Она передала Кончу просьбу Флинта. Они плыли по туннелю, стены которого то и дело содрогались, а море впереди вздымалось неровными, нервными волнами.
Но туннель прошли благополучно и скоро все оказались в море.
— Прекрасно! — проревел Рагнарк, увидев солнце, заливавшее затонувший город. Сайвин тоже посмотрела на остатки башен и шпилей. На выходе из порта она увидела скульптуру женщины в длинных развевающихся одеждах, которая махала ей рукой, словно прощалась. Сайвин даже показалось, что статуя внимательно смотрит на нее мраморными печальными глазами. Неужели они только утром вошли в этот порт?
В полном молчании маленькая флотилия миновала полузатопленные купола соборов, уходя из города, который теперь представлял куда большую опасность, чем море. На острове начиналось настоящее землетрясение.
Оказавшись в открытом море, Морис пересел к парусу и с помощью Джоаха поднял его. Сайвин едва успела попрощаться с Кончем; Рагнарк не позволил ему подплыть ближе, чем на вытянутую руку. С печалью в больших глазах дракон ее матери вильнул хвостом и скрылся в глубине.
Что ж, Рагнарк прав. Связав свою судьбу с ним, она теряла права на многое, что было в прошлом.
— Надо поохотиться! Прямо сейчас! — выкатил на нее Рагнарк блестящий крупный глаз.
— Правда, отпусти его поесть, — подхватил Флинт, словно тоже услышал слова дракона. — У нас впереди долгий путь.
Сайвин поднесла к губам воздушный сифон Рагнарка и трижды похлопала его по спине, давая понять, что он может спускаться в глубину, и только потом осознала, что это был условный сигнал для Конча. Правда, Рагнарк тоже все понял. Русалка прикрыла внутренние прозрачные веки и плотно прижалась к могучей шее, успев заметить, как Рагнарк вытянулся во весь свой исполинский рост, и удивилась его размерам. Он был, по крайней мере, раза в три больше Конча, черные крылья казались тенями от туч.
— О, хорошая вода, хорошая охота!
И Сайвин вдруг почувствовала, что разделяет восторг Рагнарка, точно так же, как ощутила укол ланцета лекаря полчаса назад. Теперь она чувствовала упругие прикосновения волн к его широкой груди, ощущала разнообразные запахи моря: чернильные пятна осьминогов, пряный запах морских огурцов и даже яд от гнезда морских змей. Она слышала отдаленный гул китов и болтовню морских свиней неподалеку. Мирая просто слилась с телом суженого, с его крыльями и двигалась теперь с той же силой и грацией, что и любой морской дракон. Сайвин купалась в новых ощущениях.
Как слепа была она раньше!
Вдруг ее поразил новый запах, напомнивший лучшие духи ее матери. Что это?
— Это кровь акулы, — радостно ответил Рагнарк.
Она плотнее прижалась к широкой спине. Дракон сделал резкий поворот влево, маневрируя из-за лишнего веса всадницы. Но даже с ней на спине он был ловок и быстр. Повернувшись, он темной молнией бросился за неровный край рифа и, вытянув шею, ушел в черные тени. А когда он вынырнул, в зубах его билась молодая акула.
Через секунду она была разорвана десятками острейших зубов и проглочена. Рагнарк выплыл на поверхность, подбирая на пути всяческую морскую мелочь. Сайвин больше не понукала и не управляла им, сама чувствуя во рту сладковатый вкус крови, а в животе — приятную наполненность. Но даже больше этих ощущений ее радовала полная соединенность с драконом — они действительно стали одним сердцем, одним разумом, одной волей.
И ей захотелось попробовать еще.
Дракон понял ее желание.
— Я покажу тебе еще и не такое, — он тоже был явно доволен их союзом. — Сейчас увидишь!
Рагнарк описал головоломный круг над водой, расправил крылья и метнулся в сторону.
И Сайвин тут же поняла его фокус, счастливый смех зазвенел у нее в голове, и теперь она уже не могла понять, кто из ни двоих смеется!
Да и какое теперь это имело значение!
Джоах сидел на корме. Огромный дракон и девчонка куда-то уплыли, Морис держал паруса против ветра, ожидая их возвращения. Солнце нежно светило прямо в лицо мальчику, и он подумал, что уже не помнит, когда в последний раз вот так грелся под его лучами.
У руля раздался голос Флинта:
— Что, эта девчонка с ума сошла?! Не можем же мы ждать целый день, пока она наиграется, а дракон набьет себе утробу! Нам еще и так плыть и плыть.
