухе, словно боевые стяги.
Неожиданно конь остановился, как будто натолкнулся на невидимое препятствие. Елена впустую дергала поводья — опытный конь упрямо шел шагом. И только тогда девушка поняла, что сердце ее обезумело от странного крика, и страх замутил сознание. Роршаф оказался мудрей. Теперь надо было быть осторожней и не нестись, сломя голову.
Девушка посмотрела в поля. Лунный свет сиял еще слишком слабо для того, чтобы осветить что-либо, кроме клонящейся под ветром травы да озерец скопившегося в низинах тумана. Скачка по незнакомым местам в темноте явно была чревата падением, сломанными ногами, если не чем-либо похуже. И куда она спешит? К своему концу? В ушах у Елены снова раздался голос Филы: «Между тобой и товарищами стоит существо ада, плод самой черной из всех магий... Ты не можешь одолеть его».
Елена натянула поводья и остановила Роршафа. На горизонте стояло смутное красноватое свечение — то догорали тысячи деревьев сожженного леса. Чуть ближе вспыхивали огни лагеря. Елена долго и молча смотрела на оба зарева.
Что же делать?
Мысль исполнить приказание тетки и вернуться обратно несколько раз приходила ей в голову. Было еще не поздно. На Роршафе, даже измотанном и ослабевшем, она без труда доберется до равнин уже к утру.
Нет! Этот путь неприемлем и отвратителен. Она не оставит друзей. Это не ее выбор.
Но тогда какой же выбор — ее?!
Девушка сняла перчатку с правой руки. «Знак Розы», как любил называть его Эррил, оставался бледным, словно слабый поцелуй солнца. По жилам струились лишь жалкие остатки магии. На мгновение Елене снова пришла идея полностью отдаться магии и тем самым заставить Розу расцвести пышным цветом: ведь, даже несмотря на недавние предупреждения Эррила, возможность остаться лицом к лицу со страшным противником безоружной, пугала Елену.
Левая рука невольно скользнула к рукояти кинжала. Серебряное лезвие сверкнуло в лунном свете и заблестело, как маленький светильник, от которого не оторвать глаз. Ей казалось, что лезвие видно за много лиг вокруг.
И этот свет дал девушке возможность не торопиться и подумать. Ее высвобожденная магия запылает куда ярче, чем сверкает сейчас лезвие. И все увидят этот огонь, включая врагов, притаившихся в ночи. Елена спрятала кинжал в ножны. Нельзя выдавать себя раньше времени, кто бы ни таился среди мерцающих огней далекого лагеря.
И постепенно в ее голове стал рождаться план. Пусть магии пока мало, зато на ее стороне темнота и внезапность. Под прикрытием ночи и при толике удачи есть реальный шанс освободить друзей и без помощи силы Розы. И кто сказал, что ей надо вступать в открытую схватку с врагом?
С этими мыслями Елена спрыгнула с Роршафа. Сталион слишком огромен и слишком шумит, чтобы подползти к лагерю невидимым. Поэтому придется добираться туда одной. Она стянула с коня седло и вьюки и позволила немного охладиться покрывшейся хлопьями пены коже его спины. К счастью, конь успокоился, дал себя быстро вычистить и даже привязать к молодому дубку.
— Жди здесь, — прошептала Елена в горячее ухо.
Роршаф тихонько всхрапнул и выкатил на нее огромный лиловый глаз. Было ясно, что ситуация ему явно не нравится, но он вынужден подчиниться.
Елена разобрала вьюки, сложив в один мешок все, что могло понадобиться. Потом взгляд ее остановился на привязанном к седлу топоре Крала. Лезвие тускло сверкало, но никакой чисткой и полировкой было не убрать с него черного пятна — крови скалтума, однажды попавшей на железо.
Не задумываясь, девушка отвязала топор и попыталась взвесить его в своих маленьких руках. Разумеется, она не смогла даже поднять его на нужную высоту, но оружие в руках придало ей смелости и мужества. Положив топор на плечо, она еще раз посмотрела на лагерные огни. Что ж, сегодня ей придется быть несгибаемой и твердой, словно железо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73