Но Морис только хмыкнул в ответ, поправляя парус.
А Джоах не возражал, если бы они просидели так и дольше. Он развалился на корме, положив посох мага себе на колени, и наслаждался солнцем. И в глубине души молил о том, чтобы где-то, на другом конце Аласии, Елена могла бы точно так же радоваться теплым лучам. Он прикрыл глаза, представляя себе лицо сестры.
Ласковое солнце прогнало от мальчика все тяжелые мысли и горькие сомнения. По крайней мере, на время.
Неожиданно подле лодки поднялась волна, и Джоах громко вскрикнул. Суденышко прянуло назад, Джоах скатился на дно, а над краем борта появилась весело оскаленная морда Рагнарка.
Через секунду весь он появился над поверхностью, поражая блеском и ослепительной мощью.
Потом, хлопнув крыльями, дракон вдруг взмыл в воздух и начал там кувыркаться, едва не рискуя уронить со спины девчонку. Наконец он воспарил высоко над лодкой, закрывая собой солнце. Капли воды блестели на его крыльях, как бриллианты, пасть была раскрыта, а из глотки раздавался торжествующий победный рык.
Но это был не крик радости — это был вызов.
Дракон повернул голову на запад, в сторону побережья.
Оба брата тоже посмотрели туда, и Джоах понял, что они видели там нечто, недоступное ему.
И Рагнарк был чем-то большим, чем просто морским драконом.
— Я становлюсь слишком стар для подобных сюрпризов, — вдруг пробормотал Флинт, продолжая глядеть в сторону улетавшего Рагнарка.

КНИГА ПЯТАЯ
БОЛОТНАЯ ВЕДЬМА
25
На рассвете Елена стояла на краю скалы и смотрела вниз, где под ее ногами расстилался туман, закрывающий всякий вид. Казалось, что здесь, на краю Стебля, кончается весь мир. Спереди, сбоку и сзади катили мутные волны лишь болотные туманы, словно грязным одеялом накрывающие все болота и топи Затопленных Земель. Только рядом шумела река, по которой они шли эти три дня и которая теперь срывалась вниз могучим водопадом. Но и ее хрустальные воды заглатывал вездесущий туман.
— Эррил сказал, что лошади готовы, — подошла к ней Мишель в сопровождении Фардайла.
— Ах, тетушка Ми, но вы ведь до сих не рассказали, что ждет нас там, внизу...
Мишель положила тяжелую руку на плечо девушки.
— Это трудно объяснить или описать. Можно только увидеть и понять самой. Это суровая страна, но и в ней есть своя темная красота.
Елена послушно отошла от края скалы и пошла туда, где уже стояли трое оседланных и навьюченных лошадей. Спускаться верхами по узкой тропе, ведущей вниз, было немыслимо; спуск крут, ограды нет, и любой камешек, попавший под копыта, мог убить и лошадь, и всадника. Поэтому лошадей было решено вести в поводу.
Дорога вниз начиналась всего лишь в четверти лиги от водопада.
Эррил затушил остатки костра и подошел к ним.
— Как твоя рука? — спросил он Елену, как делал каждое утро все пять дней, как они покинули Шадоубрук.
Елена вздохнула.
— Нормально. Мох дальше не растет.
Мишель попыталась отвлечь Эррила.
— Зачем ты все время спрашиваешь? Ведь я же сказала: пока она не использует магию, все будет спокойно.
— Мои вопросы никому не мешают, — пробормотал Эррил и в последний раз оглянулся на место их ночной стоянки. — Надо начать спуск пока солнце не поднялось слишком высоко. Путешествие и без того займет целый день.
Мишель кивнула, неожиданно согласившись с ним, и, поправив перекрещенные ремни на груди, пошла, сверкая в восходящих лучах роскошными золотыми волосами, к своей лошади. Кобыла была ей под стать: такая же крупная и золотая, с таким же уверенным, но довольно злобным нравом, как и у хозяйки. Звали ее Гриссон.
Елена взяла повод Мист, которая казалась пони по сравнению с двумя огромными конями, особенно с эрриловским степным сталионом.
— Ну, пошел же, коняга, — приказал Эррил, даже не удосужась как-нибудь назвать лошадь и обращавшийся к сталиону просто «коняга». Но такое положение, казалось, устраивало жеребца, поскольку он обычно вполне точно выполнял все приказы, следовавшие за таким обращением. Вот и теперь он пошел за Эррилом даже без повода.
Но не так повела себя Мист. Как только кобылка почувствовала, что седло ее пусто, она вообразила себя свободной и упорно продолжала щипать траву под ногами и ветки над головой. Едва стронув ее с места, Елена и дальше вынуждена была постоянно тянуть за повод, отрывая капризницу от развлечений и еды.
Скоро они подошли к краю гор, где начинался спуск.
Мишель посмотрела в пропасть.
— Отсюда дорога кажется ровной, но там есть немало мест, где достаточно одного неверного шага... Так что, двигаемся осторожно и смотрим под ноги.
Елена молча кивнула.
Вперед пошел Фардайл, уверенный в себе гораздо больше, чем любой из людей или лошадей. Так начался спуск по отрогу Стебля. Это было медленное путешествие, но и оно доставляло путникам немало беспокойства. Испуганные лошади то и дело метались в поводу, едва не срываясь с обрывов. Кроме того, камни под ногами становились все более влажными от постоянного тумана, и поскользнуться на них было проще простого. Правда, на пути иногда попадались каменистые пещеры и гроты, дававшие возможность остановиться и немного отдохнуть, прижав лошадей к стене, но это был слишком краткий отдых. Они едва успевали привести в порядок себя и груз.
В одной из таких пещерок Эррил провел ладонью по каменной стене.
— Это вырытая пещера, искусственная, — удивленно объявил он. — Интересно, кто устроил их по всей дороге?
— Болотники, — просто ответила Мишель. — Тот народ, что во множестве живет по окраинам Затонувших Земель. Они трудятся над тем, что могут дать болота: ну, всякие лечебные травы, что растут только здесь, шкуры болотных животных, перья экзотических птиц и... различные яды.
— Яды? — вздрогнула Елена.
— Да, именно поэтому в прошлых путешествиях я отправилась сюда. Я изучала здесь искусство составления ядов. И тут-то я ощутила сильное присутствие некоего элементала — хитрой, злобной ведьмы, которая прячется в глубине бесконечных гиблых болот. Болотники рассказывали о ней немало историй: например, как в болотах часто видят вереницу каких-то голых странных детей, но как только к ним приблизишься, так они исчезают. Порой кто-нибудь из этого отродья даже подходит к стоянкам болотников, ища чего-то. Одного такого младенца поймали и посадили в клетку, но на следующее утро нашли там лишь клочок мха.
Елена расстроилась. Она вытянула перед собой левую руку и долго ее рассматривала. И это не ускользнуло от внимания Мишель.
— А эти пещеры? — продолжал свое Эррил.
— Они построены болотниками, это их труд для жителей верхних частей страны.
Эррил кивнул, видимо, вполне удовлетворенный объяснением. На этот раз Елена почему-то обрадовалась, когда он, даже не отдохнув как следовало, вновь позвал их в путь. Она не хотела больше слышать подобных историй.
Приближался полдень. Солнце высушило туман, идти стало проще, но теперь вместо тумана путешественников мучила безжалостная жара. Они шли по голой скале, где не было ни тени, ни возможности укрыться от солнца. Даже легкого ветерка, который обдувал бы лица, тоже не было. Спустя несколько часов они спустились уже совсем низко и с радостью обнаружили, что снова попали в полосу тумана, который постоянно обволакивал нижнюю часть Стебля. Сила жгучих лучей солнца иссякла, стало прохладно и влажно. Но это была лишь короткая передышка. Чем ниже они спускались, тем более плотным и влажным становился воздух. Одежды намокли, вода ручьями стекала по лицам. Дышать становилось все трудней и не только из-за густого тумана, но в большей степени из-за гнилостного запаха болот.
— Это болотный газ, — пояснила Мишель, заметив, как Елена морщит нос. — Придется привыкнуть.
Девочка хмыкнула, выражая свое неверие в то, что к такому действительно можно привыкнуть, и последнюю часть дороги просто стала дышать ртом.
Даже на Фардайла подействовала эта вонь. По дороге он быстро послал Елене образ скунса, и она вынуждена была признать, что сравнение вполне справедливо.
Скоро они добрались до подножья скал, и под ними оказалась земля. Наконец, можно было отпустить лошадей и передохнуть самим, хотя туман не давал никому буквально вздохнуть.
Елена огляделась по сторонам. Свет позднего полудня, приглушенный плотным туманом и болотными испарениями, казался странными желтыми сумерками, придававшими всему таинственность и опасность. Впереди лежала земля, усеянная обломками скал и заросшая густым кустарником с острыми шипами и редким листьями. Еще дальше, вся в тенях тумана, высилась стена темноты, словно огромное животное, затаившееся на болотах. Где-то невидимыми пели непонятные птицы, и квакали, трещали и гудели неизвестные существа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73